О религиозно-национальном смысле понятия «Святая Русь»

ГЕОРГИЙ МАЛКОВ

КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ ДУХА

ВВЕДЕНИЕ_ 2

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ_ 23

I. СВЯТАЯ РУСЬ И РОССИЯ_ 23

О религиозно-национальном смысле понятия «Святая Русь» 23

Святая Русь как духовный смысл исторического существования России_ 28

Святая Русь как духовная основа национального самоопределения 38

Возвращение к Святой Руси — творческая задача возвращения к Богу_ 41

II. РОССИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ_ 44

1. НА ПУТИ К ПРЕДАТЕЛЬСТВУ ЗАВЕТОВ СВЯТОЙ РУСИ_ 44

«Начало болезней» 44

«В преддвериях развязки всему» 56

2. «МЕРЗОСТЬ ПРЕД БОГОМ И ЛЮДЬМИ»: РЕВОЛЮЦИЯ КАК ДУХОВНЫЙ ВРАГ И РАЗРУШИТЕЛЬНИЦА РОССИИ_ 71

III. ЦЕРКОВЬ О КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ИДЕЕ КАК СОБЛАЗНЕ БЕЗБОЖНОГО ПСЕВДОГУМАНИЗМА_ 131

Революция и мы: примирение невозможно! 131

О тлетворном духе большевизма и раздвоении сознания современного российского общества_ 138

О рабстве большевистской «свободы» 146

Церковь о большевизме: «предтечи антихриста» 148

ЧАСТЬ ВТОРАЯ_ 161

I. О НАШЕМ ПОЛОЖЕНИИ_ 161

О парт-номенклатурном переделе «социалистической собственности» и вопросе реституций_ 161

О парт-номенклатурном «капитализме» «на вынос» 164

Реликт коммуно-советизма как духовная база современного олигархического «капитализма» в России и духовно-просветительские задачи Церкви_ 174

П. НА ПУТИ К ВОЗРОЖДЕНИЮ РОССИИ_ 179

1. ВРЕМЯ СТРОИТЬ НОВУЮ, РУССКУЮ РОССИЮ! 179

О «советском» и русском понимании России_ 179

Восстановление «святорусского» начала в душе народа — основа восстановления подлинного Российского государства. 208

2. ЦЕРКОВЬ О ПРАВОСЛАВНОМ ВОЗРОЖДЕНИИ РОССИИ: ЧУДО ВОЗМОЖНО! 210

3. ОТ «СВЯТОРУССКОЙ» ИДЕИ - К РУССКОМУ ДЕЙСТВИЮ__ 220

О религиозно-патриотическом просвещении россиян_ 220

Церковь и политика О духовно-просветительской роли Церкви в государственном строительстве 227

К вопросу о возрождении Российской государственности: современные сепаратистские тенденции, искушение «неоевразийства» и проблема создания общероссийского правового поля 238

О необходимости нравственно-культурной христианизации российской государственности как единственно возможной основе нашего достойного будущего_ 280

Время не ждёт: приближение к катастрофе 294

Кому возрождать Россию? О «красной» и «белой» оценке нашего положения, о «красном» и «белом» патриотизме 304

III. ПОСЛЕДНИЙ ВЫБОР И ШАНС РОССИИ_ 321

«Когда приходится спасать свое отечество...» 321

О народно-патриотическом движении, «русской идее» и наших задачах_ 340

ПРИЛОЖЕНИЕ 1_ 375

ОБРАЩЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО КОМИТЕТА «ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И ВОЗРОЖДЕНИЕ РОССИИ»_ 375

ПРИЛОЖЕНИЕ 2_ 379

Доктор богословия, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, протоиерей Владислав Свешников_ 379

ВВЕДЕНИЕ

...великая Россия не может навсегда остаться

домом умалишенных; ей уготованы другие судьбы.

Их надо предвидеть и понимать.

