Расширение границ настоящего 5 глава

– Как это – на пальцы?

– Давайте пройдем туда. – Он указал на участок, где деревья росли не так густо и над головой проглядывала синева небес. – Я покажу вам.

Когда мы пришли, мой новый знакомый начал объяснение:

– Откиньте голову назад и соедините кончики указательных пальцев. Пусть у вас это происходит на фоне небесной синевы. Теперь разведите кончики пальцев сантиметра на три и взгляните на пространство между ними. Что вы видите?

– Такое впечатление, что у меня глаза запылились.

– Не обращайте внимания, – продолжал командовать Фил. – Немного сместите фокус зрения и сведите кончики пальцев поближе, а затем разведите их подальше.

Пока он все это говорил, я двигал пальцами туда‑сюда, не совсем понимая, что он имеет в виду, предлагая сместить фокус зрения. В конце концов, я рассеянно уставился на пространство между пальцами. Контуры пальцев на концах стали казаться размытыми, и в то же время было заметно, что между ними протянулось что‑то вроде дымки.

– Боже правый! – пробормотал я и рассказал об увиденном.

– Вот‑вот! Это оно и есть! – воскликнул Фил. – А теперь просто немного поэкспериментируйте с этим.

Я свел вместе пальцы обеих рук, потом ладони и предплечья. Каждый раз я снова видел вспышки энергии, которые тянулись от одной части тела к другой. Опустив руки, я взглянул на Фила.

– О, хотите посмотреть на мою энергию? – оживился он. Отступив на некоторое расстояние, Фил встал таким образом, чтобы оказаться на фоне неба. В течение нескольких минут я пытался что‑нибудь увидеть, но тут донесшиеся сзади звуки шагов заставили меня отвлечься. Обернувшись, я увидел Сару.

Фил расплылся в улыбке и сделал шаг навстречу:

– Так вот кого вы ждали? Приближавшаяся Сара тоже улыбалась.

– Эй, я тебя знаю, – сказала она Филу. Они дружески обнялись, потом Сара повернулась ко мне:

– Извините за опоздание. Я ставила себе задачу проснуться, но будильник у меня в голове почему‑то не сработал. Но теперь я, кажется, знаю почему. Благодаря этому вам двоим удалось поговорить. Чем вы тут занимались?

– Он только что научился видеть поля между пальцами, – сообщил Фил.

Сара посмотрела на меня:

– В прошлом году мы с Филом на этом же месте учились тому же. – Она повернулась к нему. – Давай прислонимся друг к другу спиной. Может, ему удастся увидеть энергию между нами.

Они встали передо мной спина к спине. Я предложил им подойти поближе, и они стали небольшими шажками придвигаться ко мне, пока между нами не осталось немногим больше метра. Их силуэты четко вырисовывались на фоне неба, которое еще оставалось темно‑синим. К моему удивлению, пространство между ними казалось светлее. Оно было желтого или желтовато‑розового цвета.

– Видит, – прокомментировал Фил, следивший за выражением моего лица.

Сара повернулась лицом к Филу, взяла его за руку, и они, не торопясь, стали отступать от меня, пока не отошли метра на три. Верхнюю половину их тел окружало бело‑розовое энергетическое поле.

– Хорошо, – произнесла Сара с серьезным видом. Подойдя ко мне, она присела рядом на корточки. – Взгляните теперь на эту красоту.

Я пригляделся к окружавшим меня растениям, и тут же был повергнут в полное изумление. Было такое ощущение, что я всеобъемлющим образом сконцентрировал внимание на каждом могучем дубе: не только на отдельной части деревьев, но и сразу на всех в целом. Я поразился разнообразию форм ветвей. Я смотрел и смотрел на деревья, поворачиваясь от одного дуба к другому. При этом я как‑то все больше ощущал их присутствие, это было ощущение, которое передавалось мне от каждого дерева, словно я видел их в первый раз или, по крайней мере, в первый раз воспринимал их во всей полноте.

Неожиданно мое внимание было привлечено тропической зеленью, растущей под деревьями, я снова и снова вглядывался в неповторимые формы каждого растения. Мне бросилось в глаза то, как они сосуществуют в поражающих воображение маленьких сообществах. Например, попадались высокие растения, похожие на банановые пальмы, вокруг которых обвивались маленькие филодендроны. Последние, в свою очередь, нависали над папоротникообразными растениями поменьше. Я разглядывал эти микромодели окружающей среды, и меня снова и снова изумляла неповторимость их форм и одухотворенная близость.

Метрах в двух я приметил растение с необычными листьями. Я держал дома такие – разновидность пятнистого филодендрона. Темно‑зеленые листья разрастались в стороны чуть ли не на метр. Казалось, растение просто пышет здоровьем и жизненной силой.

– Так, сосредоточьтесь вот на этом растении, только без особого напряжения, – предложила Сара.

Я так и сделал и при этом попробовал немного поэкспериментировать с тем, на чем сосредоточил свой взгляд. Сначала я попытался охватить взглядом пространство сантиметров на двадцать от края растения. Мало‑помалу я стал различать проблески света, а затем, посмотрев на растение надлежащим образом, смог различить, что его окружает отливающая белым аура.

– Сейчас что‑то вижу, – пробормотал я.

– Взгляните так, чтобы охватить все вокруг, – предложила Сара.

Пораженный, я даже отступил на шаг. Вокруг каждого растения, насколько хватало глаз, светилось беловатое поле. Оно было видимо, но совершенно прозрачно, так что не мешало восприятию ни формы, ни цвета растения. До меня дошло, что я наблюдаю неповторимую красоту каждого растения, только увеличившуюся в объеме. Получалось, что сначала я видел сами растения, потом их неповторимость и непосредственную, живую близость, а когда после этого чистая красота прибавилась к их материальному выражению, я смог увидеть энергетические поля.

– А теперь посмотрим, сможете ли вы наблюдать вот это, – проговорила Сара и присела передо мной лицом к филодендрону. Струйка беловатого цвета, обволакивавшая ее тело, вырвалась наружу и окутала филодендрон. Соответственно расширился на несколько сантиметров и поперечник энергетического поля растения.

– Невероятно! – вырвалось у меня, и мое восклицание вызвало смех обоих друзей. Вскоре я и сам заливался смехом, сознавая всю необычность того, что произошло. Однако меня ничуть не смущало то, что я без особого напряжения стал очевидцем явления, в которое еще несколько минут назад не мог поверить. Мне стало ясно, что восприятие полей не вызывает никаких сверхъестественных ощущений, а наоборот, все вокруг выглядело, по сути дела, более реальным, чем прежде.

Но в то же время все, что окружало меня, смотрелось по‑другому. Это ощущение можно было, наверное, сравнить с киноэффектами, когда усиливают интенсивность цвета, чтобы в фильме, лес, например, казался более таинственным и зачарованным. Растения, листья, небо – все теперь выступало удивительно отчетливо и слегка мерцало, свидетельствуя об их жизни и, вероятно, разуме, хотя это выходило за рамки нашего обычного понимания. После всего увиденного вряд ли я смогу воспринимать лес как нечто само собой разумеющееся. Я взглянул на Фила.

– Присядьте и направьте свою энергию на этот филодендрон, – попросил я. – Хотелось бы сравнить. Фил, казалось, был в замешательстве.

– Не могу, – сказал он. – А почему – не знаю. Я перевел взгляд на Сару.

– У некоторых это получается, а у других нет, – объяснила она. – Мы еще не понимаем, чем это вызвано. Марджори приходится проверять своих выпускников, чтобы выявить тех, кто на это способен. Двое психологов пытаются соотнести эту способность с характером человека, но пока никакой ясности нет.

– Можно, я попробую направить энергию, – загорелся я.

– Ну что ж, давайте, – ответила Сара. Я снова сел на корточки, обратившись лицом к растению. Сара и Фил встали по обеим сторонам от меня.

– Так, с чего мне начать?

– Просто сосредоточьте на растении внимание, словно хотите воспламенить его своей энергией, – инструктировала Сара.

Я смотрел на растение и представлял себе, что оно набухает изнутри энергией, а через несколько минут поднял на них взгляд.

– Что поделаешь, – в голосе Сары звучала ирония. – Вы, очевидно, не из избранных сих.

Притворно насупившись, я взглянул на Фила.

Наш разговор прервали донесшиеся с дорожки сердитые голоса. За деревьями показались несколько человек. Они шли мимо и раздраженно переговаривались между собой.

– Кто это? – спросил Фил, глядя на Сару.

– Не знаю, – отозвалась она. – Думаю, что это снова те, кого не устраивает то, чем мы здесь занимаемся.

Я окинул взглядом окружавший нас лес. Все опять казалось обыденным.

– Послушайте, я больше не вижу энергетических полей!

– Есть вещи, которые возвращают нас на грешную землю, верно? – заметила Сара.

Фил улыбнулся и похлопал меня по плечу:

– Теперь вы можете проделать это в любой момент. Это все равно, что ездить на велосипеде. Нужно всего лишь увидеть красоту, а оттуда и плясать.

Тут мне пришло в голову проверить, который час. Солнце стояло уже довольно высоко, и деревья раскачивались под легким утренним ветерком. Мои часы показывали семь часов пятьдесят минут.

– Похоже, мне пора возвращаться, – сказал я. Сара с Филом пошли со мной. По дороге я оглянулся на покрытый лесом склон.

– Прекрасное место, – вздохнул я. – В Штатах таких больше нет, вот что плохо.

– Когда будете наблюдать энергию в других местах, – принялся объяснять Фил, – вы поймете, сколько энергии заложено в этом лесе. Взгляните на эти дубы. В Перу они встречаются редко, а здесь, в Висьенте, растут. У вырубленного леса, особенно у того, где выведены лиственные породы, уровень энергетических полей крайне низок. А в городе, если не принимать во внимание людей, вообще другой вид энергии.

Я попытался сосредоточиться на растениях, что росли вдоль дорожки, но в движении не удавалось сконцентрировать внимание.

– А вы уверены, что я снова смогу увидеть эти поля? – спросил я.

– Абсолютно уверена, – успокоила меня Сара. – Я не знаю ни одного случая, чтобы кому‑то не удавалось повторить свой опыт после того, как человек увидел энергетическое поле. Однажды здесь побывал ученый, который занимался проблемами офтальмологии. Научившись видеть поля, он пришел в полный восторг. Как выяснилось, он изучал некоторые аномалии зрения, и в том числе проявления хроматической слепоты, и пришел к заключению, что у некоторых людей в глазах имеется то, что он назвал «ленивыми рецепторами». Он научил людей видеть цвета, которые они не воспринимали. При наблюдении энергетических полей, по его мнению, происходит то же самое, а именно пробуждение дремлющих рецепторов. Теоретически сделать это под силу каждому.

– Хотел бы я жить рядом с таким местом, как это, – мечтательно произнес я.

– А кто бы из нас отказался! – отозвался Фил, а потом посмотрел на Сару: – Доктор Хайнз еще здесь?

– Да, – ответила Сара. – Ему никак не уехать. Фил повернулся ко мне:

– А вот вам и человек, который занимается интереснейшими изысканиями относительно того, чем может быть для нас полезна эта энергия.

– Да, мы с ним вчера беседовали, – вставил я.

– В мой последний приезд сюда, – продолжал Фил, – доктор Хайнз рассказывал, что ему хочется провести один эксперимент, в ходе которого он сможет изучить эффект от пребывания в непосредственной близости от высокоэнергетической среды, подобной этому лесу. Для определения этого воздействия он собирается применить замеры эффективности и отдачи органов чувств.

– Ну, я‑то уже представляю себе это воздействие, – заметила Сара. – Каждый раз, приезжая в эту усадьбу, я начинаю чувствовать себя лучше. Все как бы увеличивается и возрастает. Мне кажется, что я становлюсь сильнее, что могу мыслить отчетливее и быстрее. А мои откровения о происходящем здесь и то, насколько это соотносится с моей деятельностью в области физики, просто изумляют.

– Над чем же вы работаете? – поинтересовался я.

– А помните, я рассказывала вам об опытах по физике элементарных частиц, в ходе которых малые частицы атомов появлялись там, где ученые рассчитывали на их появление, и тем самым ставили исследователей в тупик?

– Да, помню.

– Так вот, я попыталась несколько развить эту идею при помощи собственных опытов. Не для того, чтобы решать задачи, стоящие перед теми, кто работает в области элементарных частиц, а для исследования вопросов, о которых я упоминала ранее: до какой степени весь материальный мир в целом, – если исходить из того, что он состоит из одной и той же основополагающей энергии – отвечает нашим чаяниям? Порождают ли они все то, что с нами происходит?

– Вы имеете в виду стечения обстоятельств?

– Ну да, задумайтесь над событиями вашей жизни. Идея Ньютона заключается в том, что все происходит случайно, что невозможно предвидеть будущее и что у каждого события есть своя причинная связь, не зависящая от того, как мы к этому относимся.

После последних открытий в физике у нас есть все основания задаться вопросом: а может быть, мир намного динамичнее? Возможно, механическое движение – лишь основной способ существования Вселенной, но она в то же время тонко реагирует на энергию разума, которую мы ей отдаем? То есть, я хочу сказать, – почему бы и нет? Если в наших силах ускорять рост растений, то, может быть, мы сумеем приблизить – или отдалить, в зависимости от нашего образа мыслей – наступление определенных событий?

– А в Манускрипте что‑нибудь об этом говорится?

Сара улыбнулась:

– Конечно, оттуда‑то мы и черпаем эти идеи. – Она принялась на ходу рыться в своем рюкзаке и наконец вытащила бумаги. – Вот ваш экземпляр.

Я мельком глянул на него и засунул документ в карман. В это время мы шли через мостик, и я на какое‑то мгновение задержался, разглядывая цвета и формы окружавших меня растений. Сместив фокус зрения, я тут же увидел энергетические поля вокруг всего, что было у меня перед глазами. И у Сары, и у Фила поля были широкие, с желтовато‑зеленым оттенком. Впрочем, поле Сары время от времени переливалось розовым.

Неожиданно мои спутники остановились, пристально глядя вперед. Там, метрах в пятнадцати, я заметил какого‑то человека, который быстро направлялся в нашу сторону. Внутри возникло чувство тревоги, однако я был полон решимости удержать свое видение энергии. Когда этот человек приблизился, я узнал его: это был один из ученых из университета Перу, высокий, что спрашивал вчера, как пройти в сады. Я отчетливо видел, что его окружает слой чего‑то красного.

Он подошел к нам и, повернувшись к Саре, снисходительно СПРОСИЛ:

– Насколько я догадываюсь, вы ученый?

– Да, – ответила Сара.

– Тогда как вы можете терпеть такую науку? Я посмотрел на эти сады. Это такая чушь, какую трудно себе представить. У вас, друзья мои, ничего не проверено. Может быть, множество объяснений тому, что некоторые растения вырастают более крупными.

– Все проверить невозможно, сэр. Мы изучаем общие тенденции, – ответила Сара, с трудом скрывая раздражение.

– Однако допускать, что существует некая энергия, которую недавно стало возможным наблюдать и которая лежит в основе жизнедеятельности всего живого, – это абсурд. У вас нет доказательств.

– Вот как раз доказательства мы и хотим найти.

– Но как можно допускать существование чего‑либо, не имея на то доказательств?

По голосам чувствовалось, что оба уже рассержены, но я лишь рассеянно прислушивался к ним. Мое внимание было поглощено изменениями их энергетических полей. В начале спора мы с Филом отошли на несколько шагов, и Сара с долговязым сошлись лицом к лицу: между ними оставалось не более полутора метров. Их энергетические поля стали более плотными и, словно под воздействием некой внутренней вибрации, более возбужденными. По мере продолжения разговора поля стали перемежаться. Когда один из собеседников что‑то утверждал, его поле, казалось, засасывает поле оппонента подобно своеобразному пылесосу. Однако после того, как оппонент выступал с опровержением, энергия возвращалась обратно к нему. Судя по изменениям энергетических полей, тот, кто обосновывал свое утверждение, словно старался захватить часть поля оппонента и втянуть его в себя.

– …кроме того, – говорила в это время Сара, – мы наблюдали явление, а теперь пытаемся дать ему объяснение.

Мужчина с презрением посмотрел на нее:

– Тогда вы не только некомпетентны, но и безумны. – Проговорив это, он зашагал прочь.

– А вы просто динозавр! – крикнула ему вдогонку Сара, от чего мы с Филом, не удержавшись, рассмеялись. Она же по‑прежнему была взвинчена.

– Эти люди способны вывести из себя, – проговорила она, когда мы уже снова шли дальше по дорожке.

– Забудьте об этом, – успокаивал ее Фил. – К сожалению, встречаются и такие.

– Но почему их так много? – размышляла вслух Сара. – И почему они появились именно сейчас?

Когда мы подошли к усадьбе, я увидел джип и Уила возле него. Дверцы были распахнуты, а на капоте разложены инструменты. Уил сразу заметил меня и сделал знак подойти.

– Похоже, мне пора отправляться, – заметил я.

Этими словами я нарушил почти десятиминутное молчание, которое наступило после того, как я попытался описать изменения энергетического поля Сары во время спора. Очевидно, мне не удалось должным образом сформулировать свои наблюдения, потому что они лишь рассеянно посмотрели на меня, целиком погруженные в свои мысли.

– Приятно было познакомиться, – попрощалась Сара, протягивая мне руку.

Фил смотрел в сторону джипа.

– Это не Уил ли Джеймс? – спросил он. – Он и есть тот человек, с которым вы приехали?

– Да, – подтвердил я. – А что?

– Так, просто спросил. Я не первый раз вижу его здесь. Он знаком с владельцем поместья и входил в группу тех, кто первыми приступили к изучению здесь энергетических полей.

– Пойдемте, познакомитесь, – предложил я.

– Нет, мне пора, – отказался он. – Встретимся здесь в другой раз. Я уверен, что вы не сможете остаться в стороне…

– Не сомневаюсь, – согласился я.

Сара заметила, что ей тоже нужно идти и что я могу связаться с ней через эту усадьбу. Я задержал их еще на несколько минут, чтобы поблагодарить за то, чему они меня научили.

Сара посерьезнела:

– Видение энергии – это овладение новым способом постижения материального мира, оно приходит после того, как этим как бы заражаешься. Мы не можем этого объяснить, но когда люди общаются с теми, кто способен видеть эту энергию, они, как правило, тоже начинают видеть ее. Так что покажите еще кому‑нибудь, как это делается.

Я кивнул и поспешил к джипу. Уил, улыбаясь, поздоровался со мной.

– Вы уже готовы? – спросил я.

– Почти, – отозвался он. – Как прошло утро?

– Занятно, – сказал я. – Мне нужно о многом поговорить с вами.

– Лучше оставить это до другого раза. Нам необходимо выбираться отсюда. Все, похоже, складывается не в нашу пользу.

Я подошел поближе:

– А что такое?

– Ну, это не так уж серьезно, – успокоил меня Уил. – Расскажу потом. Заберите свои вещи.

Я прошел в усадьбу и взял то немногое, что было оставлено в номере. Уил заранее предупредил меня, что хозяин был настолько любезен, что распорядился не взимать с нас плату, поэтому я спустился вниз, сдал ключ портье и вышел на улицу к джипу.

Уил что‑то проверял под крышкой капота, потом захлопнул ее и подошел ко мне.

– Ну вот, – сказал он. – Поехали. Мы выехали со стоянки на дорогу к главным воротам. Одновременно с нами тронулось еще несколько машин.

– Так что же случилось? – повторил я свой вопрос.

– Поступила жалоба от представителей местных властей, а также неких деятелей от науки на тех, кто связан с этим центром научных конференций. Они не выдвигают обвинений в какой‑либо противозаконной деятельности. Просто некоторые из приезжающих сюда людей могут попасть в число тех, кого они называют «нежелательными лицами» и «псевдоучеными». Эти чиновники могут причинить немало неприятностей, а это грозит ухудшением финансового положения усадьбы.

Я в недоумении посмотрел на него, а он продолжал:

– Видите ли, в усадьбе обычно останавливается несколько групп, и лишь немногие имеют отношение к исследованиям, связанным с Манускриптом. Другие ученые заняты своими дисциплинами и приезжают сюда лишь потому, что им здесь очень нравится. Если власти будут действовать слишком грубо и создадут вокруг усадьбы негативный климат, эти группы перестанут встречаться здесь.

– Но мне кажется, вы говорили, что местные власти не собираются чинить препятствий притоку туристов в Висьенте? – Да, я так считал. Но кто‑то заставляет их слишком нервничать из‑за Манускрипта. В садах кто‑нибудь из исследователей понял, что происходит?

– Вообще‑то нет, – ответил я. – Они только удивлялись тому, что вдруг появилось столько рассерженных людей.

Уил промолчал. Мы выехали из ворот и двинулись на юго‑восток. Через милю мы свернули на другую дорогу, которая вела прямо к видневшейся далеко на востоке горной гряде.

– Сейчас будем проезжать как раз рядом с садами, – произнес через некоторое время Уил.

Впереди показались участки и первое металлическое строение. Когда мы поравнялись с ним, дверь отворилась, и я встретился глазами с тем, кто выходил из него. Это была Марджори. Пока мы проезжали мимо, она, улыбаясь, провожала меня взглядом, и мы с ней долго не отрывали друг от друга глаз.

– Кто это был? – поинтересовался Уил.

– Женщина, с которой я вчера познакомился.

Он понимающе кивнул, а потом заговорил о другом:

– Вам удалось просмотреть Третье откровение?

– Мне дали экземпляр.

Уил ничего на это не сказал и, казалось, был погружен в свои мысли, поэтому я вынул перевод и принялся искать место, где остановился. Там как раз говорилось о природе красоты и отмечалось, что через ее восприятие люди со временем научатся видеть энергетические поля. Когда это произойдет, предрекалось в Третьем откровении, наше понимание материального мира немедленно станет другим.

Например, мы будем употреблять в пищу больше таких продуктов, которые ещё хранят эту энергию, и осознаем, что в одной местности больше энергии, чем в другой, и самая высокая степень ее концентрации приходится на те районы Земли, где сохранилась естественная среда древности, в особенности на леса. Я дошел уже до последних страниц, когда ко мне неожиданно обратился Уил.

– Расскажите, что у вас там было в садах? – попросил он.

Как умел, я подробно пересказал все, что произошло за эти два дня, в том числе и о тех людях, с которыми я познакомился. Когда я рассказал о встрече с Марджори, он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Говорили ли вы с этими людьми о других откровениях и о том, какое отношение имеют эти откровения к тому, чем они занимаются в садах? – спросил он.

– Я вовсе не упоминал о них, – ответил я. – Поначалу я не доверял этим людям, и лишь потом понял, что они знают больше, чем я.

– Думаю, что будь вы совершенно откровенны с ними, вы смогли бы донести до них важную информацию.

– Какую информацию?

Уил проникновенно взглянул на меня:

– Об этом известно только вам.

Я не знал, что на это ответить, и поэтому принялся разглядывать пейзаж. Местность становилась все более каменистой, холмы – более крутыми и высокими. Над дорогой нависали большие гранитные глыбы.

– А что вы думаете о том, что вам снова довелось увидеть Марджори, когда мы проезжали мимо садов? – спросил Уил.

Я хотел, было сказать «просто совпадение», но вместо этого проговорил:

– Не знаю. А как вы считаете?

– Я считаю, что ничего не происходит просто так. Для меня это означает, что вам двоим еще предстоит что‑то сделать, сказать друг другу то, что вы не успели сказать.

Это соображение заинтриговало и обеспокоило. Меня всю жизнь обвиняли в том, что я всегда держусь на расстоянии, что задаю вопросы, но не выражаю своего мнения и не занимаю определенной позиции. Ну почему, спрашивал я себя, это всплывает вновь?

Обратил я внимание и на то, что начинаю чувствовать себя по‑другому. В Висьенте я был готов идти на риск, и мне казалось, что я все знаю, но сейчас мое ощущение можно было назвать не иначе как углубляющейся депрессией с примесью беспокойства.

– Ну, теперь из‑за вас у меня настроение испортилось, – проговорил я.

Уил громко расхохотался, а потом сказал:

– Я тут ни при чем. Это из‑за того, что мы уехали из Висьенте. От энергии этого места просто крылья вырастают. Как, по‑вашему, почему все эти ученые много лет подряд приезжают сюда? Они не в силах объяснить, почему им так нравится Висьенте. – Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. – Но мы‑то хорошо знаем ответ.

Он бросил взгляд на дорогу, а когда снова повернулся ко мне, его лицо выражало крайнюю озабоченность:

– Когда уезжаешь из такого места, приходится мобилизовывать всю свою энергию.

Я смотрел на него, ничего не понимая, и он улыбнулся мне ободряющей улыбкой. Наступило молчание, и лишь когда мы проехали с милю, он произнес:

– Расскажите, что еще было в садах?

Я принялся рассказывать дальше, и он не прерывал меня, пока я не дошел до спора Сары с перуанским ученым и того, как во время этой стычки изменялись их энергетические поля.

– А что сказали по этому поводу Сара и Фил? – спросил он.

– Ничего. Похоже, они не знают, с чего начать разговор об этом.

– Не думаю, – заметил Уил. – Их настолько захватило Третье откровение, что дальше они ещё не продвинулись. О том, как люди ведут борьбу за обладание энергией, говорится в Четвертом откровении,

– Ведут борьбу за обладание энергией? – переспросил я.

Он лишь с улыбкой кивнул на перевод Манускрипта, который я держал в руках.

Я снова принялся читать с того места, где остановился. В тексте как раз и шла речь о Четвертом откровении. В нем говорилось, что с течением времени люди осознают, что вся Вселенная состоит из единой динамической энергии, энергии, которая придает нам силы и отвечает на наши упования. А ещё мы придем к пониманию того, что нами утрачена связь с еще более значительным источником этой энергии, что мы отрешились от нее и отсюда наша слабость, неуверенность и ощущение того, что нам чего‑то не хватает.

Из‑за этой неполноценности люди всегда стремились увеличить запас своей собственной энергии единственным известным способом: стараясь – в чувственном плане – похитить ее у других, и эта безотчетная борьба лежит в основе всех конфликтов между людьми.

Борьба за Власть

Джип попал в рытвину на усыпанной гравием дороге, его тряхнуло, и я проснулся. Было три часа пополудни. Я потянулся, стараясь стряхнуть сон, и ощутил острую боль в пояснице.

Дорога была изматывающая. Выехав из Висьенте, мы целый день были в пути, то и дело, поворачивая в разные стороны, словно Уил что‑то искал и не мог найти. Ночь мы провели в небольшой гостинице: кровати там были жесткие и свалявшиеся, и спал я мало. Теперь, когда это утомительное путешествие длилось второй день подряд, я уже был готов начать жаловаться на судьбу.

Я взглянул на Уила. Сосредоточившись на дороге, он был так напряжен и внимателен, что я решил не беспокоить его. Похоже, у него был тот же серьезный настрой, какой он выказал несколько часов назад, когда остановил джип и сказал, что нужно поговорить. – Помните, я упоминал о том, что откровения нужно открывать для себя по одному? – спросил он.

– Помню.

– Вы считаете, что каждое действительно откроется само?

– Ну, пока что так оно и случалось, – полушутя проговорил я.

Однако выражение лица Уила было серьезным.

– Уяснить Третье откровение не представляло труда. Для этого нужно было лишь посетить Висьенте. Но прийти к остальным откровениям может оказаться теперь делом куда более сложным.

Он помолчал, а затем продолжил:

– Я считаю, нам нужно ехать на юг, в небольшую деревушку близ Килабамба, которая называется Кула. Там есть еще один девственный лес, и, мне кажется, вам стоит увидеть его. Но для вас очень важно все время быть начеку. Стечения обстоятельств начнут происходить постоянно, и вам нужно не упустить их. Понимаете?

Я ответил, что вроде бы понимаю и буду иметь в виду то, что он сказал. Потом беседа сошла на нет, я погрузился в глубокий сон и теперь жалел об этом: сильно болела поясница. Я потянулся и заметил на себе взгляд Уила.

– Где мы сейчас? – спросил я.

– Снова в Андах, – отозвался он.

Холмы сменились горными хребтами, окруженными прекрасными долинами. Пейзаж стал суровее, деревья, не такие высокие, как раньше, гнулись под порывами ветра. Глубоко вздохнув, я заметил, что воздух здесь более разреженный и прохладный.

– Наденьте‑ка лучше вот эту куртку, – сказал Уил, доставая из сумки шерстяную ветровку коричневого цвета. – Днем здесь будет холодновато.

Впереди, за поворотом, мы увидели, что путь нам пересекает узкая проселочная дорога. На перекрестке, рядом с окрашенным в белый цвет магазинчиком и заправочной станцией, стояла машина с открытым капотом. На крыле на тряпице были разложены инструменты. Когда мы проезжали мимо, из магазинчика вышел светловолосый мужчина и мельком взглянул на нас. На его круглом лице были очки в темной оправе.

Я пристально вгляделся в этого человека, и в памяти всплыли события пятилетней давности.

– Я знаю, что это не он, – сказал я Уйду. – Но он очень похож на одного моего приятеля, с которым я вместе работал. Я не вспоминал о нем годами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: