Синтетические ценностные идеи в русской культуре. Основные аксиологические постулаты.

Необходимо отметить выдающиеся заслуги отечественной культуры в деле защиты высших ценностей и в выработке методологии аксиологического синтеза. Три имени воплощают этот дух наиболее полно и ярко, и их идейное влияние не ослабевает, а лишь усиливается со временем.

Прежде всего - это гениальная фигура Ф.М. Достоевского с его идеалом братского социального единения людей на всеобщих христианских началах любви “ко всему созданию божию”[1106] и соборного труда по спасительным законам красоты[1107].

Другая величественная фигура - В.С. Соловьев с его программой построения всеобъемлющей “метафизики всеединства”, преодолевающей жесткие антиномии веры и разума, истины и ценности, рационального и внерационального, родного и вселенского, земного и небесного. Закономерно, что свой синтетический духовный идеал В.С. Соловьев формулирует, как раз анализируя творчество Достоевского: “Будучи религиозным человеком, он был вместе с тем вполне свободным мыслителем и могучим художником....В своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты, в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины”[1108].

Наконец, третья крупнейшая фигура, увы, оклеветанная и до сих пор вызывающая странно предвзятое чувство у гуманитарной интеллигенции - это основоположница теософии Елена Петровна Блаватская. Однако именно она оказала изо всех русских писателей самое сильное влияние на европейскую и американскую духовную мысль конца ХIХ века,[1109] и предприняла попытку - приблизительно в одно время с В.С. Соловьевым[1110] - объединить достижения современной ей науки, философии и религиозной мысли, причем ее творчество было основано на хорошем знании восточной духовной традиции. Можно как угодно относиться к конкретным теософским построениям Е.П. Блаватской, но общая задача теософии сформулирована ей вполне рационально в духе отечественной метафизики всеединства и в русле современных синтетических исканий, в том числе и сугубо научных[1111]. “Только путем изучения различных великих религий и философий человечества, - писала Е.П. Блаватская, - путем беспристрастного сравнения их непредубежденным умом, человек может надеяться достичь Истины ... И не ранее, чем мы достигнем ... их внутреннего содержания, мы обнаружим, .. что оно выражает некую Великую Истину Природы”.[1112]

Кстати, устойчивый и все возрастающий интерес к трем этим ключевым фигурам отечественной культуры связан с ностальгией современной мысли и по подлинному мировоззренческому синтезу, и по поиску твердых духовных оснований бытия. Что же роднит в понимании ценностей вообще, и духовных ценностей в частности таких мыслителей как Достоевский, Соловьев и Блаватская, и позволяет находить почти буквальные переклички с их трудами в работах столь разных философов из совсем других эпох как уже неоднократно цитировавшиеся нами М. Шелер и Э. Фромм, В. Франкл и П.А. Сорокин? Что позволяет при всех оговорках сделать вывод об универсальности человеческой системы ценностей?

Выскажем три таких универсальных ценностных идеи, общих для трех вышеотмеченных отечественных мыслителей и принимаемых (явно или неявно) всеми крупнейшими представителями последующей аксиологической традиции. Первую из этих идей раскроем и обоснуем в данной, а две других - в последующих лекциях:

Существует безусловный примат духовных ценностей над материальными, а также совершенно рациональные аргументы в пользу этого;

Есть объективные и абсолютные духовные ценности не только формального, но и содержательного плана.

Эти объективные и абсолютные ценности не являются бесплотными абстракциями и вовсе не подавляют нашу индивидуальную человеческую свободу. Они обретают реальное и действенное бытие в форме человеческих идеалов и святынь.

Первая ценностная идея включает в себя три взаимосвязанных аксиологических постулата.

Первый из них гласит, что в ситуации ценностного выбора при прочих равных условиях[1113] всегда следует предпочесть более высокие иерархические ряды ценностей низлежащим рядам, а ценности духовного плана - соображениям социальной выгоды и материальной пользы. Лучшее из обоснований этого постулата принадлежит, на наш взгляд, М. Шелеру.

Второй аксиологический постулат фиксирует, чтоникакого параллельного роста материальных и духовных потребностей быть не может. Если одни растут, то другие неизбежно убывают, и если естественные (а не фетишизированные) материальные потребности всегда конечны, то духовные могут расти бесконечно.Этот постулат тривиален для всей религиозной аскетики всех мировых религий, но одна из его лучших формулировок применительно к сфере повседневной жизни принадлежит С.Н. Булгакову (о чем чуть ниже).

Третий аксиологический постулат, наиболее очевидный, утверждает, что приобщение к духовным ценностям может быть только добровольным. Насильственное приобщение к духовным ценностям всегда достигает результата, прямо противоположного ожидаемому, а именно - провоцирует человека на принятие антиценностных и антидуховных установок из чистого сопротивления насилию. Приоритет в безупречном художественно-психологическом обосновании этого ценностного постулата принадлежит Ф.М. Достоевскому, о чем мы уже писали чуть выше. Сделаем ряд разъяснений и дадим обоснование этих постулатов.

Сущность дилеммы, заключенной во втором постулате, была точно схвачена в свое время С.Н. Булгаковым, писавшим, что “в человеке непрестанно борются два начала, из которых одно влечет его к активной деятельности духа, к работе духовной во имя идеала (в чем бы она ни состояла), а другое стремится парализовать эту деятельность, заглушить высшие потребности духа, сделать существование плотским, скудным, низменным. Это второе состояние и есть истинное мещанство; мещанин сидит в каждом человеке всегда готовый положить на него свою омертвляющую руку, как только ослабевает его духовная энергия”.[1114]

Подтверждение этой максимы является чисто эмпирическим: о ее правоте свидетельствует вся история духовного праведничества и подвижничества во всех мировых религиях, а также биографии великих творцов в истории человеческой культуры (ученых, художников, писателей). Быт последних в подавляющем большинстве случаев был материально непритязательным, а личный образ жизни - достаточно умеренным, даже аскетичным. Многие мучились фактом своего богатства, как Л.Н. Толстой. Удивительным образом материальные лишения и жизненные трудности даже способствуют творческим взлетам, словно закаляя и сподвигая к активности творческий дух. Самые наглядные примеры тому - Моцарт и Достоевский.

Что касается первого постулата, то можно привести чисто рациональные доводы в его поддержку.

1. Духовные ценности бесконечны, материальные конечны. Так, избирая стезю творчества по законам добра и красоты, человек может реализовать их во множестве жизненных актов и материальных носителей, постоянно углубляя для себя их понимание и совершенствуя свои творческие способности.

В противовес этому нельзя съесть вкусной пищи больше, чем позволяет твой организм; невозможно одновременно ездить на нескольких модных машинах; спать сразу на двух мягких кроватях и носить зараз несколько дорогих костюмов. Гедонистическая попытка придать конечным материальным потребностям человека самодовлеющий и бесконечный характер ведет не только к духовному оскудению вследствие роста потребительской ориентации, но, самое главное, необратимо разрушает человеческое тело и психику.

2. Удовлетворение духовных потребностей дает более глубокое и устойчивое удовольствие, вернее - духовную радость. Так, даже единократное созерцание великой картины в каком-нибудь музее (предположим Сикстинской мадонны в Дрезденской галерее) может навсегда остаться в памяти человека и при каждом мысленном обращении к запомнившемуся художественному образу дарить мгновения чистейшей духовной радости. Любой подлинный ученый и художник скажут вам, что самые радостные переживания они испытали в моменты творческого вдохновения, углубленного взаимообогащающего собеседования с близкими по духу людьми или при созерцании величественных красот природы. Память об этих духовных событиях навсегда сохраняется в глубинах человеческой памяти.

В противовес этому телесное удовольствие от поглощения торта или аппетитно поджаренной свиной отбивной быстро проходит, и изголодавшийся чревоугодник скоро начинает мечтать о новом блюде. Соответственно, модница перманентно мечтает о новом платье; развратник - о новом сексуальном контакте. Погоня же за все новыми и новыми удовольствиями, как хорошо известно из психологии, превращается “в бег осла за пуком сена”, где кушать хочется все больше, а насытиться никак не удается.

3. Наличие “высоких” и “дальних” духовных целей помогает личности преодолеть локальные жизненные трудности, не потеряв смысла жизни. Если же цели “низкие” и “ близкие”, то их достижение или крушение может привести личность к обессмысливанию ее бытия и даже к самоубийству.

Представьте себе человека, всю жизнь мечтавшего построить большой личный дом, десятилетиями работавшего на эту свою мечту, наконец-то этот дом построившего, но вынужденного через некоторое время увидеть его сгорающим при пожаре. Если у человека нет более высоких духовных целей он может счесть свою жизнь конченой и потерявшей всякий смысл. В этом плане наличие высоких духовных целей является даже экзистенциально прагматичным, ибо позволяет успешно преодолевать жизненные драмы и выдерживать удары судьбы. Такие цели подобны якорям, заброшенным вверх по течению реки и позволяющим достойно противостоять потоку повседневности.

4. С высоты духовных целей и ценностей система ценностей низлежащего плана отчетливо видна, а мотивация их носителей вполне понятна. Но с позиций низлежащей системы ценностей ценности более высокого ранга остаются непонятными, как бы трансцендентными. Иными словами, духовный человек видит в мире выше и дальше, а материально ориентированный человек такой широтой видения бытия не обладает. Соответственно, тот, кто живет духовными ценностями, менее подвержен процедурам манипулирования сознанием, а духовно ограниченный или вовсе бездуховный человек постоянно становятся объектами подобного манипулирования.Никого властьпредержащие не дурят так часто, как гордящегося своим здравым смыслом обывателя.

5. Отдающий приоритет духовным ценностям физически здоровее и живет дольше. Этот эмпирический факт был установлен в ходе кропотливейших историко-социологических исследований еще в середине 50=х годов прошлого века Гарвардским центром по созидающему альтруизму, созданному П.А. Сорокиным.

Так, внимательно изучив с помощью своих учеников свыше 4600 биографий святых разных религий, выдающийся философ и социолог открыл интересные закономерности. В частности, его поразила “необычная продолжительность жизни и кипучее здоровье святых. Несмотря на аскетический образ жизни, которому следовало большинство их них, антисанитарные условия и частые физические самоистязания, средняя продолжительность жизни святых, включая и 37% тех, кто умер мученически, не своей смертью, оказывается намного большей, чем у их современников, и даже большей, чем у сегодняшних европейцев и американцев”[1115].

Социологическое же обследование современников-американцев, отличающихся альтруистическим характером поведения, позволило П.А. Сорокину констатировать следующую эмпирическую закономерность: “...Бескорыстная и мудрая... любовь является жизненной силой, необходимой для физического, умственного и нравственного здоровья; альтруисты в целом живут дольше эгоистов”[1116]. Правота сорокинских выводов, правда преимущественно в модусе “анти-”, подтверждается современными эмпирическими демографическими исследованиями И.А. Гундарова. Бездуховность и циркулирование в обществе антиценностей оборачивается ростом физических заболеваний, увеличением смертности и психическими расстройствами.[1117]

Отсюда особую остроту - равно и теоретическую, и практическую - приобретают вопросы: а есть ли объективные и абсолютные духовные ценности не формального, а именно содержательного плана, которыми мог бы сознательно руководствоваться человек, желающий жить гармонично и полнокровно? Эти непростые вопросы будут предметом нашего рассмотрения в следующей лекции.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: