Причины мира: системные факторы

Рассмотренные выше причины войн не дают ответ на вопрос, как можно им противодействовать и как избежать войны. Параллельно с существованием множества объяснений войны, существует немало концепций международного мира, которые мы рассмотрим далее.

Баланс сил, «концерт» держав и гегемония. Как уже говорилось выше, с самого начала существования Вестфальской государственно-центричной системыполитики рассматривали баланс сил между государствами как механизм поддержания стабильности в мире, в котором отсутствует центр власти. Это означало, что пока отдельные государства или союзы государств не позволяют противнику добиться военного превосходства, мир сохраняется. Эта точка зрения наиболее характерна для сторонников реалистической традиции в анализе международных отношений и мировой политики.

Однако баланс сил не всегда оказывался способным сдержать агрессию. Иногда инициаторами войны становились равные по силе или даже более слабые государства. Яркий пример - наполеоновские войны XIX. В результате них на Венском конгрессе 1815 г. была выработана другая модель сохранения мире – система «концерта Европы», т.е. система консультаций великих держав, посредством которых они брали на себя совместную ответственность по урегулированию споров, которые могли перерасти в войну. Как показала история, «концерт Европы» оказался неэффективным антивоенным инструментом. Противоречия между его участниками начались спустя несколько лет после воздания организации и достигли кульминации в Крымской войне. Тем не менее идея коллективного решения проблем безопасности не покидала умы политиков и возрождалась каждый раз после крупных мировых войн, о чем свидетельствует создание Лиги Наций после Первой мировой войны и ООН после Второй мировой войны. В обоих случаях международный мир не был достигнут. Лига Наций не смогла предотвратить развязывание Второй мировой войны, а ООН – холодной войны. Причины были те же – противоречия между участниками.

Существует точка зрения, особенно популярная среди американских аналитиков, в соответствии с которой международный мир является результатом влияния одной державы («первой среди равных»), или гегемона. В XIX в. такой державой была Великобритания, благодаря усилиям которой этот период мировой политики (после наполеоновских войн) не был отмечен системными войнами. После Второй мировой войны мировым гегемоном (по крайней мере в сфере экономики и отчасти военно-политической сфере) становятся США. Впрочем, их доминирование как международного гегемона заканчивается с поражением во вьетнамской войне. Данная теория постулирует, что государство-гегемон способно сдерживать международное насилие посредством комбинации усилий – угроз против государств, нарушающих правила поведения в системе, установленной гегемоном, и стимулов-поощрений в отношении государств, сотрудничающих в сохранении мира. Гегемон как источник международного мира имеет тенденцию к исчезновению по мере того, как держава-гегемон неизбежно ослабевает из-за разорительных военных расходов; появляются новые державы, бросающие вызов гегемону, что в конце концов приводит к вероятности новых войн и реорганизации мирового порядка.

Хотя данные теории представляются полезными для исторического анализа проблем мира, они являются, как минимум, недостаточными для современной эпохи, связанной с оружием массового уничтожения, поскольку не исключают локальных войн с участием великих держав. Если же мы представим такую войну в наше время, то нельзя исключать, что в ходе нее будет задействовано оружие массового уничтожения. А это, в свою очередь, будет исключать победителя в войне, ибо ресурсы любого участника будут настолько подорваны, что он не сможет считаться не только международным гегемоном, но и просто победителем. Нелепо предполагать, что такой катаклизм мог бы стать прологом будущего мира. Не отрицая полностью исторических механизмов поддержания мира, выскажем уверенность, что в современную эпоху необходимы дополнительные, межгосударственные меры, особо подчеркиваемые неореалистами, о чем речь пойдет ниже.

Контроль над вооружениями и разоружение. Как отмечалось выше, гонка вооружений нередко приводит к войне, т.к. противники для того, чтобы гарантировать свою национальную безопасность, вынуждены догонять или перегонять друг друга в области накопления и совершенствования вооружений, способствуя образованию идущей вверх спирали напряженности и порождая неуверенность в собственной безопасности (так называемая «дилемма безопасности»). Одним из способов сломать последовательность «действие-реакция», характеризующую гонку вооружений и ведущей к эскалации конфликта, является контроль над вооружениями. Термин «контроль над вооружениями» означает взаимное сокращение вооружений, замораживание количества вооружений на существующем уровне, ограничения на испытания новых видов вооружений и его развертывание. Узда на гонку вооружений требует также контроля или перепрофилирования отдельных частей военно-промышленного комплекса, связанного с производством новых видов вооружения.

Логика контроля над вооружениями как средства достижения международного мира заключается в том, что опасность войны снижается не только благодаря нивелированию ее инструментов, но и, что более важно, открытию линий коммуникаций, созданию отношений, способствующих укреплению доверия, ослаблению чувства взаимной неуверенности.

Нужно, конечно, помнить, что оружие – это, по большей части, средство, нежели причина международного конфликта. Лучше всего дополняет эту мысль высказывание Г.Моргентау: «Люди воюют не потому, что у них есть оружие. У них есть оружие, потому что они считают необходимым воевать»[89]. Это означает, что необходимо разрешать политические конфликты, лежащие в основе гонки вооружений, и стремиться к точным, а не преувеличенным оценкам угроз. Идеалом было бы если не полное, то хотя бы частичное разоружение мира. Но, принимая во внимание квазианархичную системы международного порядка, разоружение представляет собой неопределенную перспективу.

Международные организации, мирное урегулирование, коллективная безопасность. Существует мнение – в основном среди сторонников либеральной традиции в восприятии мировой политики, - что единственным способом преодоления «дилеммы безопасности» и сокращения роли национальных армий в системе безопасности суверенных государств, является развитие механизма международных организаций, включающего как комплекс процедур мирного урегулирования, так и механизмы коллективной безопасности. Во всех этих случаях акцент делается на общие интересы государств в вопросах международной безопасности. Мирное урегулирование предполагает использование миротворческих сил, дипломатических переговоров, беспристрастное участие третьей стороны в умиротворении враждующих сторон, санкционированных той или иной международной организацией. Коллективная безопасность подразумевает соглашение между государствами по вопросу коллективного применения силы в отношении агрессора посредством какой-либо международной организации, если процедуры мирного урегулирования оказались безуспешными.

Некоторые исследователи полагают, что феномен роста международных организаций в ХХ в. связан если не исключительно, то в значительной степени с реакцией на проблему войн. И Лига Наций, созданная после Первой мировой войны, и ООН, возникшая после Второй мировой войны, представляют собой попытку выйти за рамки баланса сил, других силовых подходов к проблеме международного мира и перевести проблему в другую, более цивилизованную плоскость. Основатели Лиги и ООН, полагаясь в некоторой степени на идею «согласия великих держав», хотели ввести новый уровень институционализации в мировую политику и превратить концепции мирного урегулирования и коллективной безопасности в ее краеугольный камень.

По-видимому, это, если не удалось полностью, то реализовалось лишь частично. Лига Наций, как уже отмечалось, потерпела фиаско в своей миротворческой деятельности. Что касается ООН, то здесь вопрос об оценках сложнее. Холодная война не переросла в «горячую», видимо, независимо от усилий ООН, а вследствие особой разрушительной силы оружия, которой обладали противостоящие силы – СССР и США. В настоящее время ООН находится в кризисе и ее деятельность по урегулированию конфликтов весьма ограничена. Позиция НАТО, заявляющей о своей глобальной миротворческой миссии, абсолютно претенциозна. Показательно мнение председателя комитета по международным делам Госдумы РФ К.Косачева по вопросу «прецедента Косово»: «То, как сегодня «додавливают» Сербию, вполне показательно. Это сигнал: никто не должен питать иллюзий по поводу шанса на справедливость. Выберите правильную опору (речь идет о НАТО и ЕС – Г.Д.), и вы будете правы, независимо от того, вы отделяетесь (Косово) или от вас хотят отделиться (Грузия)»[90].

Либеральная мировая экономика. Данная теория соответствует неолиберальной парадигме анализа международных отношений и мировой политики, в которой акцент делается на неполитических факторах единства мира – экономических, энергетических, экологических и проч. Ее авторы - Н.Энджелл, Э.Гартцке и др. – утверждают, что глобализация капитализма и распространение свободного рынка создали условия, при которых применение силы перестало быть наиболее эффективным средством достижения национальных целей. Правда, связь между экономической свободой и миром между народами и странами не носит абсолютного характера, а представляет собой тенденцию, которая осложняется вероятностной природой социальных отношений и которой противостоят многочисленные стимулы, побуждающие к войне.

Неолибералы отталкиваются от идей классического либерализма (И.Кант, Р.Кобден, Дж.С.Милль), которые считали, что «именно торговля быстро делает войну ненужной, поддерживая и приумножая личные интересы, находящиеся в естественной оппозиции к войне» (Дж.С.Милль). Проблема заключается в том, что Милль был неправ. Многочисленные войны и локальные конфликты XIX – первой половины ХХ вв. доказывают это.

Однако экономика второй половины ХХ - начала XXI вв. доказывает правоту классиков либерализма в принципе: современный постиндустриальный мир, в котором экономические отношения не сводятся в основном к торговле, но включают в себя также развитые валютно-финансовые и инвестиционные отношения, а информационный и человеческий факторы стали главной производительной силой, все реже становится свидетелем международных войн.

Неолибералы выделяют следующие факторы, препятствующие войне в современном глобализированном мире:

1) экономическая взаимозависимость, создающая условия, в которых государства не склонны воевать из-за опасения потерять имеющиеся у них экономические выгоды;

2) реакция торговых, финансовых, инвестиционных рынков на политическую нестабильность. Использование военной силы за пределами страны часто ассоциируется с сокращением объема инвестиций в экономику и оттоком капитала;

3) незаинтересованность стран, обладающих интеллектуальным и финансовым капиталом, в оккупации чужих территорий. Как показали действия американской армии в Ираке (резко критикуемые во всем мире, включая США), одержать победу – самая легкая часть завоевания, а охрана правопорядка и государственного управления на завоеванной территории – слишком трудоемкая и неприбыльная задача.

Мирные перспективы развивающихся стран выглядят не столь радужно. Множество факторов, подталкивающих к войне, здесь еще весьма актуальны (межэтнические, пограничные конфликты; экономический рост и связанные с ним международные претензии ряда стран). В то же время и Южное полушарие может избежать военных конфликтов. Преимущество поздней индустриализовавшихся стран состоит в том, что они могут «перескочить» через самые опасные стадии индустриализации. Ранняя индустриализация формирует потребность в естественных ресурсах. Затраты на рабочую силу низки, что позволяет комплектовать оккупационные армии. Информационная экономика требует больших инвестиций в человеческий капитал, чего невозможно достичь путем захвата чужих территорий. Примером могут служить конфликты между Индией и Пакистаном и межэтнический конфликт на Кипре. В первом случае растущая зависимость от международного капитала и снижение ценности спорных территорий по сравнению с ценностью технологических инноваций означает, что стимулы к мирному существованию возросли, а привлекательность войны снизилась. Во втором случае на смену тридцатилетней напряженности между турками- и греками-киприотами постепенно пришло понимание того, что доступ к информационной экономике Европы гораздо важнее для процветания страны, чем владение стадами и пастбищами[91].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: