Почему креативный класс работает больше других?

В креативной экономике единственным невозобновимым ресурсом являет­ся время. Эта экономика приводится в действие тремя факторами, не счи­тая потребности в творчестве: модернизацией, гибкостью и темпами. Всем нам известны истории о компаниях, которые в круглосуточной гонке пыта­ются опередить соперников с новым компьютером или программой. Одна­ко здесь дело не просто в спорадической конкуренции. Необходимость пе­ремен и скорость оказывают свое воздействие повсюду. Любой продукт, от кроссовок до программного обеспечения, подлежит непрерывному обнов­лению, и абсолютно все — от взаимных фондов до картофельных чипсов — предлагается сегодня в растущем ассортименте, поскольку основу креатив­ной экономики в первую очередь составляют инновации, разнообразие и индивидуальный стиль. Эта деятельность по индивидуализации и усовер­шенствованию продукции требует усилий и времени большого числа людей.

Почему же нельзя заниматься этим в течение стандартной рабочей неде­ли? Если постоянные корректировки и теми действительно так важны, по­чему бы фирмам не нанимать достаточно сотрудников, чтобы распределить между ними задания и ускорить их выполнение? Одной из причин является нехватка квалифицированных специалистов в некоторых быстро развиваю­щихся и сравнительно новых областях, таких как программирование. Не сюит забывать также, что креативные профессионалы обычно работают на твердом окладе. Исследования наподобие "Использования времени амери­канцами" показали, что людям с постоянной зарплатой намного чаще при­ходится работать сверхурочно, чем людям с почасовой. Данные БТС также подтверждают, что параллельно росту оклада резко увеличивается количе­ство отработанных часов. Несомненно, это можно объяснить, помимо про­чего, многочисленными обязанностями, лежащими на человеке с высокой зарплатой — директоре, менеджере и т. п. Работу можно делегировать, но во главе любого проекта и любого организационного подразделения обычно стоит кто-то один, и ему перепадают немалые суммы.

Однако простая экономика здесь также играет роль. Как работодатель, вы обязаны платить сверхурочные почасовым работникам. Сотруднику с постоянным окладом и ненормированным рабочим днем не полагается ни­чего за сверхурочную работу. Так почему бы не воспользоваться этим на полную катушку? Если кто-либо регулярно работает 50 часов в неделю, мы получаем 25% добавочного времени. За год такой человек отрабатывает три месяца даром. 60 часов в неделю дают уже 50% бесплатного труда.

Готовность работать сверхурочно может быть вызвана самыми разными причинами. Как показали предыдущие главы, многие креативные специа­листы идут на это, поскольку любят свою работу и опираются на внутрен­ние стимулы. Авторы "Времени жить" упоминают об исследовании, в котором участникам опроса предложили оценить удовольствие от различных ви­дов деятельности: семеро из десяти поставили работу в разряд "среднее — выше среднего", т. е. работа оказалась в числе самых приятных из всех пере­численных занятий. Других подгоняют собственные амбиции. Многие экс­перты отмечают также воздействие коллег — людям неудобно уходить до­мой в пять вечера, если остальные сотрудники остаются на своих местах с перспективой работать допоздна. Для кого-то важно сделать реальный вклад в общий проект, заслужив признание и уважение со стороны коллег.

Другие факторы имеют более тонкую природу. В увлекательном исследо­вании, посвященном инженерам ведущей высокотехнологичной компании по производству электроники, Лесли Перлоу из Мичиганского университе­та выделяет ряд факторов, повинных в увеличении рабочего дня креативных профессионалов. Например, она обнаружила, как много работы делается неэффективно — чему не приходится удивляться. Кризисный подход — не заниматься проблемой, пока не наступит кризис — весьма способствовал пустой трате времени¹⁰. Некоторым из лучших специалистов не удавалось выполнить свою работу в течение рабочего дня, поскольку им постоянно мешали, обращаясь за помощью. А вот самый ловкий прием: сталкиваясь с трудностями при управлении креативной деятельностью и ее оценке, руко­водители стали использовать время, проведенное на рабочем месте, в каче­стве явного, легко измеряемого критерия определения того, насколько усердно трудятся их подчиненные. В одной из своих статей Перлоу приво­дит цитату на эту тему из книги Розабет Кантер "Мужчины и женщины из мира корпораций":

Вопрос: Когда организация знает, что менеджеры справляются со своей работой и принимают наилучшие из возможных решений?

Ответ: Когда они жертвуют этому каждую минуту и потому работают на пределе человеческих возможностей".

В собственной книге "В поисках времени" Перлоу рассказывает историю женщины, работавшей инженером в электронной компании. Эта женщина, руководитель проекта и восходящая звезда своей фирмы, договорилась о возможности один день в неделю работать дома. Казалось бы, все удалось блестяще. Женщина могла заниматься делами в спокойной обстановке, без помех. Она экономила время на дороге, проводя лишние часы с семьей; чле­ны ее группы получили больше самостоятельности; никогда результаты ее работы за полгода не оценивались так высоко. Затем ее неожиданно переве­ли на другую должность (куда менее ответственную, по единодушному мне­нию коллег), требовавшую ежедневного присутствия в офисе. После даль­нейших осложнений, включая задержку давно ожидаемого повышения, она перешла в другой отдел и всерьез задумалась о том, чтобы уволиться из фир­мы. Перлоу замечает, что обычно сотрудники этой фирмы пользовались сравнительной свободой при необходимости отлучиться по личному делу в середине дня. Однако в целом вопрос пребывания в офисе стоял так ост­ро, что некоторые "прибегали к маленьким хитростям, оставляя пальто на вешалке или машину на стоянке, чтобы создать видимость своего присут­ствия".

Еще одним фактором является непрерывный прогресс в технологиях, раздвигающих рамки рабочего дня. Принято указывать на то, как сотовые телефоны, ноутбуки и беспроводные средства связи позволили нам рабо­тать, где бы мы ни находились. Однако они также нарушают неприкосно­венность нашего личного времени: теперь нам приходится заниматься дела­ми, когда бы ни возникла необходимость в этом. Кроме того, креативная деятельность имеет обыкновение не отпускать нас и после работы — в том смысле, что она продолжается в голове. В конце каждого рабочего дня обычно остаются нерешенные проблемы и отложенные решения. Мысли о них могут не занимать центрального места в нашей личной жизни, по они присутствуют где-то на заднем плане и ожидают своей очереди. Можно ли считать, что мы при этом "работаем"? Если мы обдумываем проблему за ужином или во время велосипедной прогулки, следует ли обозначить это как работу в дневнике времени? Вполне возможно, что креативные специа­листы в реальности работают больше, чем о том свидетельствует статистика.

Таким образом, продление рабочего дня креативных профессионалов за­висит от целого комплекса факторов. К тем, кто вынужден работать лишние часы не по своей воле, безусловно можно отнести выражение "перерабаты­вающие американцы". Но многие из нас идут на это более чем охотно. Ма­ло кто из участников моих фокус-групп и интервью жаловался на сверх­урочную работу. Многие без особой нужды берутся за новые задачи, несмотря на временные затраты: например, отказываются от спокойного и стабильного места ради работы в старшие, отнимающей все время, или по­мимо оплачиваемой работы берутся за волонтерские обязанности. Они мог­ли жаловаться, что на все дела времени не хватает — есть разница с ощуще­нием, будто ты работаешь слишком много — или что конечные результаты не окупили потраченного времени из-за некомпетентности руководителей или но какой-либо другой причине.

Дефицит времени

Специалисты по вопросам использования времени сходятся во мнениях от­носительно одной особенности современной жизни. Мы не столько "пере­рабатываем", сколько страдаем от постоянного чувства спешки — от общей нехватки времени. "Для миллионов американцев время стало самым цен­ным товаром, — пишут Робинсон и Годби, — и притом самым дефицит­ным"¹². Они ссылаются на обзор, проведенный Wall Street Journal в 1996 году, согласно которому 40% американцев считают недостаток времени более существенной проблемой, чем недостаток денег. Робинсон и Годби называют это "дефицит во времени". Сравнивая различные обзоры, сделанные между 1965 и 1995 годами, они отмечают повсеместное увеличение количества лю­тей, для которых повседневная жизнь связана с гонкой и спешкой. Число тех, кому, по их словам, "приходится постоянно спешить", выросло с 24% респондентов трудоспособного возраста (от 18 до 64 лет) в 1965 году до 38% в 1992 году". Первое место в этой категории занимают представители креатив­ного класса с высшим образованием. Рассмотрим следующие факты:

■ Повышенный уровень стресса вновь преобладал среди людей с высо­кими доходами и университетским образованием, многие из которых принадлежали к креативному классу. Уровень стресса от умеренного до высокою упомянули почти две трети (65%) американцев с высшим об­разованием и половина из тех, у кого было среднее или неполное сред­нее образование (55% со средним, 48% — с неполным средним и 36% людей, закончивших восемь или меньше восьми классов).

