Сделай Сам Свою Работу на 5

ОБЩИЙ ХАРАКТЕР ДИАЛЕКТИКИ КАК НАУКИ 11 глава





 

говорит один поэт [Галлер] —
Познать бессилен ум людской;
Он счастлив, если видит путь
К знакомству с внешней скорлупой.

К этому месту Гегель делает следующее примечание: «Ср. гневное воскли- цание Гете в «Zur Naturwissenschaft», т. 1, тетрадь 3-я:
Всю жизнь об этом мне твердят без толку,
Я ж негодую — хоть и втихомолку;
На скорлупу и на ядро бесцельно
Делить природу: все в ней нераздельно
и т. д.


17. Гегель, Энцикл., I, Стр. 91: «Вещь в себе (а под вещью Кант понимает также и дух, бога) обозначает предмет, поскольку отвлекаются от всего, что он составляет для сознания, поскольку отвлекаются от всех эмоциональных определе-

ний, равно как и от всех определенных мыслей о нем. Легко усмотреть, что оста-ется после этого: голая абстракция, нечто совершенно пустое, что можно опреде-лить лишь как потустороннее, отрицательное представления, чувства, опреде-ленного мышления и т. д. Также просто соображение, что этот caput mortuum есть сам лишь продукт мысли, а именно продукт мысли, перешедший к чистой аб-стракции, продукт пустого «я», которое делает своим предметом это пустое тожество самого себя. Отрицательное определение, которое получает это абстрактное тожество как предмет, равно приводится среди кантовских категорий и так же хорошо известно нам, как и вышеуказанное пустое тожество. После всего этого нужно только удивляться, когда читаешь, что мы не знаем, что такое вещь в себе, так как на самом деле нет ничего легче, чем знать ее».
18. Гегель, Наука логики, ч. 1, кн. I, перевод Н. Г. Дебольского.
Стр. 103 и сл.: «Если мы поэтому возьмем отталкивание так, просто для себя, то оно есть рассеяние многих одних в неопределенность, вне сферы самого отталкивания; ибо оно состоит в отрицании взаимного отношения многих одних, безотносительность есть его, взятого отвлеченно, определение. Но отталкивание не есть просто пустота, одни, как безотносительное не отталкиваются, не исклю-чают одно другое, что требуется их определением. Отталкивание есть, хотя отри-цательное, но по существу своему отношение; взаимное отстранение и разлет не есть освобождение от того, что отстраняется и разлетается, исключающее оста-ется в связи с тем, что им исключается. Но этот момент отношения и есть притяже-ние, стало быть притяжение в самом отталкивании; притяжение есть отрицание того отвлеченного отталкивания, при котором одни были бы лишь относящимися к себе, а не исключающими сущими.
Но поскольку исходным пунктом служит отталкивание существующих одниx, а тем самым и притяжение полагается внешним образом привходящим к нему, то при всей их нераздельности оба они удерживаются одно вне другого, как различные определения; причем, однако, оказалось, что не только отталки-вание предполагается притяжением, но что также имеет место и обратное отно-шениe — отталкивания к притяжению, и первое равным образом предполагает второе.
По этому определению они неразделимы и вместе с тем определены, в про-тивоположность одно другому, как долженствование и предел. Их долженствование есть их отвлеченная определенность, как сущих в себе, которые, однако, вместе с тем, выходят сами за себя, и одно относится к другим так, что каждое имеет бытие через посредство других как других; их определенность состоит в том, что в этом своем опосредствовании они положены одно для другого как другое определение. — Отталкивание есть положение многих, притяжение — положе-ние одного, последнее вместе с тем—отрицание многих, а первое—отрицание их идеализации в одном, так что притяжение есть притяжение лишь посредством отталкивания, а отталкивание есть отталкивание посредством притяжения».
19. Гегель, Наука логики, ч. 1, кн. 2. см. сл. примечание.
20.Гегель, Наука логики, ч. 1, кн. 2.
Стр. 82 и сл.: «...вещь в себе, как таковая, есть не что иное, как пустое отвлечение от всякой определенности, о коем, конечно, нельзя ничего знать именно потому, что оно есть отвлеченность от всякой определенности. Поскольку, таким образом, вещь в себе предположена как неопределенное, то всякое определение падает вне ее, в чуждую ей рефлексию, к которой она безразлична. Трансцендентальный идеализм признает за такую внешнюю рефлексию сознание. Так как эта философская система перемещает всякую определенность вещей, как по форме, так и по содержанию, в сознание, то с этой точки зрени во мне, в субъекте совершается то, что я вижу листья дерева не черными, а зелеными, солнце – круг-







лым, а нс квадратным, что сахяр для моего вкуса сладок, а не горек, что первый и второй удар часов я определяю как последовательные, а не как одновремснные, а также первый не как причину и не как действие второго и т. д. Это резкое изложение субъективного идеализма непосредственно противоречит сознанию свободы, по которому я знаю себя, напротив, как общее и неопределенное, отде-ляю от себя эти многообразные и необходимые определения и признаю их, как нечто внешнее мне, присущими лишь вещам. В этом сознания своей свободы «я» есть то поистине рефлектированное в себя тожество, которым должна быть вещь в себе. В другом месте я показал, что этот трансцендентальный идеализм не выходит за ограниченность «я» объектом, вообще за конечный мир, но изменяет лишь форму предела, остающегося для него абсолютным, лишь перемещая ее из объективной в субъективную область и делая определенностями «я» и происходящею в нем как в вещи дикою сменою то, что признается обычным сознанием за некоторые принадлежащие лишь внешним ему вещам многообразие и изменение. С тепе-решней точки зрения лишь противопоставляются вещь в себе и ближайшая к нсй внешняя рефлексия; последняя не определила еще себя как сознание, а вещь в себе как «я». Из природы вещи в себе и внешней рефлексии оказалось, что это внешнее само определило себя как вещь в себе и, наоборот, стало собственным опрсделением той первой вещи в себе. Существенная же недостаточность той точки зрения, на которой останавливается сказанная философия, состоит в том, что она упорно удерживается на отвлеченной вещи в себе, как на окончательном определении, и противопоставляет рефлексию или определенность и многообразие качеств вещи в себе, между тем как в действительности вещь в себе по существу имеет эту внешнюю рефлексию в себе самой и определяет себя как причастную собственным определениям, свойствам, обнаруживает ложность определения себя как отвлеченной вещи, как чистой вещи в себе».
21. Гегель, Энцикл., I.
Стр. 214, 215. «Если утверждают, что вещь в себе непознаваема, то с этим можно согласиться постольку, поскольку под знанием понимают постижение предмета в его конкретной определенности, ибо вещь в себе есть не что иное, как совершенно абстрактная и неопределенная вещь вообще. Впрочем, с тем же npавом, с которым говорят о вещи в себе, можно было бы также говорить о качестве в себе, количестве в себе и точно так же и о всех других категориях и понимать под этим данные категории в их абстрактной непосредственности, т. е. в отвлечении от их развития и внутренней определенности. То обстоятельство, что именно лишь вещь фиксируется в своем в себе, мы должны рассматривать как произвол рассудка. Но выражение «в себе» применяется, далее, также к содержанию как природного, так и духовного мира, и соответственно этому говорят, например, об электричестве или о растении в себе и также о человеке или государстве в себе и понимают под «в себе» этих предметов то, что они, собственно, по-настоящсму представляют собою. Здесь обстоит дело нс иначе, чем с вещью в себе вообще, а именно так, что, когда мы останавливаемся только на «в себе» предметов, мы понимаем их не в их истине, а в односторонней форме голой абстракции. Так, например, человек в себе есть ребенок, задача которого состоит не в том, чтобы оставаться в этом абстрактном и неразвитом в себе, а в том, чтобы стать также и для себя тем, чем он пока есть лишь в себе, именно стать свободным и разумным существом. И точно так же государство в себе есть еще неразвитое, патриархальное государство в котором содержащиеся в понятии государства различные политические функции еще на конституировались соответственно своему понятию. В том же смысле можно также рассматривать росток как растение в себе. Эти примеры должны показать нам, что очень заблуждаются те, которые думают, что «в себе» вещей или вещь в себе есть вообще нечто, недоступное нашему познанию. Все вещи суть сначала

в себе, но на этом дело не останавливается и, подобно тому как природа ростка, который есть растение в себе, состоит лишь в том, что он развивается, так и вещь вообще переступает пределы голого в себе, как абстрактной рефлексии внутрь себя, переходит к тому, чтобы обнаружить себя также и рефлексией в другое и, таким образом, она обладает свойствами».
22. Гегель, Энцикл., I.
Стр. 227: «Отношение целого и частей, как представляющее собою непо-средственное отношение, есть нечто очень понятное рефлектирующему рассудку, и он поэтому часто удовлетворяется им даже там, где на самом деле имеют место более глубокие отношения. Так, например, члены и органы живого тела должны рассматриваться не только как его части, так как они представляют собою то, что они представляют собою лишь в их единстве и отнюдь не относятся безраз-лично к последнему. Простыми частями становятся эти члены и органы лишь под рукой анатома, но он тогда имеет дело уже не с живыми телами, а с трупами. Этим мы не желаем сказать, что такое разложение не должно вообще иметь места, а желаем только сказать, что внешнего и механического отношения целого и частей недостаточно, для того чтобы познать органическую жизнь в ее истине».
23. Гегель, Энцикл., I.
Стр. 200: «Именно тем, что рассудок приступает к рассмотрению тожества, он на самом деле уже выходит за свои пределы и имеет перед собою не тожество, а различие в образе голой разности. Когда мы именно говорим согласно так на-зываемому закону мышления, закону тожества: море есть море, воздух есть воздух, луна есть луна и т. д., то мы считаем эти предметы равнодушными друг к другу, и мы, следовательно, имеем перед собою не тожество, а различие. Но мы затем не останавливаемся также и на рассмотрении вещей лишь как разных, а сравниваем их друг с другом и получаем, благодаря этому, определения сход-ства и несходства. Занятие конечных наук состоит в значительной части в приме-нения этих определений, и когда в наше время говорят о научном рассмотрении, то под этим преимущественно понимают тот метод, который имеет своей задачей сравнивать привлеченные к рассмотрению предметы. Нельзя не признать, что таким путем были достигнуты некоторые очень значительные результаты, и в этом отношении следует в особенности напомнить о великих успехах новейшего времени в областях сравнительной анатомии и сравнительного языкознания. При этом, однако, мы не только должны заметить, что ученые заходили слишком далеко, предполагая, что этот сравнительный метод можно применять с одина-ковым успехом во всех областях познания, но должны в особенности еще, кроме того, подчеркнуть, что одно лишь сравнивание не может дать полного удовлетво-рения научной потребности и что вышеуказанные, достигнутые этим методом результаты должны рассматриваться лишь как, хотя и необходимые, но все-таки подготовительные работы для подлинно постигающего познания. Поскольку, впрочем, при сравнении дело идет о том, чтобы свести имеющиеся налицо раз-личия к тожеству, математика должна рассматриваться как наука, в которой эта цель достигнута наиболее полно, и она достигла этого успеха именно потому, что количественное различие представляет собою лишь совершенно внешнее различие. Tак например, геометрия, при рассмотрении качественно различных треугольника и четырехугольника, отвлекается от этого качественного разли-чия и признает их равными друг другу по своей величине».
24. Гегель, Энцикл. , I.
Стр. 197, 198: «Закон тожества гласит согласно этому: все тожественно с собою: А=А; в отрицательной форме он гласит: А не может в одно и то же время быть А и нe А. – Вместо того, чтобы быть истинным законом мысли, это суждение есть не что иное, как закон абстрактного рассудка. Уже сама форма

того суждения находится в противоречии с ним, так как оно обещает различие между субъектом и предикатом и в то же время не дает того, чего требует его форма. В частности же этот закон уничтожается следующими, так называемыми законами мысли, которые делают законами прямую противоположность этого закона. Если утверждают, что этот закон не может быть доказан, но каждое сознание действует согласно ему и, как показывает опыт, тотчас же соглашается с ним, как только оно его усльшит, то этому мнимому школьному опыту следует противопоставить всеобщий опыт, что никакое сознание не мыслит, не образует представлений и т. д., не говорит согласно этому закону, что нет ни одной вещи, какого бы рода она ни была, которая существовала бы согласно ему. Выражения, следующие этому нормативному закону истины (планета есть планета, магнетизм есть магнетизм, дух есть дух), справедливо считаются глупыми: таков именно всеобщий опыт. Школа, в которой признаются только такие законы, вместе с ее логикой, которая серьезно излагает их, давно дискредитировала себя как перед судом здравого смысла, так и перед судом разума...
Все те упреки в односторонности, жесткости, бессодержательности и т. д., которые так часто делают мышлению с точки зрения чувства и непосредствен-ного созерцания, имеют своим основанием превратную предпосылку, что деятель-ность мышления представляет собою лишь деятельность абстрактного отожествле-ния, а формальная логика сама подтверждает эту предпосылку тем, что выста-вляет освещенный в предыдущем параграфе якобы высший закон мышления. Если бы мышление не было чем-нибудь иным, чем это абстрактное тожество, то оно должно было бы быть признано самым излишним и самым скучным делом».
25. Гегель, Энцикл., I.
Стр. 136: «...конечное ограничивается не только извне, а снимается по-средством своей собственной природы и само через себя переходит в другое. Так например говорят: «Человек смертен», и рассматривают смерть как нечто, имеющее свою причину лишь во внешних обстоятельствах; согласно этому спо-собу понимания существуют два самостоятельных свойства человека: свойство быть живым и, кроме того, свойство быть смертным. Но истинное понимание состоит в том, что жизнь, как таковая, носит внутри себя зародыш смерти и что вообще конечное противоречит себе внутри самого себя и, вследствие этого, снимает себя».
26. Там же, стр. 216 и сл.: «Возведение свойств, которыми вещь обладает, в самостоятельные материи или вещества, из которых она состоит, обосновано не-сомненно в понятии вещи и встречается поэтому также и в опыте. Но, если из того, что известные свойства вещи, как, например, цвет, запах и т. д., можно изобра-жать как особые вещества цвета, запаха и т. д., мы сделаем вывод, что этим все и кончается и что, для того чтобы узнать, что, собственно, происходит в вещах, мы ничего другого не должны делать, как разлагать их на те вещества, из которых они составлены, то этот вывод будет противен как мысли, так и опыту. Это разложение на самостоятельные вещества находит свое надлежащее место только в не органической природе, и химик совершенно прав, разлагая, например, поваренную соль или гипс на их вещества и говоря затем, что кухонная соль состоит из соляной кислоты и натра, а гипс—из серной кислоты и извести. Геология точно так же рассматривает с полным правом гранит как сложное тело, представляющее собою соединение кварца, полевого шпата и глиммера. Эти вещества, из которых состоит данная вещь, сами в свою очередь суть вещи, которые, как таковые, могут быть снова разложены на более абстрактные вещества, как например серная кислота, которая состоит из серы и кислорода. В то время как такого рода вещества или материи могут быть фактически представлены как существующие сами по себе,
часто бывает также, что другие свойства вещей

тоже рассматриваются как особые материи, хотя они и не обладают этой* само-стоятельностью. Так, например, говорят о теплороде, об электрической и магне-тической материях, а между тем эти вещества и материи должны рассматриваться как голые фикции рассудка. Таков вообще метод абстрактной рассудочной реф-лексии: она произвольно выхватывает отдельные категории, обладающие значи-мостью лишь как определенные ступени развития идеи, и затем применяет их таким образом, что к ним сводятся все привлеченные к рассмотрению предметы;
это делается, как утверждают, для того чтобы объяснить эти предметы, но на самом деле такое сведение противоречит непредубежденному созерцанию и опыту. Точно так же понимание вещей, как состоящих из самостоятельных веществ, применяется часто в таких областях, в которых оно больше уже не обладает зна-чимостью. Уже в пределах природы, в применении к органической жизни эта категория оказывается неудовлетворительной. Говорят, правда, что животное со-стоит из костей, мускулов, нервов и т. д., однако непосредственно ясно, что это не имеет того смысла, который имеет высказывание, что кусок гранита состоит из вышеназванных веществ. Эти вещества относятся совершенно равнодушно к своему соединению и могут столь же прекрасно существовать и без этого соединения; различные же части и члены органического тела сохраняются только в их соединении и, отделенные друг от друга, они перестают существовать как таковые».
37 Там же, стр. 220: «Поры не представляют собою ничего эмпирического а суть изобретение рассудка, который представляет себе таким образом момент отрицания самостоятельных материй и прикрывает дальнейшее развитие противоречий той туманной путаницей, в которой все материи самостоятельны и, тем не менее, каждая из них также подвергалась отрицанию в другой... Как эти поры (речь идет не о порах в органических телах — о порах дерева, кожи и т. д.,— а о порах в так называемых материях, как, например, в цветовом, тепловом и т. д. веществах или в металлах, кристаллах и т.п.) не находят своего подтверждения, в опыте, так и сама материя, затем отдельно от нее существующая форма, вещь слагающаяся из материй, или вещь, которая сама устойчива и лишь обладает свойствами,—все это продукты рефлектирующего рассудка, который, наблюдая и полагая, что он сообщает то, что он наблюдает, на самом деле создает метафизику, представляющую во всех отношениях противоречие, остающееся однако от него скрытым».
28. Ср. «Наука логики» (1, 2, стр. 87 и сл.).
29. Hegel, Naturphilosophie, Werke,.2 AufL, Bd. 7 Berlin 1847.
Стр. 79: «Примером движения, вызываемого центробежною силой (vis cen-trifuga), обыкновенно служит камень, который в праще, приводимой нами в движение вокруг руки, всегда обнаруживает стремление от нее удалиться. (Newton, Phil. nat. princ. math. Defin. 5.) Но дело не в том, существует ли такое направление, а в том, существует ли оно отдельно от тяжести, само по себе, как его представляют себе, т.е. как нечто совершенно самостоятельное в силе».
30. Hegel, Naturphilosophie.
Стр. 67: «Пространство и время наполнены материей. Пространство не совпадает со своим понятием; его понятие находит свое осуществление в материи. Часто брали исходной точкой материю и рассматривали пространство и время как формы этой последней. В этом является правильным то, что материя составляет само реальное в пространстве и времени. Но понятия пространства и времени более отвлечены и потому они должны быть рассматриваемы прежде этой последней, и вслед затем должно показать, что материя составляет их истину. Как нед движения без материи, так нет материи без движения. Движение есть процесс, переход во времени пространства и обратно; материя, напротив, есть отношение пространства и времени как покоящееся тожество».

31. Draper, J. W., History of the Intellectual Development of Europe. 2 vol., London Bell and Sons, 1875.
32. См. Грове, Соотношение физических сил, перев. Ал. Заленского и Ил. Меч-никова, Харьков, 1864.
Стр. 12: «Вместо того чтобы принимать, что собственный предмет физиче-ских наук состоит в исследовании существенных причин, я полагаю, что он дол-жен состоять и состоит в исследования фактов и их отношений; потому полагаю, что хотя слово «причина» может быть употреблено в производном и конкретном смысле, как слово, означающее «предшествующие силы», однако оно совершенно нсприменимо в абстрактном смысле. Ни об одном физическом деятеле, каков бы он ни был, мы не можем сказать, чтобы он был абстрактно причиной другого деятеля. Если же для удобства речи дозволительно пользоваться словоупотребле-нием производной причинности, то мы можем сделать это только по отношению к тем явлениям, относительно которых в данном случае специально идет речь, так как такое словоупотребление никогда не может быть обобщено.
Злоупотребление словом «причина» или, вернее, разнообразие форм его употребления служило источником большой путаницы в физических теориях, и даже в наше время философы отнюдь не согласны между собою в своих пред-ставлениях о причинности. Наиболее принятое воззрение на причинность при-надлежит Юму, который видит в ней неизменное предшествование, — т. е. при-чиной, по его мнению, называется то, что неизменно предшествует, а неизменно последующее называется действием. Однако же можно привести несколько при-меров неизменного следования, где нельзя найти никакого отношения причины к действию. Так, например, по замечанию Рида (на которое Броун не дал удо-влетворительного ответа) день неизменно предшествует ночи, отнюдь не будучи ее причиной. И точно так же семя предшествует растению и все же не служит ему причиной. Таким образом, при изучения физических явлений, становится весьма трудным отделить идею причинности от понятия о силе, так что некоторые философы даже считают их тожественными.
Возьмем пример, который будет противоречить обоим воззрениям. Если поднимают щит, течет вода. Обыкновенно говорят, что вода течет, потому что поднят щит; следствие неизменно, ибо, собственно говоря, никакой щит не может быть поднят без того, чтобы не потекла вода, а между тем в другом, вероятно более точном смысле, тяжесть воды есть причина, заставляющая воду течь. Хотя в этом случае мы безошибочно можем принимать тяжесть воды за причину ее течения, мы не можем обобщить это положение и принять его в безусловном смысле, т. е. вообще принять тяжесть за причину течения воды, потому что вода может течь и вследствие других причин: например, вследствие упругости газа, заставляющей воду вытекать из наполненного воздухом сосуда в другой пустой приемник. Тяжесть может даже в некоторых случаях препятствовать течениию воды, вместо того чтобы заставить ее вытекать.
Но ни с той, ни с другой точки зрения мы не можем добраться до чего-либо схожего с абстрактной причинностью. Если мы будем рассматривать причинность как неизменное следствие, то не найдем ни одного случая, в котором дан-ное предшествующее было бы единственным предшествующим данного последующего. Только в том случае, если бы вода могла вытекать единстиснно от поднятия щита, мы были бы в праве сказать абстрактно, что поднятие щита есть причина течения воды. И точно так же, если мы будем рассматривать причинность как силу, мы могли бы сказать абстрактно, что сила тяготения есть причина течения воды только в том случае, если бы воду заставляла течь единственно сила тяготения. Вообще, какой бы другой пример мы ни взяли, мы всегда найдем, что о причинности можно говорить только в данном определенном случае, но нельзя

формулировать ее в виде общего положения, однако это беспрестанно делают. Тем не менее, в частном случае, когда мы говорим о причине, мы обыкновенно разумеем какую-то предшествующую силу. Никогда не бывает, чтобы, видя дви-жение или всякое другое изменение материи, мы не рассматривали их как про-изведенные другим предшествующим изменением. Если мы не можем найти этого предшествующего, мы все-таки считаем, что такое предшествующее существует и мысленно связывает его с последним, относит его к той предшествующей дея-тельности, которая действительно его произвела. Из этого, однако, еще не следует, чтобы это обыкновение было правильным с философской точки зрения. Другими словами, можно сомневаться не только в том, что слова «причина» и «действие» означают предыдущее и последующее, но даже в том, что причина на самом деле предшествует действию и сила предшествует изменению материи, причиной кото-рой она считается.
Предшествование причины действию подвергалось сомнению, и их одно-временность защищалась весьма искусно. Как пример этой аргументации мы можем привести следующее соображение: притяжение, заставляющее железо приближаться к магниту, — одновременно с движением железа и дажа сопут-ствует ему. Движение железа свидетельствует о наличии существующей при-чины или силы, но ничто не доказывает, чтобы притяжение было отделено от движения каким-нибудь промежутком времени. Согласно этому взгляду, время перестает быть необходимым элементом причинности, и идея причины, за исклю-чением разве только того случая, когда идет речь о первоначальном сотворении мира, теряет свое действительное существование. Доводы, которые мы приводим в пользу одновременности причины и действия, могут служить доказательством также и одновременности силы и движения. Однако, если мы даже примем эту точку зрения, мы все же не можем не принимать в расчет элемента времени в последовательности явлений, и, таким образом, рассматривая действие как всегда одновременно сопровождаемое своей соответствующей причиной, мы все же дол-жны будем относить его к какому-нибудь предшествующему действию, и мы точно так же будем рассуждать в применении к происхождению всех последовательных изменений в природе.
Привычка и отожествление мыслей с явлениями до такой степени заставляют нас пользоваться общеупотребительными терминами, что мы не можем избежать употребления слова «причины» дажа в том смысле, который послужил поводом к вышеприведенному возражению. Если бы мы его выкинули из нашего лекси-кона, то наша речь, когда мы говорили бы о последовательных изменениях, еделалась бы непонятною для современного поколения. Общераспространенное заблуждение (если я действительно прав, предполагая, что это — заблуждение) заключается в том, что абстрагируют причину и в каждом случае принимают существование общей производной причины, — существование чего-то такого, что не есть первичная причина, но что при тщательном рассмотрении оказывается необходимо обладающим всеми свойствами первичной причины и существованием, независимым от материи и господствующим над последней».
Там же, стр. 16: «Хотя слово «сила» употребляется различными авторами в весьма различных смыслах, оно все же в тесном его смысле может быть определено как то, что производит движение или противодействует ему. Несмотря на то, что я весьма склонен думать, что другие вышеназванные состояния материи фактически являются различными видами движения и что в будущем нам удастся это доказать(в дальнейших частях этого «Исследования» я приведу несколько доводов в пользу этого убеждения), — было бы, однако, и настоящее время слишком преждевременно утверждать их тожество. Поэтому я, говоря о них, буду употреблять слово «сила» как обозначающее то нераздельное с материей

активное начало, которое, по предположению, вызывает ее различные изменения.
33. Там же, ,cmp. 20: «Помещая гирю на стекло, мы заставили ее совершить движение, равное но своему размеру тому движению, которое она снова описала бы, если бы противодействие было удалено, и это движение массы становится показателем, или мерой силы, дгействующей на стекло. Пока стекло находится в состоянии напряжения, сила не перестает существовать и способна произвести первоначальное движение, и, хотя она как будто отсутствует, она, что касается действительного движения всей массы, все-таки на самом деле продолжает действовать на стекло. Движение приостановлено, но сила не уничтожена».
34. Hackel, Naturliche Schopfungsgeschichte, 5 Aufl. Berlin, Reimer, 187-1
Стр. 59, 60: «Как видите, согласно представлению Агассиса, творец действует при создании им органических форм точь-в-точь так же, как действует человек-архитектор, поставивший себе задачу придумать и построить возможно больше различных зданий, которые служили бы для возможно более различных целей, были бы построены в насколько возможно отличных друг от друга стилях, отличались бы возможно больше друг от друга по своей величине и по степени своей простоты, великолепия и совершенства. Этот архитектор, может быть, применял бы сначала при постройке всех этих зданий четыре различных стиля, скажем например стили готический, византийский, китайский и рококо. В каждом из этих стилей он построил бы известное число церквей, дворцов, казарм, тюрем и жилых домов. Каждую из этих различных форм зданий он ocyiществил бы в более грубом или более совершенном виде, сделал бы их различными по своей величине, сделал бы одни из них простыми, а другие великолепными и т. д. Однако, архитектор-человек был бы, пожалуй, в лучшем положении, чем божественный творец, в том отношении, что ему была бы предоставлена полная свобода во всем, что касается числа восходящих групп. Творец же, напротив, должен, согласно Агассису, всегда двигаться лишь в пределах вышеназванных шести восходящих групп или категорий, в пределах рода, вида, семейства, порядка, класса и типа. Больше, чем эти шесть категорий, для него не существует».
35. Там же, стр. 75—77: Но Гете не только старался найти такие далеко идущие законы; его вместе с тем долгое время чрезвычайно живо занимали также и многочисленные частные, по преимуществу сравнительно-анатомические исследования. Из последних наиболее интересным, может быть, является открытие межчелюстной кости у человека. Так как это открытие во многих отношениях имеет значение для эволюционной теории, то я позволю себе изложить его вам здесь вкратце. У всех млекопитающих животных существует в верхней челюсти два кусочка кости, сходящихся в средней линии лица, ниже ноздри, и лежащих посредине между двумя половинками главных костей верхней челюсти. Эту пару костей, которая носит на себе четыре верхних резца, очень легко распознать у большинства млекопитающих. Существование же ее у человека было, напротив, в то время неизвестно, и знаменитые сравнительные анатомы даже придавали очень большое значение отсутствию межчелюстной кости у последнего, так как они видели в этом главный отличительный признак между человеком и обезьяной. Странным образом отсутствие межчелюстной кости выставлялось как человечнейшее из всех человеческих свойств. У Гете не могла уместиться в голове мысль, что человек, который во всех прочих своих телесных свойствах явно представляет собою лишь более высоко развитое млекопитающее, не обла дает этой межчелюстной костью. Из общего индуктивного закона, согласно ко-торому млекопитающие обладают межчелюстной костью, он вывел a priori част-ное дедуктивное заключение, что она долша встречаться также и у человека,

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.