Часть II. Первый семестр. Глава 1. 21 глава

~*~

Не нужно было иметь диплом врача, чтобы понять, что женщина очень больна. Гарри вспомнил, как она появилась в Большом зале — яркая, весёлая, сияющая. Сейчас перед ним лежал совершенно другой человек. Пустая безжизненная оболочка. Гарри чувствовал смерть в воздухе. И запах крови.

— Она без сознания?

Снэйп стоял в дверях и старался не смотреть на больную.

— Она спит. Я дал ей лекарство чтобы снять боль. Эмили очень плоха. И едва ли...

— И что теперь делать?

— Сейчас. Дайте мне минуту.

Снэйп сделал глубокий вздох и подошёл к нему.

Гарри вопросительно посмотрел на учителя.

— С вами всё в порядке, сэр?

Мастер зелий был бледнее, чем Эмили. И Гарри понял, что запах крови чувствует не только он. Но... Ах, ну да. Ведь Эмили дампир, а Снэйп остро реагирует на её кровь.

Профессор старался держать себя в руках, но в каждом его жесте, в каждом вздохе, даже во взгляде, была БОЛЬ. Гарри видел подобное лишь один раз в жизни — когда Волдеморт призывал Упивающихся в день последней битвы. Снэйп выдержал Зов и заставил себя остаться. Каких усилий это ему стоило, гриффиндорец не знал. Но, видимо, сейчас пытка была такой же мучительной. И Гарри стало его жаль. Он на мгновение даже перестал бояться.

— Со мной всё хорошо, — чуть слышно прошептал Снэйп. — Я покажу вам.

Гарри увидел, как профессор закусил губу, склоняясь над миссис Маршалл. Он развязал на халате Эмили пояс, и если бы гриффиндорец не был так сильно напуган, то сгорел бы от стыда, неловкости и желания. От всего сразу. Женщина была восхитительна. Даже в том состоянии, в котором сейчас находилась. Это была не едва оформившаяся девушка и не искусственная красотка с обложки "Сладких чертовок", а настоящая, взрослая женщина. О Боже. Боже. Гарри постарался выкинуть из головы непотребные мысли и поднял глаза на Снэйпа. Тот молча взял Гарри за руки и осторожно положил их на живот Эмили.

— Что дальше? — Гарри не отрывал глаз от учителя.

— Ничего, — одними губами ответил Снэйп. — Вы поймёте, когда это начнётся. Уже скоро.

Профессор отошёл от кровати, а Гарри остался стоять, прижимая трясущиеся ладони к бесчувственному женскому телу.

Секунды падали в тишину комнаты, как тяжёлые капли. Ничего не происходило. Да и что должно произойти? Если бы знать...

"Почему Снэйп так во мне уверен? Я ведь не знаю даже..." В эту секунду под Гарриными пальцами что-то дёрнулось. "Тук. Тук. Тук. Сердце. Как странно. Прямо под ладонью. Тук. Это... Пульс Эмили".

Гарри передвинул ладонь чуть ближе к груди, и стук стал отчётливей. А потом под второй рукой застучал ещё один молоточек. Быстро, но с перерывами. Ребёнок.

Гриффиндорец оглянулся на Снэйпа, словно спрашивая разрешения. Тот кивнул, и Гарри переместил руку к тёмному треугольнику в низу живота Эмили.

Пульс застучал сбивчиво и с перерывами. Стук двух сердец начал мешаться с его собственным. Кровь тяжело запульсировала в висках, и стало не хватать воздуха. "Что это? Что происходит? А если я не справлюсь? Если я не смогу, и мы умрём? Все трое? Вряд ли Снэйп сможет нам помочь — в его-то состоянии... Господи. Ну что же делать? Сколько это будет продолжаться? И чем закончится? За что мне всё это? Больно дышать... Сердце... Чёрт возьми, пусть всё это уже прекратится, в конце концов!" Внезапно ладоням стало горячо, и из пальцев выстрелил яркий золотой свет. Гарри словно ударило электрическим разрядом. И всё закончилось. Ноги подкосились, и он сполз на пол. Кажется, Эмили села на кровати. И Снэйп подошёл к ней.

Всё было как во сне. Медленно двигающиеся туманные изображения. Голоса, доносящиеся откуда-то издалека. Лёгкие словно превратились в два лопнувших воздушных шарика. Желудок сжался маленьким камушком. Перед глазами была какая-то муть. Словно очки запотели.

Гарри машинально снял их и попробовал протереть, но пальцы не слушались. Во рту пересохло, и спазмом перехватило горло.

"Вот. Это правда. Всё правда. Я Тёмный Лорд. Он во мне. Я чёрный маг. Чёрный маг... Волдеморт всё-таки получил меня. О Боже. О БОЖЕ!"

Гарри так потрясло всё это, что он даже забыл, где находится и с кем. Он больше не обращал внимания на Эмили, которая с удивлением оглядывалась, не понимая, что случилось, и почему плачет Гарри.

— Северус...

Снэйп жестом остановил её и присел рядом с гриффиндорцем на пол.

— Гарри.

Гарри зажмурился и упёрся лбом в матрас. Может быть, Тёмным Лордам и не полагается плакать, но ему это было безразлично. Гарри испугался. В первый раз в жизни — по-взрослому, отчаянно.

— Гарри.

Этот голос — такой спокойный и ласковый — внезапно прорвался сквозь гул в ушах. И всё прекратилось. И боль в груди, и болезненная пульсация крови в висках. Гарри сообразил, что рыдает уже не в матрас, а в учительский сюртук. А Снэйп укачивает его, словно маленького. Так ещё никто никогда не делал. И лучше бы Снэйп тоже не делал. Потому что Гарри от этого заревел в два раза сильнее.

— Северус, да что случилось? Может быть, дать ему какое-нибудь лекарство?

— Нет. Он сам успокоится, — Снэйп взял Гарри за подбородок и заглянул гриффиндорцу в лицо. — Ну? Как вы себя чувствуете? Лучше?

Гарри всхлипнул. Лучше?! Да ему хотелось умереть! Умереть... Нет, пожалуй, всё-таки, это было не самое главное, чего ему хотелось. Ещё было бы неплохо, если бы Снэйп снова обнял его. Тогда становилось не так страшно. Вот, если бы Снэйп никогда его не отпускал... Никогда.

— Я... Всё хорошо, — выдохнул гриффиндорец.

— Вот и славно, — Снэйп поднялся и потянул его за собой. — Плакать из-за таких пустяков простительно только младенцам, а вы уже мужчина, мистер Поттер, и вам должно быть стыдно.

Эмили встала с кровати, кутаясь в халат.

— Северус, Боже мой, да что стряслось? — встревоженно спросила она.

— Ровным счётом — ничего серьёзного, — голос Снэйпа звучал едва ли не беспечно. — Просто Министерство потребовало покинуть Хогвартс на каникулы, а Поттеру очень не хочется возвращаться к родственникам.

— ЧТО? — Гарри от подобного заявления даже перестал хлюпать и вытерся рукавом. — Мне не хочется чего?

— Я не успел вам сообщить самого главного, — невозмутимо продолжал Снэйп. — Дамблдор разрешил вам не ездить к Дурслям. Вы поедете со мной, Поттер.

— С вами, сэр?

— Буду сердечно рад принять вас в своём доме. Давайте сейчас выйдем и позволим миссис Маршалл привести себя в порядок.

Гарри послушно последовал за Снэйпом. Впрочем, сейчас он пошёл бы за мастером зелий даже на эшафот.

— У... У меня получилось? — прошептал гриффиндорец.

— Да.

— С ней теперь всё будет хорошо?

— Не сомневаюсь.

Часы на каминной полке показывали девять. Сколько же времени прошло? Сколько всё это продолжалось? Неужели два часа?!

— Вы голодны, мистер Поттер?

— Нет. Она ничего не знает?

Снэйп покачал головой.

— Безопасней для вас будет, если миссис Маршалл подумает, что ей помогли мои зелья. Поверьте мне, я вовсе не собираюсь присваивать плоды ваших трудов. В свой срок вы их пожнёте, обещаю вам. А пока лучше вам оставаться в тени.

— Можно я пойду? — слабым голосом спросил Гарри.

— Можно. Вас проводить?

— Нет. Спасибо.

Снэйп открыл ему дверь.

— Завтра жду вас с мистером Малфоем как обычно.

— Да, сэр. Спасибо.

— Гарри.

Гриффиндорец вздрогнул, но не посмел поднять глаз.

— Я не привык благодарить словами и не люблю быть должным. Смею надеяться, что смогу отплатить вам за эту услугу при первой же возможности.

— О чём вы говорите! — Гарри почувствовал, как заливается краской. Он и предположить не мог, насколько нелепо будут звучать подобные слова из уст профессора Снэйпа, и как неловко будет их слышать.

— Я говорю о том, что всякое дело должно быть вознаграждено. Надо только подумать, каким образом... Семестровый зачёт по зельям мне кажется слишком жалкой платой. Надеюсь, что сумею вознаградить вас чем-то более существенным.

— Я... Мне... — Гарри не в силах был поднять голову. — Простите меня.

— За что же вы просите прощения?

— Я не понимаю, что со мной происходит. Ничего не могу поделать. Я не знаю, почему плачу. Со мной никогда раньше не было такого! И я не хочу, чтобы вы подумали, будто я... плакса.

— Я так не подумаю, — тихо сказал Снэйп. — Идите, Поттер. Вам надо отдохнуть. И, возможно, стакан вина подкрепит ваши силы...

Намёк был довольно ясен. Сегодня можно напиться. Ему разрешают. Ну что ж, не выпить за собственноручно спасённого младенца — это грех, ведь так? И внезапно он вспомнил о самом главном.

— Профессор, а это правда?

— О чём вы?

— О каникулах.

Снэйп поджал губы.

— Разве я когда-нибудь давал вам повод усомниться в моих словах?

Гарри подумал и покачал головой.

— Тогда почему вы переспрашиваете?

Гриффиндорец пожал плечами. "Враньё. Я прекрасно знаю, почему переспрашиваю".

— Вы согласились на это потому, что так распорядился Дамблдор? — чуть слышно спросил Гарри, не особенно надеясь на ответ. — Очередной приказ Министерства? Ведь вы никогда бы не пригласили меня к себе на каникулы.

Снэйп наклонился к нему:

— Ни одно Министерство в мире, Поттер, не заставило бы меня делать то, чего я не желаю вовсе... И будьте любезны приготовиться к опросу поосновательнее. Потому что в понедельник я намерен быть особенно беспощадным. Доброй ночи.

В это мгновение коварный браслет, почувствовав рядом свою половинку, потянулся к ней, а Гарри не успел остановиться вовремя. Или просто не захотел? Всё произошло быстро. Гриффиндорец порывисто обнял Снэйпа и всего на секунду, на одну лишь короткую секунду, прижался щекой к его щеке. Но это больше не казалось странным или неестественным. Наоборот. Гарри подумалось даже, что иначе быть не могло.

— Доброй ночи, сэр, — шепнул он Снэйпу на ухо и торопливо вышел.

Глава 15.

К огромному удивлению гриффиндорца Драко спал, а не копался в своих письмах и счетах. Видимо, он читал в постели, и его сморило. Гарри некоторое время разочарованно постоял на пороге, созерцая эту мирную картину, и уже хотел потихоньку выйти из комнаты — только напрасно вытащил Рема из библиотеки, чтобы тот открыл ему комнату — но Малфой поднял голову от подушки.

— Гарри? — сонно пробормотал он. — Что-то случилось?

— Ничего, — тихо отозвался гриффиндорец. — Я не хотел тебя будить. Спи. А я пойду.

Драко протёр глаза и сел.

— Ещё чего! Он пойдёт! Я не хочу спать. Сколько времени?

— Кажется, половина десятого.

— Надо же... — Малфой потянулся. — Даже не помню, как заснул... Что ты стоишь в дверях? Иди сюда.

— Извини. Мне всё-таки лучше...

Драко встал и подошёл к нему:

— Поттер, ты пришёл сюда извиняться, или займёмся чем-нибудь ещё? Поговорим, например? Как тебе погода?

Гарри неуверенно улыбнулся. Драко обнял его за плечи и потянул к постели.

— Садись. Ты какой-то бледный. Хорошо себя чувствуешь?

— Нормально.

— Тогда что с тобой?

Гриффиндорец рассеянно пожал плечами.

— Да так.

— Да так. Ясно.

— Драко, прекрати. Я просто пытаюсь вспомнить... Не даёт покоя...

— Что вспомнить?

— Не знаю.

— Как это не знаешь?

— Не знаю. С тобой такого не бывает, что ли?

Драко хмыкнул и достал сигарету.

— Бывает, Поттер. Понимаю.

— Так объясни мне, если понимаешь!

— Я лучше помолчу. Опасаюсь за здоровье.

Гарри устало улыбнулся в ответ.

— Драко, ну что у тебя опять за идеи.

— Никаких идей, Поттер. Абсолютно никаких.

— Прекрати ухмыляться.

Драко удивлённо вскинул брови:

— Я и не ухмыляюсь вовсе. Я только подумал...

— О чём?

— В общем-то, ни о чём. Просто забавно, — улыбаясь во весь рот, ответил Малфой.

Гарри не стал вдаваться в подробности малфоевских размышлений и решил больше ничего не спрашивать. Что бы он там ни думал, это сущие пустяки по сравнению с ПРАВДОЙ. На прикроватной тумбочке Гарри заметил фотографии. Со своего места он не видел, кто на них изображён, но там было что-то очень красивое.

— Можно посмотреть? — осторожно спросил гриффиндорец.

— Конечно, — с деланным равнодушием отозвался Драко.

Гарри взял верхнюю фотографию и на пару секунд онемел. Наверное, от восторга. Это была свадьба Люциуса и Нарциссы. Ничего подобного Гарри в жизни не видел. Фотография была сделана в голубовато-сиреневых тонах, всё на ней серебрилось и сверкало — снег под ногами жениха и невесты, иней в морозном воздухе, драгоценности юной Нарциссы и её шитое серебром жемчужно-серое платье. Люциус — Гарри подумалось, что с тех пор он не сильно изменился — выглядел просто потрясающе в своём белом бархатном костюме. Разумеется, это было не бог весть какой новостью — Люциус Малфой отличался редкой красотой и умел одеваться, но потрясающе он выглядел вовсе не поэтому. Гарри никогда не думал, что у мистера Малфоя может быть такое лицо. Он так смотрел на Нарциссу... Словно... Ну... Как будто он действительно любил её. Странно. У Гарри почему-то и мысли не возникало, что это возможно. Ведь Драко сам столько раз говорил о браках по расчёту, о том, что в их семье жениха и невесту обручали ещё при рождении... И о какой любви может идти речь, когда тебе навязывают кого-то насильно?

— О Драко... Как красиво...

Слизеринец невесело улыбнулся.

— Да. Пустить пыль в глаза мой папенька всегда умел.

— Почему пыль?

— Потому что это просто ловкая постановка. Он никогда её не любил, — Драко презрительно посмотрел на свадебную фотографию. — Все сыграли в этом фарсе свои роли. Она — застенчивую невесту, он счастливого жениха, а на самом деле... Она уже была беременна.

У Гарри слегка закружилась голова. Беременных женщин с него на сегодня было уже больше, чем достаточно.

— Но... Они же поженились не поэтому...

— Конечно, не поэтому, — Драко мрачно усмехнулся. — Отец был на плохом счету у Министерства. В тот год к нему подобрались совсем близко. Так что молодая беременная жена была прекрасным прикрытием. Его оставили в покое. А потом... Потом можно было больше не притворяться. Лорд исчез. Отца оправдали. Конец истории.

Гарри снова посмотрел на свадебное фото.

"Не может быть. Нет. Не может ВСЁ быть фальшиво. Так не бывает".

— Но дело не в том, что он её не любил, — произнёс Драко каким-то другим голосом. — Про него много рассказывали... Всякого. Много лили грязи... Но он был хорошим мужем и хорошим отцом! Никто не может упрекнуть его! Ни в чём!

Гарри хотел обнять его, но Драко уже справился с собой.

— Ничего. Я в порядке.

Гарри осторожно положил фотографию в стопку снимков на тумбочке и придвинул их Малфою.

— Убери.

— Ты же хотел посмотреть.

— Лучше убери.

— Ладно, — Драко взял фотографии, и из-под них выпала колода гадальных карт. — Чёрт.

— О, — Гарри был рад сменить тему. — Решил заглянуть в будущее?

— Можно и так сказать, — пробормотал Драко, собирая рассыпавшиеся карты.

— Что интересного принёс расклад?

— Может быть, конечно, я просто разучился... Не знаю. Хотя я и поклялся, что больше не стану гадать себе, но, видишь, не утерпел. Вышла такая абракадабра... Знаешь что... — Драко внезапно оживился. — А давай-ка я погадаю тебе.

— Мне?

— Ну да. Почему бы нет?

Гарри с сомнением посмотрел на слизеринца. Ему больше не хотелось слышать никаких предсказаний и пророчеств на свой счёт, но проклятое любопытство начало брать верх над страхом.

— Я даже не знаю.

— Да что тут думать! — Драко взял колоду и ловко перетасовал её. — Давай. Неужели тебе не интересно? Снимай сверху.

Гриффиндорец неуверенно протянул руку и стащил несколько карт.

— Драко, а у тебя есть что-нибудь выпить?

— Есть. В столе, — Малфой снова протянул ему колоду. — Теперь снимай снизу.

— А можно...

— Доставай. Что, Снэйп разрешил?

— Ага, — Гарри вытащил из ящика письменного стола бутылку огневиски. — Ох, ничего себе.

— Ну извини, что есть... Открывай её уже и иди сюда. Не отвлекайся. Теперь тяни из середины.

Гарри выудил из колоды ещё несколько карт.

— Та-а-ак... — Малфой перевернул все три стопочки картинками вверх. — Ну-ка...

— У тебя нет стакана?

— Поттер, не морочь мне голову, мы не на приёме. Пей так.

Гарри с облегчением вздохнул и сделал большой глоток. Господи. Как же... вкусно...

— Хм.

— Что такое? Всё плохо?

Драко взял у него бутылку и тоже глотнул.

— Нет, не плохо. Но как-то напутано.

— Напутано? — Гарри сел с ним рядом.

— Вот, смотри. Любовь. И тут тоже. И здесь. Всё держится на ней. Можно сказать, что она основа всей твоей жизни. А ещё здесь опасность. Видишь?

— Да. Но что за любовь? Я ни в кого не... Ты не путаешь? Может быть, это другое?

— Например? — Драко придвинул к себе карты и нахмурился.

— Ну... Дружба.

— Нет. Эту карту иначе не растолкуешь. Любовь. В прошлом её нет. Она в настоящем и в будущем. В будущем — везде. И слава. Громкая слава. И снова опасность.

Гарри посмотрел на картинку и к своему ужасу увидел на ней бегущего по пустынной равнине чёрного пса.

— Она всё время стоит на твоём пути. Хотя с другой стороны, это опасность не для тебя, а для твоей любви и славы. Это... Постой-ка. Получается, что это поворотная карта в твоей судьбе, и она решит, что с тобой будет дальше. С тобой и твоей любовью.

— Да Боже мой, с какой любовью?! Я ни в кого не влюблён! — Гарри торопливо отпил из бутылки. — А ты уверен...

— Уверен. Тут всё ясно. Если эта карта не вмешается, то готовься к великому счастью.

— А если вмешается?

— То твоя судьба сложится иначе, — Драко посмотрел на него. — Эй, Поттер. Не бойся. Я бы ещё поспорил, что лучше — вся эта любовь или такой вот поворот. Если любовь не сложится, то тут ничего плохого нет. С ней как раз всё очень напутано. Карты легли в странном порядке. О, вспомнил, как эта форма называется. "Испытание любовью".

— Слушай, убери их к чёрту, и давай пить, — Гарри приложился к бутылке, стараясь не думать об этом дурацком гадании.

— Как скажешь, — Драко смахнул колоду с постели. — Надо купить другую. С этой происходит что-то непонятное. Мне тоже выпала любовь. Но не новая. А из прошлого. Любовь из прошлого в будущем, представляешь? — Малфой взял у гриффиндорца бутылку. — Упаси меня Мерлин всю жизнь думать о ней.

— Почему? А... Ты до сих пор любишь?

Драко помолчал немного, но всё же ответил:

— Люблю. Но если я посвящу мыслям об этом все своё будущее, то сойду с ума.

Гарри не стал спрашивать, потому как видел, что слизеринец не в настроении откровенничать на эту тему. В голове зашумело, но Гарри не собирался останавливаться на достигнутом и сделал ещё несколько хороших глотков. Ему необходимо расслабиться и забыться. Хотя бы ненадолго. И гадание это дурацкое. Наверное, Драко прав — ему нужны другие карты. Откуда там взялось столько любви? Ведь он никого не любит. Сейчас — никого. Это совершенно точно. И эта чёрная собака — разумеется, она не имеет к Сириусу ни малейшего отношения. Просто это его анимаговая форма. Он с тем же успехом мог бы превращаться в овчарку. Или в лабрадора. Один раз Гарри уже думал, что чёрный пёс предвещает ему смертельную опасность, но как оказалось, он ошибался. Скорее всего, Драко что-то напутал.

В этот момент пальцы Малфоя скользнули по его животу и легли на молнию джинсов. Слизеринец придвинулся к нему и лизнул мочку Гарриного уха.

— Щекотно, — прошептал Гарри, но не отстранился, а наоборот прижался к нему теснее. — Драко...

— Без тебя уже что-то не так, знаешь, — Малфой сжал его в объятьях и увлёк за собой. — Я даже не думал...

Гарри с удовольствием отдался этому неспешному поцелую и закрыл глаза. Кровать покачивалась в такт движению губ Драко.

— Нам с тобой никакой любви не нужно, правда?

— Ага...

— Но ты же не оставишь меня? Даже если влюбишься? Мы ведь будем вместе?

Гарри на секунду пришёл в себя, очнувшись от сладкого забытья:

— Почему я должен тебя оставить? Разве мы не друзья?

— Друзья, если ты так считаешь.

— Считаю. Я никогда тебя не брошу. Пока ты сам этого не захочешь.

— Не захочу, Поттер, можешь мне поверить. Я слишком долго о тебе мечтал, чтобы так легко отказаться.

Гарри почувствовал, как Малфой начинает снимать с него джинсы, и закрыл глаза. Может быть, хотя бы сегодня не будет этих фантазий... Будет только Драко. Драко.

Тёплые губы Малфоя обхватили его возбуждённый член. Гарри застонал, и последнее, о чём он подумал, было: "Только бы не вырвалось это имя. ЕГО имя".

~*~

— Невилл, я тебя прошу, помолчи хотя бы пять минут!

— А лучше десять.

— Думаешь, мне не страшно?

— В самом деле, Невилл. Дай хотя бы пообедать спокойно.

Невилл обиженно замолчал и опустил глаза в пустую тарелку. Гарри было жаль его, но всё же он не мог не улыбнуться. Очень уж это было забавно — такой здоровенный парень, чуть ли не со Снэйпа ростом, а трясётся, будто собирается на собственную казнь. Ну что сделает Снэйп, даже если не пройти этот контрольный опрос? Ну, назачит пересдачу. Снимет баллы. Не смертельно же. Чего ради так трястись и злить остальных?

Гриффиндорец посмотрел поверх голов на склонившегося над тарелкой Снэйпа и вдруг услышал голос Драко:

— И всё-таки я не понимаю ваших отношений.

— Каких отношений? С кем?

— Со Снэйпом. Между вами что-то происходит. Я только никак не могу понять, что, — Драко говорил спокойно, словно для него это уже не было новостью. — И мне кажется, я понимаю.

— Понимаешь? — гриффиндорец почувствовал, как краснеет.

— Да. Ведь Министерство не зря запретило тебе колдовать, — Драко наклонился к нему. — Я прав?

— Драко, мне кажется, тут на самое подходящее место, чтобы обсуждать такие вещи, — стараясь говорить спокойно, произнёс Гарри. — Давай не будем об этом, ладно?

— Как скажете, сир.

Гарри не успел возмутиться по поводу "сира". К слизеринскому столу подошла квиддичная команда Гриффиндора с Деннисом Криви во главе.

— Мы хотим с тобой поговорить, — без предисловий начал Деннис.

Гарри уже понял, о чём пойдёт речь.

— Ты, может быть, не знаешь, но существует Правило факультетского секрета, — начал Деннис. — Чужие факультеты их знать не должны.

У остальных игроков был растерянный вид. Судя по всему, они не очень верили в то, что их бывший капитан тренирует слизеринца. К тому же Гарри был готов поклясться, что все они трусят и не хотят с ним связываться. И если бы Деннис не был таким самоуверенным сукиным сыном, то тоже трясся бы вместе с ними. И не нарывался на неприятности.

— Значит ли это, Деннис, что ты великодушно считаешь меня учеником Гриффиндора?

Деннис не ожидал подобного вопроса и не нашёл, что сказать. В разговор вступил Роджер Лоуренс, выбранный в этом году капитаном гриффиндорской команды. Гарри всегда нравился этот спокойный серьёзный юноша, и ему было интересно послушать, что он сейчас скажет.

— Гарри... Послушай, ты, конечно, в своём праве. Но если Деннис не ошибся, если ты на самом деле тренируешь Малфоя... Это нечестно по отношению к нам.

— К вам? — уточнил Гарри.

— Ко всему нашему факультету, — Лоуренс смотрел ему прямо в глаза. — Так это правда?

— Правда в том, что Деннис увидел, как я разговаривал с Драко. Только и всего. Этого достаточно, чтобы решить, будто я тренирую игрока для Слизерина?

— Не делай из меня идиота! — не выдержал Деннис, делая шаг к нему. — Я отлично понимаю. Я всё понимаю, Гарри. Но речь сейчас не об этом, — его губы на мгновение дрогнули в презрительной улыбке. — Речь о том, что ты нарушаешь правила!

— Правила кончились в мае прошлого года, Деннис, — холодно ответил Гарри.

Эта фраза возымела должное действие на всех. Но не на Криви.

— Ах да. Я и забыл, что ты у нас теперь выше правил. И ты, наверное, уже не помнишь о том, сколько человек убил отец твоего дружка.

— Человек? — Драко, до сих пор сидевший молча, начал медленно подниматься из-за стола. — Ты хочешь сказать, Криви, что мой отец убивал людей?

— А чем же он, по-твоему, занимался, Малфой?

— Мой отец избавлял наш мир от всякой рвани и швали вроде тебя, — ледяным тоном проговорил Драко. — Жаль, что он не успел добраться до твоей семейки, Криви, но я думаю, мы это исправим. Очень скоро.

Деннис побелел, как полотно, гриффиндорские игроки залились румянцем, и Гарри понял, что если не вмешаться сейчас же, начнётся драка, но за спинами гриффиндорцев, как из-под земли, возникла тёмная фигура мастера зелий.

— Что тут происходит, позвольте спросить?

Снэйп обвёл взглядом собрание и посмотрел на крестника.

— Мы разговаривали, — невинно хлопая длинными ресницами, ответил Малфой — куда только девалась вся его жестокость и лёд в голосе?

— Да? И что же вы так эмоционально обсуждаете?

— Квиддич, сэр, — отрапортовал Драко, глядя декану в глаза.

Брови Снэйпа сошлись у переносицы.

— На вашем месте, мистер Криви, я бы интересовался квиддичем после сдачи семестровой контрольной. Но никак не раньше. Ваши успехи оставляют желать лучшего... И будьте любезны отправиться на занятия. До конца перемены осталось десять минут, — холодно произнёс Снэйп и пошёл к выходу из зала.

— Гарри, как ты думаешь, что он спросит? — чуть не плача, спросил Невилл, когда они спускались в подземелья.

— Ох, Невилл, откуда же я могу это знать.

— А мог бы, между прочим, выяснить, — шепнул ему на ухо Малфой.

— ДРАКО!!!

Гарри отмахнулся от него и постарался сделать вид, что он не понимает намёков блондина. И охота же ему без конца об этом шутить... Где-то в уголке сознания снова заворочалась странная мысль, будто он забыл о чем-то важном. Но о чем? Вот ещё нашёл себе проблему перед опросом! Смутное беспокойство не отпускало его уже давно. Оно то появлялось, то становилось слабее, но до конца так и не проходило. За несколько дней Гарри уже успел свыкнуться с этим странным чувством. Чёрт. Что такое с ним творится? Ну вот же, вот ответ совсем близко, надо только сосредоточиться, и... Нет, сначала надо сосредоточиться на опросе. А всё остальное после.

Но сказать это было легче, чем сделать. Мысли бродили где-то в неизвестных далях. Снэйп начал урок и уже два раза обращался к Гарри, но гриффиндорец не смог ответить ни на один поставленный вопрос. И не потому что не знал ответа, а потому что просто ничего не слышал.

Гермиона по обыкновению не опускала руку, в отчаяньи оглядываясь на Гарри, который в очередной раз молча стоял, не в силах сказать ни слова. Снэйп снова снял с него пять баллов и вызвал Дина Томаса.

Гарри сел. Рон непонимающе покосился на него.

— Ведь это был совсем простой вопрос. Что с тобой?

— Не знаю, — искренне ответил Гарри.

— Мистер Уизли, расскажите нам, какие компоненты потребуются для приготовления основы полётной мази. А мистер Поттер, раз уж сегодня он не в силах связать двух слов, разделает для нас далийского ежа. Мисс Паркинсон, проследите пожалуйста, чтобы Поттер всё сделал правильно.

Снэйп указал на разделочный столик, стоящий рядом с учительским столом, и подступил к Рону, а Гарри занялся безжизненной скользкой тушкой. Ядовитые иглы уже были сняты, гриффиндорцу предстояло распороть брюшко твари и извлечь из неё внутренности. Судя по выражению лица Панси, красавица-слизеринка была близка к обмороку, но Гарри, который принимал близко сердцу лишь человеческие раны и увечья, спокойно взял нож и сделал первый надрез.

В общем, потрошение далийского речного ежа было занятием не из приятных, хотя это, конечно, не шло ни в какое сравнение с извлечением безоарового камня из желудка козы (в прошлом году после этого занятия половину студентов вывернуло наизнанку). С ежом дело обстояло проще — крови из него, к счастью, выливалось немного, но разделывать эту тварь было чертовски трудно — плёнка на печени ежа должна была оставаться целой и невредимой, в противном случае она теряла свои магические свойства. Гарри начал потрошить тушку, машинально прислушиваясь к тому, как Снэйп терзает Невилла.

— Итак, мистер Лонгботтом. Вы положили туда сырое яйцо иволги.

— Да, сэр.

— В кипящее зелье? — уточнил Снэйп, прохаживаясь между рядами.

Невилл понял, что вопрос задан не просто так, и в панике начал смотреть на одноклассников, но подсказать ему никто не решился. Только рука Гермионы неизменно качалась над опущенными головами.

— Я жду ответа.

Невилл побледнел и вцепился в край стола.

— Пожалуйста! — не выдержала Гермиона, привстав.

— Сядьте, — бросил ей Снэйп и подошёл к парте Невилла. — Меня поражает, почему вы не слушаете ответов других учеников. Минуту назад я спрашивал мистера Малфоя, при какой температуре сворачивается яичный белок. Всем известно, что в кипящее зелье нельзя класть сырое яйцо, иначе оно свернётся, и ваше снадобье будет испорчено. Это ясно?

— Да, сэр, — чуть слышно прошептал Невилл.

— Между прочим, в последнем тесте вы ответили на этот вопрос верно. Вероятно, списали у мисс Грэнжер, я прав? — Снэйп взял перо и собрался было занести результаты Невилла на пергамент, но в последнюю секунду передумал и задал ещё один вопрос: — Как вы будете мешать зелье верности, мистер Лонгоботтом? По часовой стрелке или против?

Невилл, которого уже давно не держали ноги, сделал судорожный вздох и прошептал:

— По часовой.

Гарри вытряс из разодранного ежа печень в синеватой переливающейся плёнке и начал соскабливать с рёбер слизь. Голос Снэйпа звучал словно издалека, и гриффиндорец почти не разбирал слов. В этот самый момент мысль, не дававшая Гарри покоя, внезапно подобралась совсем близко, и он застыл на месте, пытаясь не упустить её. Нет уж, сейчас он должен это вспомнить, иначе сойдёт с ума...

— По часовой, мистер Лонгботтом? А почему вы так решили?

Невилл переступил с ноги на ногу.

— Я... Это не правильно, сэр?

— Правильно. Но я хочу быть уверенным, что это ваш ответ, а не подсказка класса. Почему вы стали бы мешать зелье верности по часовой стрелке?

Невилл облизал губы и прошептал:

— Я не знаю, сэр.

— Конечно же, вы знаете! — неожиданно резко и зло ответил Снэйп. — Я больше не желаю слышать этих слов! Извольте отвечать.

— Но я не знаю, сэр!

— Хорошо. Какие зелья вы стали бы мешать против часовой стрелки?

— Яды. Все яды, — пробормотал Невилл.

— Яды, — повторил Снэйп. — Зелье верности — это яд, мистер Лонгботтом?

Невилл замер и покачал головой.

— Не яд. И какой же вы сделаете вывод, исходя из всего вышесказанного?

— Неядовитые зелья мешают только по часовой стрелке, — прошептал Невилл.

— Ну слава создателю! Садитесь.

Невилл почти упал на скамейку, а Снэйп направился в другой конец класса.

Гарри машинально проследил взглядом за учителем, и внезапно понял, что всё стало каким-то другим. Словно... Чёрт возьми, ну сколько можно?... Словно... Да что же это?

"Я люблю его. Просто я его люблю. Вот и всё. Вот и всё..."

Нож выпал из ослабевших пальцев.

— Что с тобой? — Панси тронула его за рукав.

Гриффиндорец потрясённо посмотрел на неё.

— Ты порезался?

Гарри покачал головой.

"Не может быть... Нет. Ведь это ошибка... Ошибка. Правда же? Ну, пожалуйста... О, пожалуйста. Только не это!"

Снэйп обернулся и посмотрел на него. И Гарри понял, что не ошибся.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: