МИЛЛИОНА ЛЕТ ОТ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

СТРАННИКИ

Странники знают, что еда будет там, и её можно будет взять. Каждый год огороды созревают, сеятели просыпаются, кормятся, если нужно, то и чинят огороды, сеют новые семена и снова возвращаются к своему сну. Весь секрет для странников состоит в том, чтобы выбрать время для путешествия таким образом, чтобы прийти раньше, чем сеятели пробудятся от своего долгого сна. Сеятели, как полагают, являются очень древней расой, и каждый живёт много веков — если слово «жить» верно в этом случае. Как вы можете жить, если более девяти десятых вашего времени проведены во сне?

Как это могло получиться? Это, вероятно, берёт начало во временах, когда различия между холодными временами и тёплыми временами были намного больше, чем теперь. Всегда существовали животные, которые впадали в спячку — замедляли свои процессы жизнедеятельности и впадавшие в сон на протяжении самого холодного времени года. Эти существа обычно собирают корм и хранят его, время от времени пробуждаясь и питаясь; в другом случае они настолько много едят, пока активны, что откладывают запасы жира, которые питают их, пока они спят. Сеятели некогда были нормальными, как и странники, но, вероятно, не столь разумными. В прошлом, когда лёд только-только отступил с материков, а «зимы» были ещё холодными, они выработали способность переживать во сне самые суровые из природных условий, а также они запасали пищу. Некоторые из семян и зёрен, которое они запасали, прорастали ко времени, когда запасы начинали использоваться; если время спячки было достаточно долгим, они могли даже вновь начать плодоносить. С течением веков и тысячелетий сеятели развивали способность оставаться в заторможенном состоянии до времени урожая, когда бы они вышли и поели, посеяли следующий урожай и вновь удалились.

Странники знали, что таким вещам возможно случаться. Они смутно сохраняли знание, которым обладали их предки, знание о меняющихся условиях и меняющейся жизни.

Никогда не должно быть никаких отношений с сеятелями. Сеятели строят свои огороды и используют растущие там растения не только для еды. Они собирают свою еду там, где она растёт, но также сажают её в местах, которые будут удобнее для них, чтобы собирать её там. Они строят стены и крыши из камня и древесины, чтобы защитить то, что они сделали, так же, как делали их далёкие предки. Это было началом перемен, которые в итоге разрушили всё — землю, живых существ, их самих. Теперь ничего не должно меняться, ничего не должно строиться, ничего не должно быть изменено по сравнению со своим естественным состоянием; это кредо странников.

Это знак их силы — они знают, как сделать свою жизнь легче, но игнорируют это знание. Любой из них унаследовал достаточно знаний, чтобы выкапывать из земли горящие камни или естественно дистиллированную органическую жидкость (если, конечно, остались хоть какие-то отложения) и использовать их высокую температуру, чтобы расплавить минералы, содержащие металлы. Они все могут добывать вещества из камней и использовать их для множества различных целей. Они знают, что можно летать к луне и звёздам, и они знают, как это сделать; но они не будут делать этого. Они не будут ещё раз вызывать силы разрушения.

Не только их воспоминания накладывают на них бремя этого кредо. Всюду, где они странствуют, через густые леса и редколесья, или через открытые равнины и пустыни, они видят мрачные результаты. В заросшей лесом долине, где, как они помнят, когда-то стоял город, камни, которые обнажаются в склонах оврагов, пробитых потоком, выглядят неестественно. Они искусственны, иногда с неестественными углами и гранями, которые чудесным образом пережили 2 миллиона лет похороненными. Почва здесь покрыта пятнами и прожилками красного и зелёного цвета в местах, где большие количества металла, который входил в состав искусственных изделий, глубоко окислились до состояния пыли. Территория отвратительно неестественна и заброшена.

В других местах лежат похожие руины, которые смертельны для любого существа, которое проходит рядом. Даже теперь, через 2 миллиона лет, технологическое перепроизводство, созданное их предками, обладает способностью убивать. Здесь ничего не появляется на поверхности, но недалеко внизу лежат разрушенные руины некоей обширной постройки. Естественные силы эрозии и распада были столь велики, что даже под землёй не осталось ничего узнаваемого из первоначальной постройки, но часть сырья всё ещё лежит там, испуская смертоносную силу. Всякий, кто пересечёт эту область, заболевает и умирает. Странники помнят, что это было нечто, связанное с производством энергии.

Вот почему странники презирают недалёких существ, своих дальних родственников, тех, с которыми они делят планету, но которые не обладают знаниями, проистекающими из воспоминаний. Эти существа, вроде сеятелей, постоянно используют свои ум и руки, чтобы изобретать и изготавливать предметы. Они достаточно разумны, чтобы заново придумать способы изготовления вещей, хотя они не помнят, что эти вещи уже были сделаны до них. Всё идёт так, словно целая болезнь начинается вновь и вновь.

Копайте землянку сегодня. Стройте дом завтра. Вырубите лес ради постройки города послезавтра. А затем задушите местность отходами.

Посейте семечко сегодня. Вырубите делянку ради множества семян завтра. Вырубите лес и оросите долину послезавтра. А потом измените глобальный климат.

Сделайте лопату сегодня. Сделайте копьё завтра. Сделайте взрывное устройство послезавтра. А затем мгновенно опалите равнину огнём и оставьте её покрытой отравленными руинами.

Хотя странники сделали своей работой подавление любой деятельности такого рода везде, где они её обнаруживают, они также пользуются её результатами. На далёком севере, куда они идут в тёплое время, они едят пищу, которая выросла на огородах сеятелей. На далёком юге, когда они путешествуют туда вдоль горных хребтов и поднятий между вонючими низменными слизистыми топями, они едят корни и клубни, запасённые в холодных камерах у ульевиков. Парадоксально, что они даже не пробуют решить — люди они, в конце концов, или нет.

Однако вещам свойственно меняться. Это включает не только изготовление вещей и постепенное изменение самой планеты, которое убило их предков. Сама планета время от времени подвергается изменениям, и эти изменения были таковы, что их предки не могли противостоять им. Сила внутри Земли, которая позволяла им узнавать, где был север, и где был юг, пропала, а затем полностью поменяла направление: это был один из факторов.

Та же самая сила используется самими странниками; нечто, какое-то чувство внутри них, позволяет им обнаруживать её и следовать за ней. Однако на протяжении нескольких прошлых поколений она вновь ослабла, и теперь путешествовать между кормовыми землями становится всё труднее и труднее.

УЛЬЕВИКИ

Alvearanthropus desertus

Суровая и засушливая среда обитания вынудила социалов эволюционировать в ульевиков — вся индивидуальность у них нивелирована потребностью группы в поиске воды и пищи. Жировой горб на плечах обеспечивает необходимое питание в сезон бескормицы, а тяжёлые веки теперь защищают их глаза от песка. Более длинные ноги позволяют ульевикам передвигаться на большие расстояния.

Тело и конечности Homo vates, искателя, атрофировались из-за их неупотребления. Телепатические способности ослабили другие его чувства и ликвидировали потребность в глазах и ушах. Ульевики теперь кормят, защищают и переносят своих проводников.

Путешествующая группа из 15 особей размышляет над этим, сидя во входе в пещеру, глядя на дождь, изливающийся с неба, и вдыхая запахи леса. Эта пещера, а фактически весь этот склон незнаком группе. Они никогда не проходили здесь в прошлые годы, так что они, наверное, сбились с пути. Это не было бы слишком большой проблемой: как только небо прояснится, они определят нужное направление по солнцу и звёздам.

Если небо прояснится.

Опускается ночь, и влажная серость становится темнее. Перед ними встаёт необходимость провести ночь здесь, но, по крайней мере, у них есть укрытие под скалистым навесом.

Когда наступает утро, их остаётся только 12. Ночью что-то вышло из пещеры и забрало остальных троих — что-то, чего не ожидала их коллективная память, что-то с маленькими ногами, похожими на человеческие, которые оставили мокрые отпечатки на камнях.

Оставшиеся в живых идут дальше. Небо пасмурно, но они предпочли бы выбрать дорогу наугад, нежели оставаться в этом месте.

УЛЕЙ

Alvearanthropus desertus/Homo vates

Сам улей — массивная скалоподобная постройка, с вентиляционными трубами и толстыми пористыми стенами, вроде стенок гигантского термитника. Плоские наклонные крыши выступают наружу, давая тень во время дневной жары. Тоннели и шахты под ульем тянутся глубоко вниз в водоносные слои, где пища сохраняется в прохладе благодаря постоянному испарению с мокрых стенок. Влажный воздух с нижних уровней проходит через улей благодаря движению ветра перпендикулярно наружным трубам.

Королеву защищают и обеспечивают всем необходимым в пещерах глубоко в нижней части улья. Пищу для неё собирают молодые ульевики. Воины охраняют старую часть улья и её персону. Кормилицы выкармливают её потомство.

УЛЬЕВИКИ

Искатель — крошечный, сморщенный предмет — выродившийся остаток своего предка. Ему не нужны ноги, поскольку его всюду носят, и у него нет ни одной. Ему не нужны руки, поскольку всё делается для него, так что его руки и ладони атрофированы. Ему не нужны ни глаза, ни уши, поскольку единственное чувство, которое он использует, находится глубоко внутри его головы и не имеет никакого наружного органа; так что его глаза и уши заросли кожей и стали незаметными. Это просто голова с носом и ртом, и небольшое тело.

Он прижимается к поверхности огромных рук носителя — бесплодной взрослой самки, которая была отстранена от жизни в роли кормилицы и потенциальной королевы глубоко внутри улья и осталась на поверхности как часть группы фуражиров.

Взрослые самцы, воины, мало изменились внешне с того времени, как впервые появились сообщества-ульи. Если начать сравнивать, то их ноги стали длиннее, позволяя им быстрее пересекать открытые местности и собирать пищу с больших площадей. Их тела стали меньше и потеряли свой пузатый вид, потому что теперь воины вряд ли когда-нибудь едят траву и их потребность в объёмистых кишечных бактериальных камерах, характерных для их предков, невелика. Фермент, расщепляющий целлюлозу, производимый генно-модифицированной поджелудочной железой, всё ещё производится, но не в таких количествах, как раньше. Их глазные оболочки тёмные, защищающие от ослепительного сияния солнца, и защищены от хлёсткого песка тяжёлыми веками. Нос вздутый, внутренние проходы между костными пластинками выстланы влажным эпителием, который увлажняет и охлаждает жгучий воздух пустыни задолго до того, как он достигает лёгких. Густые усы вокруг ноздрей и на верхней губе фильтруют песок и пыль из вдыхаемого воздуха. Гладкий жировой горб на плечах и шее отрастает во влажный и богатый пищей сезон, но он склонен сильно рассасываться, когда климатические условия становятся сухими.

ХОЗЯИН/ПАРАЗИТ

Penarius pinguis/Nananthropus parasitus

Островитяне в процессе эволюции выработали способность к паразитическому питанию, которая основывается на метаболической потребности тундровика производить избыточное количество жира. Таким образом, тучные тундровики нашли экологическую нишу, которая позволяет им существовать теперь, когда равнины тундры исчезли, а горные племена вымерли.

Густой мех тундровика и зимняя окраска исчезли; потребность в теплоотдаче означает, что Penarius pinguis нуждается в прямом контакте воздуха с кожей.

Nananthropus parasitus развил маленькие передние зубы для прокусывания кровеносных сосудов.

Единственная функция длинных пальцев рук и ног — позволить паразитам захватывать складки жира.

Они отличаются от своих предков главным образом по своему поведению. Теперь у них вообще нет никакой индивидуальности, они слушают немногие хрюкающие приказы своего начальника и повинуются вслепую. Для улья в целом нет интереса в том, чтобы кто-либо демонстрировал свою индивидуальность, и потому она была утрачена много-много поколений назад. Время от времени, однако, она вновь появляется на поверхности, и под влиянием таких возвратов ульи начинают экспериментировать с новыми и иными путями выживания, которые почти всегда заканчиваются неудачей. Прогрессивный улей гибнет, рассыпаясь в прах, а соседние ульи поглощают его территорию.

Как всегда, молодняк, самцы и самки, образуют партии сборщиков, использующих свои большие руки, чтобы рыться в земле и носить пищу, которую они находят. Когда они достигают совершеннолетия, самцы превращаются в воинов, и, в конечном счёте, могут стать размножающимися особями. Самки становятся кормилицами с возможностью однажды стать королевами; или же они становятся носителями, обременёнными задачей удовлетворения любой потребности искателей, имеющих всеобщую важность.

Этот день во многом похож на любой другой. Партия сборщиков под руководством искателя и под защитой воинов отправляется из улья в предрассветное время, самое прохладное время дня и лучшее для путешествия. Позади них, вырисовываясь силуэтом на освещённом небе, лежит громада улья; его плоские крыши торчат из земли, словно естественные скальные образования, чтобы создавать тень во время дневной жары, вертикальные стены под козырьками усеяны группами отверстий разного размера, которые служат для входа и вентиляции, а множество его вытяжных труб и вентиляционных воронок торчит, словно пальцы и своды, на фоне неба.

Глубоко внизу находится лабиринт коридоров и камер, предназначенных для жилья и удобства королевы и её молодого потомства. Здесь лежат ячейки для хранения запасов пищи, охлаждаемые постоянной циркуляцией воздуха и испарением воды с влажных стен. Затем увлажнённый воздух разносится по улью через жилые кварталы хитроумной сетью точно изготовленных отверстий и тоннелей, управляемый естественным движением ветра перпендикулярно наружным вытяжным трубам. Пар в итоге вновь конденсируется в жидкость до того, как отработанный воздух выходит в атмосферу снаружи. Вода для всех этих целей поднимается из глубоких источников и колодцев с помощью капиллярных сил, действующих в камнях.

Партия, численностью в 100 особей, следует своим обычным маршрутом по холмистым предгорьям, по границе отвратительных слизистых топей справа и бесплодного скалистого нагорья слева. За ними склон расширяется в долину, в которой большую часть года течёт вода, где могут расти растения и где обычно есть нужные клубни или толстые корни.

Перед тем, как их узкая тропа расширяется, вожак издаёт хрюкающий сигнал остановиться. Искатель взволнован, но не говорит им, что рядом есть пища: он сообщает им, что приближаются другие.

Другим хрюкающим сигналом вожак выстраивает воинов вместе в защитную стенку; но им не стоит волноваться. Те, кто приближается, не представляют никакой угрозы.

Теперь полностью рассвело, и партия может разглядеть пять или шесть неуклюже бредущих существ, движущихся вниз по скалистому склону в сторону топей. Тела большие (очень большие для размера их ног), с толстыми наростами и складками жира, который, кажется, полностью покрывает их. Тупые лица выглядывают из складок бледной плоти. В тусклом свете, однако, видны паразиты: крошечные и паукообразные, по четыре или по пять они погружены в толстый слой жира каждой фигуры, их лица обращены вглубь и не видны, непрерывно питающиеся излишками плоти существа.

Никакой угрозы для улья, и потому никакого интереса для партии; но вожак вспоминает, что в настоящее время их видят всё больше и больше, блуждающих по их владениям. Они, кажется, расселяются из лесных областей, которые являются их домом. Вожак смутно задаётся вопросом: какую еду они находят здесь, и как они защищают себя от палящего солнца. Однако он не задаётся вопросом надолго. Жестом, имеющим двойной смысл, он вычищает первый за этот день песок из своих усов и сигнализирует партии двигаться вперёд. Вскоре он ещё раз прикажет партии двигаться, и незнакомцы полностью забыты.

Если бы партия осталась, чтобы понаблюдать, они бы увидели, как неуклюжие существа с трудом сползли вниз, на равнину слизистых топей, и бродят среди отвратительной сине-зелёной сырости. Они тупо черпают горсти слизи, обнажая жёлтое зловоние под ней, и начинают её поедать. Паразиты, погружённые в их жир, игнорируют все это. Еда, будь то орехи, листья или слизь, будет преобразована в огромные отложения жира и ткани, которые кормят их.

Паразиты и их хозяева — не первые совместно живущие существа, которые возникли после эпохи генных инженеров, но они — единственный выживший тип. Симбионты, в случае которых охотники объединялись с тундровиками для жизни на холодных равнинах, теперь вымерли. После того, как холодные равнины исчезли, они удалились в горы и там существовали в течение некоторого времени; но они в действительности никогда не развивались как горные существа, и у них проявились все неадаптивные признаки. Со временем популяции пришли в упадок, и вся раса вымерла.

Это не похоже на случай с паразитами и их хозяевами. Хозяева также происходят от тундровиков, но, в отличие от носителей симбионтов, они изменились, когда изменились условия. Исчезли меховой покров и устойчивость к экстремальному холоду, но они всё ещё сохраняют толстые жировые отложения. Конечно, их метаболизм производит больше жира, чем им, возможно, требуется, и именно за счёт этого живут паразиты. Энергия и исходный материал для всего этого производства поступают во время постоянного поедания растений — любой вид растений, включая культуры сине-зелёных водорослей, которые аквабионты сделали своим собственным источником пищи и распространили по низинным областям земного шара, превращая их в грязные слизистые топи, столь отвратительные для большинства существ, обитающих на суше.

Не только ульевики игнорируют паразитов и их хозяев, когда те бродят по невыразительной скользкой поверхности. Также их игнорируют аквабионты, которые находятся недалеко отсюда, петляя и скользя во влажных жёлтых глубинах под слоем слизи. Они проедают себе дорогу сквозь водорослевую культуру, которую их предки целые эпохи назад внесли в низины над поверхностью океана. Теперь еда для них появилась в изобилии, не сравнить с днями нужды. Они очень хорошо знают, что некоторые существа с суши приходят и крадут её по краям, но потери невелики. Единственная беда — это обезвоживание. Если водорослевый покров нарушен, может произойти значительная потеря влаги, прежде чем у него появится новая возможность роста; но, пока по всему миру низменности покрыты самоподдерживающимся генератором пищи, поводов для беспокойства мало.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: