|
|
В ОТСУТСТВИЕ СОГЛАШЕНИЯ СТОРОН О ВЫБОРЕ ПРИМЕНИМОГО ПРАВАРаздел 7. ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА
А.В. АСОСКОВ ТЕОРИЯ ХАРАКТЕРНОГО ИСПОЛНЕНИЯ КАК ОСНОВНОЙ ПОДХОД К КОЛЛИЗИОННОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ ДОГОВОРНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ В ОТСУТСТВИЕ СОГЛАШЕНИЯ СТОРОН О ВЫБОРЕ ПРИМЕНИМОГО ПРАВА
Асосков А.В., кандидат юридических наук, магистр частного права, доцент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, арбитр МКАС при ТПП РФ. При подготовке настоящей статьи были использованы справочные правовые системы "КонсультантПлюс" и "Гарант".
1. Понятие характерного исполнения и характерного обязательства <1>
-------------------------------- <1> Характерным обязательством здесь и далее для краткости обозначается обязательство, чье исполнение является характерным для данного вида договора.
В середине XX в. появляется новая концепция коллизионного регулирования договорных обязательств, которая в литературе получила название теории "характерного исполнения" (characteristic performance, charakteristische Leistung). Разработчики нового подхода поставили перед собой три основные задачи: - отказ от расщепления договорного статута; - формулирование коллизионных подходов, которые были бы способны обеспечить высокий уровень определенности и предсказуемости; - уход от чисто догматического обоснования коллизионных решений в пользу функционального анализа различных видов гражданско-правовых договоров и их социально-экономической роли. По мнению авторов новой концепции, для нахождения правильного решения коллизионной проблемы в области договорных обязательств "требуется изучение функции договора с особым учетом его специфических социальных целей". На вопрос, в каком государстве сосредоточена социально-правовая (socio-legal) сфера договора, следует отвечать, сконцентрировавшись на тех правах и обязанностях из договора, которые характеризуют его социальную функцию" <1>. Таким образом, для правильной территориальной локализации договорного обязательства необходимо определить, какое государство является "центром притяжения правоотношения" (centre of gravity of the legal relationship), характеризующим социально-экономическую (а следом за ним и правовую) функцию конкретно взятого договора. Один из основоположников теории характерного исполнения, швейцарский ученый А. Шнитцер, заявляет о том, что новая теория призвана в полной мере реализовать весь потенциал классического метода Савиньи, но с использованием новой методологии юриспруденции интересов, пришедшей на смену юриспруденции понятий (классической догматике) <2>. -------------------------------- <1> Vischer Fr. The Principle of the Typical Performance in International Contracts and the Draft Convention // Harmonization of Private International Law by the E.E.C. / Ed. K. Lipstein. London, 1978. P. 25. <2> Schnitzer A. Die Zuordnung der Vertrage im internationalen Privatrecht // Rabels Zeitschrift fur auslandisches und internationales Privatrecht. 1969. Bd. 33. S. 26 - 27.
Отказ от расщепления договорного статута с неизбежностью означает, что в каждом договоре необходимо выбрать только одно основное обязательство, характеристики которого будут в дальнейшем использованы для формулирования коллизионной привязки. Очевидно, что такой выбор не вызывает затруднений применительно к односторонним договорам, в рамках которых возникает только одно основное обязательство (в качестве примера можно привести консенсуальный договор дарения) <1>. -------------------------------- <1> А. Шнитцер приводит пример такого одностороннего обязательства, как публичное обещание награды (Schnitzer A. Handbuch des Internationalen Privatrechts, einschlieBlich Prozessrecht, unter besonder Berucksichtigung der Schweizerischen Gesetzgebung und Rechtsprechung. 4. Aufl. Bd. II. Basel, 1958. S. 642).
Однако большинство гражданско-правовых договоров порождают взаимные обязательства обеих сторон. Авторы новой концепции отмечают, что в натуральном хозяйстве (экономической системе, построенной на натуральном обмене) выявить характерное исполнение невозможно. Однако современная экономика построена на всеобщем использовании денег как средства платежа. Причем денежное обязательство, как правило, нельзя назвать имеющим решающее значение для содержания договора, поскольку уплата денежной суммы является встречным предоставлением, типичным (одинаковым) для различных видов гражданско-правовых договоров. Договоры купли-продажи, аренды, возмездного оказания услуг и др. было бы невозможно разграничить между собой, ориентируясь на возникающие из них денежные обязательства по уплате покупной цены, арендной платы, вознаграждения за оказание услуг. Классификация гражданско-правовых обязательств основана на учете характеристик встречного (неденежного) исполнения, которое радикальным образом отличается в зависимости от вида договора (обязательство передать товар в собственность другой стороне, передать вещь во временное владение и пользование, оказать услугу и т.п.). Соответственно именно такое неденежное обязательство характеризует определенный вид гражданско-правового договора, а также выражает его социально-экономическую и правовую сущность. Вот какой вывод делает один из основоположников теории характерного исполнения А. Шнитцер: "В подавляющем большинстве случаев в правоотношениях возмещение за осуществленное предоставление осуществляется в денежной форме. Эта уплата денег представляет собой встречное исполнение, которое не имеет ничего отличительного (характерного). Отличительные особенности связаны с другой стороной. Эта сторона за деньги передает имущество, предоставляет его во временное владение и пользование, оказывает услуги. Таким образом, мы приходим к настоящей "природе вещей" (Natur der Sache), настоящему "центру тяжести правоотношения" (Schwergewicht des Rechtsverhaltnisses), настоящему "существу правоотношения" (Wesen des Rechtsverhaltnisses)" <1>. -------------------------------- <1> Schnitzer A. Handbuch des Internationalen Privatrechts. S. 643 - 644.
По мнению сторонников теории характерного исполнения, характерное обязательство в большинстве случаев можно выявить и в тех договорах, в которых обе стороны осуществляют денежное или неденежное исполнение. Для этого необходимо определить, исполнение какой стороны с экономической точки зрения выступает в качестве вознаграждения, и после этого применить право места нахождения другой стороны. Например, в договоре займа в качестве вознаграждения выступают проценты за пользование суммой займа, которые уплачивает заемщик заимодавцу. Из этого можно сделать вывод о том, что характерное исполнение осуществляется заимодавцем <1>. Равным образом в договоре страхования страховая премия является вознаграждением, уплачиваемым страхователем за предоставление страховщиком страхового покрытия. Таким образом, характерным является обязательство страховщика, хотя при наступлении страхового случая страховая выплата также будет осуществляться в денежной форме. В официальном отчете к Римской конвенции 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам <2>, прямо указывается на возможность применения теории характерного исполнения к договорам, в которых обязанности обеих сторон носят денежный характер (кредитные договоры, договоры страхования и поручительства) <3>. -------------------------------- <2> Hoffmann B. von, Thorn K. Internationales Privatrecht, einschlieBlich der Grundzuge des Internationalen Zivilverfahrensrecht. 9, neu bearbeitete aufl. Munchen, 2007. S. 442; Chitty on Contracts / Gen. ed. H. Beale. 30th ed. Vol. I. General Principles. 2008. P. 2016 - 2017. <2> Далее по тексту - Римская конвенция. Неофициальный русский перевод Римской конвенции, а также анализ ее основных положений см. в кн.: Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. М., 2004. С. 129 - 140, 454 - 466. <3> Официальный отчет к Римской конвенции М. Джулиано и П. Лагарда (п. 3 комментария к ст. 4).
Авторы теории характерного исполнения попытались предложить механизм применения теории характерного исполнения даже для договоров мены. А. Шнитцер полагает, что характерным будет выступать то обязательство, которое выражается в передаче имущества большей экономической ценности. Например, в договоре мены земельного участка на драгоценности или другие движимые вещи характерным предлагается считать обязательство стороны, направленное на передачу земельного участка <1>. -------------------------------- <1> Schnitzer A. Die Zuordnung der Vertrage im internationalen Privatrecht. S. 25. См. также: Neuhaus P. Die Grundbegriefe des internationalen Privatrechts. 2. Auf. Tubingen, 1976. S. 190.
Следовательно, базовым постулатом теории характерного исполнения является вывод о том, что практически в любом договоре (как одностороннем, так и взаимном) можно выделить одно характерное обязательство, элементы которого должны использоваться в дальнейшем при построении коллизионного регулирования.
2. Территориальная локализация характерного обязательства
Самого по себе обозначения характерного обязательства, исполнение которого имеет решающее значение для содержания договора, недостаточно для формулирования коллизионной нормы. Необходимо дополнительно осуществить территориальную локализацию характерного обязательства в пространстве <1>. Важно обратить внимание на то, что подобная территориальная локализация может потенциально проводиться различными способами: можно ориентироваться на место исполнения характерного обязательства, место нахождения, гражданство или место учреждения стороны, осуществляющей исполнение такого обязательства. -------------------------------- <1> Vischer Fr., Huber L., Oser D. Internationales Vertragsrecht. 2. Aufl. Bern, 2000. S. 121; Gunst D. Die characteristische Leistung: zur funktionellen Anknupfung im internationalen Vertragsrecht Deutschlands, der Schweiz und der Europaischen Gemeinschaft / Konstanzer Schriften zur Rechtswissenschaft. Bd. 74. Konstanz, 1994. S. 20.
А. Шнитцер в данном случае отталкивается от специфической классификации, свойственной системам германской правовой семьи, - разграничения места фактического исполнения обязательства (Erfullungsort, Leistungsort) и места существования долга (Schuldort, der Ort, an dem die Leistung geschuldet wird). Если первое место обозначает место фактического осуществления должником действий по исполнению обязательства, то второе место имеет характер юридической фикции и в конечном счете указывает на место нахождения должника, принявшего на себя соответствующее обязательство <1>. А. Шнитцер полагает, что привязка должна быть осуществлена именно к "праву страны, где существует долг в рамках исполнения характерного обязательства" (das Recht des Schuldort der charakteristischen Leistung) <2>. -------------------------------- <1> В немецкой терминологии также различается состояние связанности определенным обязательством (schulden) и фактическое исполнение обязательства (vollziehen). См.: Schnitzer A. Handbuch des Internationalen Privatrechts. S. 647. <2> Ibid. S. 648.
Швейцарский ученый Фр. Вишер в своих работах, направленных на популяризацию теории характерного исполнения, отмечает, что выработанное германской доктриной понятие Schuldort является нечетким и не получившим признания в других странах мира, в связи с чем он предлагает отказаться от этого лишнего элемента. Он обращает внимание на то, что громоздкое юридическое понятие Schuldort может быть заменено прямым указанием на то, что коллизионная привязка осуществляется не по месту фактического исполнения обязательства (Erfullungsort), а по месту нахождения коммерческого предприятия или месту пребывания стороны, осуществляющей исполнение характерного обязательства (Niederlassung bzw. gewonlichen Aufenthaltsort) <1>. Именно в работах Фр. Вишера теория характерного исполнения окончательно приобретает современный вид: в отсутствие соглашения сторон о выборе применимого права к договорному обязательству подлежит применению право страны, где ведет коммерческую деятельность или имеет обычное место пребывания сторона, осуществляющая исполнение характерного обязательства (продавец, арендодатель, исполнитель и т.п.). -------------------------------- <1> Vischer Fr. Methodologische Fragen bei der objektiven Anknupfung im Internationalen Vertragsrecht // Schweizerischen Jahrbuch fur internationales Recht. 1957. Bd. 14. S. 52; Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 122. См. также критику используемых А. Шнитцером понятий в кн.: Moser R. Rezension zum: Schnitzer Adolf, Handbuch des Internationalen Privatrechts. 4. Aufl. Basel, 1957 - 1958 // Schweizerische Juristen-Zeitung. 1958. 54. Jahrgang. Heft 9. S. 141 - 142.
Одновременно необходимо отметить, что Фр. Вишер попытался придать теории характерного исполнения значительно более гибкий характер: в своих работах он отмечал опасность абсолютизации признака неденежного исполнения в качестве единственного критерия определения характерного обязательства. Фр. Вишер выделяет несколько дополнительных критериев для установления характерного исполнения, среди которых он называет осуществление соответствующей стороной профессиональной деятельности; наличие развернутого императивного регулирования договора определенным правопорядком; несение соответствующей стороной большего риска; формулирование соответствующей стороной стандартных условий договора <1>. Таким образом, сама теория характерного исполнения в подобной расширительной трактовке приобретает гибкий характер: исходя из применения описанных дополнительных критериев суд в конкретном деле может прийти к выводу о том, что характерным является обязательство, имеющее преимущественно денежный характер. -------------------------------- <1> Vischer Fr. The Antagonism between Legal Security and the Search for Justice in the Field of Contracts // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 142. 1974-II. P. 62 - 65; Vischer Fr. The Concept of the Characteristic Performance Reviewed // Private Law in the International Arena: From National Conflict Rules Towards Harmonization and Unification. Lieber Amicorum K. Siehr / Ed. by J. Basedow. Hague, 2000. P. 508.
Подобная расширительная трактовка теории характерного исполнения позволяет Фр. Вишеру распространить ее даже на потребительские договоры, заявив о том, что в них характерное исполнение якобы осуществляет потребитель. Основным критерием определения характерного исполнения при этом выступает наличие развернутого императивного регулирования потребительских договоров в материальном праве по месту жительства потребителя <1>. -------------------------------- <1> См.: Vischer Fr. General Course on Private International Law // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 232. 1992-I. P. 40.
Некоторые авторы идут еще дальше и стараются вписать в рамки теории характерного исполнения такие коллизионные нормы, в которых в качестве привязки используется не место нахождения одной из сторон, а другие элементы. В качестве примера можно привести привязку к месту нахождения недвижимого имущества для договоров по поводу недвижимого имущества. А. Шнитцер пытался распространить действие своей теории на эти договоры за счет манипуляций с понятием Schuldort, утверждая, что последний применительно к договорам по поводу недвижимого имущества располагается не в месте нахождения продавца, а в месте нахождения недвижимого имущества. Более поздние авторы предлагают считать, что в зависимости от разновидности договора в качестве коллизионной привязки может применяться как право места нахождения стороны, осуществляющей характерное исполнение, так и право места исполнения характерного обязательства <1>. -------------------------------- <1> См., например: Schwander I. Zur heutigen Rolle des Erfullungsortes im IPR // Conflits et Harmonization. Melanges en l'Honneur d'Alfred E. von Overbeck a l'Occasion de son 65 Anniversaire. Fribourg, 1990. S. 688; Zurcher Kommentar zum IPRG. Kommentar zum Bundesgesetz uber das Internationale Privatrecht (IPRG) vom 18. Dezember 1987. 2. Aufl. Hrsg. D. Girsberger, A. Heini, M. Keller, J. Kostkiewicz, K. Siehr, Fr. Vischer, P. Volken. Zurich, 2004. S. 1236.
Недостаток такой расширительной трактовки теории характерного исполнения заключается в том, что при ее использовании утрачивается значительная доля предсказуемости коллизионного регулирования. Различные факторы, влияющие на определение характерного обязательства, могут указывать на прямо противоположные направления, и поэтому становится невозможным заранее спрогнозировать вывод, к которому придет суд. В качестве примера можно привести договор, в котором неденежное исполнение осуществляет обычное физическое лицо, не являющееся предпринимателем, а на противоположной стороне, напротив, находится профессиональный предприниматель. Допустим, речь идет о договоре купли-продажи предмета искусства или антиквариата между продавцом - физическим лицом, получившим продаваемый объект в порядке наследования, и картинной галереей или антикварным салоном <1>. В данном случае результат применения критерия неденежного исполнения приходит в прямое противоречие с результатом применения критерия осуществления профессиональной деятельности и формулирования стандартных условий договора. Не случайно сторонники узкого подхода к теории характерного исполнения делают вывод о том, что в данном примере характерное исполнение осуществляет продавец <2>, а сторонники расширительного подхода говорят о характерном обязательстве покупателя <3>. -------------------------------- <1> В значительной степени спорным является вопрос о том, можно ли на данную разновидность договора распространить специальный коллизионный механизм защиты потребителя. Формулировки ст. 5(1) Римской конвенции и п. 1 ст. 1212 ГК РФ препятствуют положительному ответу на данный вопрос (например, п. 1 ст. 1212 ГК РФ понимает под потребителем "физическое лицо, использующее, приобретающее или заказывающее либо имеющее намерение использовать, приобрести или заказать движимые вещи (работы, услуги)". В то же время более широкая терминология ст. 6 Регламента ЕС от 17 июня 2008 г. N 593/2008 о праве, применимом к договорным обязательствам (Регламент Рим I), позволяет использовать специальные коллизионные нормы о потребительском договоре и в данном примере. <2> См., например: Hoffmann B. von, Thorn K. A.a.O. S. 442. <3> См., например: Struycken A. Co-ordination and co-operation in respectful disagreement. General course on private international law // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 311. 2004. P. 239.
Расширительный подход к теории характерного исполнения позволяет суду обосновать фактически любой результат, ссылаясь на один из многочисленных критериев, предлагаемых Фр. Вишером и его последователями. Критикуя подобный подход, голландский ученый Дж. д'Оливейра справедливо отмечает, что теория характерного исполнения становится неустойчивой: "...она как кукла, которую можно наклонить в любую желаемую позицию, обозначение исполнения в качестве характерного становится по существу несостоятельным. Оно происходит на основе слишком широкого перечня несовместимых критериев таким образом, что результат становится в значительной мере непредсказуемым или в любом случае более прямо не связан с исходной точкой теории" <1>. -------------------------------- <1> D'Oliveira J. "Characteristic Obligation" in the Draft EEC Obligation Convention // American Journal of Comparative Law. 1977. Vol. 25. P. 326 - 327.
Следует отметить, что в международных документах и законодательных актах, как правило, фиксируется узкий подход к теории характерного исполнения, который в сочетании с использованием принципа наиболее тесной связи позволяет обеспечить необходимый баланс между четкими и предсказуемыми презумпциями, с одной стороны, и гибкостью, корректирующей оговорки, - с другой. В официальном отчете к Римской конвенции критерий неденежного исполнения указан в качестве единственного для целей определения характерного исполнения: "Именно исполнение, за которое причитается платеж, т.е., в зависимости от типа договора, поставка товаров, предоставление права пользования определенным имуществом, оказание услуг, транспортные, страховые, банковские операции, предоставление обеспечения, и т.д., - это то исполнение, которое обычно представляет собой центр притяжения и социально-экономическую функцию (the centre of gravity and the socio-economic function) договора" <1>. Одновременно разработчики Римской конвенции прямо указывают на то, что специальные коллизионные нормы, посвященные договорам по поводу недвижимости (ст. 4(3) Римской конвенции) и потребительским договорам (ст. 5 Римской конвенции), являются исключением из общего правила и, таким образом, не вписываются в рамки применения теории характерного исполнения, определенные в ст. 4(2) Римской конвенции <2>. Очевидно, данный вывод будет справедливым и для положений Регламента Рим I. Характерно, что в своих поздних работах сам Фр. Вишер отказывается от попыток распространения теории характерного исполнения на потребительские и трудовые договоры <3>. -------------------------------- <1> Официальный отчет к Римской конвенции М. Джулиано и П. Лагарда (п. 3 комментария к ст. 4). <2> Официальный отчет к Римской конвенции М. Джулиано и П. Лагарда (п. 4 комментария к ст. 4 и п. 4 комментария к ст. 5). <3> Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 148.
В Гаагской конвенции 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров <1>, и Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров <2>, место нахождения продавца прямо названо в качестве основной коллизионной привязки. Равным образом, в § 36 закона Австрии 1978 г. о международном частном праве в редакции, применявшейся до присоединения Австрии к Римской конвенции, указывалось на то, что характерное исполнение можно определить лишь за счет того, что исполнение другой стороны носит преимущественно денежный характер <3>. В базельском комментарии к швейцарскому закону 1987 г. о международном частном праве подчеркивается, что любые дополнительные критерии, помимо критерия определения неденежного исполнения или исполнения, имеющего характер вознаграждения, могут носить лишь субсидиарный характер на случай, когда основной критерий не дает результата <4>. В цюрихском комментарии к тому же закону указывается на то, что характерное исполнение должно носить заведомо определенный характер и не может зависеть от изменения материально-правового регулирования. Кроме того, авторы комментария прямо отвергают возможность распространения теории характерного исполнения на потребительские договоры <5>. -------------------------------- <1> Россия в Конвенции не участвует. См. неофициальный русский перевод Конвенции в кн.: Вилкова Н.Г. Указ. соч. С. 424 - 428. <2> Конвенция в силу не вступила. См. русский текст Конвенции в кн.: Вилкова Н.Г. Указ. соч. С. 444 - 453. <3> Lando O. The Conflict of Laws of Contracts. General Principles // Recueil des Cours / Collected Courses of the Hague Academy of International Law. Vol. 189. 1984-VI. P. 386 - 387. <4> Honsell H., Vogt N., Schnyder A., Berti St. Internationales Privatrecht. 2. Aufl. Basel, 2007. S. 854. <5> Zurcher Kommentar zum IPRG. S. 1234.
Тем не менее и сегодня расширительный подход к теории характерного исполнения имеет своих сторонников. Например, в Комментарии к Рабочему документу Европейской комиссии о трансформации Римской конвенции в общеевропейский документ гамбургский Институт Макса Планка, выступая против конкретизации теории характерного исполнения в отношении отдельных видов гражданско-правовых договоров, отмечал следующее: "В сложных случаях... от судебной оценки обстоятельств дела зависит, существует ли характерное исполнение и какая сторона должна его исполнить. В таких договорах определение характерного исполнения очень часто зависит от индивидуального содержания договорных прав и обязанностей каждой стороны, а потому оно не поддается какому-либо абстрактному законодательному определению" <1>. Однако европейский законодатель не согласился с данным подходом и включил в ст. 4(1) Регламента Рим I ряд коллизионных привязок, предназначенных для конкретных разновидностей договоров <2>. -------------------------------- <1> Текст документа доступен на сайте: http://www.mpipriv.de/shared/data/pdf/com-mentsgreenpaper.pdf. <2> Подробнее о положениях ст. 4 Римской конвенции и Регламента Рим I см. далее.
Таким образом, преобладающей на сегодняшний день следует считать узкую трактовку теории характерного исполнения, в соответствии с которой подлежит применению право места нахождения стороны, которая осуществляет характерное исполнение. Характерным является неденежное исполнение или такое денежное исполнение, по отношению к которому исполнение другой стороны носит характер платы (вознаграждения). Дополнительного пояснения требует механизм установления места нахождения стороны, осуществляющей характерное исполнение. В отношении физических лиц определяющим является место нахождения коммерческого предприятия (principal place of business, Niederlassung) для индивидуальных предпринимателей и обычное место пребывания (habitual residence, gewonlichen Aufenthalt) - для остальных физических лиц (ст. 4(2) Римской конвенции, ст. 18(1) Регламента Рим I, ст. 117(2) закона Швейцарии 1987 г.). Важно обратить внимание на то, что в западноевропейском коллизионном праве для целей определения договорного статута используется именно понятие обычного места пребывания физического лица <1>. Место жительства физического лица, а тем более гражданство физического лица при этом не подлежат учету <2>. Иными словами, даже если физическое лицо находится в определенном месте заведомо ограниченный период времени (например, прибыло в командировку или на временную работу), то этого достаточно для того, чтобы использовать привязку к данному месту для целей определения договорного статута <3>. Таким образом, используемая коллизионная привязка не имеет ничего общего с определением личного закона физического лица. При заключении договоров контрагенты могут ориентироваться на понятное для них место обычного пребывания физического лица, в то время как установление места жительства физического лица могло бы представлять существенные сложности и нарушать разумные ожидания другой стороны договора <4>. -------------------------------- <1> Вместе с тем обычное место пребывания (gewohnlichen Aufenthalt) следует отличать от простого места пребывания (schlichten Aufenthalt). Для признания места пребывания обычным необходимо, чтобы определенное место на какой-то период времени превратилось в центр жизненных интересов физического лица. Поэтому не будет квалифицироваться в качестве обычного места пребывания нахождение физического лица на выставке в другой стране или на отдыхе в течение непродолжительного отпуска. Подробнее см., например: Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. Rom-I Verordnung. Rom-II Verordnung. Einfuhrungsgesetz zum Burgerlichen Gesetzbuche (Art. 1 - 24) / Red. H. Sonnenberger. 5. Aufl. Munchen, 2010. S. 1116. <2> В ранней практике швейцарских судов использовалось и понятие места жительства физического лица (Wohnsitz), однако в законе Швейцарии 1987 г. был сделан осознанный выбор в пользу использования понятия обычного места пребывания (gewohnlichen Aufenthalt). См.: Patocchi P. Characteristic Performance: a New Myth in the Conflict of Laws? Some Comments on a Recent Concept in the Swiss and European Private International Law of Contract // Etudes de droit international en l'honneur de Pierre Lalive / Eds. Chr. Dominice, P. Lalive. 1993. P. 124. <3> Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 123 - 124. Понятие обычного места пребывания активно используется в конвенциях, подготовленных под эгидой Гаагской конференции по международному частному праву. Данное понятие подробно раскрывается, в частности, в резолюции Совета Европы 1972 г., где подчеркивается, что обычное место пребывания определяется исключительно в соответствии с фактическим критерием нахождения физического лица на определенной территории в течение определенного периода времени; не имеет значения выполнение каких-либо формальных процедур (соблюдения правил регистрации, получения разрешения на проживание и т.п.), а равно не имеет значения намерение физического лица оставаться в определенном месте в течение длительного периода времени (см.: Verhagen H. Agency in Private International Law. The Hague Convention on the Law Applicable to Agency. The Hague; Boston; London, 1995. P. 219 - 220). <4> Подробнее см.: Grolimund P. Vertrauensanknupfung im Internationalen Privat- und Zivilverfahrensrecht. Zurich; St. Gallen, 2008. S. 440.
В отношении юридических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, определяющим является место нахождения основного коммерческого предприятия (principal place of business, Niederlassung), а для остальных юридических лиц - место нахождения основного органа (central administration, Hauptverwaltung). На первый взгляд в Регламенте Рим I зафиксирована иная формулировка, которая во всех случаях предлагает использовать место нахождения основного органа юридического лица. Английский исследователь Тр. Хартли полагает, что в данном случае произошло достаточно существенное изменение правового регулирования. В качестве примера ситуации, когда применение двух указанных понятий будет давать различный практический результат, он приводит заключение договора компанией, головной офис которой находится в Лондоне, а основная коммерческая деятельность ведется на территории Намибии, поскольку единственным активом компании являются права на разработку месторождений полезных ископаемых в этой стране <1>. -------------------------------- <1> Hartley Tr. International Commercial Litigation: Text, Cases and Materials on Private International Law. Cambridge, 2009. P. 27, 584.
Однако преобладающей является точка зрения, в соответствии с которой понятие основного коммерческого предприятия компании практически идентично понятию места нахождения основного органа юридического лица <1>. Если в приведенном примере на территории Англии находится не только формальное место инкорпорации компании, но и реальное место, откуда ведется управление делами юридического лица, то есть все основания полагать, что основным коммерческим предприятием является именно головной офис в Лондоне. Если же связь с Англией ограничивается тем, что в этой стране компания была формально инкорпорирована и там находится только секретарь, который принимает корреспонденцию, то следует считать, что место нахождения основного органа - это территория Намибии или иное место, откуда реально ведется управление делами компании. -------------------------------- <1> См.: Hoffmann B. von, Thorn K. A.a.O. S. 444; Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Bd. 10. Internationales Privatrecht. S. 1114.
Необходимо обратить внимание на то, что с точки зрения западноевропейского коллизионного права никакого значения для целей определения договорного статута не имеет место учреждения юридического лица, а равно формальное место нахождения компании, указанное в учредительных документах или реестре компаний <1>. Таким образом, в большинстве случаев местом нахождения офшорной компании для целей определения договорного статута будет считаться место реального ведения коммерческих операций, а не место формальной инкорпорации <2>. Как и в отношении физических лиц, для юридических лиц грубой ошибкой было бы смешивать личный закон юридического лица и место нахождения юридического лица, учитываемое для целей определения договорного статута. -------------------------------- <1> См.: Lando O. The Conflict of Laws of Contracts. General Principles. P. 388; Vischer Fr., Huber L., Oser D. A.a.O. S. 125 - 126; Kaye P. The New Private International Law of Contract of the European Community. Implementation of the EEC's Contractual Obligations Convention in England and Wales under the Contracts (Applicable Law) Act 1990. Aldershot, 1993. P. 184 - 185; Alferez Fr. The Rome I Regulation: Much Ado about Nothing? // The European Legal Forum. 2 - 2008. Section 1. P. 69. <2> Struycken A. Op. cit. P. 239; Martiny D. The Applicable Law to Contracts in the Absence of Choice (Art. 4 Rome Convention) - Old Problems and New Dilemmas // Estudios Sobre Contratacion International / Dir. A. Caravaca, J. Gonzalez. 2006. P. 15 - 16.
Важной чертой западноевропейского подхода к теории характерного исполнения также является тот факт, что во многих случаях местом нахождения стороны, осуществляющей характерное исполнение, будет считаться место нахождения филиала или иного коммерческого предприятия юридического лица, не совпадающее с местом нахождения основного органа юридического лица <1>. В соответствии со ст. 4(2) Римской конвенции место нахождения филиала может применяться в тех случаях, когда исполнение договорных обязательств должно осуществляться через соответствующий филиал. В соответствии с преобладающим подходом речь идет лишь о тех ситуациях, когда исполнение обязательств через соответствующий филиал было прямо предусмотрено условиями договора, поэтому для целей определения договорного статута не имеет значения тот факт, что обязательство фактически исполнялось через филиал, а не головной офис юридического лица <2>. -------------------------------- <1> В дальнейшем для краткости мы будем говорить о месте нахождения филиала. Однако следует иметь в виду, что в иностранной практике для установления наличия коммерческого предприятия не требуется выполнения каких-либо административных формальностей (прохождения процедуры регистрации или аккредитации, фиксации обособленного учреждения в учредительных документах, утверждения положения о филиале или ином обособленном подразделении и т.п.). <2> Dicey, Morris and Collins on the Conflict of Laws. 14th ed. / Gen. ed. L. Collins. Vol. 2. Sweet & Maxwell, 2006. P. 1585; Stone P. EU Private International Law. Harmonization of Laws. Cheltenham, 2006. P. 285.
Хорошей иллюстрацией для данного вывода является английское дело Ennstone Building Products Ltd. v. Stanger Ltd. <1>. Между английским заказчиком и подрядчиком, имеющим головной офис также на территории Англии, был заключен договор на проведение испытаний горных пород, находящихся на территории Шотландии. Договор был заключен через шотландский филиал подрядчика. Основная часть обязательств подрядчика также исполнялась шотландским филиалом, через который шла вся переписка с заказчиком. Тем не менее английский суд посчитал, что место нахождения филиала в данном случае не может использоваться для целей применения теории характерного исполнения, поскольку договор не предусматривал, что обязательства должны исполняться подрядчиком именно через шотландский филиал. По мнению английского суда, место нахождения филиала лишь в том случае будет иметь определяющее значение, если исполнение договора иным способом (не через соответствующий филиал) являлось бы нарушением прямых или подразумеваемых условий договора. -------------------------------- <1> (2002) EWCA Civ. 916. Подробнее см.: Schacherreiter J. Leading Decisions zum Internationalen Privatrecht. Wien, 2008. S. 101 - 106; Plender R., Wilderspin M. The European Private International Law of Obligations. 3rd ed. London, 2009. P. 192.
Смысл столь жесткого толкования заключается в том, чтобы выполнить общее правило об определении места нахождения стороны, осуществляющей характерное исполнение, на момент заключения договора. Это возможно лишь в том случае, когда уже в момент заключения договора очевидно, что именно определенный филиал, поименованный в договоре, имеет более тесную связь с договором, нежели головной офис компании. Иное толкование неизбежно приводило бы к тому, что место нахождения стороны может меняться в процессе исполнения договора, что влекло бы крайне нежелательное изменение договорного статута. В ст. 19(2) Регламента Рим I правила о филиалах были изменены: для применения права места нахождения филиала теперь достаточно того, что договор заключен в связи с деятельностью определенного филиала. Таким образом, с точки зрения новых формулировок Регламента Рим I описанное выше английское дело должно было получить противоположное решение. Данное изменение основано на предложениях, высказывавшихся ранее в доктрине <1>. Однако данная новелла подвергается серьезной критике. В частности, отмечается, что сложно объяснить, почему простого факта заключения договора через определенный филиал достаточно для применения права места нахождения такого филиала, в то время как заключение договора через независимого представителя - физическое лицо, находящееся на территории другой страны, как правило, не имеет значения для целей определения договорного статута <2>. Кроме того, в Регламенте Рим I никак не решается вопрос о том, месту нахождения какого филиала отдать предпочтение, если заключение договора происходит через один филиал, а его исполнение - через другой филиал <3>. -------------------------------- <1> Такое предложение высказывалось, в частности, в следующих англоязычных работах: Lasok D., Stone P., Conflict of Laws in European Community. Abingdon, 1987. P. 364; Stone P. Op. cit. P. 290. <2> Tang Zh. Law Applicable in the Absence of Choice - The New Article 4 of the Rome I Regulation // Modern Law Review. 2008. Vol. 71(5). P. 796. <3> Plender R., Wilderspin M. Op. cit. P. 193 - 194; Alferez Fr. Op. cit. P. 70.
Римская конвенция и Регламент Рим I прямо указывают на то, что место нахождения стороны, осуществляющей характерное исполнение, подлежит определению на момент заключения договора <1>. Данное решение проблемы так называемого мобильного конфликта имеет под собой солидное обоснование. -------------------------------- <1> В Регламенте Рим I это следует из нормы ст. 19(3).
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|