Сделай Сам Свою Работу на 5

Чувства в сфере повседневности





 

Человеческий эмбрион формируется в процессе реагирования на раздражители, экранированные материнским телом. Его дыхание и питание полностью зависимы от организма матери и осуществляются автоматически, независимо от его воли, выступая в качестве постоянных фоновых факторов. Дополнительными и нерегулярными источниками ощущений являются механические и электромагнитные раздражители, связанные как с процессами в организме матери, так и с внешним миром. Таким же источником ощущений выступают его собственные движения. Однако он еще не способен установить качественное различие всех раздражителей и воспринимает их в совокупности. Регулярность и нерегулярность не имеют для него фундаментального различия, поскольку скорость его роста опережает возможность различения стабильного и изменчивого.

Однако по мере своего роста он постепенно устанавливает ограниченность окружающего пространства, стесняющего его движения. Он также начинает различать определенные периоды времени, связанные с движением или неподвижностью матери и ассоциирует их с возникновением соответствующего звукового фона. У него формируется, таким образом, ощущение биологического пространства и времени. Благодаря этому полный симбиоз с матерью постепенно уступает место более сложной и отчасти даже противоречивой биологической связи. У него формируется оппозиция к той зависимости и ограниченности, которая его окружает. Он борется с ней бессознательно, не зная, что возможна другая жизнь. Уже здесь он учится необходимости считаться с условиями своего бытия и осваивает первые формы приспособления к окружению.



Экологическая нагруженность повседневной чувственности формируется в целом начиная с т.н. натального стресса и проходя несколько стадий, каждая из которых связана с чувственным освоением типичных жизненных ситуаций в сфере сна, питания, общения, свободного времени, игры, трудовой деятельности. Она ориентирована на приобретение навыков адаптации или, говоря феноменологическим языком, терпения. Последнее, являясь основой повседневного существования, выступает в качестве феноменологического антипода страха. Повседневность оказывается постепенным преодолением, обмирщением первоначального страха, заменой его на другие чувства, переводом его из плоскости чувств в процедуры активной деятельности и коммуникации. Процесс «оповседневливания» страха идет по линии озвучивания, обозначения, овнешнения, опредмечивания бессознательных маний и фобий: так возникает повседневное содержательное многообразие чувственного мира человека, в котором его подлинный источник уже недоступен распознаванию, табуирован, заслонен всем процессом приобретения чувственного опыта. Интероцептивные ощущения (сигналы о внутреннем состоянии организма, регулятор гомеостаза организма, источник подсознательных маний и фобий, предчувствий, психосоматический ресурс) утрачивают свое безусловное значение, на первый план выходят экстероцептивные, высшие (контактные и дистантные) ощущения. В области проприоцептивных ощущений, отвечающих за положение и движение тела в пространстве, роль кинэстетических ощущений (схема тела; внутреннее ухо) во многом начинают играть вестибулярные, связанные со зрением. Архаические прортопатические ощущения уступают свое место эпикритическим, к примеру, теплые и холодные цвета заменяются цветами радуги. Отныне человеку для того, чтобы прорваться к бессознательным формам ощущений, необходимо выйти за пределы повседневности.



Самоочевидность повседневного мира при попытке вглядеться в нее оборачивается полной неразличимостью повседневности, когда исследователь переживает ощущение “замыленности глаза”: объект предстает в качестве полупрозрачного туманного облака, границы которого расплывчаты, и невозможно установить, находишься ли ты за его пределами или уже в нем самом. Это в особенности справедливо применительно к повседневной чувственности, объективный анализ которой почти неизбежно превращается в феноменологическое описание сознания самого исследователя. Именно чувственность как таковая, а не просто как свидетельство о существовании некоторой реальности - фундамент повседневности. Декарт, Беркли, Юм, интроспекционисты исходят именно из этого обстоятельства. В центр повседневного мира человек ставит себя самого. “Узловым пунктом живых значений” является его тело, связывающее его с другими людьми, с вещами, с носителями смысла. Он связан со своим окружением как целостное, “синэстетическое” существо. Чувственные органы дополняют друг друга, проверяют и удостоверяют поступающую от каждого из них информацию, способны отчасти заменять друг друга, обмениваются информацией с другими человеческими способностями. “Тотальное многообразие”[102] чувств - ответ на постоянно увеличиваемое человеком многообразие сфер деятельности и общения. Одновременно человек ограничивает свою способность восприятия и экономит тем самым энергию и время, поскольку обладает встроенным фильтром повседневной селекции. Этот фильтр нацеливает на уже знакомое и познанное, которое попадает в первую очередь в фокус внимания.



Человеческая чувственность движется как бы по двум колеям. Первая из них - стратегия самоограничения, постоянное подтормаживание, репродукция, сенсомоторное подтверждение. Если же необычные раздражители прорываются через фильтр, то происходит перевод стрелки на другую колею, включается обработка новых восприятий и построение образов, стратегия исследования и поиска. Повседневная чувственность и есть этот своеобразный односторонний фильтр между этими двумя колеями; она представляет собой механизм сопротивления новым раздражителям.

Особенности органов чувств определяют их функции в пространственно-временной ориентации (осязание - ближнее чувство, зрение - дальнее чувство) и соответствующие образы мира, полные предрассудков, страхов, удовольствий. Концентрическими сферами расширяется вокруг человека область чувственного мира (тело; область движения головы, рук, ног; обоняние; слух; зрение). Положения тела (идя, стоя, сидя, лежа) вытекают из чувственных образов мира и предопределяют их. Этот пространственный язык тела имеет в сфере повседневности первостепенное значение. Так, к примеру, качество обуви возрастает прямо пропорционально удалению человека от “дома” - места, где можно расслабиться и беспрепятственно удовлетворять свои потребности (от домашних тапочек до лакированных туфель). Современный человек сидит ниже, чем его деды и прадеды, он утрачивает вертикальное положение при сидении, садится чаще и сидит дольше.

Феноменология повседневности постоянно описывает «трансцендентальные чувства», «фундаментальные настроенности», априорные чувственно-эмоциональные структуры, стремясь по существу теоретически решить задачу, которой посвящает себя художественная литература, театр, кино. Можно ли что-то добавить к тому, что уже сделала феноменологическая школа, выделив структуры повседневности в образе “тревоги”, “заботы”, “страха”? И что можно добавить к критике повседневности, если уже есть “идолы” Ф. Бэкона и высокомерные иерархии знания Гегеля? Да и как преодолеть незаметность повседневности, “замыленность” глаза, не способного видеть то, что постоянно находится перед глазами? Не окажется ли описание повседневности на деле просто очерчиванием ее внешних, расплывающихся границ вместо того, чтобы раскрыть ее подлинную внутреннюю природу?

Именно незаметность повседневности и должна стать исходным пунктом исследования: для того, чтобы анализировать повседневность, нужно начать с того, что к ней безусловно не относится. В этом, по-видимому, смысл обращения феноменологов к “трасцендентальным чувствам” - таким чувствам, которые по сути не встречаются в обыденном опыте и даже характеризуют собой, напротив, неповседневную, пограничную ситуацию.

Обыденность не только отягощена заботой, но часто, напротив, культивирует беззаботность (“Будет день - будет и пища”). Ведь забота представляет собой обостренное ощущение будущего, т.е. еще не состоявшегося, проблематичного времени - разве это согласуется с нашим интуитивным представлением об обыденности? Но с другой стороны, разве не обыденность культивирует мало оправданное скопидомство с его культом возможного “черного дня”, требующего жертв во имя неизвестного плохого будущего?

А трансцендентальный страх? Страх тормозит активность, запрещая предпринимать действия без полной гарантии успеха и здесь же чреват резкими бессмысленными поступками, выражающими стремление убежать, скрыться, освободиться от страха. Власть страха разрушает обыденность, поскольку не позволяет выстраивать и сохранять постоянный порядок жизни; однако именно постоянная угнетенность страхом и не позволяет предпринять ничего, чтобы выходило за установленный порядок вещей. Страх запрещает все новое, неизведанное, требует его вытеснения. Страх делает невыносимой жизнь, лишенную новизны, высокой цели, творческого полета, наивной надежды и мечты.

В трансцендентальной тревоге есть что-то и от страха, и от заботы: это забота, помноженная на страх. В тревоге слышны постоянная сирена “скорой помощи” и крики “Пожар!”, плач ребенка и заливистая трель ночного телефонного звонка. Однако самое ужасное в ней - это постоянный обман тревожного ожидания, которое не заканчивается ничем и никогда. Обман, от которого трясутся коленки (“Пронесло на этот раз”), а время, когда надо начинать тревожиться, всякий раз отодвигается на более ранний момент. Тревога - это способ загнать человека в прошлое. Когда бы он ни взялся за дело, заранее стремясь выполнить его в срок, его всегда преследует ощущение, что он начал слишком поздно. Поэтому он не успевает закончить одно и уже принимается за другое; даже достигнув успеха, он не видит, не ощущает его, ибо впереди его подстерегает новая неразрешимая проблема. Чтобы он ни сделал, это надо было сделать вчера; как бы хорошо у него не вышло, надо было сделать еще лучше. Тревога оборачивается завораживающей и недостижимой целью, а вся жизнь становится погоней за собственным хвостом.

Надежда - понятие, нелюбимое Сартром. Надежда, направленная вовне, и в самом деле дезориентирует человека, отвлекает от настоящего, внушает ложное знание о будущем, настраивает на его пассивное ожидание. Человек лелеет надежду, успокаивая себя фантазиями, мечтами, иллюзиями. Тем самым он лелеет и ласкает себя самого, свое мягкое и задумчивое Я, одинокое и тревожное, нуждающееся в уверенности, что утро вечера мудренее и завтра все будет хорошо. Однако аутоэротический аспект надежды, направленной вовнутрь, есть также условие активной деятельности, в том числе и проецирования себя заново, форма уверенности в собственных силах, в достоверности наличного знания. Человек утрачивает надежду и приобретает отчаяние, убивающее мысль, отрицающее социальные и моральные обязательства, уничтожающее человеческое Я. “Жизнь без надежды” антипсихологична, бесчувственна; лишенность надежды - это голый звериный оскал прижатого в угол хищника; это тяжелый туман рутины, подавляющей самостоятельность и активность человека; это непроницаемый экран, поглощающий новизну внешних воздействий и лишающий их смысла; это слепота, не позволяющая человеку ориентироваться в окружающем мире. Экзистенциализм Сартра и Камю живописал именно эту – парадоксальную - трагедию повседневности.

Вера - необходимая составляющая оседлого сознания. Вера полагает свой объект и способы отношения к нему в качестве неизменных. Единственно, чем они характеризуются сами по себе - это стабильностью в качестве необходимого элемента человеческого мира. Такова вера в Бога, в единообразие природы, в силу и разум человека. Вера утверждает незыблемость определенного миропорядка и есть его предпосылка. Платой за стабильность выступает отчуждение рассудочных, прежде всего собственных критических способностей в пользу объекта веры. Отныне только он является основанием для оценки всего окружающего и критерием адекватности знания. Самоотречение приобретает в вере когнитивно-бытийственный характер. Утрата веры равносильна ликвидации когнитивного горизонта, разрыву каналов коммуникации, краху мироздания.

И наконец, ощущение любви, ощущение и предощущение смерти ставят границу всем трансцендентальным чувствам, обеспечивают их напряженность и жизненность.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.