Еще раз об откровении в религиях

Существует ли откровение в нехристианских религиях? Ранее я доказывал, что это не простой вопрос, но что на само это предположение намекали или ясно указывали известные ортодоксальные христианские теологи. И для меня в моем повествовании настала пора заявить: по крайней мере в нескольких религиях существует откровение от Бога – протооткровение.

Я поясню, что я называю протооткровением. Во-первых, я должен сказать, что Писание содержит свидетельства (некоторые из которых я обсудил в третьей главе) о том, что Бог открывал Себя вне Израиля и Церкви. Большинство этих откровений теологи называют общими откровениями – это «те божественные откровения всем, всегда и везде, по которым можно понять, что Бог существует и чему Он подобен». Псалмопевец, например, восклицает: «Небеса проповедуют славу Божию...» (Пс. 18:2). Исайя предсказывает, что весь мир увидит славу Господню, когда Господь вернется в Иудею (см Ис. 40:5). Павел свидетельствует, что все человеческие существа знают Бога, даже когда они игнорируют истину, потому что вечное могущество Бога и божественная природа понятны и видны в вещах, которые Бог явил им (см. Рим. 1:20). Павел также объясняет, что дело закона «написано в сердцах» всех сознательных человеческих существ (см. Рим. 2:14–15), и он особо обращается к тем, кто «не имеет закона», кто, как мы скажем, находится вне Израиля и Церкви. Лука предполагает, что в дарах дождя и пищи и простых человеческих радостях есть частица откровения Бога (см. Деян. 14:17).

Поэтому, несмотря на то что некоторыми теологами обсуждается цель общего откровения (вспомните обсуждение идей Барта во второй главе), большинство соглашается с тем, что существует откровение Бога вне Израиля и Церкви. Библейское свидетельство на этот счет совершенно ясно. Более спорным и содержательным является вопрос, пришло ли это откровение хотя бы частично из нехристианских и неиудейских сообществ. Я полагаю, что можно привести следующее библейское свидетельство. Мелхиседек, хананеянский священник, в своей молитве к Богу истинному использовал имя ханаанского божества. Очевидно, что его встреча с Богом состоялась при посредничестве хананеянской религии (хотя бы частичном). Когда Мелхиседек обращается к Богу Авраама как к Эль Элиону (имя ханаанского божества в переводе означает Бог Всевышний), это позволяет предположить, что его понимание трансцендентности Бога получено им или хотя бы оформилось в ханаанитской религиозной традиции.

Встреча Иова с Богом и постижение им Бога происходят в языческой земле Уц. Такими же были встречи с Богом Валаама, который, хотя и был обличаем новозаветными писателями как лжепророк, все же был использован Святым Духом для произнесения истинных пророчеств (форма откровения!) об Израиле. Мы не знаем, были ли Эпименид и Арат, два греческих поэта, которых цитирует Павел, проповедуя в Афинах перед слушателями о Боге истинном (см. Деян. 17:28), членами – как бы мы сказали – религиозного сообщества, но они представляют греческую литературную и философскую традицию, познающую первичную реальность. Еще раз подчеркнем, что возможно посредничество различных традиций при донесении религиозной истины.

Но когда религиозная истина становится откровением? Другими словами, в чем различие между человеческим озарением и откровением от Бога, особенно если озарение значительно отличается от всего, что доступно в рамках культуры и очевидно соответствует истинам Писания? Библия говорит о высшем разуме, данном Богом (см. Иов. 28; Мф. 11:25; 1 Кор. 2:13). И все же, как писал Джеймс Д. Данн, ни Ветхий Завет, ни Христос четко не разграничивают человеческую мудрость и мудрость, данную Богом, особенно когда обе они, как нам кажется, совпадают. И все же, когда вне Израиля и Церкви появляется знание о Боге, соответствующее христианской вере, теологи обычно говорят, что это знание пришло из общего откровения. Это включает такие ни с чем не сопоставимые феномены, как врожденная нравственность, благодарность за изобилие даров природы, признание роли Господа в истории, озарение о праведной жизни, о вдохновенности пророчеств, снов и видений. Если все это может быть откровением, то трудно себе представить, что религиозная истина, созвучная христианской вере и существенно отличающаяся от общепринятых культурных воззрений, может быть просто человеческим прозрением.

Особенно трудно отмести эту истину как просто человеческое прозрение, поскольку разница между человеческим прозрением и истиной, данной Богом, оправдывает, как мне кажется, гносеологического Бога невсеобъемлющего[27]. Кажется, Бог преподает знание о Себе только в необычных ситуациях. В обычной жизни познаваемая сущность Бога проявляется, по этому определению Бога, только в Его самодостаточности, полностью отделенной от благодати.

Вследствие этого создается впечатление, что описываемое нами различение несет в себе ограниченный взгляд на всевластие Бога. Если знание о Боге может быть получено просто человеческим прозрением, то начинает казаться, что Бог здесь вовсе ни при чем. Предполагается, что существует область человеческого знания, в которой человек силой собственного разума делает правильные умозаключения о божественном так, что находит путь к истинному Богу, минуя самого Бога. Кроме того, есть область откровения, в которой картину дополняет Бог, сообщающий о Своей сущности и природе.

Очевидно, что Бог в таком случае не является источником и вседержителем бытия и знания: Он не всевластный Господь в истории, а просто деистское божество, случайно вмешавшееся в человеческие дела. Бог тогда – не источник и не основа всего бытия и красоты, не Все­славный, «в котором мы живем и двигаемся, в котором все наше бытие», а случайная движущая сила, которая влияет на нас извне, а мы существуем в собственной автономной среде.

Это представление об истинном знании Бога, полученное в человеческом прозрении, как мне кажется, не соответствует библейскому изображению Бога всевластного. Познание сущности истинного Бога возможно только благодаря Самому Богу, причастности к знанию Бога о Себе Самом.

Но возвратимся к моему предыдущему вопросу: какое откровение открылось нам, когда пред нами предстала часть сущности истинного Бога? Например, в буддизме махаяны и индуистском бхакти проповедуется вариация на тему благодати – идея о том, что люди принимаются божеством скорее по божественной любви, нежели за их собственные заслуги[28]. В предыдущей главе я предположил, что это не особое откровение, потому что оно не заходит настолько далеко, чтобы открыть путь спасения в Иисусе Христе. Это и не общее откровение, потому что это не идея, очевидно доступная всем человеческим созданиям. Так что же это за откровение?

Я бы предположил, что это протооткровение, которое сродни прообразам, найденным Джонатаном Эдвардсом во многих религиях мира, а также «великим историям» и «добрым снам», которые, по наблюдению К. Льюиса, рассеяны в мифах народов мира. Эдвардс предположил, что жертвоприношения животных, существующие почти во всех мировых религиях, были «тенью» или «прообразом» величайшей и окончательной жертвы Иисуса, которая освободила людей от необходимости всех последующих жертвоприношений. Даже в идолопоклонстве и человеческих жертвоприношениях содержится намек на воплощение и принесение в жертву Сына Отцом. Хотя каждая из этих языческих практик отображает божественную реальность в искаженном (иногда чудовищно искаженном) виде, тем не менее в них содержится достаточно истины, правдиво указывающей на триединую сущность Бога. Более того, это не просто человеческие прозрения, но развитие (хотя и искаженное, отрывочное) первичных познаний, дарованных Самим Богом.

Слово «прообраз» применимо и для обозначения прообразов Христа, находимых в иудейском завете. Ветхозаветные прообразы открывают Христа неясно, частично и косвенно (но правдиво) тогда, когда имя Христа еще неизвестно. Они содержат развитие божественных указаний, которые иногда смущают и ужасают, как, например, пророчества Осии об истреблении тех, кого сейчас назвали бы невинными жертвами, – женщин и детей. Итак, если прообразы в нехристианских религиях предлагают только отрывочный и частично искаженный подход к божественным реалиям, они напоминают ветхозаветные прообразы, указывающие (иногда смутно) на истину.

Это не приравнивает христианские писания, содержащие типологические параллели, к другим писаниям, которые могут содержать подобные прообразы. Библия – это иная категория откровения, если сравнивать его с откровениями других религий, поскольку только она связывает сущего триединого Бога с воплощением в Иисусе из Назарета. Но Библия сама предполагает, что «маленькие светильники» в небиблейских религиях помогают высветить реальности, которые совершенно ясно показывает Свет Мира. В самом деле, как доказывал Эдвардс, предполагается, что мир полон прообразами, указывающими на триединого Бога, так же, как традиционная теология заявляет, что весь мир наполнен общим откровением. Мой тезис состоит в том, что среди религий рассеяны обещания Бога во Христе и что эти обещания являются зернами протооткровения, посаженными триединым Богом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: