Сделай Сам Свою Работу на 5

Общественная природа сознания и общественное сознание





Недостаточно только провозгласить, «заявить» общественную сущность сознания, важно научно обосновать, объяснить способность человеческого сознания отражать в форме идеальных образов объективную действительность и активно влиять на ее изменение, развитие. Когда и при каких условиях мозг становится органом человеческого сознания? Чтобы ответить на этот вопрос, надо поставить сознание в контекст многообразной общественной деятельности и принять во внимание, что сознание изначально выступает продуктом и формой движения самого общественного бытия.

Материалистическое объяснение природы сознания начинается, как известно, с утверждения, что сознание есть функция мозга («мыслящей материи») и является отражением объективного мира. Отрицание, любая попытка обойти или исказить данный тезис, как убедительно показал В. И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме», означает уступку идеализму или серьезную деформацию материализма в духе вульгаризаторских представлений. Но поскольку положение о первичности материи (бытия) и мозге как органе мысли принято и последовательно отстаивается, сразу же встает вопрос об общественной сущности сознания. Ведь человеческое сознание, в диалектико-материалистическом его понимании, возникает, функционирует, развивается как продукт взаимодействия человека с действительностью (природной и социальной) и проявляет себя как специфически общественное явление в процессе социально-исторической практики людей. Сознание общественно уже генетически, по своему происхождению, являясь плодом, продуктом и одновременно инструментом деятельности общественного человека (а не изоли-



рованного индивида). Сознание невозможно без «мыслящей материи», без мозга, но и мозг как порождение природы становится человеческим лишь тогда и постольку, когда и поскольку он служит органом деятельности общественного индивида, необходимым условием его общественного бытия.

Мы останавливаем внимание на этой, казалось бы, само собой разумеющейся истине потому, что понимание сознания как продукта «мыслящей материи» и признание его социальной обусловленности нередко толкуется на механистический манер. Выделяя два взаимосвязанных между собой ряда зависимостей, характеризующих материальную обусловленность идеального, авторы труда по диалектике пишут: «Один ряд связан с материальным субстратом идеального — мозгом, нервной системой; исследование этого ряда зависимостей, традиционно составляющего содержание психофизической проблемы, достигает в настоящее время уровня раскрытия весьма тонких механизмов, где роль играет не только физиология, но и химизм нейронов. Другой ряд связан с социальной обусловленностью идеального (сознания), с продуцирующими его формами общественного бытия, практически-преобразующей материальной деятельностью» '. С вычленением двух рядов зависимостей нельзя не согласиться, но диалектика начинается тогда, когда раскрывается механизм их взаимодействия, результат которого — сознание — едино и целостно. Даже взятое в аспекте «психофизической проблемы», оно остается всецело продуктом социальным. В отрыве от социальной практики, процесса общественного производства и труда сознание не более чем «пустой проект», и в этом смысле вопрос о предметной истинности человеческого сознания выступает для К. Маркса с самого начала вопросом не теории, а практики.



Собственно, в этом и заключается вклад марксизма в решение основного вопроса философии, смысл того переворота, который он совершил в развитии философской мысли. Идеализм сводит философское знание к учению о сознании, в то время как диалектический материализм, не ограничиваясь утверждением приоритета материи, поднимается до материалистического объяснения возникновения сознания и раскрытия диалектики его взаимосвязи с объективной реальностью. Философия не является деятельно-



' Материалистическая диалектика как общая теория развития (Философские основы теории развития). М., 1982, с. 137.

стыо по изучению сознания, как полагают идеалисты, но ее нельзя превращать и в деятельность по анализу материи, по отношению к которой все оказывается пассивным рефлексом, как думают материалисты механистического толка. В этой связи стоит особо подчеркнуть несостоятельность метафизического истолкования сознания так называемым «старым материализмом», отголоски которого весьма живучи.

Вульгарно понятый материализм останавливается на признании того, что сознание есть отражение материального мира, трактуя его как некую «зрительную чечевицу», управляемую «нервным аппаратом», а вторичность сознания по отношению к бытию — как свидетельство его пассивности («вторичность» понимается как второстепенность). Марксистская же диалектика рассматривает различные формы духовной деятельности как имманентную сторону общественно-производственной деятельности людей, как функцию социальной системы общества в целом. У сознания есть своя история и тайна «первоначального накопления», что с необходимостью предполагает выявление и исследование тех общественных форм, посредством которых осуществляется взаимодействие материально-практической и идеально-преобразующей деятельности людей.

Рассматривая сознание как осознанное бытие (а это значит, по мысли К. Маркса, что нет ничего в сознании, чего бы не было в действительности), марксистская философия дала четкий ответ на вопрос о субъекте — носителе сознания, противопоставив свою точку зрения всем формам идеализма и недиалектического материализма. В марксизме речь идет о сознании эмпирических, реальных индивидов, которые создают, производят не только материальные условия и средства своего существования («мир вещей»), но и свои представления, взгляды, теории («мир идей»). Именно потому, что сознание возникает, действует и развивается в процессе деятельности этих реальных индивидов, оно и выступает одновременно и как отражение, и как производство. И, стало быть, духовный процесс в философском плане не может быть понят и раскрыт вне процесса становления и развития человека как социально-исторического существа (в этом смысле марксизм доводит до логического завершения идею, долго вызревавшую в классической философии ').

' Уже у Канта человек — это не абстрактная «душа» с абстрактной «свободой воли», а субъект знания, культуры, духовного

Разработку основных положений диалектического материализма как бы венчает вывод о сознании как социальном явлении — о том, что вопрос об отношении сознания к бытию находит свое практическое разрешение в сфере общественного труда и общественного производства. Собственно, именно этот социально-философский (а не узкоэкономический) смысл и фиксируется понятиями «производство сознания», «духовное производство». Тем самым никак не умаляется значение термина «отражение», который четко и определенно выражает различие между субъектом и объектом, в то же время подчеркивая (в ленинском его толковании) творческую, созидательную, «производящую» силу сознания.

Место, роль и значение сознания в историческом процессе, согласно марксизму, могут быть поняты лишь диалектически. Исходным моментом этой диалектики выступает тезис о том, что «люди, производящие общественные отношения соответственно своему материальному производству, создают также и идеи и категории, то есть отвлеченные, идеальные выражения этих самых общественных отношений» '. Так впервые была объяснена с диалектико-материалистических позиций природа производящей и воспроизводящей деятельности сознания, активности человеческого духа.

Бесспорно, сознание есть особого рода нервная (психическая) деятельность, но причина и уникальная сущность этой «особости» находится за пределами самого мозга, вообще человеческого тела. Как ни искать, внутри черепной коробки невозможно обнаружить не только идеальной мысли, но и даже простого образа восприятия. Это и есть загадочный парадокс человеческого мышления: живет и мыслит именно тело человека, но само по себе «устройство» тела, как и «механизм» пространственного взаимодействия его с внешними предметами природы, сущности сознания не объясняют. Как бы подробно и тщательно ни изучать деятельность мозга и процессы, происходящие в нем, нельзя понять и объяснить, откуда берется чисто человеческая способность осознавать мир и самого себя. Можно много и подробно говорить о мозге как телесном «вместилище» информации, способном ее получать, перерабатывать и хра-

 

освоения мира, существо одновременно «эмпирическое» и «умопостигаемое», то есть приспосабливающееся к наличным условиям и в то же время нравственно самоопределяющееся (см.: Кант И. Соч. В 6-ти т. М., 1965, т. 4, ч. 2, с. 353-354).

' Маркс К; Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 408—409.

нить, можно органы чувств («механизмы анализаторов») уподобить приемникам этой информации, а в церебральных «блок-схемах» увидеть аналог электронно-вычислительной машины и т. д. Но при этом останется непостижимой тайной, загадкой, что же именно позволило великому Аристотелю две тысячи лет назад сказать: душа — это способность вполне телесного человека видеть в природе то, чего в ней нет, но против чего она (природа), однако, не возражает.

Сформулированная так «загадка сознания» (воспользуемся определением Ф. Т. Михайлова) подводит к выводу об идеальности сознания и его творческой сущности. А ато порождает, в свою очередь, новые загадки, не менее замысловатые, чем поставленные проблемой «мозг и психика». Представив идеальное как «особую» «сверхприродную» объективную действительность, «как особый предмет, сопоставимый с материальной действительностью, находящейся с нею в одном и том же пространстве» ', просто невозможно вывести общественную сущность как идеального, так и сознания, отождествляя его с «психикой» отдельного индивида, то есть эмпирическим путем. Определение сознания как «субъективной реальности» скорее видимость определения, построенного по принципу «от противного» и, по существу, тавтологического, ибо отражение объективного конечно же субъективно.

Безусловно, мозг как орган человеческого (индивидуального) сознания имеет прямое отношение к идеальному. По точному замечанию М. А. Лифшица, «каждая вещь в природе может быть зеркалом множества других вещей, но человеческий мозг содержит в себе способность стать зеркалом всех отношений между другими телами, отражением всех его отражений, то есть зеркалом мира, speculum mun-di» 2. Мозг не только зеркало мира, но и вещь, и, как всякая вещь, ограниченная в самой себе, в своих отношениях с окружающей средой и в своем продукте — сознании (психике), способна не только соединять человека с природой и другими людьми, но и запутывать, искажать их взаимодействие. Поэтому дальнейшее развитие человеческого сознания потребовало независимой от своеобразия отдельного мозга более всеобщей и надежной основы. Такая возможность открывается в обществе. Происходит как бы удлине-

' Ильенков Э. В. Проблема идеального.— Вопросы философии, 1979, № 6, с. 140

2 Лифшиц Мих Об идеальном и реальном.— Вопросы философии, 1984, № 10, с. 140.

ние мозга его неорганическими придатками (знак, жест, звучащее слово, письмо, счетные средства, книги, чертеж и т. д., то есть все воплощения «репрезентации»). Мозг, представляющий наше малое бытие, подобным способом приобретает большее право на общезначимость продуктов своей деятельности и выступает посредствующим звеном для перехода мысли к большому или, точнее, бесконечному бытию '.

При таком истолковании общественной природы деятельности мозга как органа мысли незачем идеальное делать достоянием одного лишь коллективного сознания и «отлучать» его от сознания личного. Общественное сознание неотделимо от психики конкретного индивида, хотя связь между ними может приобретать самый неожиданный (даже причудливый) характер, как, например, в условиях господства отношений «вещной зависимости», когда идеи начинают властвовать над людьми в качестве объективных мыслительных форм, мало считаясь с их индивидуальным сознанием. Но при всех условиях сознание отдельного индивида формируется в процессе его совместной с другими индивидами деятельности и опосредствовано коллективным сознанием.

Как видим, общественную природу сознания, представляющего собой реальность особого рода, больше объясняют не ссылки на устройство и возможности мозга, а именно то обстоятельство, что нет и не может быть изолированных друг от друга («атомизированных» в духе пресловутой «робинзонады») индивидов, якобы способных мыслить по-человечески, общественно вне того, что их объединяет или разобщает,— вне их совместной, базирующейся на определенной общественной связи деятельности. Психика человека формируется на основе общественных связей и отношений, в которые люди вступают в процессе труда и которые определяют не только предметную направленность их производственной и любой другой деятельности, но и социальную сущность отражения их жизнедеятельности в сознании. И потому сознание может быть представлено и рассмотрено не просто в качестве специфического вида человеческой деятельности, но и как отношение или, точнее, как деятельность в форме отношения. Не изучив этой стороны вопроса, нельзя понять существа марксова подхода к сознанию, которое интересует творца исторического материализма не «само по себе», а лишь в связи с исследовани-

' См.: Лифшиц Мих. Об идеальном и реальном.— Вопросы философии, 1984, «Ns 10, с. 141.

ем конкретной общественной реальности, в контексте взаимодействия сознания с социальной системой, когда оно выступает неотъемлемым функционирующим элементом («осознающей» деятельностью) общества.

Надо согласиться с тем, что «К. Маркс менее всего интересовался зарождением сознания в глубинах психики индивида, оно занимало его преимущественно как общественное явление. При анализе сознания он отказался от традиционной схемы субъект-объективных взаимоотношений и включил в нее промежуточное звено — систему общественных отношений. Это звено К. Маркс рассматривает как доминирующий фактор, определяющий содержание объекта и субъекта, в определенном смысле формирующий и объект и субъект»1.

Сознание постольку и является общественным, поскольку оно приобретает обобщенный характер социально-личностного отношения людей к целям и результатам общественного производства, агентами и творцами которого они выступают. В этом плане задача философии «заключается вовсе не в том, чтобы различить и противопоставить друг другу все, что находится «в сознании отдельного лица», всему, что находится вне этого индивидуального сознания (это практически нетрудно сделать), а в том, чтобы разграничить мир коллективно исповедуемых представлений, т. е. весь социально организованный мир духовной культуры, со всеми устойчивыми и вещественно зафиксированными всеобщими схемами его структуры, его организации, и реальный мир, каким он существует вне и помимо его выражения в этих социально узаконенных формах «опыта», в объективных формах духа» 2. Идеальное принадлежит самому объективному миру и в этом своем качестве становится принадлежностью сознания.

Понимание идеального как формы общественно-человеческой, культурно-исторической деятельности, отражающей объективную действительность и предстающей в качестве особой, внутри себя организованной реальности — социальной, коллективной по своей сущности и лишь в этом смысле «противостоящей» индивидуальному сознанию и воле, сняло односторонность «аспектных» определений сознания. Последнее выступило в целостном виде, то есть в том виде, в каком оно реально существует и функционирует — одновременно как отражение действительности и спе-

1 Классен Э. Г. Идеальное. Концепция Карла Маркса, с. 122.

2 Ильенков Э. Искусство и коммунистический идеал. М., 1984, с. 46.

цифическая форма человеческой деятельности. При этом само отражение действительности мыслится как специфическая человеческая форма деятельности и общественное отношение особого рода (деятельность и отношение в форме идеального). И тогда понятна установка на изучение сознания как особой системы общественной деятельности людей, протекающей в конкретно-исторических формах, а соответственно, и познания, представляющего собой своеобразное социальное действие. В чем конкретно эта установка выражается?

В марксистско-ленинской гносеологии происходит кардинальная переориентация традиционной теоретико-познавательной проблематики, меняется сам способ ее исследования. По суждению В. А. Лекторского, «исходный пункт анализа знания понимается не как изучение отношения индивидуального субъекта (будет ли это организм или сознание) к противостоящему объекту, а как исследование функционирования и развития систем коллективной, меж-субъектной деятельности... Сам индивидуальный субъект как субъект сознания и познания возникает лишь постольку, поскольку он выступает как агент этой деятельности, т. е. включается в определенную объективную систему отношений к другим субъектам и овладевает социальными способами деятельности...» ' Будучи отражением, сознание вместе с тем оказывается порождением и функцией социальных систем человеческой деятельности. А это значит, что его общественную сущность нельзя вывести из простого отображения объектов в восприятии индивидуального субъекта, но только из всей совокупности связей и отношений данной социальной системы, с учетом механизмов по ее производству и воспроизводству.

Носителем общественного сознания, безусловно, выступает субъект общественной деятельности, но таковым, как известно, может быть не только отдельный индивид, личность, но и социальная группа, класс, общество в целом (не в том, конечно, смысле, что общество или класс имеют ощущения, мысли, волевые интенции, наподобие отдельного человека). Признание их — в качестве совокупного общественного субъекта — носителями так называемой «субъективной реальности» ничего мистического в представление об общественном сознании не вносит.

Идеальное и материальное, разумеется, нельзя смеши-

' Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М., 1980, с. 180-181.

вать и путать. Но вместе с тем нельзя упускать из виду такое «странное» совпадение, что люди, целые поколения, вступая в жизнь, застают готовыми (не вольны их выбирать) не только производственные отношения, экономическую основу общества, но и духовную культуру, огромные пласты культурных ценностей, которые им прижизненно предстоит освоить, «распредметить» для себя. Более того, люди буквально на каждом шагу вынуждены считаться с идеологическими установками, умонастроениями, которые совсем не обязательно выражают их собственную точку зрения, индивидуальные интересы и потребности. Как говорится, «невероятно, но факт» — общественное сознание данной эпохи, времени, общества (в виде определенной совокупности идей, представлений, взглядов, теорий и т. п.) выступает для людей в качестве некой объективированной реальности, чего-то относительно самостоятельного и в этом смысле независимого от их индивидуального сознания. И при всем этом идеальное не перестает быть идеальным, отнюдь не «смешивается» с материальным.

Но что значит понять сознание как объективный процесс и как реальность особого рода? В чем тут сложность, если сама такая постановка вопроса воспринимается иногда как отступление от материализма?

Надо принять во внимание следующие соображения. Во-первых, если нельзя рассматривать действительность только в форме объекта, вне отношений объекта с субъектом, вне практики (действительность — это и есть реальность, открывающаяся человеку в его общественной практике), то и сознание нельзя рассматривать только в форме субъекта («субъективно-психического»), вне тех общественно значимых, «объективных мыслительных форм», которые оно принимает в реальной истории. Во-вторых, поскольку сознание выступает как сторона общественно-производственного процесса, как функция общества в целом, о нем, как и о силе человека вообще, «надо судить не по силе отдельных индивидуумов, а по силе всего общества» '. Говарить об общественном сознании — значит говорить о процессе и результатах осознания бытия обществом в целом или его отдельными группами, слоями. Своеобразие идеальности общественного сознания состоит, в отличие от индивидуального сознания, в том, что всеобщее в природе

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 146. Это относится и к индивидуальному сознанию, этапы развития которого, по словам Ф. Энгельса, есть «сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим сознанием...» (там же, т. 21, с. 278).

и обществе предстает здесь в объективированной (мыслительной) форме. Это обнаруживается путем выявления и раскрытия тех общественных форм, в рамках и на базе которых постоянно осуществляется взаимодействие материально-практической и идеально-преобразовательной деятельности людей. Наглядный образец такого исследования сознания «всего общества» дает «Капитал» К. Маркса, где представлена одновременно и теория объективного общественного (экономического) процесса, и теория отображения последнего в головах его непосредственных агентов.

Метод изучения сознания, примененный К. Марксом, беспрецедентен в историческом плане и был откровением для науки того времени. Ведь наука начала заниматься сознанием только в XIX веке, а до этого оно было предметом внимания одной лишь философии. И сразу возникли три способа (модели) рассмотрения сознания: 1) социолого-статистический метод изучения сознания по его продуктам, репрезентациям, «воплощениям», по проявлениям массового (среднего) поведения; 2) интроспективный метод, широко применяемый в психологии и других общественных дисциплинах; 3) философско-научный способ исследования, пытающийся соединить научную доказательность с философским пониманием сознания как «бытия в ином».

На таком фоне принципиальная новизна марксова способа изучения сознания особенно заметна. Впервые с материалистических позиций была вскрыта внутренняя, глубинная сторона взаимоотношений сознания и общества, диалектика их реальной связи и взаимодействия, благодаря чему неожиданно открылась сущность самого сознания. «Оказалось возможным рассматривать сознание как функцию, атрибут социальных систем деятельности, выводя его содержание и формообразования из переплетения и дифференциации связей системы, а не из простого отображения объектов в восприятии субъекта» '. Тем самым, как верно замечает В. М. Межуев, в сознании фиксируется не то, что в качестве субъективно-мыслительных действий индивида характеризует его внутренний, интимный мир, а то, что получает характер внешних объективации, предметных образований сознания, служащих индивиду условием его социальной ориентации и включения в общественную связь. Или, иначе, в сознании выделяется сфера объективного, внеличностного, уходящего своими корнями не

' См.: Социальная природа познания. М., 1973, вып. 1, с. 26, а также с. 28—29, 44—46.

в глубины человеческой психики, а в социальные измерения человеческого бытия'. Сознание (и познание) выступает в форме объективного процесса, в качестве общего условия и компонента производства и воспроизводства людьми общественных обстоятельств и средств своей жизнедеятельности.

Но поскольку вычленение деятельности сознания как объективного процесса предполагает известное абстрагирование от конкретно-исторических обстоятельств функционирования сознания, оно чревато опасностью такой «формализации» этого процесса, при которой субъектом общественной жизни и деятельности окажется не человек, а сознание, оторванное от своей земной основы. Между тем, строго говоря, творит (изменяет, преобразует и т. п.) не сознание, а человек, обладающий сознанием. Поэтому вопрос об определении места и роли духовного начала в общественной жизни во многом зависит от того понимания субъекта и субъективности сознания, из которого исходят исследователи. Для марксова материализма совершенно неприемлема позиция «метафизического, неразвитого, грубого, мертвого» материализма, знающего лишь эфемерную, «дурную субъективность», а не реальную субъективность исторически-творческой деятельности. Диалектический материализм, исходя из понимания предметно-деятельной сущности человека, снимает абстрактный, внеисторический вопрос об отношении двух статичных «сфер»: объектов-вещей и сознания в проблематике соотношения реально-преобразовательного и идеально-преобразовательного процесса внутри предметной деятельности. Человек не просто «дитя природы»: он достраивает природу так, как она сама развиваться не может 2.

Бытующее в философской литературе представление о сознании как области внешнего, формально-субъективного соответствия или несоответствия объекту порождает массу недоразумений. Между тем марксистская формула «общественное бытие определяет общественное сознание», если применить к ней терминологию искусства, имеет не только первый, но и второй план. Ясно, что психология человека зависит от его образа жизни, биологического и социального. В этом смысле, как остроумно заметил М. А. Лифшиц, бытие находится как бы за спиной у каж-

 

' См.: Духовное производство. Социально-философский аспект духовной деятельности. М., 1981, с. 130.

2 См.: «Капитал» Маркса. Философия и современность. М., 1968, с. 56.

дого общественного индивида и автоматически внушает ему те или другие идеи и вкусы. Сознание является продуктом бытия, сопровождающим его явлением. И в то же время приходится иметь дело с бытием, лежащим не за спиной у субъекта, а перед ним. Оно также определяет сознание, но определяет его как внешний предмет ощущения и мышления. В первом случае сознание является только продуктом определенной, ограниченной суммы условий, во втором — оно также обусловлено, но вместе с тем и безусловно, в принципе ничем не ограничено'.

Мера и качество этой «безусловности» в общественном сознании иные, чем в индивидуальном сознании, что служит основанием для появления репродуктивно-предметного способа исследования деятельности сознания. Не следует только противопоставлять этот способ личностному подходу и упрекать в недопустимом отвлечении от индивидуального, в стремлении представить общественное сознание как внеличностное образование2. Надличностное совсем необязательно внеличностное. Когда об этом забывают, возникает опасность схематизации исторического изображения, с преобладанием голой событийности и превращением людей (тех самых, которых К. Маркс считал авторами и действующими лицами своей собственной драмы — истории) в олицетворенные функции либо просто в манекены, «винтики» общественно-исторического процесса. Тогда история и общественная жизнь действительно выглядят как нечто без- и внеличностное, а в определенном смысле и «бесчеловечное». Возникает своеобразная тоска «по человеку», предпринимаются попытки «вернуть» его в социально-философскую теорию общества.

Иное дело — надличностный характер общественного сознания. Неверно понимать это качество как проявление независимости общественного сознания от индивидуального, по отношению к которому оно выступает будто бы как нечто внешнее, почти трансцендентное. И совершенно безосновательно приписывать такое толкование Гегелю, для которого «сознание есть, с одной стороны, осознание предмета, а с другой стороны, осознание самого себя: сознание того, что для него есть истинное, и сознание своего

1 См.: Лифшиц Мих. Очерк общественной деятельности и эстетических взглядов Г. В. Плеханова.— В кн.: Плеханов Г. В. Эстетика и социология искусства. В 2-х т. М., 1978, т. 1, с. 95.

2 См.: Дубровский Д. И. Проблема идеального. М., 1983, с. 210— 212; Алъжапов Р. Г. К проблеме гносеологического статуса категории идеального.—Философские науки, 1985, № 2.

знания об этом» \. Если эта диалектика принята к сведению, то ни о каком принижении личностного начала в общественном сознании не может быть и речи. Кристаллизованные в нем идеи, представления, взгляды и теории отнюдь не лишены авторства, персональной значимости и выразительности. Механика Ньютона, протестантское учение Лютера, теория Дарвина о происхождении видов и материалистическое объяснение истории Маркса и Энгельса личностны по происхождению и запечатлели, индивидуальность их творцов (понятно, настолько, насколько это допускает научно-логическая форма фиксации и изложения материала). Но они достаются последующим поколениям людей и воспринимаются ими в основном как надличностное образование, ибо авторская индивидуальность предстает и присутствует здесь в «снятом», теоретически преобразованном виде.

В сравнении с таким подходом утверждение, что помимо «объективной реальности» существует еще «субъективная реальность», якобы выражающая сущность идеального, представляется по меньшей мере малопродуктивным в научном плане. Можно согласиться со следующим критическим замечанием: «Философам, трактующим идеальное как субъективную реальность, кажется, что жесткое разведение объективного и субъективного, отождествление объективного с материальным позволит избегнуть противоречий и последовательно проводить линию материализма. Но противоречие, изгнанное из понимания объективной реальности, обнаруживается в трактовке субъективной реальности, например в понимании идеальности общественного сознания» 2. Действительно, в рамках концепции «идеальное — субъективная реальность» сознание оказывается не более чем способностью отдельного индивида и функционирует как отвлеченная умственная деятельность, а отдельный индивид предстает как единственно возможный носитель сознания. Когда же от индивидуального сознания пытаются перейти к общественному сознанию, то подразумевают совокупность «сознаний» конкретных людей, то есть сугубо количественное образование, которое никаким новым качеством не обладает.

Недоразумения обычно возникают от непонимания того, что объективное и материальное отнюдь не синонимич-

' Гегель. Соч. М., 1959, т. 4, с. 48.

2 Классен Э. Г. Идеальное. Концепция Карла Маркса, с. 57,

ны применительно к социальной действительности, что объективными могут быть и идеальные явления. За пределами основного философского вопроса, как уже было сказано, субъективное и объективное подчиняются общим диалектическим закономерностям и постоянно переходят одно в другое. Объективность сознания нечто принципиально иное, чем объективность отражаемой сознанием материи, а превращение идеального в материальное не означает, что возможен «переход» сознания в материю '. Но и в самой реальной практике мы то и дело сталкиваемся с явлениями, которые не укладываются в рамки абсолютного противопоставления материального и идеального, объективного и субъективного. Так, идеологическим отношениям свойственна следующая существенная особенность: будучи продуктом общественной жизни и проходя, прежде чем сложиться, через сознание отдельных людей, они тем не менее объективны, представляя собой совокупность идей и взглядов людей, отражающих общественное бытие с позиций социальных групп, слоев иди прослоек.

Общественное сознание — в качестве особой внутри себя организованной действительности, то есть определенных структурных форм и схем деятельности,— противостоит индивидуальному сознанию и воле, так что с его требованиями, принципами и ограничениями вынуждены считаться все без исключения. И в этом смысле оно вполне суверенно, обладает относительной самостоятельностью и даже известной независимостью от индивидуального сознания. Но общественное сознание не есть нечто анонимно-безличное, вроде «левиафана» духа, царства «чистого разума». Как ни всемогуща сила «коллективного разума» (данного общества, народа или человечества в целом), общественное сознание каждой конкретной эпохи, каждого народа вырабатывается — подчеркнем это еще раз — вполне «личностно», индивидуально. Трудно переоценить, например, огромное влияние личного вклада классиков марксизма-ленинизма в формирование общест-

' Диалектика взаимодействия объективного — субъективного, материального — идеального полна сложностей и тонкостей, но она мало изучена, и потому достойны пристального внимания работы, в которых предпринимаются попытки восполнить этот пробел. Помимо названных уже работ В. А. Лекторского, Э. Г. Классена см.: Абишев К. А., Акмамбегов Г. Г., Ротницкий В. И. Проблема субъекта и объекта в марксистской философии. Алма-Ата, 1975; Fuwдев П. Философия и социальное познание. М., 1977; Желнов М. В. Предмет философии в истории философии. Предыстория. М., 1981.

венного сознания современной эпохи. В свою очередь индивидуальное сознание не только считается с коллективно-общественным «миром идей», оно, составляя одну из важнейших структур производства идей, нередко и' противостоит ему, действует и развивается «вопреки» установившимся традициям, правилам и схемам господствующего общественного сознания. Иначе невозможно было бы развитие и прогресс самого общественного сознания.

Таким образом, взаимосвязь и взаимозависимость двух видовых форм сознания — диалектическая и реально реализуется посредством «взаимопроникновения».

Суть проблемы, однако, в том, что и общественное, и индивидуальное сознание, а также диалектику их реального взаимодействия нельзя понять в отрыве от бытия. Говорить о сознании — значит всегда говорить о бытии, но бытии осознанном. Это заметил и отметил, правда на идеалистический лад, уже Гегель, который обнаружил в самой способности мыслить по-человечески выход за пределы индивидуального сознания. Необходимой предпосылкой деятельности сознания выступает, во-первых, человеческое общение, умение увидеть и признать себя в других (таких же, как ты сам) общественных индивидах и, во-вторых, способность индивида деятельно утвердить себя в создаваемых им предметах и ценностях культуры — материальной и духовной. Казалось бы, диалектика реального взаимодействия общественного и индивидуального сознания показана достаточно убедительно.

Однако в нашей исследовательской литературе, посвященной проблемам общественного сознания, и по сей день можно столкнуться с методологическими просчетами двоякого характера. Во-первых, с преувеличением относительной самостоятельности сознания, в результате чего авторы то и дело отрываются в своих построениях от бытия настолько, что сознание превращается в некую идеализованную, по существу бессодержательную, форму. То есть отвлекаются от содержательной стороны, сути сознания — его связи с бытием. Во-вторых, с неправомерным отъединением общественного сознания от индивидуального, единство которых признается, провозглашается, даже подчеркивается, но понимается, как правило, на формально-логический лад, в духе простой рядоположенности двух видовых форм. Сам факт разъединения сознания на «общественное» и «индивидуальное» требует более глубокого осмысления, а связь между ними — более тонкого истолкования и объяснения.

Природа сознания общественно-индивидуальная, из чего с логической неотвратимостью следует несостоятельность понимания общественного и индивидуального сознания как «самосущих» и противостоящих друг другу отдельностей. Как правильно подмечено, диалектика в этом случае подменяется дихотомией соотношения «индивид — общество», где общество предстает «средой» (социальные институты, «духовные силы», технические средства и т. п.), извне влияющей на индивида, делая его вместилищем так называемого «общественного» или «родового» сознания. Если понимать общественное сознание как нечто существующее помимо индивидов и связанное с ними сугубо механическими узами, то индивидуальное сознание неизбежно превращается в чисто психологический феномен, извне получающий недостающую ему «социальность». Однако в действительности вся идеально-преобразовательная деятельность индивида всегда осуществляется в общественно значимых формах.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.