Сделай Сам Свою Работу на 5

Теория языковых игр Витгенштейна.





Философия постмодерна.

 

Постмодернизм (философия постмодерна, постмодернистская философия) – крайне размытое и противоречивое понятие, которое начиная с 80-х годов ХХ века закрепилось за современным типом философствования. Главная особенность этого типа философствования заключается в стремлении дистанцироваться как от классической традиции, так и от предшествующих ему неклассических философских течений. Постмодерн провозглашает программные «отказы» от метафизики, от мета-нарративов, от классических концепций знака, субъекта и коммуникации. В содержательном плане он фактически неотделим от такого течения как постструктурализм, поскольку именно последний дает ему идейно-философскую основу. Собственно, значительное количество авторов постструктуралистов, чьи работы сыграли ключевую роль в становлении постмодернизма, сами себя постмодернистами не считали. В то же время в постмодернизме есть явная тенденция к смещению акцентов постструтуралистской проблематики.

Рамкой, по которой легко узнаваем постмодернизм, является мышление с приставкой «пост-», т.е. попытка мыслить человека и мир «после» классики, метафизики, истории, привычных смысловых и ценностных приоритетов. Будучи одновременно пост-философией, постмодернизм выводит себя за рамки дихотомий субъекта и объекта, мужского и женского, центра и периферии, внутреннего и внешнего. Но главным образом он стремится исключить себя из единой линии истории. Если прежние эпохи объявляли себя «современностью» (впервые термин модерн в философии используется уже в Возрождение), то постмодерн – это пост-современность, т.е. отказ видеть в современности «наступившее будущее» или «начало проекта будущего». Постмодерн отказывается от любых больших социальных и исторических проектов.



Постмодернизм очень часто заявляет себя не как философское течение, а как выражение духа современной эпохи – постмодерна. В этом смысле порой очень сложно отделить постмодернистскую философию от других теорий, поэтому постмодернизм является одновременно тенденцией, захватывающей все пространство гуманитарных дисциплин. Эту ситуацию можно проиллюстрировать следующим примером: к концу ХХ – началу ХХI веков очень сложно понять, что именно считать постмодернизмом: деятельность современных медиа, теорию, объясняющую эти медиа и эффекты их деятельности или те представления и концепции, по которым была организована сама практика этих медиа? В результате культурной диффузии от взаимного влияния разных сфер жизни общества часто все три компонента оказываются связаны с постмодернистским способом мышления.



Несмотря на отказ от традиций, постмодернизм по своему генезису восходит к неклассике. Весомую роль в становлении критического дискурса постмодернизма сыграли критика метафизики и эссенциализма (начиная от Ницше и Кьеркегора), психоанализ и все течения ХХ века, имеющие непосредственное отношение к так называемому «лингвистическому повороту» (это структурализм, постструктурализм, философия диалога, теория языковых игр, семиотика и др.). На некоторых представителей постмодерна также оказали большое влияние феноменология, неомарксизм и критика идеологии, прагматизм. Обращаясь к истокам столь сложного явления как постмодерн, следует заметить, что вопрос о том, какие причины сыграли более важную роль в появлении постмодернизма – социально-экономические (и опосредованные ими психологические) или идейно-теоретические – требует специального исследования. Здесь же мы лишь укажем наиболее часто выделяемые причины из обеих групп.

 

Идейно-теоретические предпосылки зарождения постмодернизма.

Итак, что касается идейно-теоретических предпосылок для возникновения постмодернизма, то здесь необходимо выделить несколько концепций.



Структурный психоанализ Жака Лакана.

Лакан является едва ли не одним из самых цитируемых авторов, особенно у ранних постмодернистов (и еще чаще встречаются его идеи без ссылки у постструктуралистов). Главной причиной подобной популярности является то, что в своей версии психоанализа Лакан сумел соединить идею бессознательного с проблемным полем языка и гегелевской негативной концепцией субъекта (в интерпретации Кожева). Итогом такого синтеза стал радикальный пересмотр классических концепций знака и целостного субъекта. Согласно Лакану, человеческое бессознательное является продуктом, который возникает при вторжении языка в психическое пространство индивида. Поэтому один из ключевых тезисов его концепции: «Бессознательное структурировано как язык». Для Лакана этот тезис означает, что язык поддерживает бессознательное, т.е. оно проговаривается, однако он всегда настаивал на подобии, а не тождестве. В рамках постмодернизма эта тонкость зачастую утрачена, и поэтому нередко утверждается, что язык и есть бессознательное, т.е. говорит, по сути, не человек, а язык сказывает себя через индивида. Лакану также принадлежит идея о том, что в знаке означающее ничем не связано с означаемым, более того, в повседневной речи означающие отсылают нас только к другим означающим, а не к вещам. Сама же реальность – это символическая конструкция, буквально список всего того, что мы можем назвать и распознать. Эта концепция, получившая название «плавающего означающего» также была взята на вооружение постмодернизмом для дальнейшей критики теории знака. В структурном психоанализе особое значение имеет категория «субъект». Субъект лакановского психоанализа – это не столько личность, сколько просто позиция в речи, которую занимает говорящий. Или другими словами «субъект является эффектом, производимым на него речью». Поэтому лаканисты практически не используют понятия «личность», «индивидуальность», и даже аналитически сконструированный термин субъект превращается в «субъект перечеркнутый». В постмодернизме эта теория была преобразована в концепцию дивида, т.е. децентрированного субъекта, который во многом зависит от движущих им внеличностных процессов (таких как язык, влечения бессознательного и т.д.).

Теоретический антигуманизм Альтюссера.

Суть антигуманизма Альтюссера легко раскрывается в известном выражении Маркса: «человек – это ансамбль общественных отношений». Альтюссер считал, что если человек является по своей сущности процессом, который складывается из множества компонентов и связей, то тогда совершенно неверно использовать его в качестве исходного пункта какой бы то ни было теории. Иными словами, человек – это уже конструкция, результат теоретической рефлексии, поэтому он не может быть ни элементом системы (элемент прост), ни объяснительным принципом (объяснение – это редукция к простому). В каком-то смысле эта концепция подкрепляла теорию расщепленного субъекта Лакана. Поэтому, несмотря на самые разные вариации этих идей, в постмодерне довольно устойчиво присутствует представление о том, что многие процессы как индивидуального, так и массового характера происходят независимо от сознания или воли индивида. Во многом благодаря работам Альтюссера в круг тех сил, что влияют поверх индивида, неизменно включаются язык, идеология и те области культуры, которые связаны со сферой общественных отношений и бессознательных проявлений (главным образом сексуального характера). Значимость этой концепции для постмодернистов легко понять, если вспомнить, что в их программу входит борьба с классической моделью субъекта – субъекта как автономного, деятельного индивида тождественного своему сознанию.

Теория языковых игр Витгенштейна.

Среди множества философских работ, относящихся к «лингвистическому повороту» философии ХХ века, «Философские исследования» Людвига Витгенштейна занимают особое место в формировании предпосылок постмодернизма. В этой поздней работе он предложил концепцию, описывающую язык как систему конвенциональных правил, в которых участвует сам говорящий. Она получила свое воплощение в понятии «языковая игра». Это понятие очень важно для постмодерна, поскольку утверждает, что «значение слова – это его употребление», тем самым открывая возможность для плюрализма смыслов. Концепция языковой игры подразумевает отказ от поиска идеальной логической структуры языка или создания безупречных правил пользования им.

Таким образом, поздний Витгенштейн и его последователи перешли к анализу языка в его реальном употреблении. Одним из следствий трансформации подхода к языку стала совсем иная картина мира. В такой картине мира коммуникация неотделима от ее последствий, в то же время языковая реальность становится единственно доступной для нас. Иными словами, нет иной реальности, кроме совокупности языковых игр. Витгенштейн в понятии «языковая игра» стремился подчеркнуть, язык не просто динамичен, он и есть часть жизненного опыта. То есть неверно мыслить жизнь и язык отдельно, напротив, пользоваться языком – это и есть форма жизни.

Стоит заметить также, что неслучаен и выбор слова «игра». В основе понятия «языковая игра» лежит аналогия между поведением людей в играх и в конкретных ситуациях речевой коммуникации. В обоих случаях есть некоторые правила, задающие возможности для тех или иных действий (например, «ходов» в шахматах). Как только эти правила нарушаются, исчезает и сама игра. То же самое происходит в коммуникации. Вместе с тем, коммуникация как и игры не всегда подразумевают жесткие или четко проговоренные правила, напротив, часто в них есть элементы творчества, догадки, понимания через подражание. Таким образом, в современной философии анализ контекста становится одной из важнейших задач.

Все это привело к тому, что в современной философии чаще используют не понятие языка или речи, а понятие «дискурс». Дискурс обозначает форму выражения содержаний сознания через артикуляцию в речи, причем эта форма почти целиком определяется доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом мировоззрения. Дискурс – это род устойчивой языковой игры, с помощью которой поддерживается коммуникация значительного количества людей (например, дискурс науки или экологический дискурс). Одной из главных особенностей дискурсивного анализа является попытка междициплинарного подхода, совмещающего философию языка с психолингвистикой, социологией знания и данными антропологии.

Постмодернисты в дальнейшем не только усилили тезис о произвольности значения и чисто языковом характере человеческой реальности, но и стремились развивать игровую аналогию для самых разных сфер и явлений культуры.

Деконструкция Деррида.

Деконструкция – это термин философии Жака Деррида, который одновременно означает «метод» анализа текстов и само направление постмодернистского критицизма, связанное с этим «методом». Сам философ, впрочем, отрицал, что это метод, однако именно в таком качестве он был воспринят рядом мыслителей (в т.ч. Йельской школой литературной критики в США). При этом Деррида не формулирует принципы или приемы деконструкции, а его ученики говорят о том, что данную концепцию нельзя ни кратко изложить, ни объяснить через круг положений.

Несмотря на эти почти эзотерические сложности, сам термин деконструкция несет в себе определенный смысл – это членение слов или механизмов на части с возможностью последующего монтажа в нечто иное. Поэтому можно сказать, что главной идеей деконструкции становится не создание смысла (как в герменевтике), а скорее постоянная поддержка возможности движения, сдвига значений. Иногда в деконструкции видят радикализацию деструкции западноевропейской метафизики, предпринятой Хайдеггером. Деррида стремился показать, что для понятия бытия невозможна никакая содержательная экспликация.

В основе деконструктивного анализа лежит несколько ключевых для Деррида представлений. Первое, наиболее характерное для постмодерна, выражено в известной его фразе «Нет ничего вне текста». Эта идея суммирует в себе критику основополагающих понятий классической рациональности, так как «присутствие», «тождество», «истина», которые обычно представляются как самостоятельные и самовозникающие сущности. Такое представление Деррида назвал логоцентризмом, который, по его мнению, должен быть превзойден современной философией. Вместо этого он заявляет, что в реальности мы видим только следы, за которыми возможно и не стоят никакие сущности. Поэтому для Деррида рациональность в культуре в полном смысле не существует, а лишь случается, поддерживается усилием разума, находящегося в постоянной борьбе с вне-рациональным, т.е. тем, что еще не стало текстом. Другими словами, он делит мир на мир бытия как присутствия и мир человеческого существования, где последний – это мир исчезающего бытия, стирающихся следов присутствия человека.

Поскольку мир человеческого существования зыбок, то задача деконструкции – изобретать будущее. Деррида подчеркивал, что пафос деконструкции – это «игра текста против смысла», которая позволяет осмыслить метафорические истоки философских понятий. Такое понимание, по мнению Цветана Тодорова, позволяет перенести интерес исследователя с познания неизвестного на непознаваемое. Деконструктивное чтение текста, поэтому, предполагает не выстраивание сюжета, последовательной каузальной логики событий, а, напротив, разрыв причин и следствий, концентрацию на уникальности события.

Подобная идеология чтения текстов оказала большое влияние на последующие постмодернистские школы, т.к. многими была ассоциирована с постмодернистским мироощущением. Среди таковых, помимо Йельской школы, можно указать также «левый деконструктивизм» (Фредерик Джеймисон, Фрэнк Лентриккия), «феминистскую критику» (Юлия Кристева, Элен Сиксу, Люс Иригарай), «герменевтический деконструктивизм» (Уильям Спейнос).

Генеалогия Ницше.

Фридрих Ницше для постструктурализма и постмодерна является одной из главных фигур, в которой они черпают вдохновение. Он не создал целостного учения, но зато показал различные стратегии критики классического наследия метафизики от Сократа до Просвещения. Среди разных его идей и периодов следует выделить один элемент, касающийся истории.

Ницше в своей «генеалогии морали», по сути, не просто предпринял критическую оценку религиозно-моральных понятий, но и создал новый метод анализа истории и культуры. Согласно Ницше, у истории нет никаких законов, она полна случайностей, а истоки развития редко носят универсальный характер. Хотя у самого Ницше есть тенденция объяснять едва ли не все моральные нормы идеей «ресентимента» (ressentiment, «затаенная обида»), впоследствии ряд исследователей (Вебер, Фуко) расширили горизонт генеалогии, избавив ее от жесткой причинности.

Таким образом, генеалогия как метод исторического исследования может выступать в качестве критики классической метафизики: для нее существуют только исторические факты, но они не являются звеньями единого процесса или какой-то всеобщей логики. Генеалогия не отказывается от истории или изучения генезиса, но она отрицает существование у истории цели и первоистока. В силу этого генеалогия разворачивается как историческая герменевтика, для которой понимание факта тесно связано с пониманием конкретного исторического контекста. Отсюда внимание к мелочам: теперь историк изучает не столько страны, народы или общественные институты, сколько элементы быта и языка. Так, например, в последние 30 лет появляются «История зеркала», «История флирта» «История мороженного», «Всемирная история курения», «Краткая история туалета» и множество других подобных исследований. Особенность этих исследований не столько в реконструкции быта изучаемой эпохи (эта идея возникла уже в Школе Анналов), сколько в реконструкции дискурса, т.е. того как устроена речь о тех или иных вещах в эту эпоху. Или, как это формулирует Фуко, «археология знания» изучает сложную динамику взаимодействия власти и знания с телами.

 

К этим концепциям также следует добавить еще один фактор – литературную традицию эссеистики, сложившуюся во Франции, а затем распространившуюся в Европе и мире. Эта традиция оказала большое влияние на формирование стилистического облика постмодерна, который отказывается от устойчивых жанров и форм, в т.ч. от формы философского трактата. Во Франции еще с эпохи Просвещения философские идеи принято выражать не только в философских трудах, но и в литературных произведениях (например, роман воспитания у Руссо, или произведения де Сада), кратких афоризмах и максимах (Монтескье, Ларошфуко, Паскаль), экспериментальных формах (поэзия Малларме, манифесты сюрреалистов и т.п.). Уже на рубеже XIX-XX века влияние этой традиции было очень сильно в философии: Ницше писал афоризмы и стихи, Бергсон получил Нобелевскую премию по литературе за стиль «Творческой эволюции), экзистенциалисты сосредоточились на романах и драматургии. Явный философский подтекст выделяют в творчестве Кафки, Пруста, Джойса, представителей нового романа и многих других авторов. Во второй половине ХХ века тяга к свободной форме, к экспериментам с формой и содержанием текста, сопровождавшиеся отказом от строгой системы, еще в большей степени усилились, что во многом сформировало стилистические особенности постмодернизма.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.