Социология религии. Типы религиозных сообществ 10 глава

людей с понятием этического и вместе с тем всемогущего
Творца мира который следовательно, сам ответствен за поступки людей. Эти представления должны тем безусловнее
вести к выводу о неизмеримой этической дистанции между
потусторонним Богом и постоянно пребывающим в грехе человеком чем больше люди бились над неразрешимой проблемой о несовершенстве мира перед лицом всемогущего
Бога. В конечном итоге оставалась только одна возможность
к которой приближается в своей вере во всемогущего Творца
уже автор Книги Иова признать, что к Богу неприменимы все
этические притязания людей считать его решения настолько
непостижимыми для человеческого разумения его абсолютное всемогущество над его созданиями настолько безграничным и следовательно, применение критерия человеческой справедливости к его делам настолько невозможным, что
проблема теодицеи как таковая вообще отпадает. Именно
таким мыслили Аллаха его пылкие сторонники, таков же
«Deus absconditus»232 в понимании виртуозов христианского
благочестия. Суверенное полностью непостижимое и – как следствие его всеведения - от века существующее, свободное решение Бога определило судьбу людей как на Земле, так и после смерти. Детерминированность жизни людей на Земле и предопределенность их судьбы в потустороннем мире установлены извечно. Сетования осужденных на то что они предопределены к греховности имеют такое же основание как могли бы иметь жалобы животных на то, что Бог не создал их людьми (так дословно в кальвинизме). Здесь смысл этического поведения не может заключаться в том, чтобы улучшить свои шансы в этом мире или в мире ином, значение его иное,
в практически-психологическом отношении, может быть, подчас более сильное оно должно служить симптомом избранности к спасению установленной божественным решением. Ибо именно абсолютная суверенность Бога вызывает практический религиозный интерес хотя бы в отдельном случае как-то проникнуть в его намерения узнать свою судьбу в потустороннем мире - элементарная потребность каждого человека. Поэтому наряду со склонностью видеть в Боге всемогущего господина своих созданий существует желание видеть во всем божественное «провидение», его вмешательство в дела мира. «Вера в провидение» является последовательной рационализацией магического предвидения с которой эта вера связана и которую она именно поэтому пытается по возможности полностью лишить всякого значения. Нет другой религии в которой отношение к Богу было бы:
1) настолько противоположно всякой магии в теории и на практике, как эта вера, господствующая в великих теистических религиях Передней Азии и Запада; 2) в которой божественная природа столь

сильно находила бы себе выражение в активной «деятельности», в личном, провиденциальном управлении миром; 3)где свободный дар божественной благодати и потребность его созданий в этой благодати, невероятная отдаленность всего рукотворного от Бога и поэтому предосудительность всякого «обожествления рукотворного» в качестве святотатства были бы столь непоколебимы. Именно потому, что эта вера не дает практического решения проблемы теодицеи, в ней таится величайшее напряжение между миром и Богом долженствованием и бытием.
Систематически продуманное решение проблемы несовершенства мира дают кроме учения о предопределении
еще два вида религиозных представлений. Это прежде всего
дуализм, который возник в зороастризме на поздней стадии
его развития, а также (более или менее последовательно) в
верованиях народов Передней Азии, находившихся большей
частью под влиянием зороастризма, в частности в поздних
формах вавилонской религии (под воздействием также иудейской и христианской религий), в мандеизме233, в гностицизме и великих концепциях манихейства, которое к концу III в и в странах Средиземноморья было как будто близко к борьбе за мировое господство. Согласно дуализму, Бог не всемогущ и мир не есть его творение из ничего Несправедливость, нечестивость, грех, те все то, из чего сложилась проблема теодицеи, являются следствием замутнения ясности и чистоты великих и добрых богов из-за соприкосновения с независимой от них властью тьмы и тем, что с ней отождествляется, с нечистой материей, которая дает дьявольской силе власть над миром и возникла либо из-за первородного греха людей или ангелов, либо (как у ряда гностиков) из-за неполноценности подчиненной Богу силы, сотворившей мир (Иеговы или «демиурга»234). Конечная победа богов света в возникающей борьбе обычно считается несомненной (нарушение последовательного дуализма). Полный страдания, но неизбежный мировой процесс является постепенным высвобождением света из нечистой материи Представление о последней борьбе порождает, конечно, очень сильный эсхатологический пафос. Следствием подобных концепций должно быть аристократическое чувство превосходства чистых и избранных. Концепция зла, которая при предпосылке всемогущего Бога всегда связана с тенденцией к чисто этическому пониманию может здесь принять и ярко выраженный духовный характер так как человек не противостоит в качестве твари абсолютному всемогуществу, а причастен к царству света, свет же почти неизбежно отождествляется с самым светлым в природе человека - с духовностью; тьма - с тем, что подвержено наибольшим искушениям, - с физическим, плотским. Тем самым

эта концепция легко может быть связана с идеей «нечистого»
в табуистической этике Зло выступает как загрязнение, а грех
- совершенно в духе магических проступков - как презренное
падение в грязь, влекущее за собой заслуженный позор, изгнание из царства чистоты и света в царство мрака и беспорядочности. Почти во всех этически ориентированных религиях встречается, хотя и не признается верующими, ограничение божественного могущества элементами дуалистического мышления.
Формально наиболее полное решение теодицеи представляет собой индийское учение о «карме»235, о так называемой вере в переселение душ. Мир рассматривается как завершенный космический порядок этического воздаяния Вина
и заслуги в посюсторонней жизни получают непременное воздаяние в судьбах будущих жизней, бесконечное число которых неизменно возрождающейся душе предстоит провести,
воплощаясь в животных, людей или даже богов. Этические
заслуги в этой жизни могут способствовать возрождению на
небесах, но всегда только на время, пока это уравнивается
заслугами человека в его земной жизни. Конечность земной
жизни также является следствием конечности добрых и злых
дел в предыдущей жизни души, а страдания, представляющиеся с точки зрения воздаяния несправедливыми, - наказанием за грехи в прежней жизни. Человек в полном смысле слова сам создает свою судьбу. Вера в переселение душ во многом близка анимистическим представлениям о переходе духов умерших в объекты природы. Она рационализирует эти представления и вместе с ними космос посредством чисто этических принципов. Естественная «каузальность» нашего привычного мышления заменяется универсальным механизмом воздаяния, в котором никогда не теряется ни одно этически значимое действие. Догматическая последовательность данной доктрины состоит в том, что здесь полностью отсутствует – и даже немыслим - всемогущий Бог, вмешивающийся в действия этого механизма вечный, непреходящий мировой процесс автоматически решает поставленные перед ним этические задачи. Догматическая последовательность заключается здесь в представлении о наличии вечного «порядка» мира, которому подчинены и боги, в отличие от учения о лично правящем надмирном Боге, ведущего к предопределению. При наибольшей последовательности в развитии этой идеи, что было присуще раннему буддизму, полностью устраняется и «душа». Существуют лишь отдельные, связанные с иллюзорным «я», добрые и злые поступки, значимые для механизма кармы. В свою очередь, все поступки являются продуктами вечно безнадежной борьбы всего живого, имеющего определенную форму и уже тем самым обреченного быть преходящим, за

сохранение своего подлежащего уничтожению существования, являются продуктами «жажды жизни», из которой проистекают как надежды на потустороннее существование, так и все наслаждения в посюстороннем мире и которая, будучи неистребимой основой индивидуации, все время, пока она существует, создает жизнь и ее перерождение. Строго говоря,
«греха» не существует; речь идет только о том, чтобы правильно понять, в чем состоит собственный интерес, и избежать этого бесконечного вращающегося «колеса» или по крайней мере перерождения в еще более тягостную жизнь. Смысл этического поведения может заключаться либо – при скромных притязаниях - в улучшении своих шансов на перерождение в будущем, либо - если стремиться к окончанию бессмысленной борьбы за существование - в прекращении рождений вообще. Здесь разделение мира на два принципа состоит не в дуализме святого, всемогущего величия Бога и этической неполноценности тварного - как в этически дуалистической религии провидения - и не в делении всего существования на свет и тьму, на светлый, чистый дух и мрачную, нечистую материю - как в спиритуалистическом дуализме, а в онтологическом дуализме преходящести событий и деяний в мире и пребывающего в вечном покое миропорядка, и тождественного с ним неподвижного, покоящегося во сне без сновидений Божества. Такую последовательность из учения о
переселении душ в полном ее значении вывел только буддизм, и это - наиболее радикальное решение проблемы теодицеи, но именно поэтому оно так же, как и доктрина предопределения, не удовлетворяет этические притязания к Богу.

§ 9. Спасение и возрождение

Лишь в немногих религиях спасения разработан какой-
либо из обрисованных нами здесь чистых типов решения проблемы отношения Бога к миру и людям, но даже если он появлялся, то существовал недолго. В большинстве случаев
взаимопроникновение идей и особенно необходимость удовлетворить разнообразные этические и интеллектуальные требования приверженцев той или иной религии вели к комбинациям различных форм мышления, отличающимся друг от друга только по степени приближения к тому или иному чистому типу.
Этическая окраска представления о Боге и грехе находится в тесной связи со стремлением к спасению, содержание которого может быть самым различным применительно к тому, «от чего» и «для чего» хотят спастись. Не всякая религиозная этика является также этикой спасения. Конфуцианство - «религиозная» этика, но ему не ведома потребность в спасении. Напротив, буддизм - по своей сущности прежде

всего доктрина спасения, но ему неведом Бог. Для многих
других религий «спасение» - лишь занятие, практикуемое в
небольших собраниях верующих, часто тайный культ. Даже
религиозные действия, считающиеся специфически «священными» и служащие для их участников единственным
путем к спасению, совершаются часто в ожидании вполне
утилитарных благ, весьма далеких от того, что мы привыкли
.называть «спасением». Сопровождаемые музыкой и пантомимой празднества в честь великих хтонических божеств, покровителей земледелия и властителей царства мертвых обеспечивали ритуально чистому участнику элевсинских мистерий прежде всего богатство, одновременно улучшение его судьбы в потустороннем мире, но вне связи с какими бы то ни было представлениями о воздаянии, просто как следствие
участия в ритуале. Богатство - высшее наряду с долголетием благо в перечне благ в книге Шу цзин236 - зависит для китайских подданных от правильного выполнения ими официального культа и своих личных религиозных обязанностей, тогда как надежда на потустороннее существование и на воздаяние полностью отсутствует. Богатства, в первую очередь, наряду с твердым обещанием потустороннего существования, ждет от милости Бога и Заратустра для себя и своих верных. Долголетие, почет и богатство обещает буддизм мирянам в качестве воздаяния за соблюдение нравственности в земной жизни в полном соответствии с доктриной всех видов индийской, религиозной мирской этики. Богатством благословляет Бог благочестивого иудея. Богатство является - если оно добыто рационально и легально – также одним из симптомов «утверждения» благодати в аскетических направлениях протестантизма (у кальвинистов, баптистов, меннонитов, квакеров, реформированных пиетистов и методистов237). Правда, в ряде последних случаев представители этих религиозных учений решительно отвергли бы богатство (так же, как ряд других мирских благ) в качестве «религиозной цели», но на практике граница здесь недостаточно четкая. Освобождение от гнета и страданий, которые обещаны в религиях народов-париев, прежде всего Богом иудеев, но также
Заратустрой и Мухаммедом, невозможно полностью выделить
из концепций спасения, содержащихся в этих религиях: ни
обещание мирового владычества и социального престижа
верующим в раннем исламе в качестве награды за участие в
Священной войне против всех неверных, ни обещание специфически религиозного престижа, данное израильтянам как
обетование Божье. Особенно для иудеев Бог является спасителем прежде всего потому, что он освободил их из дома рабства, земли египетской и вывел их из гетто. Наряду с подобными экономическими и политическими надеждами большую роль

играет освобождение от страха перед злыми духами и колдовскими чарами вообще, которые виновны в большинстве жизненных бед. Одним из главных и наиболее действенных проявлений могущества Христа было для ранних христиан то, то
он уничтожил силою своей пневмы238 власть демонов и освободил от них своих сторонников. И уже наступившее или близкое Царство Божие, о котором говорил Иисус из Назарета,
было свободным от ненависти, страха и нужды царством блаженства на земле, лишь потом замененным представлением о рае и аде. Во всех посюсторонних эсхатологиях заметна тенденция к преобразованию в потусторонние чаяния, как только
второе пришествие задерживается; тогда подчеркивается, что
те, кто не увидел его при жизни, будут его свидетелями после
смерти, восстав из мертвых.
Содержание «посюстороннего» спасения может принимать различные формы: оно может означать освобождение от физических, душевных страданий или социального угнетения, от бессмысленной суеты и преходящести жизни как таковой, от непреодолимого собственного несовершенства, будь то клеймо позора или ярко выраженная склонность к греховности, или, более духовное по своей природе, может быть связано с неизбежностью темного земного неведения о смысле мира.
Нас интересует стремление к спасению, каков бы ни был его характер, в той мере, в какой оно влияет на практическое поведение. Положительные и посюсторонние черты это стремление обретает в наиболее сильной степени посредством специфически религиозного образа жизни, определяемого какой-либо центральной идеей или положительной целью, следовательно, посредством того, что из религиозных мотивов возникает систематизация практического поведения,
ориентированная на единые ценности. Цели и смысл этого
образа жизни могут быть полностью потусторонними или, хотя
бы отчасти, посюсторонними. Проявляется это в отдельных
религиях и даже у сторонников одной религии весьма различно - и по степени, и по существу. Религиозная систематизация образа жизни в той мере, в какой она стремится влиять на
экономическое поведение верующих, конечно, ограничена. И религиозные мотивы, особенно надежда на спасение, совсем
не обязательно должны влиять на характер жизни верующих,
в частности на их экономическую деятельность, хотя могут
оказывать на нее очень сильное воздействие.
Надежда на спасение имеет наиболее далеко идущие
последствия в образе жизни верующих тогда, когда само спасение уже в земной жизни отбрасывает определенную тень на будущее или становится полностью посюсторонним внутренним процессом. Следовательно, когда оно либо уже само

обеспечивает «святость», либо придает ее или располагает
ею при определенных предпосылках. В последнем случае
святость может быть обретена либо постепенно в ходе процесса очищения, либо в качестве внезапного преобразования умонастроения, «возрождения».
Идея возрождения как таковая существует очень давно
и находит свое классическое выражение в магической вере в
духов. Владение магической харизмой почти всегда предполагает возрождение: совершенно особое воспитание колдунов и воспитание ими воинов, а также специфический образ жизни колдунов призваны обеспечить возрождение и владение магической силой путем «исчезновения» в экстазе и обретения новой «души», за которым следует обычно и изменение имени (в виде рудимента это проявляется еще теперь при посвящении в монахи). Сначала возрождение распространяется только на профессионального колдуна как следствие магической предпосылки колдовской или героической харизмы, в наиболее последовательных религиях оно становится неотъемлемым атрибутом обретения религиозного блаженства, убеждением. которое человек обязан усвоить и подтверждать своей жизнью.

§ 10. Пути к спасению и их влияние на образ жизни

Влияние религии на образ жизни и особенно на предпосылки возрождения очень различны в зависимости от пути к спасению и - в тесной связи с этим - от психического качества спасения, к которому верующий стремится.
I. Спасение достигается только самим индивидом без
всякой помощи сверхъестественных сил, как, например, в
раннем буддизме. Методы, посредством которых обретается
спасение, могут быть следующими:
1. Ритуальные акты культа и церемоний, как при
богослужении, так и в повседневной жизни. Чистый ритуализм не отличается от колдовства в своем воздействии на жизненный уклад и даже уступает в некотором отношении магической религии, поскольку она при известных обстоятельствах развивает определенную и довольно значительную методику возрождения, что ритуализм совершает часто, но не всегда. Религия спасения может систематизировать отдельные чисто формальные ритуальные действия и создавать специфическую настроенность, «благоговение», при которой ритуальная церемония символизирует божественное состояние. Тогда эта настроенность действительно равнозначна обладанию спасением. Как только она исчезает, остается голый, формальный магический ритуализм, и это, естественно, часто

случалось, когда глубокое религиозное благочестие становилось обыденным.
Следствия ритуального религиозного благочестия могут быть самыми различными. Полная ритуальная регламентация жизни благочестивого индуса, невероятные по европейским понятиям требования, которые день за днем ему предъявляются сделали бы при точном их выполнении благочестивую мирскую жизнь несовместимой с интенсивной экономической деятельностью. Этот крайний тип религиозного благочестия диаметрально противоположен пуританству. Соблюсти такой ритуал может только человек материально обеспеченный и не занятый интенсивной деятельностью.
Более серьезным чем это в общем устранимое препятствие, является другое обстоятельство. При спасении посредством ритуала, когда верующий, оставаясь зрителем или участвуя в простых, легко воспроизводимых манипуляциях,
сублимирует ритуальное настроение до высокого благочестия,
главное значение имеет «настроенность» в данный момент
ритуального действия, который как бы гарантирует спасение
Преследуется цель создать настроение внутренней сопричастности, которая по самой своей природе преходяща и вследствие некоей своеобразной «безответственности», возникающей при слушании мессы или восприятии мистического действа, часто столь же мало влияет на характер деятельности после того, как церемония пришла к концу, как растроганность театральной публики при исполнении прекрасной и назидательной пьесы на ее повседневную этику. Все мистерии, связанные со спасением, отличаются этим непостоянством. Они воздействуют ex opere operatо239 из благочестивой набожности данного момента. Здесь отсутствуют внутренние мотивы - притязания на подтверждение, которое гарантировало бы «возрождение». Напротив, там, где делается попытка ввести благочестие момента, созданное ритуалом, в повседневность, довести его до полной набожности, последняя чаще всего принимает мистический характер к которому ведет чувство сопричастности, становящееся целью благочестия. Но предрасположение к мистике - индивидуальная харизма
Поэтому не случайно именно мистические религиозные пророчества - индийское и другие восточные пророчества – легко превращались в чистый ритуализм, как только становились повседневностью. Душевное состояние, к которому в конечном итоге стремится ритуализм, уводит от рациональной деятельности. - что для нас здесь наиболее важно. Таково следствие почти всех культов мистерий. Типичный их смысл - дар «сакраментальной» благодати, т.е. очищение от вины посредством святости манипуляций как таковых, следовательно посредством действий, в которых проявляется свойственная

каждой магии тенденция - выйти за пределы повседневной
жизни и не стремиться влиять на нее.
Совершенно иным может оказаться действие таинства,
если дарование благодати несет спасение лишь тем, кто этически чист перед Богом, остальным же — погибель. Невероятный страх перед причащением, связанный со словами «Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет в осуждение себе», бытовал в широких кругах вплоть до нашего времени и при отсутствии «отпускающей грехи» инстанции, как это было в аскетическом протестантизме, и при частом причащении, служившем существенным признаком благочестия, мог действительно сильно влиять на повседневное поведение С этим связано предписание исповедоваться перед причащением, обязательное во всех христианских вероучениях. Однако все зависит от того религиозного состояния, при котором причащение может быть совершено с пользой для верующего. Почти во всех античных и в большинстве нехристианских культов мистерий для этого требуется только ритуальная чистота, иногда основанием для отстранения служило пролитие крови или ряд других специфических грехов. В этих мистериях не было исповеди. Однако там, где требование ритуальной чистоты рационализировано и перешло в требование чистоты души и отсутствия грехов, все зависит от контроля, а если существует исповедь, то специфика, степень и род ее влияния на повседневную жизнь определяются ее характером, который может быть самым различным. Во всяком случае, ритуал как таковой становится, с практической точки зрения, лишь средством влияния на внеритуальное поведение, а в этом заключается по существу главное. Воздействие сакраментального ритуала настолько сильно, что даже там, где его магический характер полностью утрачен и контроль посредством исповеди отсутствует (то и другое у пуритан), причащение тем не менее (а в известных условиях - именно поэтому) может производить такое этическое воздействие.
Ритуалистическая религия способна косвенно этически
влиять в тех случаях, если выполнение ритуальных предписаний требует активных ритуальных действий (или не совершения определенных действий) мирянином, где, следовательно, формальная сторона обрядов настолько систематизируется, превращаясь в разработанный закон, что для достаточного его знания необходимо специальное обучение и усвоение определенной доктрины, как это было в иудаизме. То обстоятельство, что иудеи уже в древности, как указывает Филон Александрийский240, в отличие от других народов с ранних лет проходили подготовку в учебных заведениях типа наших средних школ, где они обучались систематически-казуистическому мышлению, что и в Новое время, например,

в Восточной Европе, только евреи поэтому получали систематическое школьное образование, является следствием этой книжной учености, необходимой для знания еврейского закона, именно поэтому уже в древности благочестивые иудеи отождествляли того, кто не прошел обучения, необходимого для знания закона, «ам гаареца»241, с безбожником. Подобная казуистическая тренировка интеллекта может, конечно, проявляться и в повседневности, особенно если речь идет не о чисто ритуальных обязанностях, как в индийском праве, а о систематической регламентации повседневной этики. Тогда дела, ведущие к спасению, уже носят преимущественно не культовый, а социальный характер.
2. Социальные действия, очень различные по своему типу. Так, например, боги войны очень часто допускают в рай только погибших в сражениях или во всяком случае отдают им предпочтение. В соответствии с этикой брахманов королю предлагается искать смерть в бою, после того как он увидел «сына своего сына». Вместе с тем социальные действия могут быть проявлением «любви к ближнему». Во всяком случае в религии должна быть проведена систематизация, и это является, как мы видели, функцией пророка. Систематизация этих «добрых дел» может, однако, быть двоякой. Добрые и злые дела человека могут оцениваться как отдельные поступки и оказывать положительное или отрицательное влияние на судьбу стремящегося к спасению. Человек, отвечающий за свои поступки, проявляется этически как существо неустойчивое, встречаясь на своем пути с искушением, обнаруживает большую или меньшую силу в зависимости от внутренней и внешней ситуации. Его религиозная судьба определяется соотношением реально совершенных им поступков. Это наиболее очевидно в религии Заратустры, в древнейших Гатах самого основателя, где судья мертвых точно взвешивает вину и заслуги человека, проявившиеся в отдельных его действиях, и в зависимости от баланса определяет его религиозную судьбу242 Еще в большей степени это присуще индийскому учению о карме в этическом механизме мира не теряется ни одно доброе или злое дело, каждое из них влечет за собой определенные последствия, будь то в земной жизни или в последующем перерождении Приходорасходный принцип лежит по существу и в основе воззрения иудеев на отношение человека к Богу. Близки по крайней мере на практике, этой точке зрения также римско-католическая и восточные церкви Ибо «интенция» от которой по католическому учению зависит этическая оценка поведения является не личным качеством выражением которого служит поступок, а «мнением» о конкретном единичном поступке (в смысле bona fides, mala fides culpa dolus (римского права)243 Там,

где существует это понимание, оно ведет к отказу от
«возрождения» как строгого этического убеждения. Жизненное поведение остается с этической точки зрения совокупностью отдельных действий лишенной методичности.
Однако этическая систематизация может рассматривать отдельный поступок как симптом и выражение определенной этической личности в целом). Известно, что наиболее ригористические спартанцы не считали оправданным своего
павшего в битве товарища, который искал смерти (своего рода «очищения»), чтобы искупить прежнюю трусость, они полагали, что он был храбр, руководствуясь «определенными мотивами», а не по «всей своей сущности», как сказали бы мы теперь. В религиозном смысле это означает, что вместо формальной святости, обретаемой отдельными внешними поступками, выступает ценность личности как таковой - в данном случае постоянная героическая устремленность. То же относится к любым социальным действиям, как бы они внешне ни выражались. Если это - «любовь к ближнему», то систематизация требует харизмы «добра». Но всегда в конечном счете отдельному поступку придается значение лишь постольку, поскольку он действительно «симптоматичен», а не является результатом «случайности». Поэтому в своей наиболее систематизированной форме этика убеждения может при высоких требованиях к личности быть терпимой к отдельным поступкам. Однако отнюдь не всегда, напротив, большей частью она являет собой специфическую форму этического ригоризма. Общее поведение, квалифицируемое в религиозном смысле как положительное может рассматриваться либо как дар Божий, проявляющийся в общей направленности на требуемое религией единое методически ориентированное жизненное поведение, либо в принципе может быть достигнуто посредством «упражнения» в добродетели. Но и это упражнение должно выполняться только на основе рациональной методической направленности всего жизненного поведения, а не заключаться в отдельных, не связанных друг с другом поступках. Следовательно, результат в обоих случаях очень схож. Однако тем самым социально-этическая сторона действий полностью оттесняется на второй план. Все сводится к усилиям придать себе требуемые религией свойства, добрые дела в религии, получившие социальную ориентацию, являются только средством самоусовершенствования.
3. Самоусовершенствование в «методике спасения». «Методика спасения» известна, конечно, не только этической религии. Напротив она часто в высокосистематизированной форме играет очень большую роль при пробуждении к
харизматическому возрождению, обещанному магическими силами, в анимистическом понимании, это означает обретение

новой души в самом себе, одержимость сильным демоном
или уход в царство духов - во всех случаях возможность обладания сверхчеловеческими силами. Здесь не только полностью отсутствует «потусторонняя» цель но более того, способность к экстазу используется для самых различных целей
ведь и воин должен для совершения героических дел обрести
новую душу посредством возрождения. Во всех церемониях
посвящения юношей - облачения инсигниями зрелого мужчины (в Китае в Индии где как известно члены высших каст именуются дважды рожденными) принятия в религиозное
братство фратрии признания права носить оружие - содержится представление о «перерождении» в «героя» или «мага». Все они первоначально связаны с действиями, вызывающими «экстаз» или символизирующими его, и упражнения в этом ставят перед собой цель проверить наличие такой способности или пробудить ее.
Экстаз как средство спасения или «самообожествления»
(только в этом качестве он нас здесь интересует) может иметь
характер полной отрешенности одержимости и более или менее постоянного религиозного поведения которое выражается как в усилении интенсивности жизни, так и в удалении от жизненных забот. Путем к состоянию экстаза была конечно не продуманная методика спасения а различного рода способы преодоления естественных тормозов табак, алкоголь или другие наркотические средства музыкальное или эротическое возбуждения (иногда все виды одновременно) и оргии. В ряде случаев провоцировались истерические или эпилептические приступы у предрасположенных к этому людей что вызывало оргиастическое состояние у остальных. Однако экстазы по своей природе и по своей цели преходящи и не оставляют значительного следа в повседневной жизни К тому же они лишены «осмысленного» содержания открываемого пророческой религией. Более мягкие формы эйфории - она может быть мечтательной (мистической) в качестве «озарения» или активной (этической) воспринятой как обращение – вернее обеспечивают длительность харизматического состояния, способствуют осмысленному отношению к «миру» и по своему характеру соответствуют ценностям «вечного» порядка или этического Бога, о котором благовествует пророчество. Уже магии ведома, как мы видели, наряду с оргией, систематическая методика спасения для пробуждения харизматических свойств Ибо профессиональному колдуну и профессиональному воину нужен не только экстаз, но и длительное обладание харизмой Что же касается пророков этического спасения, то они не нуждаются в оргиастическом дурмане - более того, он прямо препятствует тому систематическому этическому жизненному укладу к которому они призывают. Именно на

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: