Компас в море переводов (краткий обзор)

"Остановились раз четверо хоббитов на границе двух переводов.

Один и говорит спутникам:

"Запомните, я теперь никакой не Торбинс. Спросят — так Бэггинс".

"Идут по Средиземью хоббит, эльф, гном и орк.

Навстречу им Гэндальф:

— Кто будете?

— Хобиты мы!

— ???

— А мы из разных переводов…".

(толкинистские анекдоты)

О том, что любой перевод грешит недостатками, знает каждый. Но нет худа без добра. Если уж произведение невозможно загнать в рамки одного перевода, то кто нам мешает получить удовольствие именно от разнообразия. Ведь читая новый перевод любимой книги, мы каждый раз сталкиваемся, хоть и со знакомым, но все-таки уже чуть-чуть другим произведением. Так и поклонники Толкина, не знакомые с оригиналом, могут утешать себя тем, что, в отличие от англоязычных читателей, имеют вместо одной несколько "версий" оригинала.

Благо, переводов Толкина за последние годы расплодилось немалое количество. Причина здесь не только в популярности книги, но и в ее лингвистических особенностях. Несмотря на оставленное Толкиным "Руководство по переводу имен", горячие споры вокруг "правильного" перевода не затихают до сих пор. Поэтому я попытаюсь дать обзор наиболее известных переводов, с которыми я успел ознакомиться, хотя все "море" толкинистской литературы не объять никому.

В. Муравьев, А. Кистяковский ("ВК")

Самый первый (первая книга — "Хранители" — вышла еще в 1982 г.) и самый спорный перевод "ВК". Объективный подход не оставляет сомнений ни в мастерстве переводчиков, ни в их излишней вольности в обращении с оригиналом. По сути дела, это пересказ истории Кольца "на русский лад". Переводчики постарались сделать "ВК" как можно ближе русскому читателю. Саксонский архаизм повествования плавно превратился в древнерусский (Король — Государь, Глорфиндейл — Всеславур, Shadowfax — Светозар). Появились "витязи", прибаутки Сэма приобрели русский народный колорит ("Хошь — день, а не хошь — как хошь"), а разговор орков — жаргон уркаганов[36]. Безусловно, подобное обращение с оригиналом вряд ли порадовало бы педантичного Толкина, но… невзирая ни на что, перевод получился ярким, "вкусным" и даже, думаю, привлек больше читателей, чем предполагалось.

Определенную "наглость" В. Муравьева и А. Кистяковского оправдать трудно, но некоторые из находок бесспорно блестящи ("умертвия", "Бродяжник", "Лихолесье" и т.д.), а стихи в переводе А. Кистяковского по своему воздействию и изяществу до сих пор являются лучшими. Вот только сдается мне, что сам поэтический оригинал более сух, беден и прямолинеен, нежели перевод — достаточно взять небольшой стих об Арагорне.

Так что отношение к этому переводу у меня смешанное (многие "знатоки" его люто ненавидят, и есть за что). Исходя из вышесказанного, данный вариант рекомендуется прежде всего детям и тем взрослым, которых бы тяготила тяжеловесность и дотошность материала. Для тех же, кто хочет составить более точное мнение об оригинале, этот перевод явно не годится.

В. Маторина ("Хоббит", "ВК")

Долгое время В. Маторина оставалась "темной лошадкой", скрываясь за аббревиатурой В.А.М. К тому же, найти полное издание ее перевода в 1990-е годы было непосильным трудом (особенно третью книгу, о которой я слышал, но до сих пор ее не видел), до тех пор, пока издательство ЭКСМО не выпустило в 2002 г. и "Хоббита", и "ВК" в одном томе.

Маторинский перевод можно смело окрестить одним из самых "буквальных", со всеми вытекающими отсюда недостатками и достоинствами. Поэтому-то и кажется он излишне суховатым и шероховатым (неизбежное следствие "дословного" перевода). Самое наглядное подтверждение этому — юмор, который в данном переводе звучит слишком "по-аглицки" — специфично и угловато для славянского уха. Тем не менее, Маторина оказала неплохую услугу всем тем, кто с оригиналом не знаком, но желает все-таки ближе к тексту узнать, что же ПИСАЛ Толкин. Рекомендуется для любителей и сравнительного чтения[37].

Н. Григорьева, В. Грушецкий ("ВК", "Сильмариллион")

Второе название, закрепившееся за этим переводом — "северо-западный", так как впервые он вышел в знаменитом издательстве "Северо-Запад" в 1991 г. и стал первым полным русскоязычным переводом "ВК"[38]. Это была первая сознательная альтернатива муравьевскому "пересказу"[39]. Поэтому, по сравнению с переводом В. Муравьева и А. Кистяковского, он более сухой и "взрослый". Сами переводчики писали: "В работе по переводу трилогии для нас принципиально важно было попытаться передать смысловую составляющую (не всегда прямо выраженную), не отрываясь слишком далеко от текста". Стихи в переводе И. Гриншпун тоже вполне достойны. Зато "Сильмариллион" почему-то вышел у переводчиков чересчур упрощенным, но при этом и более доступным для первого ознакомления. Одним словом, "северо-западный" перевод — попытка найти золотую середину между буквальностью и русификацией. Толкинисты до сих пор спорят, чей перевод лучше — муравьевский или "северо-западный".

М. Каменкович, В. Каррик, С. Степанов ("ВК", "Хоббит")

Это "трио" переводчиков органично дополняет "пары" Муравьев — Кистяковский и Григорьева — Грушецкий. Перевод Каменкович и ko знаменателен уже тем, что к эпопее Толкина впервые подошли с такой основательностью. "Многие переводчики, — говорила М. Каменкович, — кто неволей, а кто волей, задавались целью "приблизить" книгу к читателю. Но мы категорически против такого подхода! Это ДАЛЕКАЯ книга! А Толкин прекрасно знал, что ДАЛЕКОЕ подчас гораздо могущественнее БЛИЗКОГО".

Данное издание привлекательно также обилием подробных комментариев с поясняющими выдержками из писем и статей, как самого автора, так и его критиков.

Однако, нет в мире совершенства. Точность не всегда способна адекватно отобразить эмоциональное воздействие оригинала. Некоторые имена и названия переведены явно неудачно (нередко по принципу "лишь бы по-другому") — "Скадуфакс", "Навьи", "Заселье". Однако, эти неудачи в значительной мере оправдывают те же комментарии с подробным объяснением причин перевода того или иного слова.

Данное издание обязательно для всех, кто хочет досконально "изучить" трилогию. Рекомендуется для повторного ее прочтения (после ознакомления с более "близкими" нашему читателю переводами).

Н. Эстель ("Сильмариллион")

Один из первых переводов "библии от Толкина" (1993 г.) и, наверное, один из лучших. Язык перевода, подобно оригиналу, архаизирован, красочен и несколько витиеват. Все это "великолепие", к сожалению, затрудняет чтение книги неподготовленному читателю.

Н. Рахманинова ("Хоббит")

Первый перевод "Хоббита" (да и вообще Толкина), изданный в СССР в 1976 г. Блестящий по слогу, он сильно "приглажен" и "инфантилизирован" (в частности лишен многих географических описаний, скучных для детской аудитории). Впрочем, детям он и рекомендуется, хотя я тоже прочитал его не без удовольствия.

Собрание сочинений Толкина издательства ACT ("Сильмариллион" — Н. Эстель-2; "Хоббит" — К. Королев, "ВК" — В. Волковский)

Первый и главный плюс этого издания — попытка свести все произведения Толкина к некоему общему переводному "знаменателю" (несмотря на разных переводчиков). Для этого Н. Эстель приходится "подстраивать" свой перевод под общую "концепцию", что в сочетании с отвратительной работой корректора приводит ко множеству "ляпусов", например, разные переводы одних и тех же имен в одном тексте.

Перевод "Хоббита" вышел еще более "детским", чем у Рахманиновой, и к тому же, не в пример хуже.

В "ВК" переводчик плюнул на гордость и взял за основу многое из перевода В. Муравьева. Так, он сохранил неизменными самые удачные из муравьевских имен, а тон повествования сильно приблизил к отечественному "менталитету". По качеству — "середнячок", вполне читабелен.

А. Немирова ("ВК")

Еще одна попытка улучшить муравьевский перевод. Переводчица пишет: "Чтобы не затруднять читателям восприятие, нельзя было менять уже знакомые имена и названия — тем более, что многие из них мне самой представлялись единственно возможными… Адекватным называется в теории тот перевод, который на читателей производит в целом то же впечатление, что и оригинал, с использованием средств своего языка. …те, кто считает правильным перевод буквальный, вряд ли одобрят мою работу. С другой стороны, я не позволяла себе дописывать за автора, как это иногда делается. Стиль автора достаточно строг: минимум синтаксиса, минимум эпитетов, повторяющиеся формулы и лишь изредка сложные цветистые обороты".

З. Бобырь ("Сильмариллион", "Хоббит", "ВК")

Перевод, практически единогласно принятый поклонниками Толкина как самый худший. Вышел одним из первых, в явной спешке (в аннотации Толкина почему-то обозвали "американским (???) фантастом (?)"). Текст произвольно сокращался, лишался стихов и даже переставлялся местами! Особенно замечательно начало "ВК" с того, что "Когда Бильбо ушел и оставил Кольцо Фродо…" (т.е., полностью вылетела первая глава!). Годится для тех, кто хочет "быть в курсе", а читать огромный том — лень.

И в завершение несколько примеров имен и названий в оригинале и в разных переводах.

Оригинал: Shir[40]

Муравьев и Кистяковский: Хоббитания

Григорьева и Грушецкий: Шир

В. А. М. (В.Маторина): Хоббитшир

Каменкович и Каррик: Заселье

Другие варианты: Удел (пер. Волковского), Край (пер. Немировой)

Оригинал: Rivendell[41]

Муравьев и Кистяковский: Раздол

Григорьева и Грушецкий: Дольн

В. А. М. (В.Маторина): Райвенделл

Каменкович и Каррик: Ривенделл

Другие варианты: Разлог (пер. Волковского)

Оригинал: Mirkwood[42]

Муравьев и Кистяковский: Лихолесье

Григорьева и Грушецкий: Сумеречье

В. А. М. (В.Маторина): Темнолесье

Каменкович и Каррик: Чернолесье

Другие варианты: Кромешный Лес (пер. Рахманиновой)

Оригинал: Old Man Willow[43]

Муравьев и Кистяковский: Старый Вяз

Григорьева и Грушецкий: Старый Лох

В. А. М. (В.Маторина): Старуха Ива

Каменкович и Каррик: Старая Ива

Другие варианты: Дядька Ива (пер. Волковского), Старина Осокорь (пер. Немировой)

Оригинал: Barrow-wight[44]

Муравьев и Кистяковский: Умертвие

Григорьева и Грушецкий: Нежить

В. А. М. (В.Маторина): Умерлие

Каменкович и Каррик: Навьи

Оригинал: Strider[45]

Муравьев и Кистяковский: Бродяжник

Григорьева и Грушецкий: Колоброд

В. А. М. (В.Маторина): Бродяжник

Каменкович и Каррик: Бродяга-Шире-Шаг

Другие варианты: Шатун (пер. Немировой)

Оригинал: Theoden[46]

Муравьев и Кистяковский: Теоден

Григорьева и Грушецкий: Теоден

В. А. М. (В.Маторина): Феоден

Каменкович и Каррик: Теоден

Другие варианты: Тейоден (пер. Волковского)

Черное и Белое

"…в сказках душа здорова, мир полон чудес. В реалистическом романе

мир уныл и привычен, а душа корчится от боли. Сказка говорит

о том, что делает здоровый человек в краю чудес;

современный роман — о том, что делает безумец в мире скуки".

(Г. К. Честертон)

"Оглядываясь назад, на события, последовавшие сразу за выходом

книги из печати, я ловлю себя на странном ощущении: мне кажется,

что испокон веку нависавшие над головой облака неожиданно

разошлись, и на землю вновь хлынул почти забытый солнечный свет".

(Д.Р.Р.Толкин)

Итак, часть материалов "следствия" по делу Толкина мы разобрали. Настало время перейти к конкретным пунктам "обвинения". Один из них был метко выражен критиком Э. Мьюиром: "Мистер Толкин описывает грандиозный конфликт между добром и злом, от которого зависит будущее жизни на земле. Но все добрые у него неизменно добры, а все злодеи — злы до мозга костей; в его мире нет места фигуре злого и в то же время трагичного Сатаны".

Прежде, чем непосредственно перейти к защите, мне хотелось бы процитировать одного моего друга, который объяснял широкий успех "ВК" тем, что "люди устали от мрака современной литературы". И это при том, что книгу Толкина слишком веселой тоже не назовешь. Но несмотря на это, мир "ВК" — это мир довольно четких позиций и ясных нравственных ориентиров, что собственно и раздражает не только недоброжелательных критиков, но и многих "толкинутых" поклонников.

С учетом литературной атмосферы ХХ века, подобная раздражительность вполне понятна. Лицемерное морализаторство сменила такая же показная аморальность. Одинаково невозмутимые эстеты, психопаты и супермены заполонили литературу "снизу доверху". В век, когда искусство с фрейдистской болезненной пронырливостью копалось пинцетом в не самых лучших уголках человеческой души[47], разрушая моральные принципы (и ничего не давая взамен), когда добро и зло стали трактоваться настолько относительно, что лишились всяческого смысла, появляется сказка, которая возвращает нервному депрессивному человечеству первичную чистоту простых понятий и образов — чистоту того самого цельного восприятия мира, о котором писалось выше.

"Этот успех говорил им, что их время прошло. Они заняли ведущие позиции в литературе после Первой мировой войны и, несомненно, рассчитывали, что после Второй мировой их безразлично-циничное, нигилистическое мировоззрение восторжествует полностью. Hо вместо этого их убеждениям и их власти был брошен вызов, хотя я не думаю, что они потерпели полное поражение".

(Т. Шиппи "Толкин как послевоенный писатель")

"Здоровье" и ясность эпопеи могут показаться "святой простотой" (как в положительном, так и отрицательном смысле). Даже юмор в "ВК" практически лишен язвительности и злорадности (что ныне встретишь не часто).[48] Однако знакомый со всем мифологическим циклом Профессора читатель скажет, что простота эта относительная. На том поле, в котором существует большинство нынешней литературы, "ВК" действительно проходит "вне конкурса".

Ведь простота — не всегда примитивность. К тому же, нравственные дилеммы книги далеко не просты, если отвлечься от требований "болезненной" литературы. Герои Толкина не всегда являются либо злобными чертями, либо блаженными ангелами. "И Саурон не был изначально сотворен злым", говорит маг Гэндальф[49].

Кроме того, зло в "ВК" существует как "извне", так и "внутри". Критики чаще всего упорно не хотят видеть второго, иначе стоит признать, что книга не столь проста и архаична. Внешнее зло — Черный Властелин Саурон, орки, паучиха Шелоб, умертвия — безусловно ужасно и опасно. К тому же, внешнее зло далеко не однородно. Моргот из "Сильмариллиона" и Саурон из "ВК" — зло сознательно активное, стремящееся не к уничтожению мира, а к его "присвоению", подчинению своей воле. А вот в образе паучихи Унголианты (из того же "Сильмариллиона") воплощен другой тип зла — зла, как стремления "все пожрать", зла, ведущего к небытию.

Но Толкин не раз концентрирует внимание читателя, что более опасно зло внутреннее, которое "прорастает" среди народов и персонажей, "официально" не подчиненных Саурону. Это и "межрасовая" неприязнь (эльфы — гномы, энты — гномы, дунландцы — роханцы, харадцы — гондорцы), и знаменитый принцип "цель оправдывает средства" (Саруман Белый), и гордыня, приводящая к предательству (Денетор). Внешняя мощь Саурона — ничто, по сравнению с его умением обольщать, стравливать противников между собой, использовать их недостатки и слабости в своих целях.

Недаром центральным узлом эпопеи является Кольцо Всевластья — своеобразное "искушение злом", всесильный магический предмет, который "ломает" любого владельца[50] (исключая, разве что, Саурона — его создателя). Несмотря на все мифологические параллели, это целиком современный образ. Недаром некоторые критики сравнивали его то с атомной бомбой, то с наркотиками…

Кстати, немаловажно вспомнить и историю его создания. Причина возникновения всех Колец Власти — именно в "греховном" желании эльфов попытаться с помощью ВНЕШНЕЙ силы воздействовать на естественный ход вещей. Изменение и увядание "эльфийской среды обитания" в Средиземье они попытались остановить, "законсервировать", для чего и были созданы Кольца. Однако всем внешним, отчужденным, искусственным, противоестественным легко управлять. И искусивший эльфов Эрегиона на создание Колец Саурон выковывает на горе Ородруин более совершенный "аппарат", связывающий все Кольца в единое целое — Единое Кольцо, Кольцо Всевластья. Однако заключив в него большую часть своей силы, Саурон также совершает ошибку, становясь одновременно и могущественнее, и уязвимее. Потеря Единого Кольца ставит под удар и его собственную власть. Правда, Кольцо надежно защищено: любой нашедший его подпадает под его чары. Оно способно разжечь гордыню, возбудить самые потаенные желания, создать иллюзию всемогущества его владельца, в определенной степени это могущество дать. Но оно не способно изменить своей темной природе, потому что исходной целью его обладателя все равно будет тоталитарная власть, какими бы оправданиями для этого он не пользовался.

ГЭНДАЛЬФ: "Если наделить меня такой властью — в моих руках она сделается стократ могущественнее и страшнее! Но власть Кольца надо мною будет еще более крепкой. Более гибельной! …Я, конечно, не хочу уподобиться Черному Властелину. Но Кольцо знает путь к моему сердцу: оно будет действовать через жалость, жалость к слабым и желание обрести силу для благих дел. Не искушай меня. Я не смею взять его даже на хранение, даже если поклянусь никогда не пользоваться им. У меня не хватит сил сдержать обещание. Я буду в нем слишком нуждаться!".

САРУМАН: "Новая сила нарождается в мире. Наши прежние союзники, наша прежняя стратегия бессильны перед ней. Еще не поздно объединиться с этой Силой! ...Здесь вся наша надежда. …По мере того, как Сила эта будет возрастать, возрастет и могущество ее клевретов, а Мудрым, таким как ты и я, останется только запастись терпением и научиться со временем направлять эту Силу и руководить ею. Мы не будем спешить. Мы скроем наши замыслы в глубине сердца, оплакивая, быть может, зло, совершаемое попутно, но твердо придерживаясь высших, конечных целей — Знания, Закона, Порядка: всего того, что мы до сей поры тщетно пытались насадить в этом мире, покуда наши слабые и праздные друзья не столько помогали, сколько мешали. Цели и планы наши не изменятся. Изменятся только средства".

ГАЛАДРИЭЛЬ: "…если бы от моего желания была какая-то польза, я желала бы только одного: чтобы Единое никогда не было создано или чтобы оно навсегда пропало из Средиземья. …Не отрицаю, сердце мое горячо желает того, что ты предлагаешь. Сколько долгих лет я размышляла о том, как поступлю, если Великое Кольцо попадет ко мне… И вот оно само идет ко мне в руки. …Вместо Черного Властелина ты возводишь на трон Властительницу. Но я не буду Черной — о нет! Я буду дивной и грозной, как Утро и Ночь! Прекрасной, как Море и Солнце и снег на вершинах! Страшной, как буря и молния! Я стану сильнее оснований земли. Все будут любить меня и все лягут прахом у моих ног!".

БОРОМИР: "Все эти эльфы, полуэльфы, волшебники — они, наверное, и вправду бы плохо кончили, получи они Кольцо. …Другое дело — истинно твердый человек: его не совратишь с прямого пути! Мы, люди Минас Тирита, за долгие годы испытаний сделались тверже стали! Нам не нужна волшебная власть кудесников! Все, чего мы хотим, — это сила, сила, чтобы защитить себя, сила выстоять в справедливой войне. …Это же безумие — не использовать его, не обратить силу Врага против него самого! Только бесстрашные и беспощадные стяжают победу. Разве истинный богатырь, великий вождь своего народа, имеет право в такой час отступать перед пустяками? Разве Арагорн отступил бы? А если он отказывается — почему не Боромир? Кольцо дало бы мне такую власть! Как погнал бы я мордорские полчища! Все люди стеклись бы под мои знамена!…".

ДЭНЕТОР: "Боромир был послушным сыном! …Он вспомнил бы, как трудно приходится его отцу, и не бросил бы на ветер сокровище, которое дал ему в руки случай. Он принес бы этот могущественный дар мне! …Эту вещь надо было скрыть, глубоко и надежно, и беречь паче зеницы ока. Я уже сказал, что использовать ее мы не стали бы, разве что в самую тяжелую минуту".

ПРО СЭМА: "Чувствуя тяжесть на шее, Сэм ощущал себя словно одетым в огромную искаженную тень самого себя, зловещей угрозой нависшую над Мордором. Либо терпеть Кольцо, как бы оно ни терзало его, либо объявить своим и бросить вызов силе в мрачной крепости по ту сторону долины теней. Кольцо искушало его, подтачивая волю и разум, рождало безумные фантазии. Вот он, Сэм Скромби, Сэм Могучий, Герой Всего Мира, скачет с пламенным мечом в руке, собирает войска и ведет их на Барад-Дур, вот разошлись тучи, засияло солнце, и по велению Сэма Горгоратская долина зазеленела и оделась садами. Надо только надеть Кольцо, объявить себя его хозяином, и все сбудется!

В этот роковой час Сэма спасла не только преданность другу и ответственность за судьбы Средиземья. Простой здравый смысл говорил, что он не годится для таких свершений, даже если бы они не были только приманкой Врага. Маленький садик вольного садовника, а не сад величиной с королевство — вот что ему нужно. Ему достаточно своих рук, он не привык полагаться на слуг".

ФРОДО: "Я пришел. Но мне угодно поступить по-иному, чем было задумано. Чужой замысел я отвергаю. Кольцо — мое!".

Дошедший до цели и отказавшийся уничтожить Кольцо Фродо, потерявший казалось бы все "человеческое" Голлум (без которого, тем не менее, миссия Фродо окончательно провалилась), надменный Наместник Гондора Денетор, так и не смогший побороть свой эгоизм и "национальную ограниченность", заносчивый вояка Боромир и хитрый глава Светлого Совета Саруман — перед каждым из них ставится выбор, больше того, — каждому предлагается понимание и прощение. История "падения" или "спасения" героев не предопределена заранее. "Падший" Боромир осознает вину и с честью гибнет, защищая хоббитов, а тот же бывший Белый маг Саруман не в состоянии побороть своей ненависти, и смерть его жалка и унизительна. Мерзкий Голлум, тем не менее, чуть было не раскаивается, а мешает ему в этом, как ни странно, Сэм — один из самых бескорыстных героев эпопеи.

"Горлум долго глядел на них. По его худому лицу прошла судорога. Глаза погасли и были теперь тусклыми, старыми и усталыми. …Он медленно протянул дрожащую руку и очень осторожно прикоснулся к колену Фродо; это прикосновение было почти лаской. На одно короткое мгновение он преобразился. Если бы спящие увидели его сейчас, то приняли бы за очень старого и усталого хоббита, иссушенного годами, унесенного далеко от друзей и дома, от полей и ручьев юности, превращенного в жалкую, дряхлую, голодную развалину. Но от его прикосновения Фродо шевельнулся и всхлипнул во сне. Сэм тотчас же проснулся. Первое, что он увидел, был Горлум, трогавший его друга.

— Эй ты! — сердито прикрикнул он. — Что ты тут делаешь?

— Ничего, — тихо ответил Горлум. — Славный хозяин.

— Ну конечно, — сказал Сэм. — А где ты был? Шнырял туда-сюда, старый негодяй?

Горлум отшатнулся, словно его ударили. Глаза снова вспыхнули зеленым светом. Сейчас он очень напоминал паука: сидел пригнувшись, высоко подняв тощие коленки, вытаращив глаза. Короткое мгновение исчезло бесследно, безвозвратно".

(Д.Р.Р.Толкин "ВК", кн.4, гл. 8, пер. Н. Григорьевой и В. Грушецкого)

Добро и зло переплетены в этой книге не менее, чем в любой другой, но они именно ПЕРЕПЛЕТЕНЫ, а не смешаны. Мы всегда имеем возможность отличить одно от другого.

Толкин учит тому, о чем не раз напоминал Экзюпери: "…зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь". Именно нравственная зоркость — один из залогов успеха, казалось бы, безумных миссий героев. Ибо им не раз приходится почти "вслепую" доверять (или не доверять), принимать (или отвергать) помощь встретившихся на их пути. Как говорил Гама (телохранитель короля Теодена), "в сомнительных случаях истинно доблестный муж и воин должен поступать по своему разумению, а не ждать приказа". УМЕТЬ ДОВЕРЯТЬ и ЗНАТЬ КОМУ ДОВЕРЯТЬ — один из самых элементарных нравственных уроков "ВК". Но это возможно, лишь когда сердцу есть на что опереться.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: