ВЫРАБОТКА – ЗАПАСЫ – ОПЕРАЦИОННЫЕ РАСХОДЫ 12 глава
– Мы с вами выяснили, что производительность вашего завода равна производительности его «узких мест», – отвечает Иона. – Сколько продукции проходит через «узкие места» за час, столько же за час ее выходит за пределы завода. Таким образом, час, потерянный в «узком месте», равен часу простоя всего завода.
– Правильно, мы согласны, – говорит Лу.
– Так во сколько обходится заводу час простоя? – спрашивает Иона.
– Точно не могу сказать, но очень дорого, – признается Лу.
– Скажите мне вот что, – просит Иона. – Сколько составляют ваши общие операционные расходы по всему заводу за месяц?
Лу говорит:
– Около 1,6 миллиона долларов.
– И давайте возьмем для примера ваш станок с ЧПУ, – продолжает Иона. – Сколько часов, вы сказали, он может быть занят непосредственной работой?
– Около 585 часов, – отвечает Ральф.
– Истинная стоимость «узкого места» равна общим операционным издержкам, поделенным на число часов работы «узкого места», – говорит Иона. – Сколько это получится?
Лу вынимает из кармана калькулятор и считает.
– Получается 2735 долларов, – говорит он. – Подождите. Может ли такое быть?
– Да, все верно, – говорит Иона. – Если «узкое место» не работает, вы теряете не 32 и не 21 доллар. Истинная себестоимость часа работы «узкого места» равна себестоимости часа работы всей системы. А это двадцать семь сотен долларов.
Лу стоит как громом пораженный.
– Это проливает совершенно новый свет на все, – говорит Стейси.
– Согласен с вами, – продолжает Иона. – И, имея это в виду, как вам оптимизировать использование «узких мест»? Есть два основных момента, на которых вам нужно сосредоточиться. Первым делом, проследите, чтобы время работы «узких мест» не растрачивалось впустую. Когда такое случается? Во-первых, простои во время обеденного и других перерывов. Во-вторых, обработка деталей, которые уже дефектны или будут испорчены позже в результате небрежной работы или неправильной наладки. Третий вариант бесполезной траты времени «узких мест» – обработка деталей, которые не нужны.
– Вы имеете в виду запасные части? – спрашивает Боб.
– Я имею в виду все, что не связано с текущим спросом, – поясняет Иона. – Ведь что происходит, когда вы накапливаете запасы, которые не могут быть проданы в ближайшем будущем? Вы жертвуете текущими доходами ради будущих доходов. Вопрос: достаточный ли у вас приток доходов, чтобы вы могли позволить себе это? В вашем случае это явно не так.
– Он прав, – говорит Лу.
– Затем сделайте так, чтобы «узкие места» занимались только тем, что вносит вклад в выработку сегодня , а не через девять месяцев, – продолжает Иона. – Это один из путей повышения продуктивности «узких мест». Другой путь – снять с «узкого места» часть нагрузки, переложив эту работу на другие ресурсы.
– Да, но как это сделать? – интересуюсь я.
– Потому-то я и задавал вам все эти вопросы, пока мы были на заводе, – говорит он. – Необходимо ли, чтобы все эти детали проходили через «узкое место»? Если нет, задействуйте другие ресурсы. Это повысит пропускную способность «узкого места». Второй вопрос: могут ли другие станки выполнять те же операции? Если такие станки есть или их можно где-то приобрести, вы частично разгрузите «узкое место». И опять же возросшая пропускная способность позволит вам увеличить выработку.
Следующим утром я иду на кухню позавтракать и сажусь перед большой миской с пышущей паром овсянкой, которую так ненавижу с детства. Я тупо смотрю на кашу, а мать спрашивает меня:
– Как прошел вчерашний день?
Я отвечаю:
– Вы были правы.
– В чем? – спрашивает Дейви.
– Нам нужно заставить «Герби» двигаться быстрее, – отвечаю я. – И Иона нам подсказал некоторые возможности добиться этого. Так что мы многому научились.
– Да, это приятная новость, – говорит мать.
Она наливает себе кофе и садится за стол. На какое-то время воцаряется молчание. Тут я замечаю, что мать и дети переглядываются.
– Что-то случилось? – спрашиваю я.
– Джулия снова звонила вчера вечером, когда ты уехал, – говорит мать.
Жена регулярно звонила детям после своего бегства. Но по какой-то причине она по-прежнему не сообщала, где находится. Я уже думал, не нанять ли частного детектива, чтобы выяснить, где она прячется.
– Шерон говорит, что что-то слышала, когда разговаривала с матерью, – говорит моя мать.
Я смотрю на Шерон.
– Знаешь музыку, которую всегда слушает дед? – спрашивает она.
– Ты имеешь в виду деда Барнета?
– Ну да, – говорит дочь. – Такая музыка, что спать хочется. Это… как их?
– Скрипки, – подсказывает Дейв.
– Да, скрипки, – подтверждает Шерон. – Так вот я слышала эту музыку вчера вечером в трубке, когда мама молчала.
– Я тоже слышал, – говорит Дейв.
– Правда? Это очень интересно, – говорю я. – Спасибо вам обоим за наблюдательность. Наверное, стоит еще разок позвонить бабушке и дедушке Барнетам.
Я допиваю кофе и встаю.
– Ты даже не прикоснулся к каше, – говорит мать.
Я наклоняюсь и целую ее в щеку.
– Прости, я опаздываю.
Я машу детям рукой и, подхватив кейс, спешу к выходу.
– Ладно, я оставлю ее – съешь завтра, – говорит на прощанье мать.
Я еду на завод и по дороге проезжаю мотель, где провел ночь Иона. Я знаю, что он давно уехал – у него в 6:30 был самолет. Я предложил отвезти его в аэропорт, но – мне повезло – он сказал, что возьмет такси.
Добравшись до кабинета, я прошу Фрэн собрать людей на совещание. Тем временем я составляю список мероприятий, предложенных вчера Ионой.
Но тут мне в голову приходит мысль о Джулии. Я закрываю дверь, сажусь за стол и набираю номер ее родителей.
В первый день после отъезда жены ее родители звонили, спрашивая, нет ли известий. А потом звонки прекратились. Пару дней назад я сам попытался узнать от них, не слышали ли они что-нибудь. Теща Ада заявила мне, что ничего не знает о местонахождении дочери, но я тогда не очень-то поверил ей.
Ада и сейчас снимает трубку.
– Здравствуйте, это Алекс, – говорю я. – Позвольте мне поговорить с Джулией.
Ада начинает суетиться.
– Что… а… гм… ее здесь нет.
– Есть, я знаю.
Я слышу ее вздох.
– Ведь есть, правда? – настаиваю я.
Наконец Ада говорит:
– Она не хочет разговаривать с тобой.
– Давно она у вас? Вы что, лгали мне даже в то первое воскресенье, когда я звонил вам?
– Нет, мы тебе не лгали , – надменно отвечает Ада. – Тогда мы не знали, где она. Джулия несколько дней прожила у своей подруги Джейн.
– Хорошо, а позавчера что вы мне сказали?
– Джулия попросила меня не говорить, что она у нас, – отвечает Ада. – Я и сейчас не должна была признаваться. Она хочет какое-то время побыть одна.
– Ада, мне нужно поговорить с ней, – прошу я.
– Она не подойдет к телефону, – говорит Ада.
– Откуда вы знаете, даже не спросив ее?
Ада кладет трубку. Слышны ее удаляющиеся, а минуту спустя приближающиеся шаги.
– Джулия говорит, что позвонит тебе сама, когда будет готова к разговору, – сообщает теща.
– Что это значит?
– Если бы ты не пренебрегал ею все эти годы, ничего не случилось бы, – говорит Ада.
– Ада…
– До свидания. – Она вешает трубку.
Я пытаюсь позвонить еще, но никто не отвечает. Несколько минут спустя я заставляю себя выбросить эти мысли из головы и обратиться к текущим делам.
В десять в моем кабинете начинается совещание.
– Я хотел бы знать, что вы думаете об услышанном вчера вечером, – говорю я. – Лу, что скажете?
– Гм… Я никак не мог поверить в то, что Иона говорил про час работы «узкого звена». Вечером я пришел домой и основательно продумал все это. И мы действительно ошиблись, оценивая потерянный час работы «узкого места» в 2735 долларов.
– Ошиблись?
– Только восемьдесят процентов нашей продукции проходит через «узкое место», – говорит Лу, сверяясь с бумагой, которую он достал из кармана. – Поэтому истинная величина убытков составляет восемьдесят процентов от общей величины операционных расходов. Это получается 2188 долларов в час, а не 2735.
– Ах вот как, – говорю я. – Наверное, вы правы.
Лу улыбается.
– Тем не менее, – говорит он, – должен признаться, что у меня открылись глаза, когда Иона представил ситуацию в таком свете.
– Я согласен с вами. А как остальные?
Я спрашиваю мнение поочередно у каждого, и все в общем и целом согласны. И все-таки Бобу, кажется, не нравятся некоторые предложенные Ионой перемены. Ральф не видит, в чем его роль. Только Стейси твердо поддерживает идеи Ионы.
Она говорит:
– Мне кажется, стоит рискнуть и пойти на эти перемены.
– Хотя меня несколько нервирует то, что это на какое-то время повысит операционные издержки, – говорит Лу, – я согласен со Стейси. Как сказал Иона, мы подвергаемся куда большему риску, продолжая идти прежним путем.
Боб поднимает руку, желая высказаться.
– Пусть так, – говорит он. – Но некоторые из предложенных Ионой мер осуществить проще и быстрее, чем другие. Так давайте с них начнем и посмотрим, какой будет эффект.
– Это разумно, – отвечаю я. – И с чего конкретно начнем?
– Я думаю, что стоит для начала переместить ОТК для проверки качества деталей, поступающих на «узкое место», – предлагает Боб. – Другие меры, связанные с ОТК, потребуют некоторого времени, но переместить инспектора ничего не стоит. Это можно сделать уже сегодня.
Я киваю:
– Хорошо. А как насчет новых правил, касающихся перерывов?
– Могут быть неприятности с профсоюзом, – говорит Боб.
Я качаю головой:
– Надеюсь, мы уладим это. Продумайте детали, а с О'Доннелом я сам поговорю.
Боб что-то помечает в блокноте. Я встаю и обхожу стол, чтобы подчеркнуть важность того, о чем намереваюсь сказать.
– Один из вопросов, поднятых вчера Ионой, меня особенно взволновал, – говорю я. – Зачем мы загружаем «узкое место» работой, которая не увеличивают выработку?
Боб переглядывается со Стейси.
– Хороший вопрос, – говорит она.
– Мы приняли решение… – начинает Боб.
– Я знаю об этом решении, – перебиваю я. – Накапливать запасы для повышения эффективности работы станка. Но наша проблема не в эффективности, а в неспособности вовремя выполнять заказы. И эта неспособность бросается в глаза и нашим клиентам, и руководству филиала. Мы обязательно должны добиться улучшения в этом направлении, и Иона подсказал нам, что здесь можно сделать. До сих пор, – продолжаю я, – мы выполняли заказы по принципу «какой заказчик громче крикнет». Отныне заказы, выполнение которых задерживается, получают приоритет над остальными. Заказ, опаздывающий на две недели, имеет преимущество перед заказом, опаздывающим на неделю, и т. д.
– Мы и в прошлом время от времени пытались наладить такую систему, – напоминает Стейси.
– Да, но на этот раз суть в том, чтобы уровень приоритета отражался на порядке прохождения заказов через «узкие места».
– Это все очень разумно, Эл, – говорит Боб. – Но как это осуществить?
– Мы должны выяснить, какие материалы, дожидающиеся своей очереди, относятся к просроченным заказам, а какие намечены на дальнейшее бессрочное хранение на складе. Вот что нам нужно сделать, – говорю я. – Ральф, я хочу, чтобы вы составили список всех просроченных заказов. Расставьте их в порядке очередности – в зависимости от того, насколько велико опоздание. Как быстро это можно сделать?
– Это займет не так много времени, – отвечает Ральф. – Другое дело, что сейчас как раз наступает пора подготовки месячных отчетов.
Я качаю головой:
– На данный момент для нас нет ничего важнее увеличения пропускной способности «узких звеньев». Нам нужен этот список как можно скорее, потому что, когда он будет готов, вы со Стейси и ее людьми должны будете проверить запасы, дожидающиеся очереди, и выяснить, какие именно детали необходимо пропустить через «узкие места» для выполнения просроченных заказов.
Я поворачиваюсь к Стейси:
– Когда станет известно, каких деталей недостает, распланируйте с Бобом работу «узких звеньев», чтобы сначала были пропущены детали для наиболее просроченных заказов, потом для менее просроченных и т. д.
– А как насчет деталей, которые вообще не надо пропускать через «узкие места»?
– О них я пока думать не хочу, – говорю я. – Давайте исходить из предположения, что все комплектующие, которым не нужно проходить через «узкие места», либо уже заготовлены и ждут у сборочного конвейера, либо будут готовы к тому моменту, как прибудут детали из «узких мест».
Боб кивает.
– Всем все понятно? – спрашиваю я. – У нас нет времени согласовывать все эти вопросы со штаб-квартирой, где каждому нужно дать подумать не меньше полугода. Мы знаем, что нам надо делать. Давайте действовать.
В тот же вечер я еду по шоссе, любуясь закатом. Дорожный знак показывает, что до поворота в Форест-Гров остается две мили. В Форест-Гров живут родители Джулии.
Ни Барнеты, ни Джулия не знают о моем приезде. Я попросил свою мать ничего не говорить и детям. Просто после работы я сел в машину и поехал. Мне надоела эта игра в прятки.
С четырехрядной магистрали я сворачиваю на узенькую улицу, петляющую по тихим кварталам. Здесь очень мило. Дома неоспоримо дорогие, а лужайки перед ними безупречно ухоженные. Улицы обсажены деревьями, на которых только пробиваются первые весенние листья. Они сверкают зеленью в багрянце заходящего солнца.
Я вижу нужный мне дом. Он двухэтажный, кирпичный; выстроен в колониальном стиле и выкрашен в белый цвет. На окнах ставни. Правда, ставни алюминиевые и не имеют петель. Они не действуют, но традиции соблюдены. Здесь росла Джулия.
Я останавливаюсь у тротуара перед домом. Перед гаражом на ведущей к дому дорожке я вижу «аккорд» жены.
Я не успеваю подойти к парадной двери, как она открывается. За второй сетчатой дверью я вижу Аду Барнет. Ее рука тянется вниз, и раздается щелчок замка, запирающего дверь.
– Здравствуйте, – произношу я.
– Я же сказала, что она не хочет с тобой разговаривать, – говорит Ада.
– А может, вы ее все-таки позовете? Она ведь моя жена.
– Если хочешь поговорить с Джулией, можешь сделать это через ее адвоката.
Ада закрывает дверь.
Я говорю, что не уйду, пока не поговорю с женой.
– Если не уйдешь, я вызову полицию, и тебя удалят отсюда – это частная собственность.
– Тогда я буду ждать в машине. Улица-то вам не принадлежит.
Дверь закрывается. Я возвращаюсь на тротуар и сажусь в свой «бьюик». Я сижу и не отрываясь смотрю на дом. Время от времени я вижу шевеление штор за окном дома Барнетов. Примерно через сорок пять минут, когда солнце совсем садится и я начинаю всерьез спрашивать себя, сколько еще намерен здесь торчать, дверь дома открывается.
Выходит Джулия. На ней надеты джинсы, кроссовки и свитер. Благодаря этой одежде она выглядит моложе. Она напоминает мне девушку, которая идет на свидание с юношей вопреки воле родителей. Джулия пересекает лужайку, и я выхожу из машины. Она останавливается примерно в десяти футах от меня, словно боится подойти ближе, боится, что я схвачу ее, затащу в машину и увезу в палатку в пустыне или что-нибудь в этом роде. Мы смотрим друг на друга. Я засовываю руки в карманы.
– Ну… как ты? – спрашиваю я, чтобы как-то начать разговор.
– Если хочешь знать правду, – говорит она, – мне было очень плохо. А ты как?
– Я беспокоился о тебе.
Она отводит глаза в сторону. Я хлопаю рукой по крыше «бьюика».
– Давай прокатимся, – предлагаю я.
– Нет, я не могу, – отвечает она.
– Может, тогда прогуляемся?
– Алекс, просто скажи мне, чего ты хочешь?
– Я хочу понять, зачем ты это делаешь!
– Затем, что я не знаю, хочу ли оставаться твоей женой, – говорит она. – Разве это не очевидно?
– Так почему нам об этом не поговорить?
Она молчит.
– Пойдем пройдемся – всего один квартал, – прошу я. – Если не хочешь давать соседям пищу для пересудов.
Джулия оглядывается и понимает, что мы – настоящий спектакль для всех соседей. Она неуклюже подходит ко мне. Я протягиваю ей руку. Она ее не берет, но мы поворачиваемся и идем по тротуару. Я машу рукой дому Барнетов и опять замечаю шевеление за шторой. Мы с Джулией проходим футов сто. Я первым нарушаю молчание.
– Послушай, мне ужасно жаль, что все так получилось в те выходные, – говорю я ей. – Но что я мог сделать? Дейви ждал меня…
– Это произошло не потому, что ты ушел в поход с Дейви, – отвечает Джулия. – Поход стал просто последней каплей. Я вдруг осознала, что не могу больше оставаться. Мне необходимо было уехать.
– Почему ты, по крайней мере, не дала знать, куда уезжаешь?
– Послушай, – отвечает она. – Я ушла от тебя именно затем, чтобы остаться одной.
Я осторожно спрашиваю:
– Ты хочешь… развестись?
– Еще не знаю.
– А когда будешь знать?
– Эл, это было для меня очень сложное время, – говорит жена. – Я не знаю, что мне делать. Не знаю, на что решиться. Мать говорит одно, отец другое, подруги третье. Все знают, что нужно делать, все, кроме меня.
– Ты уехала, чтобы в одиночку принять решение, касающееся нас обоих и наших детей, – говорю я. – И ты слушаешь всех, кроме тех трех людей, жизнь которых может пойти наперекосяк, если ты не вернешься.
– Я должна обдумать это сама – без давления со стороны вас троих.
– Я всего лишь предлагаю обсудить вопросы, которые тебя мучают.
Она испускает вздох отчаяния и восклицает:
– Эл, мы это обсуждали уже миллион раз!
– Ладно, скажи мне вот что: у тебя кто-то есть?
Джулия останавливается. Мы прошли целый квартал.
– Я думаю, мы зашли слишком далеко, – холодно произносит она.
Джулия разворачивается и идет назад. Я догоняю ее.
– Ну так что? Да или нет? – спрашиваю я.
– Конечно, нет! – восклицает она. – Ты думаешь, я жила бы у родителей у если бы у меня кто-то был?
Мужчина, выгуливающий собаку, удивленно смотрит на нас. Мы с Джулией замолкаем, проходя мимо него.
Затем я шепчу:
– Мне просто надо было знать… Вот и все.
– Если ты думаешь, что я оставила детей, только чтобы повеселиться с любовником, ты меня совсем не знаешь, – говорит она.
Я воспринимаю эти слова как пощечину.
– Джулия, прости меня. Такие вещи случаются, и мне надо было удостовериться, какова ситуация на самом деле.
Джулия замедляет шаг. Я кладу руку ей на плечо. Она стряхивает ее.
– Эл, я уже давно чувствую себя несчастной, – говорит она. – И откровенно тебе скажу, что мне стыдно за это чувство. И все-таки я несчастлива – я знаю это.
Мне больно осознавать, что мы уже подходим к дому ее родителей. Прогулка была слишком короткой. Ада стоит у окна; она уже не прикрывается шторой. Мы с Джулией останавливаемся. Я прислоняюсь к машине.
– Почему бы тебе не собрать вещи и не поехать со мной, – говорю я, но жена качает головой.
– Нет, я еще не готова к этому, – произносит она.
– Что ж, – говорю я, – выбор такой: ты остаешься здесь, и мы разводимся, или мы возвращаемся вместе и стараемся наладить нашу семейную жизнь. Чем дольше ты будешь жить вне семьи, тем более чужими мы будем становиться друг другу. Тогда развод неизбежен. А если мы решимся развестись, сама знаешь, что это такое. Мы видели, как это было у наших друзей. Ты действительно хочешь этого? Поехали домой. Я обещаю, что у нас все наладится.
Джулия качает головой:
– Я не могу, Эл. Я слышала слишком много обещаний.
– Так ты хочешь развода? – спрашиваю я.
– Я уже сказала тебе: я не знаю!
– Хорошо, – говорю я наконец. – Насильно мил не будешь. Решай сама. Могу лишь сказать, что я хочу, чтобы ты вернулась. Уверен, что дети тоже этого хотят. Позвони, когда поймешь, чего ты хочешь.
– Я так и собиралась сделать, Эл.
Я сажусь за руль и завожу мотор. Опустив стекло, я смотрю на жену, стоящую на тротуаре рядом с машиной.
– Знаешь, я все равно люблю тебя, – говорю я.
Это наконец растапливает лед. Джулия наклоняется к машине. Я высовываюсь в окно и беру ее за руку. Она целует меня. После этого, не говоря ни слова, она разворачивается и уходит. Пройдя полпути через лужайку, она пускается бежать. Я наблюдаю за ней, пока она не скрывается за дверью. Тогда я качаю головой, включаю первую передачу и уезжаю.
Домой я возвращаюсь к десяти. В расстроенных чувствах роюсь в холодильнике, пытаясь найти что-то на ужин, но приходится довольствоваться холодными спагетти и остатками фасоли. Налив себе немного водки, ужинаю.
Я жую и уныло думаю о том, что мне делать, если Джулия не вернется. Став, по сути, холостяком, опять начать встречаться с женщинами? Где я их найду? Я вдруг живо представляю себе, как сижу за стойкой бара бирингтонской гостиницы «Холидей» и, пытаясь выглядеть сексуальным, спрашиваю у незнакомых женщин: «Какой ваш знак зодиака?»
Такова моя судьба? Боже мой! Кстати, интересно, срабатывают ли подобные приемы знакомства в наши дни? Да и срабатывали ли они когда-нибудь?
Но я должен хоть с кем-то встречаться.
Какое-то время я сижу и мысленно перебираю всех знакомых мне женщин. Кто стал бы встречаться со мной? С кем я захотел бы встречаться? Список заканчивается быстро.
Тут мне на ум приходит еще одна женщина. Встав со стула, я иду к телефону и минут пять смотрю на него.
Стоит ли?
Я нервно набираю номер и кладу трубку, прежде чем телефон начинает звонить на том конце линии. Снова сижу и смотрю на аппарат. Да какого черта! Худшее, что она может сказать, – «нет», верно? Опять набираю номер. Телефон звонит раз десять, прежде чем кто-то снимает трубку.
– Алло? – Это ее отец.
– Пригласите к телефону Джулию, пожалуйста.
Пауза.
– Минутку.
Минуты проходят.
– Алло? – говорит Джулия.
– Привет, это я.
– Эл?
– Да, послушай, я знаю, что уже поздно, но я хочу у тебя кое-что спросить, – торопливо говорю я.
– Если это насчет развода или моего возвращения…
– Нет, нет, нет, – перебиваю я. – Я просто подумал, что, если ты не против, нам не помешало бы встретиться еще разок в ближайшем будущем.
Она говорит:
– Ну… наверное, не помешало бы.
– Хорошо. Что ты делаешь в субботу вечером? – спрашиваю я.
Джулия молчит, и я почти вижу, как расплывается в улыбке ее лицо.
– Ты приглашаешь меня на свидание? – игриво спрашивает она.
– Да, приглашаю.
Долгая пауза.
– Так ты не против? – снова спрашиваю я.
– Я, пожалуй, за, – отвечает она.
– Отлично. Что, если я заеду за тобой в полвосьмого?
– Я буду готова.
На следующее утро в конференц-зал помимо нас приходят два начальника «узких участков». Под «нами» я понимаю Стейси, Боба, Ральфа и себя самого.
Тед Спенсер – начальник участка термообработки. Это уже пожилой мужчина. Его волосы напоминают стальную проволоку, а тело – стальной напильник. Его коллега – Марио ДеМонте, начальник механического участка, основу которого составляет станок NCX-10. Марио одних лет с Тедом, но намного полнее его.
У Стейси и Ральфа красные глаза. Перед тем как мы расселись, они доложили мне о проделанной работе.
Составить список просроченных заказов было легко. Компьютер вывел их все и рассортировал согласно срокам задержки. Это не заняло и часа. Но потом им пришлось перебирать списки необходимых для каждого заказа комплектующих и выяснять, какие из этих материалов проходят в технологической цепочке через «узкие места». Затем они должны были узнать, есть ли заготовки для данных комплектующих. Ральф и Стейси занимались этим почти всю ночь.
Стейси сказала, что впервые по-настоящему оценила преимущества компьютера.
Перед каждым из нас лежат копии рукописного перечня, составленного Ральфом. Распечатанный список просроченных заказов состоит из шестидесяти семи пунктов. Они отсортированы в порядке убывания сроков задержки. Возглавляет список заказ, который мы должны были отгрузить еще пятьдесят восемь дней назад. Замыкают список три заказа, просроченные на один день.
– Мы кое-что проверили, – сообщает Ральф, – и оказалось, что примерно девяносто процентов просроченных к настоящему моменту заказов требуют выполнения операций в одном или обоих «узких местах». Из них примерно восемьдесят пять процентов практически готовы к сборке, и им не хватает именно тех комплектующих, которые должны пройти через «узкие места».
– Таким образом, очевидно, что эти детали должны быть изготовлены в первую очередь, – поясняю я начальникам участков.
– Мы пошли дальше, – продолжает Ральф, – и составили список деталей для термообработки и для обработки на NCX-10. Очередность, опять же, определяется сроками задолженности. Примерно через неделю мы подготовим соответствующую компьютерную программу, чтобы в дальнейшем нам не пришлось полуночничать.
– Фантастика, Ральф! – восклицаю я. – Вы со Стейси отлично поработали. – Затем я поворачиваюсь к Теду и Марио. – А теперь дело за вами, господа. Пусть ваши мастера работают согласно списку.
– Не вижу особых проблем, – отвечает Тед. – Думаю, мы справимся.
– Возможно, придется покопаться в поисках нужных деталей для некоторых из этих заказов, – произносит Марио.
– Ну так покопайтесь, – говорит Стейси. – В чем проблема?
Марио хмурится:
– Проблемы нет. Значит, вы хотите, чтобы мы просто следовали списку, верно?
– Да, так просто, – говорю я. – Вы не должны работать ни над чем другим, кроме этого списка. Если будут проблемы со стороны диспетчеров, направляйте их ко мне. А сами строго придерживайтесь очередности.
Тед и Марио кивают.
Я поворачиваюсь к Стейси и говорю:
– Вы же понимаете, как важно, чтобы диспетчеры не вмешивались и не нарушали очередность списка?
– Я-то понимаю, – отвечает Стейси, – но вы должны пообещать мне, что не измените приоритеты под давлением отдела маркетинга.
– Слово чести, – говорю я ей. Затем обращаюсь к Марио и Теду: – Я надеюсь, вы хорошо понимаете, что термообработка и NCX-10 являются самыми важными процессами на всем заводе. И от вашей работы зависит, будет ли у нашего завода будущее.
– Мы постараемся, – говорит Тед.
– Могу заверить вас, что они постараются, – заявляет Боб Донован.
Сразу после совещания я иду в отдел кадров на переговоры с председателем местного профкома Майком О'Доннелом. Когда я вхожу, начальник отдела кадров, судорожно вцепившись в подлокотники кресла, выслушивает громогласные заявления О'Доннела.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Вы сами отлично знаете, что случилось: ваши новые правила перерывов на участках термообработки и ЧПУ, – кричит О'Доннел. – Это нарушение договора! Смотрите раздел седьмой, параграф четвертый…
Я говорю:
– Майк, подождите минутку. Я хочу вам разъяснить ситуацию, сложившуюся на заводе.
Я почти до самого обеда описываю ему положение вещей, рассказываю о сделанных нами открытиях и объясняю необходимость перемен.
Закругляясь, я говорю:
– Вы же понимаете, что нововведения касаются от силы человек двадцати?
Майк качает головой:
– Послушайте, я понимаю важность того, что вы рассказали, но у нас есть договор. Если мы сейчас пойдем вам навстречу, где гарантия, что вам не захочется еще что-нибудь изменить?
Я говорю:
– Майк, буду с вами откровенен: я не могу предсказать, что нас ждет впереди, и не могу гарантировать, что никакие другие изменения не понадобятся. Но ведь в конечном счете речь идет о сохранении рабочих мест. Я не прошу уступок в зарплате или каких-либо льгот. Я прошу от вас лишь некоторой гибкости. Мы должны иметь определенную свободу действий, чтобы вносить коррективы, которые позволят заводу начать зарабатывать деньги. В противном случае самого этого завода уже через несколько месяцев может не стать.
– Только пугать не надо, – говорит О'Доннел.
– Майк, одно вам скажу: если вы решите пару месяцев подождать, чтобы проверить, пугаю ли я вас, то будет уже слишком поздно.
Какое-то время О'Доннел молчит.
Наконец он произносит:
– Мне нужно подумать, обсудить. Мы еще вернемся к этому разговору.
После обеда я не нахожу себе места. Мне не терпится узнать, сработала ли новая система приоритетов. Я пытаюсь дозвониться Бобу Доновану, но его в цехах нет. Тогда я решаю пойти и посмотреть.
Первым делом я направляюсь к NCX-10. Но, придя на место, я обнаруживаю, что задать вопросы некому. В принципе, поскольку станок автоматический, значительную часть времени он должен работать без присмотра. Но дело в том, что, когда я подхожу, он не работает. Он стоит без дела, и никакие наладочные работы не ведутся. Меня берет зло.
Я разыскиваю Марио.
– Почему станок не работает? – спрашиваю я.
Марио идет искать мастера, потом возвращается.
– У нас нет заготовок, – отвечает он.
– Как это нет заготовок ?! – кричу я. – А это что тут свалено?
– Но вы же велели работать только согласно списку, – отвечает Марио.
– Вы хотите сказать, что по просроченным заказам все уже сделали?
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|