■ Упоминания о стрессе также росли параллельно доходам: среди людей, чьи доходы превышали 50 ООО долларов в год, почти две трети отмечали умеренный или высокий уровень стресса, а среди тех, кто получал 20 000 долларов или меньше — только половина¹⁴.

■ На вопрос (в разных обзорах) о том, хотят ли они получить "дополни­тельный выходной день", утвердительно ответили 58% людей с вы­сшим образованием, а в целом — около половины всех респондентов.

На креативный труд уходит много времени, и мы все больше это чувству­ем. Однако не только удлиненный рабочий день заставляет нас испытывать этот дефицит. Растет количество неполных семей, а также таких, где работа­ют оба взрослых, и отсутствие поддержки в семье гарантирует катастрофи­ческую нехватку времени. По данным проекта "Использование времени американцами" в 1995 году средняя (неработающая) домохозяйка тратила приблизительно 42 часа в неделю на домашнее хозяйство и заботу о членах семьи, включая необходимость возить детей в школу и т. д., что составляет эквивалент нормальной рабочей недели; в 1965 году это время было еще больше — 54 часа. Кроме того, женщины продолжают выполнять более двух третей обязанностей по дому и уходу за детьми. Платные помощники, такие как няни и домработницы, могут взять на себя некоторые функции домохо­зяйки, но далеко не все. Есть ли у ваших детей личный водитель?

Пол Ромер из Стэнфорда делает интересное заявление о том, что мы мо­жем чувствовать дефицит во времени даже не испытывая его в реальности, поскольку сегодня время в буквальном смысле стало дороже. В развитых странах, объясняет Ромер, сохраняется долгосрочная тенденция к повыше­нию среднего уровня реальных доходов населения. Разумеется, не обходится без колебаний — иногда реальная заработная плата отдельных категорий занятого населения может перестать расти или даже понизиться — однако в целом, с учетом инфляции, доминирующая тенденция такова, что люди в час зарабатывают больше, чем в прошлом. Следовательно, мы должны быть вполне довольны тем, как компенсируется потраченное нами время — од­нако наше мышление работает несколько иначе. Вместо этого мы приписы­ваем все возрастающую стоимость каждому мгновению, проведенному вне работы, и потому без конца переживаем из-за минут, потраченных впустую. Это неустранимый побочный эффект нашей экономики, говорит Ромер:

Наши дети во всем будут иметь больше, чем имеем мы — с одним вопию­щим исключением: в сутках не станет больше часов. По мере повышения доходов и заработной платы будет расти цена на время, а вместе с ней — ощущение того, что времени хронически не хватает, а жизнь течет быстрее, чем прежде¹⁵.

Даже в течение одной человеческой жизни этот эффект возрастает вместе с ростом доходов. Ожидание в приемных стало настоящим мучением: "Мое время стоит 100 долларов в час, придется предъявить счет доктору!" Люди оставляют сдачу на прилавках магазинов — она не стоит потери времени. Много лет Брэд Темплтон следил за увеличением суммы, которую он назы­вает "индекс богатства Билла Гейтса". Идея такова: представьте, что Гейтс видит на полу — или роняет — банкноту. Какого достоинства должна быть эта банкнота, чтобы окупить время, которое он потратил бы, поднимая ее? Отведя на всю операцию четыре секунды и используя ежегодные деклара­ции о доходах Билла Гейтса для определения его среднего заработка в долла­рах за секунду рабочего времени, Темплтон подсчитал, что в 1986 году, когда Microsoft начал продавать свои акции, пятидолларовая бумажка показалась бы Биллу слишком мелкой, чтобы с ней возиться. К 1998 году купюра в десять тысяч долларов не стоила бы его хлопот¹⁶.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: