Исполнения. Ложные представления 4 глава

Ощущение независимости медицинской практике фармацев­та придает именно его магазин. Магазин, в некотором смысле, есть часть самого фармацевта. Как Нептуна изображают поды­мающимся из моря и в то же время волной и пеной этого моря, так и в этосе фармацевтики культивируют священный образ благородного фармацевта, сумевшего возвыситься над полками и прилавками с пузырьками и медоборудованием, хотя одновре­менно все это является частью его сущности²⁵.

Хорошую литературную иллюстрацию последствий ли­шения контроля над обстановкой дает отрывок из “Про­цесса” Франца Кафки, где Йозеф К. встречается с предста­вителями власти в своем пансионе:

Когда он оделся окончательно, Виллем, идя за ним по пя­там, провел его через пустую гостиную в следующую комнату, куда уже широко распахнули двери. К. знал точно, что в этой комнате недавно поселилась некая фройлян Бюрстнер, машини­стка; она очень рано уходила на работу, поздно возвращалась домой, и К. только обменивался с ней обычными приветстви­ями. Теперь ее ночной столик был выдвинут для допроса на се­редину комнаты, и за ним сидел инспектор. Он скрестил ноги и закинул одну руку на спинку стула”...

— Йозеф К.? — спросил инспектор, должно быть, только для того, чтобы обратить на себя рассеянный взгляд К.

К. наклонил голову.

— Должно быть вас очень удивили события сегодняшнего утра? — спросил инспектор и обеими руками пододвинул к себе немногие вещи, лежавшие на столике, — свечу со спичками, книжку, подушечку для булавок, как будто эти предметы были ему необходимы при опросе.

— Конечно, — сказал К., и его охватило приятное чувство: наконец перед ним разумный человек, с которым можно пого­ворить о своих делах. — Конечно, я удивлен, но, впрочем, и не очень удивлен.

²⁴ Weinlein A.. Pharmacy, as a profession in Wisconsin / Unpublished Master's thesis. Department of Sociology. University of Chicago, 1943. P. 105. ²⁵ Ibid P. 105—106

132

— Не очень? — переспросил инспектор и, передвинув свечу на середину столика, начал расставлять вокруг нее остальные вещи.

— Возможно, что вы не так меня поняли, — заторопился К. — Я только хотел сказать...— Тут он осекся и стал искать, куда бы ему сесть. — Мне можно сесть? — спросил он.

— Это не полагается, — ответил инспектор²⁶.

Разумеется, за привилегию давать представление на сце-нической площадке собственного дома надо платить: чело-век имеет хорошую возможность передавать информацию, о себе сценическими средствами, но не имеет возможнос­ти скрыть те факты, которые передаются декорациями, обстановкой действия. Тогда следует ожидать, что потен­циальный исполнитель, возможно, в каких-то случаях бу­дет избегать своей собственной сцены и ее контролиру­ющих воздействий, чтобы предотвратить неприкрашенное исполнение, и это может подразумевать нечто большее, чем, например, простая отсрочка званого вечера из-за того, что еще не прибыла новая мебель. Так, известно, что в од­ной трущобной зоне Лондона

...матери чаще, чем в каком-либо другом месте, предпочита­ют рожать в больнице. Главная причина этого предпочтения, по-видимому, в боязни расходов на домашние роды, так как придется покупать кое-какие необходимые вещи, например, поло­тенца и купальные ванночки, да еще каждая вещь должна отве­чать требованиям приглашенной акушерки. Это означает также присутствие в доме чужой женщины, что в свою очередь подра­зумевает необходимость специальной его уборки²⁷.

Когда изучают командное исполнение, то часто выяс­няется, что некто в нем облечен правом направлять и кон­тролировать ход драматического действия. Пример — “ко­нюший” в дворцовых церемониях. Иногда индивид, кото­рый церемониально контролирует спектакль и в некото­ром смысле выступает его распорядителем, играет и одну из важных специфических ролей в исполнении, коим он дирижирует. Поясним это взглядом романиста на служеб­ные функции свадебной церемонии:

²⁶ Kafka F. The trial. N.Y.: Knopf, 1948 P. 14—15. [Кафка Ф. Процесс // Каф­ка Ф. Америка. Процесс. Из дневников. М.: Издательство политической литературы, 1991. С. 250—251.]

²⁷ Spinley В. М. The deprived and the privileged. L.: Routledge & Kegan Paul. 1953

P. 45.

Команды

133

Священник оставил дверь приоткрытой, чтобы они [Роберт, жених, и Лайонел, шафер] могли услышать реплики и войти без промедления. Они стояли за дверью как тайные соглядатаи. Лайо­нел потрогал свой карман, нащупал круглый ободок кольца и легонько пожал локоть Роберта. Когда ключевое слово было про­изнесено, Лайонел распахнул дверь и, по сигналу, выдвинул Ро­берта вперед.

Церемония прошла без заминок, направляемая твердой и опытной рукой священника, который сильно понижал голос, давая указания, и выразительно хмурил брови, поправляя ис­полнителей. Гости не заметили трудностей Роберта при надева­нии кольца на палец невесты, но зато заметили, что ее отец пла­кал чересчур обильно, а мать не плакала совсем. Но все это были мелочи, очень скоро забытые²⁸.

В общем, члены команды отличаются друг от друга спо­собами и степенью, в какой им позволено направлять ис­полнение. Кстати, можно заметить, что структурные сход­ства явно разнородных рутинных церемоний находят до­статочно хорошее отражение в сходстве умов, повсюду на­блюдаемом у всяческих распорядителей и режиссеров. Будь то похороны, свадьба, партия в бридж, однодневная рас­продажа, повешение или пикник, распорядитель склонен рассматривать исполнение с точки зрения того, идет ли оно “гладко”, “успешно”, “без заминки” и все ли могу­щие помешать случайности были предусмотрены заранее.

Во многих исполнениях должны быть реализованы две важные функции, и если команда имеет распорядителя, на него часто и будет возложена специальная обязанность исполнения этих функций.

Во-первых, на распорядителя могут возложить обязан­ность корректировать любого члена команды, чье испол­нение становится неподходящим к обстановке. В этих це­лях обычно используются исправительные процедуры ус­покоения и наказания. Как пример можно взять роль бейс­больного судьи в поддержании определенного образа ре­альности для болельщиков-фанатов.

Все судьи настаивают, чтобы игроки контролировали себя и воздерживались от жестов, выражающих презрение к их ре­шениям²⁹.

²⁸ Miller W. The sleep of reason. L.: Seeker, 1956.

²⁹ Pinelli B.Mr Ump. Philadelphia: Westminster Press. 1953. P. 141.

134

И. Гофман. Представление себя другим...

Я знал, что безопасный клапан для облегчения ужасного на­пряжения необходим, и как игрок сам наверняка бы спускал свою долю излишнего пара. Даже как судья я мог сочувствовать игрокам. Но именно как судья я был обязан решать, насколько далеко в нарушениях можно позволить зайти тому или иному игроку, не прерывая игру и не позволяя оскорблять, атаковать или высмеивать себя и тем унижать саму игру. Улаживание спо­ров и успокоение людей на поле было столь же важным делом как и правильность решений — и более трудным!

Самое легкое для любого судьи — это удалить игрока с поля. Часто гораздо труднее сохранить его в игре — так понять и пре­дупредить его недовольство, чтобы оно не перешло в какую-ни­будь скверную потасовку³⁰.

Я не терплю клоунады на поле и не советую терпеть любому другому судье. Комедианты уместны на сцене или на телевиде- I нии, но не в бейсболе. Шарж или бурлеск в игре могут лишь I превратить ее в дешевку, а также дать повод презирать судью за попустительство подобным сценам. Вот почему забавников и умников-критиканов вы увидите в роли гонимых, как только они начнут откалывать свои стандартные номера³¹.

Нередко, конечно, режиссер-распорядитель не столько гасит неуместный аффект, сколько поощряет уместные про­явления настоящей эмоциональной вовлеченности. “Зажи- гательное зрелище” — вот фраза, иногда употребляемая для обозначения последней задачи в ротарианских кругах*.

Во-вторых, на режиссера-распорядителя иногда возла­гается специальная обязанность распределения партий в исполнении и личных передних планов, применяемых в каждой партии, ибо всякую организацию человеческой де­ятельности можно рассматривать как организацию некой сценической площадки с известным количеством харак- терных ролей, которые надо раздать перспективным ис­полнителям, и как совокупность знаковых средств или це­ремониальных принадлежностей, которые надо разместить с наибольшей пользой для исполнения в целом.

Очевидно, что если распорядитель действия исправля­ет последствия неподходящих появлений на сцене и рас­пределяет большие или меньшие привилегии исполните

³⁰ Pinelli B. Mr Ump. Philadelphia: Westminster Press, 1953 P. 131

³¹ Ibid P. 139

* To есть среди членов местных организаций международного клуба деловых людей и профессионалов, основанного в 1905 г., — Rotary Club. (Прим. пер.)

Команды

135

лей, тогда другие члены команды (предположительно, за­интересованные в успехе спектакля, который они ставят друг для друга, так же как и в успехе спектакля, который они коллективно ставят для аудитории) будут иметь по отношению к такому режиссеру установку, какой у них нет в отношении других участников их команды. Далее, если аудитория понимает, что исполнение имеет распоря­дителя, то ее члены, вероятно, будут считать его более от­ветственным за успех данного представления, чем других исполнителей. По-видимому, распорядитель должен отзы­ваться на это бремя ответственности, предъявляя испол­нителям такие драматургические требования, каких они не сумели бы предъявить себе сами. Это может усиливать общую отчужденность от него, зародившуюся у исполни­телей раньше. Поэтому распорядитель, начиная как член команды, может мало-помалу ощутить себя в тисках мар­гинальной роли между аудиторией и исполнителями, на­половину в обоих лагерях и наполовину вне их, — своего рода посредником между ними, но без защиты, которую обычно имеют посредники. Фабричный мастер может слу­жить точным примером такого положения³².

Когда исследуется некая рутина, которая требует для своего представления другим команду из нескольких ис­полнителей, то иногда обнаруживается, что один из чле­нов команды сделан звездой, ведущим, или центром вни­мания. Крайний пример такой расстановки исполните­лей можно увидеть в традиционной придворной жизни, где всякое помещение, заполненное придворными и по­сетителями, будет организовано в виде какой-то живой картины, в которой из любой точки взгляд с неизбежно­стью обратится к королю как к центру внимания. Коро­левская звезда представления может быть и одетой более зрелищно, и сидеть выше, чем другие присутствующие. Еще более впечатляющую централизацию внимания мож­но увидеть в танцевальных узорах больших мюзиклов, в которых сорок или пятьдесят танцоров увиваются вокруг примы.

³² См., напр.:Wray D. E. Marginal men of industry: The foreman // AmericanJournal of Sociology. Vol. 54. P. 298—301 .Roethlisberger F. The foreman: Master andvictim of double talk // Harvard Business Review. Vol. 23. P. 285—294. Роль посред­ника будет рассмотрена ниже.

136

И. Гофман. Представление себя другим...

Причудливость представлений при королевских появ­лениях на публике не должна помешать нам разглядеть прозаическую полезность идеи “двора”: в действительнос­ти дворы обычно можно найти вне дворцов, пример — ре­стораны голливудских производственных студий. Хотя, ви­димо, в абстрактном смысле и верно, что люди в живом общении классово “эндогамны”, проявляя склонность огра­ничивать неформальные связи кругом людей своего собст­венного статуса, все же при более близком изучении соци­ального класса можно обнаружить, что он составлен из от­дельных социальных кружков, и каждый кружок вклю­чает один и только один комплект исполнителей разного положения. И часто такой кружок будет формироваться вокруг одной доминантной фигуры, которая постоянно дер­жится на сцене в центре внимания и не терпит рядом дру­гих подобных фигур. Ивлин Во затрагивает эту тему при обсуждении характера британского высшего класса:

Возвратимся лет на 25 назад ко времени, когда у нас была еще довольно четкая аристократическая структура и страна была поделена на сферы влияния между наследственными магната­ми. По моим воспоминаниям, тогдашние гранды избегали обще­ния друг с другом, если только они не были в близком родстве. Они встречались по государственным делам и на скачках. Они не жаловали частым посещением дома друг друга. В герцогском замке вы могли встретить кого угодно: выздоравливающих пос­ле болезни знакомых, бедных кузин, экспертов-консультантов, лизоблюдов, жигало и откровенных вымогателей. Одного вы бы наверняка там не нашли — других герцогов. Английское обще­ство казалось мне каким-то сложным объединением племен, каждое племя со своим вождем и старейшинами, со своими зна­харями и храбрецами, со своим собственным диалектом и боже­ством, каждое с сильной ксенофобией³³.

Неформальная общественная жизнь персонала наших университетов и других интеллектуальных бюрократий, по-видимому, распадается на кружки по тому же образцу: клики и фракции, составляющие мелкие партии админи­стративной политики, образуют “дворы” компанейской жизни, где местные герои могут безопасно крепить впе­чатление величия своей группки, своей компетентности и своей глубины.

³³ Waugh Е. An open letter // Noblesse oblige / Ed. by N. Mitford. L.: Hamish Hamilton 1956. P. 78.

Команды

В общем, можно сказать, что все лица, помогающие представлять командное исполнение другим, различаются мерой данной каждому из них драматической власти и тем, что одна командная рутина отличается от другой по объему и качеству этой власти, отпущенной их участни­кам.

Концепции драматического и директивно-распоряди­тельного влияния как контрастных типов влияния в про­цессе исполнения, можно применить, mutatis mutandis*, к взаимодействию как целому, чтобы по возможности вы­явить, которая из двух команд какого из двух названных типов влияния имеет больше, и какие исполнители (рас­сматривая всех участников обеих команд вместе) являют­ся ведущими в этих двух разновидности власти.

Бывает, конечно, что исполнитель или команда облада­ют властью сразу двух указанных типов, но это никоим образом не общее правило. Например, во время прощания с телом в похоронном заведении вся социальная обстанов­ка и все участники, включая как команду друзей и род­ственников покойного, так и команду похоронного заведе­ния, обычно располагаются так, чтобы выражать чувства собравшихся к усопшему и привязанность к нему: он ока­зывается центром спектакля и драматически доминантным участником в нем. Но так как друзья и родственники по­койного неопытны и подавлены скорбью, а звезде спек­такля суждено выступать как бы в роли кого-то пребыва­ющего в глубоком сне, то направлять спектакль будет сам владелец похоронного бюро, хотя он может все время дер­жаться в тени, где-то поблизости или даже в другом поме­щении заведения готовиться к следующему церемониалу.

Надо ясно понять, что драматическая и директивная разновидности власти — всего лишь драматургические тер­мины и что исполнители, обладающие такой властью, мо­гут не иметь других типов власти и авторитета. Общеизве­стно, что исполнители, которые по титулу занимают пози­ции лидеров, часто просто подставные фигуры, выбран­ные или в результате компромисса, или для нейтрализа­ции потенциально опасного партнера, или для стратегиче­ского прикрытия настоящей власти за ее показным фаса-

* С соответствующими поправками (лат.).

138

И. Гофман. Представление себя другим...

дом, то есть реальной власти за фасадной властью. И пото­му, в частности, когда неопытным или временным назна­ченцам дают формальную должностную власть над опыт­ными подчиненными, нередко обнаруживается, что фор­мально облеченному властью лицу по сути дают отступное в виде драматически выигрышной доминантной партии, в то время как эти бывалые подчиненные сами направляют данный спектакль³⁴. Так, в первую мировую войну в бри­танской пехоте опытные сержанты из рабочего класса справлялись с такой тонкой задачей как незаметное под­стрекательство своих новых лейтенантов выступить в дра­матически выразительной роли во главе взвода и быст­ренько умереть в героической позе, как и подобает выпу­скникам британских частных школ. Сами сержанты зна­ли свое скромное место в тылу взвода и старались жить, чтобы и дальше учить других лейтенантов.

Драматическое и директивное влияние в командном исполнении были выделены как два измерения, по кото­рым различаются места в команде. Немного изменив точ­ку зрения, можно увидеть и третье.

Вообще, люди, участвующие в деятельности, протека­ющей внутри какого-то социального учреждения, стано­вятся членами одной команды, когда они сотрудничают, чтобы совместно представить другим свою деятельность в определенном свете. Но принимая на себя роль исполните­ля в команде, человек не перестает отдавать часть своих усилий недраматургическим интересам, то есть самому со­держанию деятельности, приемлемую театрализацию ко­торой предлагает данное исполнение. В таком случае мож­но ожидать, что индивиды, работающие на определенную команду, будут различаться между собой тем, как они рас­пределяют свое время между чистой деятельностью и чис­тым представительством. На одном полюсе сосредоточатся индивиды, которые редко появляются перед публикой и мало интересуются видимостью. На другом полюсе собе­рутся исполнители, как иногда говорят, “чисто церемони­альных ролей”, заинтересованные в создаваемой ими ви­димости и очень мало в чем-либо еще. Например, и прези­дент, и руководитель исследовательского отдела какого-

³⁴ Riesman D., Denny R., Glazer N. The lonely crowd New Haven: Yale University Press, 1950. P. 363—367

Команды

139

нибудь общенационального профсоюза могут проводить все свое рабочее время в главном помещении штаб-квартиры союза как следует одетые и в меру красноречивые, чтобы придать своему союзу респектабельный фасад, представи­тельский передний план. Но президент к тому же прини­мает много важных решений, тогда как руководитель ис­следовательского отдела мало что делает кроме представ­ления себя во плоти как части президентской свиты. Офи­циальные лица воспринимают такие чисто церемониаль­ные роли как часть “украшения витрины”³⁵. Подобное раз­деление труда можно найти и в семейном укладе, где долж­но быть выставлено напоказ нечто большее, чем качество исполнения задач. Знакомая многим концепция показно­го потребления* рисует, как мужья в современном обще­стве занимаются приобретением социоэкономического ста­туса, а жены — демонстрацией плодов этого приобрета­тельства. Несколько раньше такую специализированную функцию еще очевиднее исполнял лакей:

Но главная ценность лакея заключалась в одной важной услу­ге дому, а именно, в эффективности, с какой он рекламировал уровень богатства своего хозяина. Конечно, на эту цель работа­ли все слуги, поскольку их присутствие в доме демонстрирова­ло способность хозяина оплачивать и содержать их даже за нич­тожный или непроизводительный труд. Но не все были равно эффективны в этом отношении. Люди с необыкновенными спо­собностями и специальной подготовкой, требовавшие поэтому высокого вознаграждения, приносили больше чести своим рабо­тодателям, чем оплачиваемые по низким ставкам. Слуги, чьи обязанности связаны с необходимостью быть на виду, успешнее представляли богатство своего хозяина, чем постоянно работав­шие вне поля зрения окружающих. Наиболее эффектными и эффективными в этом отношении среди представительской при­слуги были ливрейные слуги — от кучера до мальчика-посыль­ного. Рутинные обязанности этих слуг делали их в высшей сте­пени наглядными. Более того, сама ливрея как форма одежды подчеркивала их отстраненность от производительного труда.

³⁵ Wilensky Н. L. The staff “Expert”: A study of the intelligence function in American Trade Unions / Unpublished Ph.D. dissertation. Departament of Sociology. University of Chicago, 1953. Ch. 4. Я признателен м-ру Виленски за многие вдохновля­ющие идеи.

* Имеется в виду концепция американского социолога начала XX в. Торстейна Веблена, изложенная в его книге “The theory of laisure class” [Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс,

140

И. Гофман. Представление себя другим...

Эта эффективность достигала максимума в фигуре лакея, чьи повседневные рутинные обязанности выставляли его на вид чаще и систематичнее других ливрейных слуг. Вследствие этого, ла­кей был одним из необходимейших элементов жизненной вит­рины своего хозяина³⁶.

К этому можно добавить, что индивид с чисто церемо­ниальной ролью не нуждается в драматически доминант­ной роли.

После всего сказанного, команду можно определить как некий круг индивидов, чье тесное сотрудничество требу­ется в случаях, когда необходимо поддержать данное за­планированное определение ситуации. Команда — это груп­пировка, но группировка не в контексте отношений соци­альной структуры или социальной организации, а скорее в контексте взаимодействия или ряда взаимодействий, в которых удерживается нужное определение ситуации.

Как уже отмечалось и будет еще не раз подтверждено, если исполнение вынуждено быть эффективным, то очень вероятно, что степень и характер сотрудничества, которое делает это возможным, будут скрывать и держать от всех в секрете. В таком случае команда имеет в себе нечто от секретного общества. Публика, конечно, может понимать, что всех членов команды связывают обязательства, кото­рые не разделяет с ними ни один человек из публики. Так, например, когда клиенты приходят в какое-то заведение по обслуживанию населения, они ясно сознают, что все его работники отличаются от них в силу этой официаль­ной роли служащего. Однако индивиды, числящиеся в шта­те заведения, становятся членами команды не просто в силу своего штатного статуса, а благодаря сотрудничеству, ко­торое они поддерживают, чтобы отстоять данное опреде­ление ситуации. Во многих случаях может не предприни­маться никаких попыток скрывать кто именно состоит в штате, но эти же штатные работники образуют секретное общество, команду, когда они охраняют секреты своего сотрудничества в деле поддержания конкретного опреде­ления ситуации. Команды могут создаваться индивидами в помощь группе, членами которой они являются, но, помо­гая себе и своей группе вышеописанными драматургиче-

Команды

141

скими приемами, они действуют именно как команда, а не группа. Поэтому команда, в использованном здесь зна­чении — это своеобразное секретное общество, о членах которого его нечленам может быть известно, что те состав­ляют какое-то общество, даже избранное, но то общество, о котором известно, какие люди его составляют, — совсем не то общество, которое они же образуют, действуя как команда.

Поскольку все так или иначе участвуют в командах, у всех должно быть нечто от греховно-сладкого чувства вины, свойственного конспираторам. И поскольку каждая коман­да занимается поддержанием стабильности каких-то опре­делений ситуации, скрывая или смягчая для этого опреде­ленные факты, то можно ожидать, что отдельный испол­нитель в качестве такого конспиратора постарается дей­ствовать незаметно.

³⁶ Hecht J. J. The domestic servant class in eighteen-century England. L: Routledge & Kegan Paul, 1956 P. 53—54

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ЗОНЫ И ЗОНАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Зону исполнения можно определить как любое место, в котором восприятие исполнения так или иначе ограниче­но. Разумеется, зоны разнятся по силе степени имеющих­ся ограничений и по средствам коммуникации*, в отноше­нии которых существуют эти ограничения. Так, толстые панели из стекла, вроде употребляемых в радиовещатель­ных студиях, в состоянии изолировать зону действия от слухового восприятия, но не от визуального, тогда как ра­бочий кабинет, отгороженный звукопроницаемыми пере­городками из фиброкартона, ограничивает восприятие про­тивоположным образом.

В англо-американском обществе (относительно “каби­нетном” по характеру действия), исполнение обычно про­исходит в ограниченном пространстве, к чему часто добав­ляются и ограничения по времени. Конкретные впечатле­ния и понимания, насаждаемые данным исполнением, обычно наполняют собой весь отведенный этому исполне­нию зонально-временной интервал, так что любой чело­век в этом пространственно-временном коллекторе сможет наблюдать исполнение и руководствоваться определением ситуации, которое вынашивается этим исполнением¹.

Часто в исполнении имеется только один центр зри­тельного внимания в контексте отношений исполнителя и аудитории, как, например, при произнесении политиче-

*То есть любым каналам общения и передачи информации, включая органы чувств (Прим. пер.).

' Термином “поведенческая обстановка” Г. Райт и Р. Баркер в докла­де о методологии научного исследования очень ясно показывают, что любые ожидания относительно поведения обязательно ассоциируются с определенными местами. См.: Wright H. К. Marker К. (i Methods in psychological ecology Topeka (Kansas) Ray's Printing Service, 1950

Зоны и зональное поведение

143

ской речи в зале или во время беседы пациента с доктором во врачебном кабинете. Однако многие исполнения состо­ят из нескольких самостоятельных узлов или гнезд вер­бального взаимодействия. Так, вечер с коктейлями обыч­но создает несколько разговорных подгрупп, которые по­стоянно изменяются по размеру и составу членов. Анало­гично, спектакль на сценической площадке торгового за­ведения, как правило, имеет несколько центров вербаль­ного взаимодействия, образованных парами “продавец — покупатель”.

Если конкретное исполнение принять за точку отсчета, то иногда для обозначения места, где дается представле­ние, удобно использовать термин “зона переднего плана”, или “фронтовая зона действия”. Постоянное знаковое сна­ряжение в таком месте уже соотносилось с той частью пред­ставительского переднего плана действия, которая назва­на “обстановкой”. Интересно, что некоторые аспекты ис­полнения, похоже, разыгрываются применительно не к аудитории, а к зоне переднего плана.

Исполнение индивида в зоне переднего плана можно рассматривать как усилие создать впечатление, будто его деятельность в этой зоне воплощает и поддерживает опре­деленные социальные нормы и стандарты. Эти нормы де­лятся, видимо, на две обширные группы. Одна группа норм касается форм вербального обращения исполнителя к ауди­тории или жестовых взаимообменов, заменяющих устную речь. Эти нормы иногда называют правилами вежливо­сти в беседе. Другая группа норм относится к соблюде­нию исполнителем определенных ограничений в поведе­нии, когда он находится в зоне видимости или слышимо­сти, доступной для аудитории, но необязательно говорит с ней. Для этой второй группы норм я буду использовать термин “приличия”, хотя придется добавить некоторые доводы и оговорки, чтобы оправдать такое словоупотреб­ление.

Требования приличий в зоне действия (или требования, не связанные с обхождением с другими в ходе беседы), удобно снова разбить на две подгруппы: требования мо­ральные и требования инструментальные. Моральные тре­бования суть цели в себе и предположительно относятся к правилам, касающимся запретов на вмешательство в чу-

144

И. Гофман. Представление себя другим...

Зоны и зональное поведение

145

жие дела и назойливое приставание к другим, правил сек­суального достоинства, уважения к священным местам и т. д. Инструментальные требования не являются целя­ми в себе и относятся к таким обязанностям, какие мог бы предъявлять работодатель к своим наемным работникам: забота о сохранности имущества, поддержание качествен­ного уровня исполняемых работ и т. д. Может показаться, что термин “приличия” следует относить только к мораль­ным нормам и что для охвата инструментальных норм надо использовать другой термин. Но изучая порядок, поддер­живаемый в данной зоне, довольно просто установить, что эти два вида требований, моральных и инструментальных, по-видимому, во многом одинаково воздействуют на инди­вида, который должен отвечать на них, и что для оправда­ния большинства норм, которых следует придерживать­ся, выдвигаются как моральные, так и прагматические со­ображения (или рационализации). Если норма поддержа­на санкциями и какой-либо санкционирующей инстанци­ей, то часто исполнителю почти безразлично, оправдыва­ют ли данную норму преимущественно моральными или инструментальными соображениями, и требуют ли от него или нет внутреннего усвоения этой нормы.

Можно отметить, что та часть личного переднего пла­на, которая была названа в первой главе “манерами”, бу­дет важна в связи с вербальными правилами вежливости, а часть, названная “внешним видом”, — в связи с прави­лами приличия. Заметим также, что хотя благопристой­но-приличное поведение может принять форму нарочитой демонстрации уважения к месту и обстановке действия, сама эта демонстрация может, конечно, быть мотивирова­на желанием снискать благосклонность аудитории, избе­жать санкций и т. д. Наконец, отметим, что требования приличия экологически более вездесущи, чем требования разговорной вежливости. Аудитория способна непрерыв­но следить за соблюдением приличий по всей зоне перед­него плана, но при этом, возможно, никто из исполните­лей не обязан или только очень немногие будут обязаны постоянно говорить с аудиторией и, следовательно, прояв­лять правила вежливой речи. Исполнители могут приос­тановить произвольное самовыражение в разговоре, но не могут остановить непроизвольное самовыражение, нахо­дясь в окружении публики.

 

---

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:

©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.