Н. Тальберг

Вот уже лет пятнадцать мы живем в непонятно какой стране. Старая власть — прежняя «партноменклатура» — притворившись ушедшей, продолжает (всё в том же качестве госчиновничества) «рулить» нами под легким флёром «общечеловеческих ценностей» и «европейской демократии». Зато пользоваться всевозможными «благами жизни» ей стало — при её «капитализме» — гораздо удобней и проще, да и доходы теперешних «олигархов», взращенных в свое время компартийными коррупционерами, обросли большими нолями... Почти нисколько, по сути, не изменилась и внутренняя, духовная сущность большинства ведущих представителей основных ветвей власти: всё те же заседания «Верховного Совета» и его «Президиума» (теперь они называются — «думскими» и «федеральными», но в итоге — всё с тем же прежним «чего изволите?»); вот уже восстановлена, по существу, даже и прежняя однопартийная — ныне: «единоросская» система... Никакого полноценного развития общественных институтов так и не произошло, и сколько-нибудь сознательная самоорганизация нации практически отсутствует напрочь. Основная часть народа как жила ранее преимущественно природно-растительным образом, так точно так же пытается жить (или, точнее, теперь уже — выживать) и сегодня. И, тем не менее, ко всему этому и, по сути, вопреки ему у нас — вроде бы «капитализм» и вроде бы «демократия». Положение весьма двусмысленное и, безусловно, крайне нездоровое... Нация продолжает болеть глубоко застарелой болезнью безынициативного и во многом бездуховного советизма.

Неудивительно поэтому, что те, кто стремятся хоть как-то уяснить сложившуюся ситуацию и наконец определиться в своем — абсолютно пока неопределенном — бытии, последние полтора десятилетия ощущают себя как бы живущими на чемоданах — в ожидании непонятно куда пойдущего эшелона. Прежняя жизнь кончилась, новая — всё как-то не начинается... Оттого и к нашему нынешнему положению оказываются вполне приложи-мы слова, которыми острейший политический публицист 1930—1940-х гг., патриот-антикоммунист Иван Солоневич так характеризовал душевное состояние россиян, спасшихся от большевизма в эмиграции: сейчас «господствует... психология вокзала. Революционный поезд ушел. Контрреволюционный еще не пришел».

И, увы, весьма мало еще тех, кто действительно чувствуют и вполне осознанно понимают, что с крушением коммунистической системы в СССР и мгновенным его распадом мы вступили в совершенно новый для нас жизненный период — необходимости постепенного воссоздания на обломках Союза прежней своей подлинной российской государственности—с превращением так называемой «Российской Федерации» в традиционно-православную Россию, в Русскую землю.

Однако тысячелетнее наше прошлое, еще недавно казавшееся все более и более уходящим в историческую даль, напротив, теперь все решительней начинает вновь довлеть над народной памятью, ставя перед всеми нами основной, мучительный и во многом еще безответный вопрос: как соотнести с благими сторонами досоветской, российской жизни наше тяжелое, духовно всё ещё чрезвычайно аморфное, всё ещё полусоветское настоящее, и что же нам делать дальше? Что значит сегодня для нас, православных русских людей, великий нравственный идеал Святой Руси — этого истинного сердца подлинной России? В каком состоянии духа пребывает ныне русская нация? И почему мы пришли к тому, к чему пришли? Что думает Церковь о приведших всех нас в такое трагическое положение революционных переворотах 1917 года и о всех их страшных последствиях? Что делать нам с висящими на нас — как многопудовые гири — обломками коммуно-советизма: с почти вековым наследием большевизма в душах современных россиян? Куда зовет Православная Церковь их — сегодняшних, в значительной части своей ставших теперь в духовном отношении безродными люмпенами, порой даже не знающими и не понимающими: в каком собственно государстве они живут, почему и зачем?.

И понять это, действительно, бывает весьма не легко: даже делая скидку на переходный период всего бытия современной России, нельзя не видеть местами абсолютной бессмыслицы, внутренней алогичности и юридической нелепицы даже в важнейших статьях нашего Основного Закона — нынешней Конституции: и в самом осмыслении и определении государственного строя, и в правовой неясности утвержденных законом руководящих структур, и в вопросе о правопреемстве по отношению как к изначально фактически нелегитимному, незаконному государственному образованию, возникшему в результате преступного переворота 1917 года на территории Российской Империи, — к СССР, так и, что не менее важно, к добольшевистской законной России.

Подобные юридические несуразности теперешней нашей Конституции никак не позволяют ей обеспечить законные права бытия непосредственно самой русской нации! Так, в Основном Законе полностью, например, отсутствует какая-либо логика и в определении внешних границ так называемой «РФ» (неясен и самый принцип этого определения), нет здесь и юридически бесспорной подосновы, исходного принципа существующего ныне административного (в первую очередь — федеративного) государственного устройства, что приводит лишь к фундаментализации местного потенциального сепаратизма (показательно, что именно усилиями подспудных сепаратистов мы лишены сегодня даже исторического названия собственной страны: вместо того, чтобы жить в России, мы живем сегодня в некой «РФ»).

Все эти проблемы — вопиющи, и несть им числа. Однако для деятельности «постпартийных» олигархически-лоббистских структур, правящих ныне на руинах (вот уже почти столетних!) исторической российской государственности, все эти «конституционные сумерки», все эти юридические нелепости, правовые неувязки и умолчания Основного Закона представляют собой замечательное подспорье, как бы юридически-легитимное и как бы ответственно-правовое, но в действительности создающее — под сенью такой, граждански как бы ответственной законности — самое широчайшее поле для проявления полнейшей государственной безответственности и дальнейшего поддержания прежнего, вполне «советского», бесправия гражданина (в том числе, как это ни парадоксально, и бизнесменов) перед чиновником.

Конституция эта, конечно же, нероссийская (тем более — нерусская), а все еще полусоветская, представляющая собой невнятную смесь из остатков большевистских людоедских «понятий» о государстве и из якобы демократических, по сути же, антигосударственных — во всей их внутренней направленности — представлений о законности и свободе (увы, как известно из исторического опыта, демократия в России всегда имеет тенденцию к анархии).

За всеми, вкратце упомянутыми здесь, нелепостями Основного Закона стоит, конечно же, полная невыясненность самой сути (прежде всего — сути духовной) всей нашей сегодняшней государственности. И вот, в связи с этим фундаментальнейшим пробелом в современной российской правовой базе, изначально и «конституирующим» полную внутреннюю алогичность и глубинную правовую несостоятельность Конституции «РФ», позволительно задать первостепенной важности вопрос: а имеется ли в государственном существовании теперешней России вообще хоть какой-то духовный, тем более — сколько-нибудь религиозно-положительный (важнейший для любого нормально существующего социума) смысл, причем не только на сегодняшний день, но и на дальнейшую историческую перспективу (!), и в чем этот смысл вообще должен состоять?.

Все эти и подобные им вопросы требуют ныне с особой настоятельностью религиозно, по-христиански осмысленных и стратегически выверенных ответов.

Именно выяснению того, какие же именно ответы в данном случае даются Российской Церковью, и посвящены дальнейшие страницы ряда представленных в этой книге церковно-политических очерков. Политическими они являются постольку, поскольку охватывают многие важнейшие сферы общеполитической, общегосударственной жизни как старой, исторической, так и новой России, церковными же — поскольку характеристики и оценки основных этапов и сторон этой жизни даются здесь с позиции религиозного их восприятия и осознания, в соотнесении с той системой и с той шкалой этических ценностей, что вот уже две тысячи лет исповедует христианство и хранит в себе Православная Церковь.

Попытаемся в дальнейшем хотя бы вкратце определить — какова в целом позиция Церкви по основным духовным проблемам нашей государственности и нашей народной жизни, выражаемая рядом наиболее трезво и точно мыслящих ее представителей (как членов клира, так и мирян — церковных историков, писателей, православных богословов). Указанной задачей и объясняется самый характер настоящих очерков, представляющих собой своего рода антологию высказываний тех наших соотечественников, которым оказались не безразличны судьбы христианской России и пути ее возрождения. Именно поэтому сам автор этой книги довольно часто вполне сознательно уходит в ней в тень, предоставляя слово или известнейшим в русской истории представителям православной государственности (и церковным, и «светским»), или же нашим современникам — преимущественно тем, кто идентифицирует себя в качестве членов Русской Православной Церкви. И именно поэтому здесь так много цитат: пусть сама подлинная Россия — через своих верных чад, их живым и правдивым словом — скажет, как нам быть ныне и что нам с нею, некогда великой христианской страной, сегодня делать.

Разумеется, следует подчеркнуть, что всё изложенное на последующих страницах отнюдь не является официальным выражением позиции Русской Православной Церкви по затрагиваемым здесь вопросам; высказать эту позицию наиболее откровенным и подробным образом ей придется, по-видимому, лишь в будущем, когда все затронутые в настоящем тексте вопросы встанут перед обществом с окончательной, предельной трагической своей остротой и когда Церковь наконец решится возвысить свой — должный стать твердым и ясным, а потому и полностью общественно-авторитетным — голос в защиту самой России. Впрочем, как увидит читатель из ряда приводимых автором фрагментов — как официальных церковных документов, так и выступлений наших высших иерархов — на многое Церковь самым определенным и однозначным образом откликается и теперь.

И всё-таки основную часть текста занимает не изложение общей официальной церковной позиции в отношении прошлой и нынешней жизни России, а зачастую гораздо более конкретные личные высказывания и оценки, принадлежащие многим известным «людям Церкви» (в том числе — архиереям, священникам, православным богословам, религиозным философам и политологам).

Привлечение того или иного мнения, того или иного прогноза, естественно, определялось волей автора этих строк — со стремлением дать по возможности наиболее адекватное представление о характере существующих в церковной среде взглядов на духовную и историческую судьбу России. Это тем более представлялось возможным хотя бы в силу того, что сам автор практически «живет в Церкви» и достаточно хорошо знаком с основным спектром мнений такого рода, присущих самым разным ее слоям, — в том числе и по важнейшим вопросам нашего государственного бытия. Из всего этого, как можно надеяться, в итоге складывается достаточно целостное представление о церковной позиции как в отношении дальнейшего сохранения и возрождения Российской государственности, так и об ответах Церкви на самые острые вопросы нашего современной общественной жизни.

Как сказал в своем выступлении на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, проходившем в Москве 13—16 августа 2000 года, Святейший Патриарх Алексий II: «Русская Церковь пережила беспрецедентные гонения, воздвигнутые богоборцами на веру Христову. Многие тысячи иерархов, священнослужителей, монашествующих, мирян прославили Господа мученической кончиной, безропотным перенесением страданий и лишений в лагерях, тюрьмах, ссылках. Удар, последствия которого ощущаются и поныне, был нанесен по храмам и святыням, по системе церковного образования, миссионерства, благотворительности, издательского дела. Политика государственного атеизма была направлена на то, чтобы отторгнуть Церковь от жизни народа, возвести средостение между верой и всеми сферами общественной жизни: наукой, культурой, образованием, воспитанием молодежи и воинства.

Однако "Бог поругаем не бывает "(Гал. 6. 7). Подвиг мучеников и исповедников укрепил Церковь, став ее твердым основанием. Огонь репрессий не только не смог уничтожить Православие, но, наоборот, стал тем горнилом, в котором Церковь Русская очистилась от греховной расслабленности, закалились сердца верных ее чад, непоколебимым и твердым стало их упование на Единого Бога, победившего смерть и даровавшего всем надежду Воскресения».

Церковь, живя всегда в обществе, страдая вместе с ним, принимая от него то поддержку, то предательские удары, точно так же и сегодня является неотъемлемой его частью, стремясь внести в него дух примирения и положительные нравственные евангельские начала. Но и ныне совершается это ею с великим трудом и нередко в условиях встречного непонимания, порой отвержения, хулы и даже неприязни. Мир, как и прежде, «во зле лежит», и для него церковное слово правды и духовного обличения бывает тяжко, неудобоприемлемо, а порой — и ненавистно. Ибо в духовном смысле слишком немногое еще изменилось в современной России: наследие большевизма и до сих пор затемняет своими ядовитыми испарениями самосознание русской нации. Ведь, увы, революция у нас, судя по всё ещё повсеместно сохраняющимся в нашей жизни её страшным плодам — и открыто, и исподволь разрушающим Россию — продолжается. Смертельное дыхание Октября и поныне во многом еще отравляет страну, пакостит русскую душу.

И потому даже сегодня остаются, к общероссийскому нашему несчастью, не только совершенно справедливыми, но и столь же животрепещущими, слова уже упоминавшегося политолога-публициста И. Солоневича о большевистской революции, которыми он завершил (обращаясь и к России, и к «левацкому» Западу) одну из своих книг и которыми, пожалуй, стоит сегодня начать эту: «Она (революция) вечной угрозой висит над всеми нами. Она требует от нас вечной бдительности, и она требует от нас вечной честности — простой общечеловеческой честности, не стоящей по ту сторону добра и зла и не пытающейся заменить "реакционные десять заповедей революционными суррогатами философии... не флиртуйте ни с какой революцией. Не щеголяйте ни в каких гостиных никакими фейерверками революционного красноречия. Сгорит ваша гостиная — это бы еще полбеды. Но сгорит и ваша детская. Во имя вас самих, ваших жен и мужей, во имя ваших детей и ваших внуков — забудьте о Платоне, Конте и Марксе. Не забудьте о Робеспьере, Сталине и Гитлере. И постарайтесь вспомнить тихого и забытого Автора: берегитесь волков в овечьих шкурах: по делам их узнаете их».

Кто-нибудь в духовной своей наивности, пожалуй, скажет, что евангельская мораль, вовсе неприемлющая нигде и никогда какую бы то ни было революцию, — это одно, а историческая жизнь общества—совсем другое, и что последняя обычно самим своим ходом отвергает любые, для внерелигиозного сознания — более или менее временные, относительные формы «морали прошлого». К чему, впрочем, это приводит, мы можем наблюдать и на опыте революции в России, и на опыте нынешнего кризиса российской государственности, и на вопиющем уже факте того социально-политического тупика, в который забрело ныне, по сути, всё человечество.

Однако христианская мораль есть мораль высшего рода, неподвластная ни времени, ни истории, ни греховной человеческой воле, — это та Мораль и та Истина, которую принес человечеству Сам его Творец. И неподчинение законам этой морали и этой Истины приводит нас к полному крушению общественного бытия: без следования Божественным законам, всегда дарующим нам Божественную благодать, или, иначе говоря, творческую энергию Духа Божия, укрепляющую нас на путях жизни, любые дальнейшие попытки нашего земного устроения обречены на провал — будь то на уровне существования личности, существования ли человеческих сообществ и даже всего мира. В истории это всегда завершалось и будет завершаться полным крахом — и идеологий, и государств, и каждого отдельного человека, но более того — закончится столь же последовательным крахом и на последнем Суде Божием, от которого (не будем наивны и слепы) не уйти никому...

Вот уже двухтысячелетнее понимание Церковью этих аксиом самой возможности и сущности человеческого существования и заставляет её неукоснительно призывать мир к следованию путям Господним, возвещая ему слово Правды Божией — вне зависимости от того, слушает её мир или же временно утратил свой духовный слух и остается равнодушен к её увещаниям.

Соответственно и автор этой книги руководствовался при ее подготовке лишь одной задачей' познакомить граждан России с церковной оценкой нашего общего тяжелейшего положения, оценкой, вновь утверждающей и ныне, в XXI веке, христианские нравственные ценности, кажущиеся многим теперь столь несовременными, — притом твердо, ясно и однозначно сказать сегодняшнему русскому человеку: без веры, без Православия, без жизни в Церкви и Церковью, то есть в конечном итоге — без помощи Божией, у России, у всех нас, нет и не будет никакого достойного будущего, и только своими силами никакого благого и подлинно человечного общества (равно и государства) мы никогда не построим. В современных условиях нарастающей вселенской глобализации, с одной стороны, и разрастающегося противостояния основных мировых цивилизаций, с другой, единственное, что поможет нам выстоять перед лицом всего — так или иначе стремящегося поглотить нас — мира, это вера и традиция. Только они созидают и поддерживают любые нации на всех их исторических — чаще всего, к сожалению, трагических — жизненных путях.

Нация же есть в первую очередь то, что объединено одной верой, одним понятием о добре и зле, одной духовно-культурной традиционной парадигмой, — это есть прежде всего именно полное духовное единство, и вот это-то всё (а отсюда, соответственно, и всем этим определяемый самый феномен конкретной нации) — глубоко чуждо и ненавистно нынешним нашим либертарианцам, ставящим во главу угла своих системных ценностей последовательно эгоистичный индивидуализм, то есть не единение, а разъединение, не нацию, а гражданство, не общий, единый для всех «Символ веры», а единую для всех казенную отметку в паспорте, которой, по сути, и начинается и кончается их лицо гражданина (где уж тут говорить о сыновнем чувстве к Отечеству). И в этом своем шкурном неприятии самого понятия нации — все российские либертарианцы-«демократы» суть вполне западники-«марксисты»; ведь как раз по фантастическому учению последних, например, «самый передовой класс» человечества — «пролетарии» — никакого отечества не имеют вовсе: где хорошо — там и отечество Поэтому и нашим либертарианцам, при полном их признании этого же тезиса и в силу их природного космополитизма, всегда так ненавистен патриотизм и — чаще всего — ненавистны неизменно требующие общественной ответственности вера и Церковь (тем более — Православная): ведь никаких духовных обязанностей и никакого «долга» (кроме как перед самими собой) они, по возможности, ни перед кем и ни перед чем иметь не хотят.

Изредка наши «демократы», правда, могут что-то пролукавить, пролицемерить об «обязанностях перед обществом». Однако поскольку само это общество, по их понятиям, состоит (и должно состоять!) из полностью автономных индивидуумов, «объединенных» в первую очередь и преимущественно не любовью и совестью (а значит, и ответственностью всех перед всеми и за всех), но лишь параграфами «прав», охраняющих человеческую особь в узаконенном ими ее эгоизме, то всерьез о гражданской ответственности и отечестволюбии либертарианского типа говорить не приходится. В «прогрессивном» обществе подобного рода подавляющему большинству (за весьма редкими исключениями, так сказать, природных «идеалистов»-маргиналов) «друг на друга» полностью наплевать. Для того же чтобы плевки эти были распределены более или менее равномерно и «политкорректно», как раз и существует либертарианская система «прав и свобод», при которой о столь же равномерно распределяемых «обществен-но»-вынужденных обязанностях (в том числе и по защите этих самых «прав») напоминают в первую очередь не совесть и честь, а полицейские участки. В таком понимании права воплощен не живой дух национальной жизни, а дух разделения, порождающий псевдообщественый правовой рационализм, исподволь омертвляющий всё вокруг.

В итоге же (совсем недавний пример!) — расцерковлённые, духовно расслабленные, в подавляющем большинстве своем давно уже забывшие о Боге и о своей Жанне д'Арк парижане, с выпученными от удивления глазами и жалкой растерянностью разбуженных вдруг лунатиков, бессильно наблюдают, как наглая арабо-африканская шпана, наплевав на всяческие там «права», столь «негуманно» и недемократично жжет тысячами их автомобили: ах, конечно же, им, бедным детям окраин, следует сказать, что это — совсем «нехорошо»... И ведь здесь это уже не впервой: разве не с таким же точно выражением духовного бессилия, со слезами скорби и стыда предстают перед нами те же парижане в кинохронике 1940 года, запечатлевшей несчастные безвольные лица тех, кто наблюдал тогда за торжественным входом в столицу Франции оккупантов-гитлеровцев — у Триумфальной арки? Но именно к подобным печальным результатам — с неизменной закономерностью — всегда будет приводить либертарианская идея сугубо индивидуалистичного, безрелигиозного, безверного и безнационального, то есть почти полностью утратившего свой духовный становой хребет, общества. И тысячу раз был прав К. Леонтьев, еще более века назад настаивавший на заповедной для него мысли о том, что «-дальнейшееразвитие всемирной истории» требует «какого-то славянского или неславянского — все равно, но во всяком случае нового, не либерально-европейского культурного типа».

...Возможно, кто-то из нынешних «просвещенцев», либерал-«демократов» назовет эту книгу образцом воинствующего мракобесия, кому-то она покажется преисполненной излишнего русофильства, едва ли не граничащего с агрессивным национализмом, кто-то посчитает ее всего лишь эссеистской фантазией чуть ли не свалившегося с луны замшелого православного христианина, ортодокса-романтика... Впрочем, что взять с наших полуграмотных, духовно-кастрированных, постоянно хлестаковствующих «западников», для которых религиозные основы национального бытия — темный лес, фантом, явление почти что-то мифически, сказочно потустороннее. Иного, пожалуй, и быть не может, поскольку народной жизни они не знают, никогда в реальной ее гуще сами не жили и общее представление о «русских» и «русскости» — как таковой — имеют преимущественно лишь по бритоголовым «новым русским», которые в основной жуликоватой массе своей, по сути, всем духом своим пока (дай Бог, конечно, и им покаяния и желания приобщиться к вере своих предков) не более «русские», чем наблюдающие за ними — с опаской и брезгливостью — «демократы».

Более того, в силу полной своей оторванности от религиозной составляющей нашего природного, народного бытия (вполне сохранившейся в самой его сердцевине) и при абсолютном отсутствии какого-либо практического знания самой сути этой составляющей, большинство ныне действующих политиков «прогрессивно-демократического» рода, конечно же, вовсе не учитывает ни реальной роли церковного начала в сегодняшней российской жизни, ни колоссального, таящегося в этой системе религиозно-национальных духовных ценностей, творческого, созидательного потенциала.

Огонь православной России, огонь «Третьего Рима» (понимаемого не в примитивно-экспансионистском аспекте внешней только «государственности», а как духовного организма, хранителя Вселенского Православия) и сегодня неугасимо сохраняется в народной душе, — пусть она, в своей временной ослабленности былым большевизмом, еще с недостаточной полнотой и ясностью порой осознает это сама. Но любопытно, что даже западные идеологи-историки прекрасно понимают — какой мощный духовный потенциал сохраняется в сердце России, хранимый ее тысячелетней православной традицией. Так, известный британский историк А. Той-нби, связывая традицию православного универсализма (в русле которой собственно и создалась, и возросла Россия) непосредственно с понятием унаследованной Русью«Византийской цивилизации», утверждал (еще в 1961 году!), что эта «...Византийская цивилизация всё ещё жива в душе России и что лежащая под спудом структура византийского государства может всплыть из-под напластований успешно импортированных западных режимов: сперва просвещенной автократии, заимствованной с Запада Петром Великим, а затем коммунистического режима, импортированного Лениными его соратниками. <...> опыт государства, оставшегося к 1461 году [подразумевается — после окончательного угасания в период 1453— 1461 годов Восточной Византийской Империи. — Г. М.} единственным независимым поборником Православия, вселил в русских убеждение, что Россия — святая страна с уникальной судьбой, и Россия действительно стала такой, превратившись в сердце и цитадель православного христианства вместо отдаленной провинции, какой она была изначально. <...> что бы ни случилось, кажется очевидным, что и в далеком будущем российские дух и взгляды останутся мессианскими».

Слава Богу, ведущие представители современных наших «демократствующих» властных структур не понимают, по-видимому, — в силу их восприятия подспудной православной составляющей российского национального менталитета как чего-то маргинального, как давно якобы изжитого «культурными, современными людьми» средневекового реликта, — не понимают всей опасности, таящейся для них в этой, и поныне остающейся незыблемой, исторической основе национального русского самосознания: и вполне вероятно, что именно она в конечном счете и окажется их духовным могильщиком.

Наши Чубайсы—Гайдары—Хакамады вполне искренне считают, что вера, Церковь — это всего лишь редкие, дежурные телевизионные сюжеты с помпезными архиерейскими службами, нечто вроде «культурно-природного заповедника» — с березками, золотыми куполами, пасхальными яичками и веселым трезвоном. Но так ведь — на уровне и в качестве неких странных гетто «не от мира сего» — их и приучали рассматривать и воспринимать религиозные сообщества на протяжении как их нежного пионерского возраста, так и всей их комсомольской молодежной поры. С такими же духовно-убогими представлениями (не говоря уж о знании религиозной конкретики) они живут и сейчас...

Увы, немалое число из взращенной тогда плеяды сов-управленцев, которых можно порой видеть теперь со свечками в руках на клиросах праздничных храмов, хотя и воспринимает положительно православную российскую традицию, Церковь, то пока всё-таки зачастую — лишь как дополнительную, полезную сервировку их политического стола. Бог им судья. . Но они — и это следует подчеркнуть — хотя бы потенциально открыты и способны к диалогу с Церковью в лице ее наиболее адекватно (подлинно евангельски, канонически-традиционно, но притом и творчески-современно) мыслящих представителей; они вполне религиозно вменяемы и хотя бы инстинктивно тянутся к национальной религиозной доминанте — и благодать Божия, конечно же, не проходит и мимо них. Со временем, будем надеяться, она уже во всей своей полноте коснется (если еще не коснулась) и их русских сердец, тянущихся к тысячелетней вере предков, — сердец, пытающихся соотнести себя с хранящимся в их глубине христианским образом подлинно русского человека.

Ведь следует наконец хотя бы попытаться понять, что все наши исторические перспективы, в том числе и религиозно-«реставрационные», представляют собой впереди еще огромное поле российской жизни в ее грядущем: она вовсе не кончается трагическими итогами XX века, и в дальнейшем — во всё ещё пишущейся книге нашего русского бытия — «большевистская» ее страница будет восприниматься потомками лишь как свидетельство временного жесточайшего помрачения души России. С недоумением и отвращением будут смотреть они на эту страницу из своего «далека» — как на ужасное и в лице многих своих сограждан XX века позорное и страшное предупреждение всему творению Божию о неизбежных самоубийственных последствиях Богоотступничества. И, действительно, какое еще другое чувство, кроме естественного чувства духовного неприятия, может вызывать в каждом нормальном человеке предательство тех вечных задач, что поставлены перед нами Самим нашим Творцом? Но подобное доброе душевное устроение Россия обретет только в том случае, если поймет в конце концов две простые истины: что подлинная гражданственность всегда выше любых форм рабства (в том числе — и коммунистического) и что подлинно духовная, христианская жизнь всегда выше любой гражданственности, единственно и определяя собой ее положительный смысл.

Однако на пути к такому просветлению русской души и прояснению общенационального разума немало еще придется перенести нам «вразумлений» Божиих, немало — вызванных косностью и падшестью нашей же воли — бед, спасение от которых может принести лишь общенациональное наше возвращение на путь веры, в лоно Церкви Христовой, которой «врата адовы» — сколько бы ни пытались — не одолеют никогда... В этом спасительном лоне — наш дом, наша родина, наша защита, в нем единственное разрешение всех наших мучительных жизненных проблем, и только в нем наше чаемое возрождение.

Пора уже нам начать понимать всю смертельную для нас — пошлую и банальнейшую — лживость атеизма и, самое важное: что нынешней, вот уже почти столетие пишущейся нами, трагической страницы российской истории мы не сможем перечеркнуть без Божией помощи, ибо духовные болезни и лечатся только духовными средствами...

Еще в первые годы революционного развала С. Булгаков, уже отошедший ранее от прежнего своего марксизма религиозный философ и будущий священник, видел единственное спасение русского народа в его возвращении к отеческим церковным истокам. Тогда он призывал (и слова его вполне соотносятся с нашим нынешним развалом — закономерным наследием всё той же, так до конца еще нами не завершенной и не изжитой революции): «Надо возрождать церковную жизнь, — это сейчас самая важная патриотическая, культурная, даже политическая задача в России... В России имеет культурную будущность только то, что церковно, конечно, в самом обширном смысле этого понятия. И с оцерковлением русской жизни только и могут быть связаны надежды на культурное возрождение России. Ведь вот теперь производится в грандиозных размерах эксперимент безбожной, "социалистической" культуры. И посмотрите, как бессильна и бесплодна оказывается она по всей линии, и прежде всего в самом жизненном для нее вопросе — дисциплины труда. Всё развалилось, рабочая "годность" упала, и для восстановления ее не остается ничего, кроме социалистических скорпионов. Без воспитания церковного нам не восстановить ни народного хозяйства, ни государственности. Но мои-то пожелания идут дальше: мне мечтается духовное завоевание русской школы, ее внутренняя, так сказать, "клерикализация", чтобы была, наконец, засыпана эта пропасть между церковью и светским просвещением».

Прошел вот уже почти век со времени написания этих слов, а мечты Булгакова всё еще остаются мечтами... Так не пора ли, убедившись за это время в кошмаре нашей обезбоженной жизни, постараться убрать, засыпать наконец пропасть между верой и наукой, между религией и образованием — особенно школьным?.

Именно об этом и говорил в марте 2005 года на Всемирном Русском Соборе в Москве митрополит Смоленский Кирилл, заявив о преподавании основ религии в школе следующее: «Речь должна идти не о «тепло-хладном» религиоведении, сводящем сведения о разных религиях в один учебник и развивающем у детей скептически-релятивистское отношение к религии. Такое религиоведческое преподавание, усиленно предлагаемое некоторыми представителями власти, полностью исключает достижение воспитательных целей. Более того, в случае реализации этих планов мы, скорее всего, получим в школах уроки, весьма напоминающие преподавание научного атеизма в советское время, со всеми вытекающими из этого хорошо известными последствиями». И воплощение в жизнь этого чрезвычайно разумного утверждения Владыки Кирилла есть самая насущная задача подлинного духовно-нравственного и национально-культурного воспитания наших детей Но кто, кроме самого общества, может поддержать это доброе и мудрое предложение Церкви А наше русское общество пока все еще полуспит….

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: