Любовь не настаивает на своих правах

Несколько лет назад мы с женой заканчивали служение в одной из церквей Полного Евангелия, когда нас неожи­данно попросили изменить планы. В это время мы долж­ны были начать служение в другой церкви. Но пасторы той церкви, где мы служили, и той, куда мы собирались отправиться, вместе с другими пасторами этой деноми­нации, попросили нас перенести запланированное собра­ние на неделю и провести служения в одной из соседних церквей, принадлежащей к той же деноминации.

Итак, в воскресенье вечером мы завершили очередное служение, во время которого я получил пожертвование, достаточное только для того, чтобы оплатить мои счета. На следующий день, воспользовавшись кредитной кар­той, я купил бензин, и мы направились в церковь, где планировали начать новое служение в понедельник ве­чером. Мои карманы были пусты, и я подумал: «Ну уж едой-то они нас обеспечат».

Итак, мы прибыли на место. Было уже достаточно поздно, потому что эта церковь находилась довольно далеко. Мы должны были остановиться в доме, где жили пастор с женой. Когда мы, наконец, приехали на место, о еде не было сказано ни слова. Я не придал этому особого значения, потому что часто перед собранием предпочи­таю не есть. «Мы поедим позже», — подумал я.

Но вот закончилось первое служение, а пастор с же­ной все еще не проронили ни слова о том, что надо бы пойти и купить что-то поесть. Мы направились домой, но даже там никто и словом не обмолвился о еде. Они просто легли спать, и нам ничего не оставалось делать, как тоже лечь.

Обычно расписание служений строится по-разному, но в этом случае были организованы только вечерние собрания. На следующее утро пастор с женой подня­лись довольно рано и ушли, прежде чем проснулись мы. Я подумал, что, может быть, их вызвали в больницу или у них возникли какие-то неотложные дела — утром пару раз звонил телефон. Я сказал жене:

— Они, наверное, скоро вернутся, и мы сходим по­есть.

— Но вот уже 1.30, а их все нет.

Итак, не забывайте, что мы ничего не ели с тех пор, как уехали из той церкви в воскресенье, а сейчас уже вторник. Я сказал жене:

— Сходи-ка на кухню и посмотри, есть ли там что-то, что можно съесть. Их все еще нет, а о еде они так ничего и не сказали.

Вернувшись с кухни, она сообщила:

— Я нашла один хот-дог, два яйца и один кусочек хлеба. Я попросил ее сварить яйца, и в итоге нам досталось по одному вареному яйцу, половинке кусочка хлеба и половинке хот-дога. Это все, что мы смогли найти.

— Это поможет нам продержаться до вечера, — ска­зал я, — они, наверное, вернутся чуть пораньше и от­везут нас в кафе или куда-то еще, где можно поесть.

—Мне не хотелось есть перед служением, но я все равно решил поехать, потому что начинал немножко злиться!

На этом яйце и кусочке хлеба с половинкой хот-дога мы долго не протянем!

Итак, пастор с женой наконец-то вернулись, но о еде опять не сказали ни слова. Они просто собрались и от­правились в церковь. А после служения они приехали домой и легли спать. В среду утром они проснулись и уехали, не позаботившись о завтраке, а между тем в хо­лодильнике у них не осталось ничего. Мы это знали со­вершенно точно, потому что вчера доели последнее, что там оставалось. Итак, с воскресенья до среды мы с женой съели по одному вареному яйцу, кусочек хлеба и по по­ловинке хот-дога — запив все это несколькими стакана­ми воды.

Что ж, подумал я, быть может, они к полудню все-таки вернутся. Но вот уже и 1.30, а их все нет. В этот мо­мент, вместо того чтобы оставаться в Духе, проснулась моя плоть. Разбудить ее было несложно, потому что мы с вами живем во плоти.

— Что это за люди, вообще? — спрашивал я свою жену. — Я знаю, что сделаю. Я хорошо знаю окружного управляющего, поэтому просто позвоню ему и спрошу: «Ты вообще знаешь, что за служители работают в твоем округе?» — Я очень хорошо знал окружного управляю­щего. Я был уверен, что он немедленно свяжется с этой парой и просто свернет им шею за то, как они с нами
обращались.

Итак, я направился к телефону и начал набирать но­мер. Но вдруг, прямо во время набора, что-то шевель­нулось у меня внутри. Любовь Христова словно сковала меня, и я просто повесил трубку.

— Так ты будешь звонить или нет? — спросила жена.

— Нет, — ответил я, — я не буду звонить. Не хочу, чтобы у этих милых людей были проблемы.

Видите ли, совершенно справедливо полагать, что у каждого из нас есть свои права, но Библия говорит, что любовь не настаивает на своих правах. Со стороны пас­тора и его жены было бы совершенно правильно поза­ботиться о нас. Это была их обязанность. Но, даже не смотря на то, что они этого не сделали, я не хотел соби­рать над их головой тучи. «Благодаря» этой привычке у них в жизни и так будет достаточно проблем, так зачем же мне их усугублять? Люди, которые относятся к окру­жающим подобным образом, не смогут избежать про­блем. Но я не собирался брать ответственность за новую порцию проблем на их голову. Я собирался пребывать в любви.

Итак, наступил новый день, мы все еще ничего не ели, и я снова собрался звонить окружному управляющему. Мой желудок отчаянно требовал еды. К тому времени он уже буквально прилип к позвоночнику! Я снова на­правился к телефону, горя неугасимым желанием спро­сить управляющего: «Ты вообще, имеешь представле­ние о том, какие люди трудятся в твоем округе?» Он был моим близким другом, а этих пасторов я никогда рань­ше не встречал. Мне просто стоит рассказать ему о том, что произошло, и он незамедлительно вызовет их «на ковер».

Я снова начал набирать номер — и даже продвинулся на пару цифр дальше, чем вчера. Но потом, прежде чем на другой стороне зазвонил телефон, я повесил трубку.

— Нет, — сказал я, — я не хочу, чтобы у них были проблемы.

Несколько секунд спустя в нашу дверь постучался один из дьяконов, проживавших неподалеку. Когда я открыл, он представился мне. На его лице явно читалось выражение озабоченности. Он знал, что мы живем здесь уже неделю и что пастор с женой каждое утро уходят из дома очень рано.

— Брат Хейгин, а где пасторы? — спросил он.

— О, — ответил я, — у них, наверное, срочный вызов. Я слышал, как сегодня пару раз звонил телефон.

Он продолжал:

— Вы знаете, я заметил, что они уходят каждое утро около семи часов. Вы с женой что-нибудь ели?

Мне очень не хотелось, чтобы у этого пастора были проблемы, поэтому ответил:

— У нас все нормально.

— Что ж, — ответил он, — хорошо. Я просто почувс­твовал, что должен к вам зайти и сообщить, что живу здесь неподалеку. — Мы вышли на крыльцо перед до­мом, и он указал на свой дом. — Крыльцо с обратной стороны дома закрыто сеткой, там у нас стоит холодиль­ник, — сообщил он. — Черный ход мы держим закры­тым, но вход на крыльцо открыт. Мы можете просто пойти туда и взять все, что нужно, чтобы что-то приго­товить.

Что ж, — ответил я, — если они вскоре не появят­ся, мы, наверное, так и поступим.

Итак, мы отправились в дом дьякона, взяли еды и приготовили себе завтрак!

— Мы целую неделю провели в доме пастора. За все это время они ни разу не заговорили о еде, но начиная с чет­верга и далее у нас, наконец, появилась возможность до­быть себе пропитание. Я никогда так никому и не рас­сказал об этом, потому что не хотел, чтобы у этой семьи были проблемы. Я знал, что если они продолжат посту­пать таким образом, у них так или иначе будут пробле­мы, даже если я ничего не сделаю.

— Я предпочту позволить Богу вмешаться и решить проблему, вместо того чтобы попытаться что-то сделать самому. Когда вы пытаетесь создать для кого-то пробле­мы, у вас самих будут трудности. Два неверных поступка не смогут произвести правду и порядок.

Глава 5

Любовь наилучший путь

Некоторое время назад мне предложили занять место пастора в одной из церквей. Стремясь уз­нать как можно больше деталей, я выяснил, что чело­век, который занимал эту должность до меня, закончил тем, что нажил себе проблем. Я проповедник и благода­ря тому, что сам прекрасно понимаю ответственность и сложности, с которыми приходится сталкиваться пропо­ведникам, я часто вступаюсь за своих коллег. Но дело в том, что проповедники также не защищены от ошибок. Они такие же люди, как и все остальные.

Этот человек был избран пастором на три года. Если бы он в этот срок постарался все делать правильно, я не сомневаюсь в том, что его бы переизбрали. Но он вел себя неверно, и поэтому церковь его не выбрала на сле­дующий срок.

Господь сверхъестественным образом проговорил ко мне и повелел возглавить эту церковь. Позже я по­нял причину, по которой Он это сделал. Бывший пас­тор остался в городе и часто навещал прихожан, которые поддерживали его. Он даже проводил с ними собрания. Я всегда знал, когда он это делал и, поднимаясь воскресным утром за кафедру, мог с легкостью сказать себе, брат такой-то снова вернулся. Я мог без труда выявить его влияние на собрание. Я мог сказать, что на этой не­деле он вновь посещал тех членов собрания, которые ос­тавались на его стороне, говорил с ними и даже собирал с них деньги.

Я помню, как однажды ко мне подошел региональ­ный директор той деноминации, к которой принадле­жало это собрание, и сказал:

— Брат Хейгин, вы только скажите, и мы его разжалу­ем. Мы немедленно его уволим и лишим членства.

Я ответил:

— Нет, нет! Я не хочу этого! У бедняги и так пробле­мы. Я знаю, что он неправ, но нам ни к чему разрушать его служение. Я не хочу этого делать. Я хочу поступать по любви и неважно, поддержит меня в этом хоть кто-нибудь или нет.

Эти события происходили сразу после Второй ми­ровой войны, и по этой причине в нашем регионе не осталось ни одного специалиста по наклейке обоев. На протяжении нескольких лет, для того чтобы хоть как-то пополнить свой доход, я занимался наклеиванием обоев и покраской. Этот служитель в то время как раз строил новый дом, планируя затем его продать и пере­ехать. Однажды он заехал ко мне и поинтересовался, не знаю ли я кого-нибудь, кто мог бы помочь с наклейкой обоев.

Нет. Здесь никого нет, — ответил я. — Я сам уже интересовался этим и хочу тебе сказать, что сам займусь твоим домом.

Правда? — удивленно переспросил он.

— Ну, конечно, — ответил я и все сделал. Когда я за­кончил, они с женой пришли ко мне и спросили, сколько должны.

Я ответил:

— Господь сказал мне, чтобы просто благословить вас этой работой.

Обратите внимание, я ни словом не обмолвился ни с этим служителем, ни с его женой, которая также была в служении, о том, что они сделали, но в этот момент они оба вдруг расплакались.

— Мы хотим, чтобы вы знали, что мы никогда ничего против вас не говорили, — сказали они.

Я ответил:

— Я знаю это. Вы же не знали ничего такого, что мог­ ли бы высказать против меня! Но, дорогой мой брат, за­думывался ли ты когда-нибудь о том, что когда ты на­ вещаешь членов церкви и говоришь им о том, что они идут против Божьей воли, и о том, что ты должен быть пастором, ты производишь споры и разделения, и тем самым говоришь против меня?

— Я никогда не собирал ваших десятин, — сказал он. Я упомянул несколько семей и сообщил ему, что за все время, пока я являюсь пастором этого собрания, они в церковь не принесли ни цента.

— Ну, да, эти люди давали мне деньги, — согласился он, — но они же не сказали мне, что это десятины.

Я ответил:

— Ладно, с этим все нормально. Если они не хотят приносить и вкладывать их в церковь, я предпочту, что­ бы они лучше отдавали их тебе и чтобы эти деньги мог­ ли быть использованы для Божьей работы. Так что не беспокойся об этом.

Когда они продали свой новый дом, который только что построили, и собрались уезжать на новое место жи­тельства, я встретился с ними и сказал:

— Прежде чем вы уедете, я хочу, чтобы вы с женой пришли в церковь и проповедовали.

— О нет! — ответил он. — Людям это не понравится.
Я сказал:

— Ты знаешь, мне виднее. Я знаю, что ты нравишься тем людям, которые голосовали против тебя. Они сами мне это сказали. Поэтому, давайте-ка, приходите и про­поведуйте, вы оба.

И они пришли. Один из них проповедовал на утрен­нем служении, а второй на вечернем. Мы провели два замечательных служения, и они уехали в любви. И это главное. На вечернем служении этот пастор сказал:

— Друзья, я должен признаться, что был не прав.
Вы знаете, для того, чтобы сказать подобное, требует­ся смелость и настоящий мужской характер.

Он сказал:

Простите меня за то, что я навещал тех, кто был, как мне казалось, на моей стороне, и говорил о том, что Бог не может благословить эту церковь, потому что я должен быть вашим пастором. Я не говорил это напря­мую, но подразумевал, что и вы, и брат Хейгин находи­тесь вне Божьей воли, потому что я должен занимать ру­ководящее положение в этой церкви, но я был не прав. Бог любит Своих овец. Бог любит Свой народ, и Он пос­лал к вам кого-то, кто будет вас пасти.

Сейчас, когда я смотрю на зал, я вижу, что здесь нет свободных мест. Такого никогда не было за все время, пока я был пастором. Брат Хейгин, я хочу, чтобы вы знали, что мне радостно от того, что это здание заполнено людьми, что вы достигаете людей и что Бог благословил вас. И я с вами и за вас. Да благословит вас Бог!

Все присутствующие были настолько благословлены его словами, что начали плакать, и мы пережили замеча­тельное время с Господом.

Вспоминая слова Павла, которые он написал в Пер­вом послании к Коринфянам (13:8), я также верю в то, что «любовь никогда не перестает».

Термометр любви

Рассматривая Первое послание к Коринфянам (13:5) при помощи Расширенного перевода, мы понимаем, что «любовь... не обидчива, не капризна, не помнит того зла, которое ей сделали (не обращает внимания на неправоту и причиненные страдания)».

Бывают времена, когда нам не хочется слышать по­добное, не правда ли? Но этот стих можно по праву счи­тать термометром любви — или иными словами, этало­ном любви. Опираясь на этот стих, легко понять, ходим мы в любви и в Духе или нет.

Когда мы принимаем во внимание и учитываем зло, которое нам причинили, то не ходим в любви. До тех пор, пока мы пребываем в Боге, в Духе, или в любви, мы не станем запоминать и придавать значение причинен­ному нам злу.

За долгие годы моего служения со мной происходило множество ситуаций, подобных той, о которой я пове­дал выше. Мои родственники, другие служители и даже пасторы близлежащих церквей говорили мне: «Если бы я был на твоем месте, я бы этого так не оставил. Я бы не стал с этим мириться».

Некоторые пасторы даже говорили мне, что я, навер­ное, слишком слабохарактерен, потому что никогда не противостоял людям, которые выступали против меня. Я никогда не говорил о них плохо. Вместо этого я мо­лился о них и, если у меня появлялась возможность, ста­рался сделать для них что-то хорошее.

Библия говорит: «...любите врагов ваших, благослов­ляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мат. 5:44). И все же, несмотря на это, пасторы полноевангельских церквей предполагали, что, отказываясь противостоять своим недругам, я проявляю слабость характера. Нет, напротив, это было моей силой, а никак не слабостью, потому что любовь никогда не перестает!

Многие верующие ослабевали физически и даже пре­ждевременно умирали из-за того, что слишком долго жили в естественной среде и не смогли воспользовать­ся преимуществами всех привилегий и благословений, которые по праву принадлежали им как Божьим детям. Они всегда лишь суетились и боролись, и это оказало на них неизгладимое влияние, не только духовно, но и физически.

Сами себя судите

Христиане должны читать и перечитывать, впитывая словно губка, Первое послание к Коринфянам, 11 главу. Павел говорит: «... оттого многие из вас немощны и боль­ны и не мало умирает» (ст. 30). Верующие Коринфа уми рали преждевременной смертью из-за своих привычек. Далее апостол продолжает: «... ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказыва­емся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром» (ст. 31,32).

Этому библейскому принципу следует учить в церкви во время празднования Вечери Господней. Павел обли­чал верующих Коринфа за то, что во время своих собра­ний они не ходили в любви. Напротив, они были эгоис­тичными и плотскими. Им никак не хотелось признать, что каждый член церкви считается частью Тела Христо­ва и что относиться друг к другу нужно соответственно (см. ст. 18-22, 29). В этих стихах Павел как раз и говорит о пребывании в любви.

На своем веку мне довелось увидеть, как один из пе­редовых исцеляющих евангелистов 50-х годов умер мо­лодым в результате того, что он слишком часто отказы­вался пребывать в любви.

Начиная с 1947 по 1958 годы прошлого века по Аме­рике прокатилось возрождение исцеляющего служения. Около ста двадцати человек из тех, кто принимал учас­тие в служении исцеления, принадлежали к евангелизационной организации под названием «Голос исцеления». Мы проводили собрание за собранием. В эти дни Гордон Линдси в своем журнале «Голос исцеления» опублико­вал сотни свидетельств исцеления.

Один из ведущих исцеляющих евангелистов того времени установил для проведения служений палатку, которая вмещала двадцать тысяч сидячих мест. Другой участник служения установил для проведения собраний даже еще большую палатку, добавив к ней дополнительную секцию, чтобы на служениях можно было усадить до двадцати двух тысяч человек, и время от времени ему удавалось заполнить палатку до отказа.

Тот служитель, у которого была «нарощеная» палат­ка, был также одним из ведущих исцеляющих евангелис­тов за все время существования «Голоса исцеления». Ни у кого больше не было столь впечатляющего служения, чем у него. На служениях этого евангелиста я видел на­иболее значительные и потрясающие исцеления из всех, что я вообще когда-либо встречал.

В эти дни Дух Господень сказал мне: «Иди и скажи (и Он назвал имя этого евангелиста), что если сейчас он не начнет себя судить, то проживет совсем недолго». В то время этому человеку только-только исполнилось трид­цать пять.

Господь сказал мне: «Первое, что ему нужно оценить и изменить, это то, что он отказывается проявлять лю­бовь по отношению к своим друзьям, которые вместе с ним проводят служения». (Понимаете, мы с вами впол­не способны оценить, пребываем мы в любви или нет.) Если кто-то осмеливался перечить этому человеку, то смельчака немедленно выставляли на всеобщее обозре­ние, натравливая на него всех собак.

Я немедленно направился к евангелисту, но в это вре­мя он был сильно занят разговором с кем-то. К тому вре­мени, когда он закончил разговор, мой разум взял верх, и я подумал, ты знаешь, он не ходит в любви даже по от­ношению к своим братьям. И если я скажу ему то, что Господь сказал мне, он ведь мне и врезать может. К это­му моменту евангелист отправился домой, и другой воз­можности поговорить с ним у меня так и не появилось.

Что ж, мне жаль об этом говорить, но этот еванге­лист так и не начал судить себя ни на предмет проявле­ния любви, ни в любой другой сфере, которые упоминал Господь. И через три года его не стало.

Прежде чем этот евангелист умер, Господь напомнил мне о том, почему конец его жизни столь печален. В но­ябре 1956 года, незадолго до Дня благодарения, во вре­мя проведения ежегодной конференции «Голоса исцеле­ния» в Лос-Анджелесе, нам сообщили, что этот драго­ценный служитель ранен и находится при смерти. Брат Гордон призвал служителей выйти вперед и помолиться за него.

С тех пор, как Господь говорил со мной об этом че­ловеке, прошло вот уже три года, и я уже почти забыл то, что сказал Господь. Я двинулся по проходу к сцене, чтобы соединиться вместе с другими служителями «Го­лоса исцеления» — а нас там было довольно много — и помолиться за нашего дорогого брата.

Неожиданно Дух Божий проговорил ко мне: «Не ходи туда. Не молись. Он умрет». Я остановился и спросил: «Но, Господь, почему? Ему же всего тридцать восемь, а Ты обещал нам, по крайней мере от семидесяти до вось­мидесяти лет или до тех пор, пока мы не насытимся и не получим удовлетворения от жизни. Если мы не удовлет­ворены в восемьдесят, то можем прожить до девяноста. Если мы вдруг не удовлетворены в девяносто, то вполне можем прожить и сто. А если нам и сотни не хватает, то и дальше можно жить. Ты сказал: „...долготою дней на­сыщу его, и явлю ему спасение Мое" (Пс. 90:16). Тридцать восемь лет это совсем уж недолгая жизнь».

Господь ответил мне: «Он отказался судить себя и про­являть любовь к другим служителям, поэтому я осудил его и предал сатане для разрушения плоти, чтобы дух его был спасен в день Господа Иисуса» (см. 1 Кор. 5:5). Если вы прочитаете пятую и одиннадцатую главы Первого послания к Коринфянам, то все поймете. В это время нежелание ходить в любви было единственной сферой, о которой упомянул Господь, говоря о том, в чем этому евангелисту следовало судить себя самого.

Итак, я просто развернулся и отправился назад на свое место, предоставив возможность молиться другим. В этот момент вступать в долгие дискуссии и объяснять было бы бессмысленно и преждевременно.

Моя жена, которая в это время находилась в другой половине зала, подошла ко мне.

Что сказал тебе Господь? — спросила она.

Откуда ты знаешь, что Он что-то сказал? — спро­сил я.

Ты просто остановился, как вкопанный, и побелел, словно простыня, — ответила она, — поэтому я знаю, что Господь тебе что-то сказал.

Ну, Он сказал: «Не молись. Он умрет», — ответил я. И этот человек умер.

Это не было Божьим лучшим для него, друг мой, и совершенно точно, не должно было случиться. Этот евангелист и только он был ответственен за то, что с ним произошло.

Кто-то, кто не знает Библию, услышав о смерти это­го человека, может сказать: «Вот видишь, исцеление не действует. Слышал, приятель, который сам занимался служением исцеления, умер в возрасте тридцати восьми лет? Это же совершенно очевидно доказывает, что исце­ление не для всех».

Ну, знаете, я бы с большим удовольствием послушал крик осла в хлеву! Этот бедный старый осел просто не знает ничего лучше! А как вы думаете, если кто-то умеет читать, то этот счастливчик наверняка знает что-то и получше? Исцеление принадлежало этому евангелисту! Мы должны четко понимать, что многое из того, чем нас обеспечил Бог, включая исцеление, принадлежит нам на определенных условиях.

Например, во времена Нового Завета мы с вами слу­жим тому же самому Богу, которому служили люди Ветхого Завета. Бог не изменился. Он не просто сказал Израилю о том, что «...отвращу от вас болезни... число дней твоих сделаю полным» (Исх. 23:25, 26), и на этом успокоился. Нет! Он выдвинул определенные условия, ко­торым нужно было соответствовать.

Бог сказал Израилю: «...ходите Моими путями и ис­полняйте Мои заповеди, и Я отвращу от вас болезни и число дней твоих сделаю полным» (Исх. 23:20-22; Лев. 26:3,14,15; Втор. 28:1,15).

Обращаясь к Новому Завету, мы с вами обнаружива­ем то же самое. Перефразируя ветхозаветное требование языком Нового Завета, мы можем сказать так: «Пребы­вайте в заповедях Моей любви, соблюдайте уставы Моей любви, и Я отвращу от вас болезни и число дней ваших сделаю полным».

Это как раз то, что Дух просил меня сказать тому евангелисту. Но он отказался ходить в заповеди Божьей любви, поэтому Господь не отвратил от него болезнь и не сделал полным число его дней.

Есть ли что-то более прекрасное!

Давайте еще раз обратимся к Первому посланию к Коринфянам (13:5) по версии Расширенного перевода: «...она (любовь) не принимает во внимание зло, кото­рое ей причинили, (не обращает внимания на перенесен­ные страдания)». Здесь описана любовь с Божьей точки зрения. Библия говорит, что мы с вами были не просто грешниками, но также и врагами Бога (см. Рим. 5:10; Кол. 1:21). Однако Он не придал значения, не запомнил ни­чего из того зла, которое мы Ему причинили. Он послал Иисуса для того, чтобы нас искупить. Он любил нас даже тогда, когда мы были еше грешниками (см. Рим. 5:8).

Если бы мы с вами пребывали в подобной любви, в любви с Божьей точки зрения, только подумайте о том, как могло бы измениться все вокруг нас, в наших до­мах, в церквях, в нашей стране, да где угодно. Нет ни­чего более прекрасного, чем тот момент, когда человек становится Божьим ребенком, становится частью Божь­ей семьи, принимает в свое сердце Божью любовь и пре­бывает в любви — ничто не может быть более прекрас­ным!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: