Самоочевидность и самопознание

Повседневность, характеризуясь знакомостью, привычностью и даже, по выражению А. Шюца, самоочевидностью, по-видимости не нуждается в рефлексии, в анализе данных сознания, не вызывающих какого-либо сомнения. Запустив знакомую музыку, поставив на видео уже просмотренный фильм, человек создает вокруг себя привычный аудио- и видеоряд, окружает себя комфортным фоном, позволяющим параллельно даже выполнять повседневные дела.

Пение под душем имеет почти ту же самую функцию. Вместе с тем этот архаический предшественник современного караоке представляет собой типичный повседневный феномен, в котором самоочевидность смыкается с самопознанием. Здесь, в замкнутом, закрытом для других пространстве ванной комнаты с ее специфической акустикой человек, прикрытый лишь струйками воды, находится в ситуации интимности и одновременно как бы выступает со своим любимым шлягером на сцене, под безжалостно обнажающими его лучами юпитеров. В узкой компании караоке-бара певец снабжен микрофоном и бегущим перед глазами текстом любимой песни, а наушники позволяют ему прислушиваться к собственному голосу и контролировать его неуверенные модуляции. Небольшая фальшь легко прощается слушателями, пропустившими пару стаканчиков горячительного напитка. Так же и в толпе танцующих можно, не стесняясь своего сомнительного мастерства, пригласить незнакомого партнера и осуществлять свою социализацию без особого риска для репутации. Шанс успеха здесь выше возможности фиаско; небольшой элемент эксперимента позволяет, вместе с тем, подкачать свою самооценку, познать свои минимальные резервы, сопоставить себя с другими без больших разочарований, пережить боязнь сцены без потери лица.

Рекреационный туризм – еще один пример балансирования на грани самоочевидности и самопознания. Жесткий график, сопровождение, страховка, предварительная информация из рекламных проспектов задают пределы неизвестности заранее. От нее остается тот минимум, который подстегивает интерес, обещает новые впечатления, горячит кровь, но в принципе исключает всякий дискомфорт и неприятные неожиданности. Однако реальность всегда оказывается богаче, даже если не скрывает в себе явной опасности. Подъем в горы, плавание в море, знакомство с достопримечательностями, посещение экзотических ресторанов, интеракции с иными нациями и расами доставляют новые впечатления и указывают субъекту на возможности расширения его опыта. Испытывая себя в новых приятных ситуациях, индивид всем своим существом чувствует, как обогащается его внутренний мир, он открывает пластичность своей психики и возможности тела. Само повседневное бытие, включая в себя свежие впечатления и делая их элементом привычного быта (отпуска, каникул, воскресной поездки, деловой командировки) утрачивает свойства рутинности и скучности, смыкается с внеповседневностью.

Отдельная тема, в которой проявляет себя взаимосвязь самоочевидности и самопознания, это тексты разного рода. Настольные книги, читаемые вновь и вновь, всякий раз создают впечатление душевного комфорта и одновременно на этом фоне обнаруживают в себе забавные и познавательные детали. Старые письма, дневники, фотографии воскрешают к жизни забытые эпизоды жизни, давно отложившиеся в подсознании; они переживаются вместе с тем по-новому, порой с радостной или горькой остротой, напоминая о многослойности жизни, глубине прошлого, тщете памяти. В качестве подобного текста иной раз выступает собственное лицо или тело. Увидев его в зеркале, казалось бы такое знакомое до последней клеточки, человек внезапно обнаруживает, что он – другой. Вот здесь появилась родинка или складка, а тут – волосок или морщинка… Или же напротив, вернувшись из отпуска загорелым и отдохнувшим, человек одобрительно рассмотривает себя в зеркале: «Пожалуй, на что-то я еще гожусь», - думает он.

Наконец, повседневная ложь, с помощью которой мы избегаем конфликтов с родственниками и сослуживцами, утешаем себя и преоображаем мир. Ложь о том, что мы действуем по отношению к другим бескорыстно, а для других представляем искренний интерес; что мы выполняем свои обязательства, в отличие от других; что нас непременно ждет нечто замечательное в жизни, рано или поздно; что мы знаем, как нам поступать в той или иной ситуации; что статистика не имеет к каждому из нас прямого отношения; что наше отличие от животных абсолютно очевидно и весьма существенно; что природа – фон человеческой жизни, сама по себе не имеющая никакого смысла; что смерть – это что-то очень далекое и почти нереальное и уж в любом случае враждебное человеку. И так далее. Изобретая эти и другие иллюзии и предрассудки, человек приспосабливает себя к миру, делает его более комфортным, одновременно познавая свои собственные границы: границы морали, рационального мышления, преобразующей деятельности, человеческого взаимопонимания.

Склонность и протест

Монотонное течение повседневной жизни, в котором человек ничего не хочет или не может изменить, в определенной мере соответствует его душевному настою, предрасположенности, набору исторически и генетически сформированных склонностей. Однако неотъемлемым элементом повседневности является периодический бунт против захватившей его текучки, протест, который органически встраивается в размеренный порядок вещей.

Так, человек, как и некоторые животные, изначально употреблял разного рода стимулирующие, успокаивающие, галлюциногенные средства. Их назначение состоит в том, чтобы облегчить протекание ряда психосоматических процессов, которыми не в состоянии управлять сознание. Определенный процент населения генетически предрасположен к этому; других побуждают использовать алкоголь, наркотики, другие средства определенные социальные причины. Отказ от снотворного немедленно расстраивает структуру повседневного бытия: у невыспавшегося человека все идет напрекосяк. Чашка крепкого кофе с утра, стопка водки с мороза, бокал пива в жару, сигарета после рюмки, шоколадка перед сном, «косячок» в теплой компании – это и другое в той или иной мере является элементами повседневности, сохраняющими ее устойчивую регулярность. Небольших доз достаточно для поддержания необходимого баланса; однако если баланс резко нарушается в силу тех или иных причин, человек стремится выбить клин клином, качнуть маятник в другую сторону. Рядовая усталость, обычные мелкие проблемы и неприятности – это одно; пограничная ситуация, сильное потрясение с любым знаком – совсем другое.

Резкий приступ страха или отчаяния, взрыв радости побуждают современного человека снижать раздражение по примеру его архаического предка: он «обращается к богам», «приносит жертвы», устраивает «праздник». «Пир во время чумы» - архетип всех подобных ситуаций. Непреодолимость (причем часто она всего лишь следствие душевной слабости или распущенности) потрясения требует не рефлексивно-критической проработки, но ответного эмоциального удара.

Химиотерапия стресса не является единственным средством повседневного протеста. «Лихач», лавирующий противолодочным зигзагом по всей ширине улицы, создает стрессовую ситуацию для других участников движения, компенсируя свою собственную психическую неуравновешенность. Домашний мастеровой совмещает любимое увлечение с протестом против грабительских цен на услуги электрика и сантехника. Мы дарим подарки, мирясь после ссоры или в порядке повседневной профилактики; мы ссоримся из-за недополученных подарков или от безнадежности по поводу их получения. Кто-то садится разгадывать кроссворд, когда его ждет неотложное мытье посуды; кто-то покупает билеты спортлото, когда не хватает денег от получки до получки; мужчина изменяет любимой жене; женцина решается на аборт, годами мечтая о ребенке – все это формы повседневности, в которых склонность и протест сливаются воедино.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: