Борона в 16 зубьев была одноконной, а двойные, тяжелые бороны в 32 зуба запрягались парой лошадей.

ЖАТВА (ЖНИТВО) ХЛЕБОВ. Рожь, пшеницу, ячмень жали серпом или косой-литовкой с приде­ланными к ним специальными граблями. В некоторых глухих местах еще в начале XX в. сохранялась древнейшая разновидность косы — коса-горбуша. Ею можно было косить как в одну, так и в другую сторону.

В Енисейской губернии особо ценились привозные серпы, называв­шиеся здесь «аглицкими». Стоили привозные серпы до 1,5 руб. Серпы мест­ного производства стоили до 60 копеек. Цена «литовки» колебалась от 70 копеек до 2 рублей. Коса-литовка насаживалась на ручку с помощью кольца и клина.

Так как срезаемый пучок ржи захватывался левой рукой, то трудно было встретить сибирячку, у которой не были бы покалечены серпом паль­цы левой руки (мизинец и безымянный)...

МОЛОТЬБА РУЧНАЯ. Высушенные снопы молотили в основном вручную. Кстати, посевное зерно старались смолотить без просушки в овине, «сыромолотом». Молоти­ли снопы цепями: к длинной (до 1,5 м) ручке через специальное воронкообразное отверстие продевали и привязывали сыромятным ремешком короткий обрубок жерди около 0,5 м.

Однако во второй половине XIX в. в Сибири появились специальные орудия труда для молотьбы — «молотяги». Устроены они были следующим образом: внутри деревянной рамы вращался массивный деревянный вал, изготовленный из толстого ствола дерева. На вал набивались выступы-«кулачки». В постромки молотяги впрягалась лошадь. Чтобы молотягу посто­янно не разворачивать, на раме сверху дугообразно крепилась гибкая жердь. По данной жерди перемещалось железное кольцо, за которое и крепился кожаный ремень.

Снопы расстилались ровной дорожкой, колосьями внутрь, друг на друга. По колосьям конь вез молотягу: вал с кулачками при этом обмола­чивал зерно. Молотягой за день можно было обмолотить до 200—300 сно­пов. Более производительны были тяжелые, двухвалковые молотяги. В них впрягалось две лошади.

МАШИНЫ И МЕХАНИЗМЫ. В начале ХХ в сибирские крестьяне, всегда отличавшиеся расчетливо­стью, любознательностью и практической хваткой, начали широко приме­нять в хозяйствах различные машины и механизмы на конной тяге и даже с паровыми двигателями, локомобили. К 1910 г. уровень технической обеспе­ченности сельского хозяйства Сибири превзошел общероссийский. На одно сибирское хозяйство приходилось в среднем в 2 раза больше различных земледельческих орудий, чем в Европейской России. Особо ценились здесь немецкие плуги, жнейки и сеялки из США, английские локомобили. Охот­но приобретались сложные машины — паровые молотилки, жнейки-сно­повязалки, жнейки-самосбросы, сепараторы для переработки молока и т. д. Из всех губерний Сибири наиболее высоким уровнем применения машин отличались Енисейская и Амурская. Сравним, сколько крестьянских хозяйств, приходи­лось на одну машину:

Жатва и молотьба были особо трудоемки и выполнялись в крат­чайшие сроки. Механизация необходима была и для сенокошения. Приобретению сеялок не придавалось особого значения. Приве­дем данные о стоимости сельскохозяйственных машин в начале XX в.:

Дисковая сеялка — 140—200 руб. Жатка-самосброска — 200 руб.

Сенокосилка — 130—165 руб. Сноповязалка — до 400 руб.

ИНВЕНТАРЬ ПОДВОРЬЯ

В ходе выполнения всего цикла работ крестьянин пользовался, прежде всего, тягловой силой лошади: пахал, сеял, окучивал, косил, сгребал сено, впрягая лошадь в различные орудия труда. Как основное средство передви­жения лошадь была незаменима на бескрайних просторах сибирско­го края.

В зимнее время основной повозкой были дровни. На них перевозили грузы: сено, дрова, строевой лес, снопы из кладей, навоз для удобрения пашни и многое другое. Дровни — это широкие, устойчивые, вместитель­ные и грузоподъемные сани. При перевозке бревен на дровни клались специальные колодки, а под вершинки бревен — сани-подсанки, соединенные с дровнями веревками.

Для перевозки более легкого груза и для езды использовались сани-розвальни. Изготавливались они таким образом. Из ровной, срубленной на возвышенности весной березы, вытесывали брусья, отесывали с трех сто­рон, тщательно распаривали и выгибали на специальном приспособлении полозья. После высыхания в полозья врубались стойки-копылья и подкопыльники. Затем установленные параллельно полозья стягивались через ко­пылья сырыми березовыми жердочками-вязками. Концы вязков стягива­лись ивовым прутом. На копылья и подкопыльники сверху врубалась нахле­стка. Так же вязками стягивались передние выгнутые концы полозьев. С бо­ков к саням крепились слегка согнутые «отводины». Завершала процесс изго­товления саней-розвальней установка оглоблей и высокой спинки на задке саней.

Возок или выездные сани часто делали с облучком, с расписными спинками. Из тонких ивовых прутьев сплетали кошеву (кошевку). Непременным атрибутом саней и возков были «даха» («доха») и «полость», специальный мешок из медвежьих или волчьих шкур для ног седока.

Летом коня запрягали в телегу. Одноколая телега — это двухколесная повозка, а двуколая — четырехколесная. У многих сибирских крестьян были дроги и тарантасы. Для перевозки летом длинных жердей и слег использова­ли передки телег или специальные «волоки». Копны на покосе свозили к «зароду» на волокушах или прямо по земле обвязанными веревками.

Конская упряжь включала в себя хомут, седелку, с подпругой, черес­седельник, шлею, подбрюшник, вожжи и узду с удилами. Хомут — основ­ная деталь упряжи — собирался из двух деревянных половинок — клеще­вин, и соломенного «калача», обшитых кожей. Клещевины внизу стягива­лись сыромятным кожаным ремешком-супонью. К упряжи относились так­же седло и друга.

Обычно сибиряк-старожил имел для всех лошадей и рабочую упряжь и праздничную, для «выезда», богато украшенную отделкой из кожи и ме­талла, колокольцами. Крайне необходимы были в суровых сибирских условиях попоны и покрывала для «убереженья» лошади.

Конский инвентарь, телеги, повозки, сани и упряжь хранили в завозне. Используемая упряжь висела у конского стойла, а новая в амбаре или «казенке». В хозяйстве был инвентарь для ухода за лошадьми и инструменты. Определенных расходов требовала ежегодная перековка их в кузнице.

Особенностью хозяйствования настоящего крестьянина было наличие всего комплекса необходимого инвентаря для всех без исключения видов работ, как в поле, так и во дворе. Практически все орудия и инвентарь изготавливались из дерева. Это и деревянные трехрожковые вилы (ручники, полустоговые и стоговые вилы) и грабли, лопаты нескольких видов, подавалки для снопов, совки, деревянные клещи в бане, лестницы, мялки для конопли и льна, трепала и многое другое.

На подворье стояло несколько корыт и бадей для скота. Были и специальные зимние лопаты для очистки снега и инструменты для сбрасывания снега с крыши дома. В разных местах, на гумне, в «стаях», в амбаре, под навесом, в конюшне, на «чистом» и «скот­ском» дворах, обязательно хранились «свои» метлы. Инвентарь содержался на подворье в раз и навсегда отведенных для этого местах («знал свое место»). Строгий порядок, чистота и аккуратность в изготовле­нии и хранении всего необходимого были отличительной чертой истинного, хозяйственного старожила-сибиряка.

КРУГЛЫЙ ГОД: ЦИКЛ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИХ РАБОТ

И ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЗАБОТ

ВЕСНА. Ярко начинало пригревать солнце, начинало капать с крыш, и приходили весенние заботы сибирского крестьянина. Пока не растаял снег, вывозились после­дние запасы сена. Ремонтировался хозяйственный инвентарь, телеги, плуги, бороны, проверялась и чинилась лошадиная сбруя. Из погреба и ямы выно­сился картофель, перебирался для посадки и расстилался в помещении для проращивания. На берегу конопатились и смолились лодки. В крестьянских хозяйствах завершался отел коров. Завершали и обмолот хлеба. Причем, во многих селениях Енисейской губернии устраивали праздник окончания мо­лотьбы — «имянины овина». Оставив снопов 100 не обмолоченными, крес­тьянин приглашал гостей и, совместно закончив работу, устраивал праздничную «гулян­ку» с обильным угощением и катанием на конях с колокольчиками. Женщи­ны по потемневшему насту белили холсты.

В приангарских селениях была распространена в это время охота на лося «по-насту». Твердая корка весеннего снега выдерживала человека и собаку, а сохатый проваливался, раня ноги. Преследование продолжалось по 50—70 верст, пока охотник на лыжах с собакой не загоняли лося. Способ, конечно, был хищническим, вследствие чего к концу XIX в. дичи и зверя в тайге стало заметно меньше.

Едва сходил снег, во многих местах начинали заготавливать дрова на следующую зиму. Крестьянин с сыновьями уезжали на несколько дней на лесную деля­ну и жили в шалаше, топором, вручную, заготавливая при этом десятка три кубических аршин дров. «Зимнее тепло» доставалось большим напряжением сил и здоровья.

Под яровые посевы землю пахали в конце апреля, а сев обычно начи­нали с 1 мая по старому стилю (с 13 мая в XIX в. по новому стилю), в день Еремея Запрягальника. День выезда на пашню определялся по десяткам примет. «Сев хлеба не простое дело, а об нем вся молитва Богу», — говорили сибиряки. Накануне мужчины обяза­тельно мылись в бане, надевали чистую одежду. Утром вся семья собиралась за столом. Ставили хлеб с солью, зажигали перед иконой восковую свечу и молились. Затем старший в семье, «большак», благословлял всех отправляющих на сев. Поцеловавшись, отправлялись на пашню. Землю в Сибири было принято готовить тщатель­но: пахали поле дважды и даже трижды. Она была 1-2 раза вспахана осенью. Сейчас, первым делом проводили риту­альную борозду — зачин. Сеяли рожь и пшеницу, затем овес и ячмень. Считалось обязательным выжигание старой травы и стерни перед пахотой. Это называлось «пускать палы». Часто выжигали и покосы.

Еще в XVIII в. с «палами» пытались бороться. Вот строки из докумен­та: «Понеже ныне около боров и протчих лесов по степям снега уже сошли, и по обыкновенном здешнего народа вертопрашестве от запаления пашен и покосов, подлежит немалая опасность... Следить, чтобы покосов сенных и пашен без необходимой надобности не опаливать».

На одной лошади можно было вспахать до полдесятины мягкой пашни. Для вспашки 12—16 десятин пашни требовалось не менее 5—6 лошадей при трех-четырех работниках. Сеяли вручную, как под плуг, так и под боро­ну. На одну десятину разбрасывали по 12—15 пудов зерна. На заделку семян уходило от 1 до 2 дней на одну десятину. На бороньбе в день на одной лошади обрабатывали до 1 десятины пашни. За день можно было засеять на одной лошади 3 осьмины овса, 2,5 осьмины ячменя или 2 осьмины пшени­цы (2 осьмины — полдесятины пашни).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: