Глава 24 Терапия безрадостности

Установить связь с телесными ощущениями радости и боли — значит достичь центрированности, необходимой для излечения пристрастия к наркотическим веществам.

Работа с телом с целью центрирования лишь недавно стала использоваться в анализе сценариев. Однако уже можно сформулировать некие предварительные предло­жения, которые могут оказаться полезными читателю.

Центрирование основано на систематическом восста­новлении контакта сознания и телесных функций. Легче всего это сделать через дыхание, так как функция дыха­ния является одновременно произвольной и непроизволь­ной. Большую часть времени мы дышим «как дышится», так же непроизвольно, как работает наше сердце или ки­шечник или почки фильтруют кровь. Однако в отличие от упомянутых функций дыхание можно контролиро­вать сознательно. Поэтому произвольный контроль ды­хательных движений — хорошее начало восстановления контакта между умом и телесными функциями.

Обычно наше дыхание поверхностно и недостаточно. Глубоко вдыхая, сначала в нижние доли легких, «живо­том», затем «грудью», в средние доли, после чего в верх­ние, «плечами», и таким образом наполнив легкие возду­хом, мы запускаем в кровь и в ткани повышенное коли­чество кислорода. В результате гипервентиляции части тела, которые были отчуждены и не ощущались нами во­обще, наполняются энергией. Когда «мертвые» для со­знания, зажатые или неактивные части наполняются кислородом, мы наконец-то начинаем их чувствовать: чувствовать, что они «мертвы», «парализованы» или напряжены сверх своих возможностей. Мы ощущаем от­чужденную часть тела такой, какая она есть: «парализо­ванной», неактивной, неуклюжей, напряженной, вывих­нутой, отчужденной и т. д.

У пациентки по имени Энн были красивые длинные ноги, но она чувствовала их только тогда, когда на них пялились мужчины или когда она одевалась так, чтобы обратить на них внимание или, наоборот, спрятать. Она не считала их красивыми. Они казались ей «дурацкими» и уродливыми. Она чувствовала их, только когда они бо­лели от долгой ходьбы. Они служили ей исключительно для того, чтобы переносить ее из одного места в другое. Ее походка была немного неуклюжей, так как она стара­лась ступать только на носки. Она относилась к своим ногам, как другие относятся к велосипеду, — как к сред­ству передвижения. Они не были частью ее самой, как лицо, голова, плечи или грудь, которые она чувствовала хорошо и которые она ощущала как центр своего суще­ства. Глубокое дыхание помогло Энн почувствовать свои ноги, и раскол между ними и ее сознанием был временно ликвидирован. Она узнала, как они чувствовали себя все это время: мертвыми и как будто бы забинтованными, как у мумии. Она почувствовала, что они хотят делать большие шаги, ходить босиком и радоваться ветру и солн­цу и что они ненавидят похотливые взгляды некоторых мужчин.

Со временем живость этих ощущений прошла, но Энн запомнила их. Она продолжала чувствовать, что ее ноги хотят гулять, лазить, бегать, чувствовать воздух и солн­це. Она осознала наложенные на них родительские за­преты, в большинстве своем связанные с ее женской ролью, — «Не расставляй ноги (это сексуально)», «Не ходи босиком (они выглядят соблазнительно)», «Не бе­гай (леди так не делают)» — и предписания: «У тебя кра­сивые ноги (сиди смирно и дай джентльменам полюбо­ваться ими)». Энн решила купить короткие обтягивающие спортивные брюки и ходить там, где ей хочется. Ког­да на ее ноги смотрели и взгляды были ей неприятны, она прятала их, а если взгляды были приятны, она позволя­ла смотреть и сама получала от этого удовольствие. Ее ноги изменились в физическом отношении: они стали сильнее и грациознее и стали нравиться ей самой и дру­гим. Я думаю, что теперь ее походка останется красивой и упругой до старости, в отличие от походки ее матери, которая в свои шестьдесят пять лет могла только «пере­ползать» с места на место.

Этот единичный, но зато впечатляющий пример гово­рит о том, как глубокое дыхание, один из способов цент­рирования, помогает людям избавляться от своих разру­шительных сценариев, как трагических, так и банальных.

Я понимаю, что мой отчет неполон. Он неполон пото­му, что, как я уже сказал выше, мое понимание этого мето­да пока является неполным. Ученики Вильгельма Райха знают о биоэнергетике больше, чем я. Заинтересованный читатель может поучиться или пройти курс терапии у од­ного из них. Естественно, выбор следует делать с боль­шой осторожностью (см. гл. 18, раздел «Миф о бесполез­ности здравого смысла»). А я опишу несколько техник центрирования, которые я использую в групповой работе.

Дыхание

Как я объяснил выше, глубокое дыхание восстанавлива­ет контакт между сознанием и чувствами, сознанием и телесными ощущениями; мы узнаем, какие части нашего тела безжизненны, а какие бодры и т. д. В идеале дыхание должно быть глубоким и медленным, а легкие — сначала полностью наполняться воздухом, а затем — полностью опустошаться при каждом вздохе. Тогда тело получало бы необходимое ему количество кислорода. Вместо это­го люди дышат часто и коротко, слишком сильно или слишком слабо, а когда они напуганы или встревожены, они и вовсе задерживают дыхание. У одних людей груд­ная клетка как будто сжата огромной невидимой рукой, из-за этого они не могут сделать полный вдох, и им при­ходится дышать животом. У других огромная невидимая рука сжимает туловище ниже ребер, не давая им полно­стью выдохнуть.

Неполный вдох или выдох — это короткое, частое ды­хание и хроническая нехватка кислорода в организме. «Вдыхалыцики» никогда до конца не очищают свои лег­кие. Если им это удается, то, когда они делают сильный выдох или кашляют, оттуда выходит старый, застояв­шийся воздух. С легкими, наполненными воздухом, лег­ко кричать, но трудно плакать или шептать. «Выдыхальщики» никогда не наполняют свои легкие до конца. Со «сдутыми» легкими легко шептать или плакать, но труд­но говорить громко и убедительно. Поэтому, когда я чув­ствую, что человеку трудно выражать нежные чувства, я прошу его выдохнуть несколько раз подряд. И наобо­рот, людей, которым нужно выразить гнев или быть силь­ными и убедительными, я прошу несколько раз подряд глубоко вдохнуть.

Часто в групповой терапии бывает так, что один из участников пускается в длинный, невыразительный мо­нолог, смысл которого остается непонятным всем осталь­ным. Слова автоматически выходят из его рта, а его тело остается неподвижным, застыв в страхе или боли. Тако­му человеку легко помочь установить контакт со своими чувствами с помощью глубокого дыхания. Я прошу его сделать несколько глубоких вдохов и выдохов и затем повторить свой рассказ; и — о чудо! — рассказ становит­ся живым, эмоциональным и понятным; другие участни­ки вдруг понимают, о чем идет речь, и начинают сопере­живать; с рассказом становится возможным работать. Я должен сказать, что указанные две техники — един­ственные, которые я могу с уверенностью порекомендо­вать для повседневного использования в группе.

Центрирование

Я едва упомянул центрирование в этой главе. В настоя­щее время я еще только изучаю эту форму сценарного анализа. Ее еще нужно понять, исследовать и адаптиро­вать для использования в групповой терапии. Я не пред­лагаю здесь дополнительные техники. Пока я могу лишь предположить, какие преиму-щества центрирование даст человеку, который будет его практиковать.

Я полагаю, что человек, свободный от телесных запре­тов и предписаний, сможет использовать, тренировать и контролировать свое тело в такой же степени, в какой сейчас мы умеем использовать, развивать и контролиро­вать свой ум. Люди смогут регулировать частоту своих сердечных сокращений и силу кровяного давления, про­извольно ускорять и замедлять процессы пищеварения и метаболизма. Женщины смогут произвольно управлять своим месячным циклом, мужчины — контролировать эякуляцию. Все люди научатся ликвидировать злокаче­ственные опухоли, ограничивая приток крови к ним. Они будут легче и быстрее побеждать инфекции и выводить из организма токсичные вещества. Они смогут делать то, что сегодняшняя медицина считает чудом.

С другой стороны, человек станет чувствительнее к боли и вредоносным воздействиям и не сможет курить или пить кофе в чрезмерных дозах, не сможет выносить угнетение и преследование, так как будет постоянно и остро ощущать его и потому чувствовать желание изба­виться от него. Человек станет чувствителен к побочным эффектам употребления медикаментов и не способен иг­норировать их. Ему не нужны будут наркотические веще­ства, чтобы войти в контакт со своим телом.

Такой человек будет глубоко наслаждаться осущест­влением естест-венных телесных функций. Движение, Дыхание, стояние, бег, сон, расслаб-ление, крик, смех, плач, дефекация, секс и оргазм будут целостными, вовле­кающими всю личность действиями.

Избавившись от сценарных предписаний, человек боль­ше не будет чрезмерно развивать какую-то одну часть те­ла, например голову, пренебрегая всем остальным. У него не будет чрезмерно развитой грудной клетки, где сердце работает на износ. У него не будет большого живота, пол­ного чувств, которым некуда идти, потому что он их не чувствует.

Человека, чей ум находится в хорошем контакте с те­лом, можно назвать центрированным — в противополож­ность расколотому. Когда тело центрировано, все физи­ческие функции находятся в гармонии и работают в уни­сон, личность сфокусирована. Боевые искусства учат центрированию веками. Когда на обладателя черного по­яса нападают и он защищается, все его способности и все функции сконцентрированы на этой задаче. Его дыхание, сердцебиение, зрение, слух, все чувства и мускулатура служат одной цели — самозащите. В его голове нет голо­сов, говорящих: «Ты умрешь» или «Лучше убежать». Его ноги не дрожат. У него нет противоречивых желаний — сбежать или сдаться. Когда он получает, отражает и на­носит удары, все его силы сконцентрированы на смелом, сильном, сфокусированном и честном действии, в кото­рое вовлечено все его существо.

Человек может думать, играть, заниматься любовью или быть совершенно спокойным. От центрированных личностей исходит энергия, которую некоторые люди воспринимают в виде ауры, а другие называют харизмой и которая вдохновляет всех, кто находится вокруг. Сила, которая является результатом центрирования, допол­ненная реализацией способностей любить и мыслить как рационально, так и интуитивно, является прочной осно­вой для автономии. Отношения сотрудничества между самостоятельными людьми, как мне кажется, — это осно­ва счастливой жизни, о которой речь пойдет в следующих главах. Что касается центрирования, я надеюсь немало узнать об этом предмете в ближайшие годы и призываю своих читателей сделать то же.

Часть 5

Счастливая жизнь

Глава 25 Сотрудничество

Три тысячи лет назад Моисей спустился с горы Синай с текстом Десяти запове­дей. Одна из них гласила: «Не убий». В то время эта мысль была еще нова, и, чтобы сле­довать ей, людям нужно было поверить, что она исходит от самого Господа Бога. Сегодня проблема санкциони­рованного убийства уже не стоит перед обществом, и на­стало время освободиться от других разрушительных при­вычек: ото лжи и от злоупотребления психической си­лой — силовых игр. Возможно, тогда люди поверят, что все они рождены свободными и равными, и о равенстве будут не только говорить. Оно будет отражено в мыслях, чувствах и поступках людей. Сотрудничество между са­мостоятельными, сильными че­ловеческими существами станет не исключением, а правилом.

Более отдаленная мечта — сотрудничество на уровне государств. Для фор­мирования отношений сотрудниче­ства между людьми нужны определенные обстоятельст­ва; поэтому сотрудничество на высоком уровне может во­зникнуть лишь после того, как большинство людей на­учатся сотрудничать между собой в небольших группах.

Правила сотрудничества

Как нам, живущим в обществе, обеспеченном всем, наи­лучшим образом вос­пользоваться этой обеспеченностью? Ответ: сотрудничество. Сотрудничество — это форма меж­личностных отношений, основанных на допущении того, что отсутствие дефицита в области основных челове­ческих потребностей (пища, укрытие, пространство) дает каждому возможность получить то, в чем он нужда­ется.

Наилучшие условия для обучения сотрудничеству и борьбе против индивидуализма и конкуренции — это об­щение в паре. Близкие, длительные отношения между двумя людьми — это ситуация, в которой зерна неравен­ства могут нанести обоим участникам большой вред и по­тому должны быть искоренены. Индивидуализм и сопер­ничество — естественная позиция одинокого человека, поэтому личность, не имеющая ни с кем близких связей, не чувствует разрушительной силы этой позиции. Эта разрушительная сила впервые проявляется в ситуации пары или семьи. Пара — это лаборатория лич­ных отно­шений и, кроме того, ситуация, в которой люди готовы пойти на мно­гое, чтобы улучшить свои отношения. По­этому лучше всего учиться сотрудни­честву в паре. Кро­ме того, отношения сотрудничества легче построить дво­им, чем троим, четверым и т. д. Поэтому в последних гла­вах я буду больше всего говорить о сотрудничестве в парных отношениях, хотя упомянутые правила примени­мы к любым группам.

Два человека, которые хотят построить между собой отношения сотрудниче­ства, должны принять ряд правил.

1. Никакого дефицита. У пары есть достаточное коли­чество того, чего они хотят друг от друга. Это правило не всегда может соблюдаться на сто процен­тов, так как в реальности у многих пар нет всего, в чем они нуждаются. Неко­торые люди не могут дать своим партнерам свобо­ду, безопасность, готовность делиться, поддержку или знание, в которых те нуждаются. Приведу пример из сек­суальной жизни: один партнер хочет иметь половое сно­шение дважды в день, а другой вообще не хочет занимать­ся сексом. Когда расхождение в том, чего хотят партнеры, так велико, что компромисс невозможен, налицо ситуа­ция дефицита, которую невозможно разрешить. Однако в большинстве ситуаций расхождение не так велико, следовательно, оставляет возможность для дости­жения компромисса. Более частая ситуация — когда один парт­нер хочет зани­маться сексом каждый день, а другой — только раз в три дня. В этом случае, основываясь на том, что дефицита нет, можно принять решение, которое удо­в­летворит обоих партнеров. Например, одна пара в такой ситуации приняла ре­шение, что партнерша, чья сексу­альная потребность сильнее, может мастурби­ровать, а он в это время будет обнимать и ласкать ее. Таким образом, им уда­лось снять напряженность и уравнять свои сексу­альные запросы.

Было обнаружено, что сотрудничество приводит к изобилию того, что, как казалось сначала, было в дефи­ците. Следующий пример иллюстрирует возник­новение искусственного дефицита. У пары была сексуальная про­блема, которая легко могла осложниться импотенцией мужчины, так как сексуальные запросы партнерши, оста­ваясь неудовлетворенными, тревожили бы его все боль­ше и больше, и ситуация завершилась бы полным отсут­ствием сексуальных погла­живаний для обоих. На деле «проблема» возникла в результате приверженно­сти парт­неров правилам экономии поглаживаний, которые кате­горически за­прещают давать сексуальные поглаживания себе самому, особенно в присутст­вии партнера. Но так как он сообщил о своем затруднении, а партнерша пошла ему навстречу, им удалось освободиться от экономии по­глаживаний и сделать свою сексуальную жизнь удовлет­воряющей обоих.

2. Равные права. Следующее правило говорит о том, что оба партнера имеют равные права на удовлетворение своих потребностей и что оба они несут рав­ную ответ­ственность за сотрудничество.

Человек может осознавать, что ресурсов достаточно и для него, и для парт­нера, но по-прежнему не желать де­литься. Например, полоролевое программи­рование со­здает неравенство в отношениях мужчины и женщины, которое в целом дает преимущества мужчине. Например, ожидается, что женщина будет вносить больший вклад в хозяйство, даже если она работает, и особенно — если нет. Возможно, она работает дома столько же времени и тратит на это столько же энергии, сколько ее муж на службе, но принято считать, что он имеет право на боль­шее время отдыха. Если женщина потребует равенства в вопросе свободного времени, мужчина, возможно, согла­сится, что имеет больше, но ему будет трудно отказаться от привычной привилегии.

Кроме того, мужчин так воспитывают, что они ожида­ют получить от жен­щины больше поглаживаний, чем дают ей сами. Как правило, когда они осоз­нают этот факт, то умом признают его несправедливость, но им не хочет­ся ни­чего делать, чтобы изменить существующее поло­жение, так как жалко отказы­ваться от привилегии.

Неравенство не всегда дает преимущества мужчинам. Женщины ожидают от мужчин, что те будут вносить больший вклад в сексуальную жизнь. Женщина ожида­ет от мужчины, что он будет инициировать, направлять и доводить до успешного завершения сексуальный акт. Когда женщинам указывают на это неравенство, они не выражают желания отказаться от своей привилегии.

В одной паре жена хотела от мужа заботливого отношения, когда она болела или была чем-то напугана или расстрое­на. Он знал об этом, но не торопился пойти ей навстречу. Он был готов дать ей поглаживание, если она просила его «по-хорошему», но никогда — по собственной инициативе. В течение некоторого времени она пыталась разрешить проблему, придержи­вая свои поглаживания, но таким об­разом лишь создала еще больший дефи­цит, не разрешив трудность, хотя ей и удалось добиться равных отношений. В конце концов они справились с проблемой, отказавшись каждый от своей привилегии: он согласился научиться да­вать поглаживания, а она — не рев­новать его, когда он дает поглаживания другим людям, особенно другим женщинам.

3. Никаких силовых игр. Отношения сотрудничества также подразумевают отказ от силовых игр. Силовые иг­ры — результат дефи­цита ресурсов и конкурентного по­ведения, то есть противоположность сотруд­ничеству.

На первый взгляд, это требование кажется простым но на деле часто оказы­вается, что именно этот пункт со­глашения о сотрудничестве труднее всего со­блюдать. Мы переполнены страхом дефицита. Нас приучили исполь­зовать силу, чтобы получить желаемое. Угрозы, обиды, крики, хлопанье дверями, иг­норирование для нас при­вычнее, чем мирные переговоры. Чтобы этот пункт со­блюдался, оба партнера должны следить за силовыми тенденциями в отноше­ниях и прекращать их, как только они проявятся.

4. Никаких тайн. Для сотрудничества крайне важно, чтобы оба партнера были полностью открыты, особенно в том, что касается их желаний и потреб­ностей. В ситуа­ции сотрудничества каждый должен открыто просить о
том, чего хочет. Обычно склонность применять силу, что­бы получить желае­мое, сопровождается неспособностью осознать и (или) попросить то, чего хо­чешь, прямо и от­крыто. Причина этого в том, что в ситуации конкуренции
просьба о чем-либо возбуждает в партнере страх дефици­та. Как следствие в си­туации дефицита люди приучают­ся молчать о том, что им надо, так как в этой ситуации удовлетворение потребности одного из партнеров равня­ется потере части ресурса. Однако в ситуации сотрудни­чества прямая просьба об удовле­творении своего жела­ния — это шаг к его удовлетворению.

Может показаться, что прямо просить о том, чего хо­чешь, — эгоистично. Однако прямо просить о том, чего хочешь, — это не то же самое, что грабить, вымогать или получать обманным путем. Прямо попросить о том, чего хочешь, — это обозначить свою позицию, по поводу кото­рой каждый, кто обозначил свою, может сотрудничать или вести переговоры.

Я не хочу сказать, что в ситуации сотрудничества каж­дый немедленно полу­чает то, что хочет. Однако процесс взаимного модифицирования желаний со­трудничающих сторон — процесс почти магический, который может пре­вра­тить дефицит в изобилие. Похоже, потребность чело­века сотрудничать так же сильна, как его потребности в пище, питье, укрытии, поглаживаниях, так как почти каждая из них может быть модифицирована под влия­нием потребности в сотрудничестве. Удовольствие от по­мощи другому — свойство Заботливого Родителя и ис­точник инстинкта сотрудничества — часто оказывается сильнее потребности в пище, сексе или другом матери­альном ресурсе. Естественные потребности уменьшают­ся в присутствии партнера, уступая желанию поде­лить­ся с ним, а искусственные потребности, созданные рек­ламой и СМИ, и во­все сходят на нет.

Этот эффект особенно заметен, когда группа людей увеличивается. Соеди­ненные Штаты состоят из пар взрос­лых людей, живущих со своими детьми под отдельной крышей, с одним холодильником, одной плитой, одной стиральной машиной, одной или двумя машинами. Во­семь взрослых людей и их дети могут жить так же хоро­шо, имея один холодильник, одну плиту, возможно, три ма­шины, и т. д. Более того, снижение конкурентных тен­денций уменьшит и их потребность «быть не хуже Джон­сов». В ситуации сотрудничества отсутствует дефицит по­глаживаний, поэтому искусственные потребности, осно­ванные на голоде по поглаживаниям (косметика, модная одежда, автомобили и т. д.), зна­чительно снижают свою интенсивность.

Если в ситуации сотрудничества человек не получает того, чего он хотел, ему следует продолжать просить об этом, так часто, как это возможно, и ясно обозначать, когда он удовлетворен. Невыраженная неудовлетворен­ность при­нимает форму раздражения, затем злости, индивидуализма и конкурентного поведения. В нашем обществе человек, который не получает того, что хочет, согласно сценарию должен винить себя за это и стыдить­ся. Например, бедняки винят себя за свою бедность, а бо­гатые им в этом помогают. Они объясняют неудачи бед­ных отсутствием силы воли, практической хватки и т. д. Те, кто го­лодает, часто стыдятся этого. Сексуально не­удовлетворенный человек винит себя и не может прими­риться со своей неудовлетворенностью. Крайне важно избавиться от самообвинения, стыда, чувства своей ник­чемности и научиться просить о том, что тебе нужно. Об­щество сотрудничества основано на том, что каждый че­ловек в нем — хороший, и на том, что каждый стремится внести свой вклад и каждый заслуживает получать до­статочно того, в чем он нужда­ется.

5. Никакой игры в спасение. Пятое требование, которое предъявляет ситуация сотрудничества, — отказ от игры в спасение. Так как согласно предыдущему требованию каждый человек в ситуации сотрудничества обязуется прямо про­сить о том, в чем он нуждается, никто не дол­жен из чувства стыда, вины или ложной заботы помогать другому, если тот не подал сигнала о помощи. В дан­ной ситуации спасать — значит делать для другого то, в чем он не нуждается. Игра в спасение нарушает правило № 4, требующее от каждого прямо заявлять о своих потребно­стях, а также создает возможность для силовых игр, вы­зы­вающих и эксплуатирующих чувства вины и стыда (со стороны Жертвы).

С другой стороны, важно, чтобы люди не преследова­ли друг друга антиспа­сением — нарочитым игнорирова­нием тех нужд другого, о которых они дога­дываются. В одной паре женщина решила перестать спасать своего мужа и приняла жесткую позицию антиспасения. Рань­ше она интуитивно угадывала его потребности и удовлет­воряла их, а он в ответ даже не благодарил ее. Когда она перестала догадываться о том, чего он хочет, он был напуган и рассержен: ее решение не улучшило их отноше­ния. В группе ей удалось выработать пози­цию, свобод­ную и от спасения, и от антиспасения: она стала внима­тельно отно­ситься к его потребностям и давала ему это понять, но отказывалась заботиться о нем, если он не про­сил об этом сам и не изъявлял желания поблагодарить ее. Она также заключила договор, в котором потребовала, чтобы он тоже заботился о ней, когда она в этом нужда­ется. Эта ситуация уже не была игрой в спасение, потому что она не делала ничего, о чем он не просил, но не была и преследова­нием, так как давала возможность удовлет­ворения его потребностей.

Как бы гладко ни протекали отношения, рано или по­здно возникает ситуа­ция, в которой один из участников отказывается сотрудничать. Правильной ре­акцией на та­кой временный отказ сотрудничать является прямое вы­ражение своего чувства разочарования. Ответный отказ от сотрудничества также явля­ется допустимым ходом.

Дети часто демонстрируют отказ от сотрудничества. В этом случае допус­тимо начать сдерживать собственное желание сотрудничать с ребенком. Этот маневр не явля­ется силовой игрой, так как это честное, открытое дейст­вие, ос­нованное на чувствах, которые переживает человек: он просто теряет интерес к сотрудничеству в присутст­вии людей, которые ведут себя несоответствующим об­разом. Естественно, при этом должно соблюдаться пра­вило открытого сооб­щения о своих потребностях.

В сотрудничающей семье от детей ждут, что они будут вносить свой вклад в домашнее хозяйство, будут готовы помочь, будут внимательны к потребностям других лю­дей, не станут вести себя агрессивно, станут заботиться о себе и бу­дут способны развлечь себя сами. Детей, кото­рые таким образом вносят свой вклад, уважают и им сим­патизируют. Они вызывают у других людей желание проводить с ними время и помогать им.

Когда дети отказываются сотрудничать, следует про­тивоположная реакция. С ними не хотят проводить вре­мя, им не хотят помогать. В одной семье в ответ на неже­лание десятилетней дочки сотрудничать родители пере­стали возить ее в гости к друзьям, брать с собой в кино, готовить ей завтрак. Это делалось по­тому, что ее поведе­ние было неприятным и перестало вызывать у них жела­ние сотрудничать с ней. Вскоре после того, как она уви­дела, каковы последствия ее отказа от сотрудничества, она сделала новый выбор, на этот раз — в пользу от­ноше­ний сотрудничества со своими близкими.

Два, три или больше

Формирование отношений сотрудничества легче всего происходит в паре. За­тем отношения сотрудничества можно распространить на их детей, на троих, четверых или большее число людей. В любом случае все назван­ные требования остаются обязательными. Партнерские отношения между людьми, которые не являются парой, формируются с большим трудом, так как здесь нет того един­ства, которое помогает справляться с трудностями паре, но и здесь они воз­можны. Чем больше людей вклю­чены в отношения, тем больше трудностей, поэтому со­трудничество между двумя людьми является неизбеж­ным первым шагом в движении от одиночества и конку­рентного поведения к сотрудниче­ству в группе людей.

Глава 26 Как вырастить детей самостоятельными

В сценарной матрице есть два персонажа: родитель и ре­бенок. Транзактный анализ сценариев в основном зани­мается тем, что переживают дети, но у лю­бого взрослого человека, который знаком с идеями транзактного анали­за, неиз­бежно возникает вопрос: «А как мне, родителю, воспитывать своих детей?»

Чему нужно учить детей? Как добиваться дисципли­ны? Что можно позволить ребенку делать самому? Что ему говорить, а чего не говорить? В транзактном анализе запреты рассматриваются как вредное действие, но все ли запреты вредны? Как быть уверенным, что наши чув­ства, мысли и действия не создадут у ребенка разруши­тельную жизненную программу? Как дать им достаточ­ное количество автономии, но не забросить их, лишив самодисциплины, целей, ценностей и идеалов? Как вы­растить детей свободными, но не распущенными?

Решение основывается на вере в человеческую приро­ду — в то, что люди, включая детей, от рождения хороши и, если им дать возможность, будут вести себя хорошо. Следовательно, воспитывая детей, главное — дать им воз­мож­ность открыть, чего хотят они сами, и не подавлять их спонтанность и способ­ность к познанию и близости.

Дети будут делать то, что для них правильно, если дать им свободу выбора и возможность выбирать, не ис­пытывая внешнего давления. Силовые игры не помогут Детям научиться делать то, что хорошо для них; дети спо­собны нау­читься этому сами.

Приведу пример восьмилетней девочки, которая в ра­бочий день хочет по­смотреть телевизионную передачу, заканчивающуюся поздно. Родители знают, что восьми­летний ребенок должен спать десять часов, чтобы на сле­дующий день чувствовать себя хорошо и функциониро­вать нормально, поэтому большинство родителей в такой ситуа­ции предпочитают установить время отхода ко сну и требовать, чтобы оно со­блюдалось. Теперь предполо­жим, что Мэри, которой надо на следующее утро встать в семь часов, хочет смотреть телевизор после девяти часов вечера. Что можно сделать на месте ее родителей? На­стаивать на том, чтобы она легла спать в девять часов, ис­пользуя силовые тактики: отказ в поглаживаниях, прика­зание, крики, шлепки, выключение телевизора или даже укладывание ре­бенка в постель силой? Вообще-то боль­шинство детей не настолько против от­хода ко сну в де­вять часов, чтобы их нужно было специально заставлять. Од­нако со стороны Мэри можно ожидать некоторого со­противления, так как она хочет посмотреть телевизор. Родителям в такой ситуации нужна вся их вера в челове­ческую природу. Если признать, что Мэри является че­ловеческим суще­ством, способным мыслить и прини­мать правильные решения в делах, которые касаются ее самой, я, как родитель, предпочел бы дать ей возмож­ность про­явить эту способность. Я предоставил бы ей право сидеть у телевизора столько, сколько она захочет, спать так мало, как ей останется после этого, и быть раз­битой весь следующий день, если она это выберет.

Вы можете спросить: «А что, если Мэри проспит, не успеет на школьный ав­тобус и мне придется везти ее в школу на машине, на такси или разрешить ей остаться дома?» Это верное замечание. Поведение Мэри накану­не вечером мо­жет привести к тому, что на следующий день она не попадет в школу или соз­даст своим родите­лям ряд неудобств.

Самостоятельность не включает в себя право причи­нять неудобства или боль другим человеческим существам. Пока последствия определенного действия ребен­ка касаются только его, он имеет право его совершить. Если же его выбор создал неудобства для других людей, эти люди, со своей стороны, имеют право потребовать, чтобы этот выбор не повторился. Если Мэри засидится перед те­левизором, проспит, пропустит школьный авто­бус и родителям придется везти ее в школу на машине, тогда — но только тогда — родители имеют право предъ­явить определенные требования в отношении ее режима. Предположим, что на следующее утро Мэри проспа­ла. Теперь она опять хочет смотреть теле­визор после де­вяти вечера. Родители замечают это и просят, чтобы она ложи­лась спать.

— Мэри, мне бы хотелось, чтобы ты легла спать. Уже больше девяти.

— Но я хочу посмотреть эту программу, а она конча­ется в одиннадцать.

— Мэри, я не думаю, что это удачная мысль, потому что вчера ты тоже смот­рела телевизор до одиннадцати, а сегодня проспала, и мне пришлось везти тебя в школу.

— Я не просплю, я заведу будильник.

У мамы есть выбор — разыграть силовую игру и за­ставить дочку лечь в по­стель или дать ей возможность выбора, только на этот раз выбор должен сопро­вождать­ся соблюдением разумных условий.

— Мне не кажется, что будильник тебе поможет. Когда недоспал, очень трудно проснуться. Конечно, ты име­ешь право делать то, что тебе хочется. Только учти, то я не буду будить тебя завтра утром и не повезу в школу на ма­шине, если ты проспишь. Я предпочитаю, чтобы ты заплатила за такси из своих карманных денег или пошла в школу пешком. Согласна?

—- Хорошо, мама. А может, ты утром дашь мне денег на такси, а я их потом отработаю — буду мыть посуду?

— Договорились.

Скорее всего, на следующее утро Мэри встанет вовре­мя и успеет на автобус. Если она не успеет на него и, на­пример, пойдет в школу пешком, она, скорее всего, на следующий вечер не будет смотреть телевизор и ляжет вовремя.

Этот пример показывает, как родители могут позво­лить ребенку сделать соб­ственный выбор и дать ему воз­можность почувствовать последствия этого вы­бора, не жертвуя при этом собой. Когда ребенку дается возмож­ность выбора в большинстве ситуаций, как только он до­стигает возраста, в котором дети спо­собны делать свой вы­бор, он вырастает самостоятельным, так как привыкает сам принимать решения и вести себя ответственно по от­ношению к другим. Послушные дети, которые привыкли выполнять родительские приказы, при­учаются делать то, что им говорят, не понимая зачем. От детей, выросших в та­ких условиях, почему-то ждут, что они, достигнув совер­шеннолетия, вдруг чу­десным образом начнут сами делать выбор и принимать ответственные реше­ния. Программа воспитания большинства детей, к сожалению, не преду­сматри­вает для них возможности самостоятельного вы­бора, возможности ощутить его последствия и возможно­сти принимать решение с учетом прав других людей.

Однако предположим, что Мэри поздно легла, так как надеялась проспать, пропустить школьный автобус и не пойти в школу, потому что она не хочет туда идти. Эта ситуация сложнее предыдущей. Что делать родителям, если их ребенок ненавидит школу и готов на все, лишь бы туда не идти? Я отвечу во­просом на вопрос: что для вас важнее — свобода или школьная успеваемость? Вы хоти­те приучить детей делать то, что им не нравится, и то, что, скорее всего, нехорошо для них? Если ребенку не нравит­ся школа, скорее всего, эта школа ему не подходит. Кро­ме того, вера в человеческую природу заставляет нас при­знать, что ребенку интересно учиться в школе, когда в ней интересно учиться, и что, если школа ему подходит, он охотно будет туда ходить. Если школа — место, где учат не сотрудничеству, а соперничеству и социальному и расовому неравенству, ненависти и авторитарности, где запрещают спонтан­ность, свободное познание и стремле­ние к близости, ребенок не захочет туда идти. Но закон говорит, что дети должны ходить в школу. Что же делать?

Родителям, которые хотят вырастить своих детей сво­бодными и ответствен­ными, недостаточно создать обста­новку сотрудничества у себя дома. У них есть выбор — не посылать детей в плохую школу (послать их в хорошую, если у них есть для этого средства, или учить детей само­стоятельно) или предъявить требования школе: стать об­щественными активистами и защищать интересы своих детей, пока школа не станет лучше настолько, что в нее можно будет пускать детей.

Личная свобода не может развиваться в обстановке угнетения. Не только до­машняя, но и социальная обста­новка должна давать человеку возможность де­лать сво­бодный выбор.

Когда родители трудятся от зари до зари, чтобы иметь средства к существо­ванию, когда каждая семья изолиро­вана от других и в одиночку борется за вы­живание, у де­тей нет возможности развивать свои способности к по­знанию, спонтанности и близости.

Однако представим, что родители тратят на работу разумное количество времени, что им хорошо платят, что школы не угнетают учеников, что всем хватает места, пищи и свободного времени. Вот тогда появляется шанс вырас­тить по-настоящему свободную и ответственную личность.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: