Сделай Сам Свою Работу на 5

Глобализация: понятие, этапы, противоречия, оценки





История мировой политики

Архаичные государственные системы[8]. Основным актором мировой политики являются государства. Принято считать, что государства – древнейшие политические образования в мире. Это, действительно, так. Однако древние государства, существовавшие до начала нового времени (XVII в.), принципиально отличались от современных государств. Главным отличием было отсутствие такой основополагающей черты государств нового и новейшего времени, как суверенитет. Вместе с тем, во взаимоотношениях древних государств друг с другом можно обнаружить ряд черт, роднящих межгосударственные отношения прошлого и настоящего, что позволяет прослеживать начало мирополитических отношений с древнейших времен.

В исторической литературе можно найти множество рассказов о том, как осуществлялось взаимодействие между древними государственными образованиями. Одной из первых классических работ, в которой рассматривается конфликт между государствами, было описание древнегреческим историком Фукидидом Пелопонесской войны (431 – 404 гг. до н.э.) между союзами греческих полисов – Делосским, возглавляемым Афинами, и Пелопонесским во главе со Спартой. В этой работе впервые, хотя и без упоминания соответствующих терминов, был описан такой принцип взаимоотношения государств, актуальный во все времена, как «дилемма безопасности». Его суть состоит в том, что в отсутствии верховной международной власти государства следуют принципу «самозащиты», вооружаясь и усиливая свой потенциал в противовес другим государствам. Но, делая это, они не повышают уровень своей безопасности, т.к. их соседи и соперники прибегают к тем же средствам. В результате эта тенденция делает все государства менее защищенными, поскольку повышает уровень потенциальной угрозы для всех. Описывая конфликт двух самых могущественных городов-полисов своего времени, древнегреческий историк писал: «Что сделало войну неизбежной, так это рост могущества Афин и страх, который это вызывало в Спарте». Дилемма безопасности объясняет не только гонку вооружений, но и само поведение государств на международной арене, в частности, происхождение войн, даже если политики не являются людьми агрессивными.



Греческие города-полисы имели относительно небольшое население и власть их ограничивалась стенами этих городов. Одни из них оказывались сильнее и подчиняли своему влиянию другие, а слабые нередко просили о военной защите. Это поведение будет описано в наше время как политика баланса сил. Взаимодействие между городами-полисами осуществлялось также через обмен представителями, которые занимались разрешением спорных вопросов, заключали торговые и мирные соглашения.



Характерен пример взаимодействия между Древней Грецией и Персией. После того как последней не удалось завоевать Грецию, персы стали снабжать деньгами и кораблями наиболее сильные греческие города и их коалиции, тем самым оказывая на них – как сказали бы мы сейчас – экономическое и политическое воздействие. Хотя в итоге войска Александра Македонского все же разбили персов.

Эллинистическая империя Александра Македонского и Римская империя как мир-государства своего времени – предшественники европейской цивилизации. Они также вошли в историю мировой политики как редкие примеры центров однополярного мира (если очерчивать границы мировой цивилизации того времени регионом Средиземноморья). Для внутреннего управления Рима в I и II вв. н.э. было предпочтительно непрямое управление провинциями, которое оставляло за местными властями вопросы, связанные с повседневной жизнью. Поэтому местные традиции, или то, что сегодня называется национальной (групповой) идентичностью, не просто не искоренялось, а, напротив, нередко поддерживалось.



Что же происходило в других частях земного шара? Выход за рамки европоцентристского подхода в анализе предыстории мировой политики требует обращения к государственным образованиям в других частях света в период античности и средневековья. Высокого уровня развития достигли в древности культуры Китая, Индии, Японии, Ближнего Востока, Центральной Америки. В Китае примерно в тот период, когда в Древней Греции были города-полисы, сформировались территориальные образования, которые активно использовали военные средства в борьбе за господство. Это нашло отражение в классической работе древнекитайского автора Сунь-цзы «Искусство войны». Китайская цивилизация добилась огромных успехов в области социальной организации, искусства, образования, экономики, опередив по многим параметрам европейцев. Развитие китайской цивилизации приводит на Востоке к тому, что под ее сильное культурное влияние попадает Япония. Впоследствии (с XVI в.) она изолируется от остального мира, прежде всего европейской цивилизации, вплоть до середины XIX столетия, когда началась ее активная модернизация и индустриализация.

Древняя Индия, имея общую религиозную основу – индуизм, сформировавшийся в I тысячелетии, в политическом плане представляла собой ряд отдельных образований, которые также взаимодействовали между собой как военным, так и договорным путем.

На Ближнем Востоке в VII – IX вв. существовал Арабский халифат. Как раз в это время в данном регионе зарождается одна из мировых религий – ислам, расцветает арабо-мусульманская культура. Сложившаяся позднее Османская империя (XIII в.) завоевывает Балканы, Месопотамию, север Африки. Отзвуки тех времен дают о себе знать и сегодня, например, в Косовском конфликте.

В Латинской Америке цивилизация майя получает наибольшее развитие в период с III по Х вв., а ацтеков и инков – к XV в. В Африке южнее Сахары одно из наиболее ранних королевств образуется в V в. на территории современной Ганы. После Х в. африканские государства формируются и в других частях континента, в частности, на территории современного Мали. Однако с началом европейской колониальной экспансии в XVI в. и развитием работорговли они приходят в упадок.

Центром мирового развития с XV – XVI вв. становится Европа. Это находит выражением в следующем:

· данный регион оказывается наиболее экономически развитым, здесь закладываются предпосылки будущей промышленной революции (Нидерланды);

· наиболее значимые военные конфликты происходят в Европе (например, Столетняя война);

· именно здесь возникают первые централизованные государства (Франция, Англия, Испания и др.), позже оформившиеся как суверенные, что качественно отличало их от раздробленных и зависимых государств других регионов;

· в Европе наблюдался высокий уровень внутрирегиональных международных связей (в истории дипломатии упоминается, что первые посольства на постоянной основе возникают в итальянских герцогствах в XIV в.); европейское происхождение имеет также современная система международного права (условная дата рождения – Вестфальский мир 1648 г.).

Вестфальская система мировой политики. Начало (хотя, по сути, исходя из определения мировой политики, это еще предыстория) современной мировой политики принято связывать с Вестфальским мирным договором 1648 г., которым завершилась Тридцатилетняя война в Европе. Эта дата условно считается рождением принципа суверенитета в современных международных отношениях.

Тридцатилетняя война явилась первой войной общеевропейского масштаба. В ней столкнулись две линии политического развития Европы. Средневековая политическая традиция, воплощенная в стремлении к созданию единой общеевропейской христианской монархии, где понятия «государство» и «интересы нации» никак не совмещались, была связана с политикой австрийских (в рамках Священной Римской империи) и испанских Габсбургов. Они же возглавляли католическую реакцию в Европе. Другой принцип политического развития был присущ Англии, Франции, Голландии и Швеции. Он предполагал создание сильных государств на национальной основе. В названных централизованных государствах, кроме Франции, преобладало протестантское вероисповедание. По-разному протекало экономическое развитие противоположных блоков. В антигабсбургский блок входили стран, где ширился капиталистический уклад.

Самые важные результаты Тридцатилетней войны с точки зрения истории мировой политики заключаются в том, что протестантские немецкие княжества на территории Священной Римской империи фактически и юридически получили независимость (позже обозначенную юридическим термином «суверенитет), заключавшуюся в праве на заключение межкняжеских союзов и договоров с иностранными государствами, а также в официальном признании протестантизма на их территории. Хотя Вестфальский мир закрепил политическую раздробленность Германии на два века, он одновременно заложил основу децентрализованной системы суверенных и равноправных национальных государств в Европе, что придало системе международных отношений квазианархичный характер, который она во многом не утратила по сей день.

Можно выделить три основные черты Вестфальской системы международных отношений:

· главным актором является суверенное государство,

· главный мотив поведения суверенного государства – собственная безопасность,

· основное средство достижения национальной безопасности – политика баланса сил.

Понятие государственного суверенитета содержит в себе два аспекта – внутренний и внешний. Внутренний аспект суверенитета предполагает реальную легитимную власть над определенной территорией и ее населением. Предпосылками внутреннего суверенитета является централизация политической власти на определенном пространстве, вследствие чего суверенитет как основополагающая черта современных государств складывается в тот исторический период, когда феодальная раздробленность преодолевается. Впрочем, действительность оказывается сложнее: в современном мире существуют государства, считающиеся формально суверенными, в которых отсутствует единая реальная верховная власть, например, Афганистан, ряд государств Африки.

Внешний аспект суверенитета непосредственно вытекает из внутреннего и состоит в признании другими государствами независимости данного государства и отказе от вмешательство в его внутренние дела. Это закрепляется членством данного государства в ООН. Внешний аспект суверенитета в свою очередь предопределяет децентрализованный характер Вестфальской системы – отсутствие в ней легитимного центра власти, как он понимается во внутригосударственной системе. Вестфальская система международных отношений носит государственно-центричный характер, т.е. представляет собой систему суверенных государств.

Как правило, если речь идет о маленьких политических образованиях, входящих в более крупные, они не могут обрести суверенитет без согласия последних. Так, немецкие протестантские княжества обрели суверенитет по Вестфальскому миру только после поражения в войне Священной Римской империи. В настоящее время претензии Абхазии, Южной Осетии и Приднестровской Молдавской республики на постсоветском пространстве бессмысленны без согласия на их отделение Грузии и Молдавии. Впрочем, и в этом случае все не так просто. Распад Югославии был фактически санкционирован странами Запада, хотя после начала войн на этой территории Г.Киссинджер и признал, что Запад поторопился. Косовская проблема также свидетельствует о том, что в решении вопроса о суверенитете малых народов часто решающую роль играют интересы «сильных мира сего».

Квазианархичный характер Вестфальской системы определил основной принцип поведения суверенных государств – первостепенная забота о собственной безопасности. Во внутригосударственной системе, когда индивиды подвергаются насилию, они больше ориентированы апеллировать к властям. К этому их призывает система. Кроме того, гражданский долг требует вмешиваться, если на ваших глазах кто-то подвергается насилию (хотя бы сообщать властям). Но то, что принято в гражданских отношениях, неприемлемо в рамках классической Вестфалии. Здесь доминируют принципы самопомощи, нейтралитета в войнах, отказа от довестфальских доктрин справедливых войн (например, крестовые походы). Эти принципы не ведут к пресечению насилия в международных отношениях, но обеспечивают большую ценность – нераспространение локального конфликта на всю систему, т.е. обеспечивают безопасность системы.

Децентрализованный характер Вестфальской системы предопределил такой метод достижения национальной и системной безопасности, как политика баланса сил (которая свойственная любой децентрализованной социальной системе, члены которой имеют различные интересы). Под балансом сил понимается поддержание объективно существующего соотношения сил между отдельными государствами в зависимости от совокупности военных, политических, экономических и иных возможностей, которыми каждое из них обладает. До Тридцатилетней войны стихийно, а после нее вполне сознательно целый ряд государств, прежде всего великих держав, стали определять свою политику таким образом, чтобы не допустить слишком явного усиления геополитических возможностей своих потенциальных соперников – претендентов на международную гегемонию. В международной системе сложились своего рода «правила игры», получившие в европейской истории название «политического равновесия», в котором в разные века участвовало пять - шесть великих держав – Франция, Англия, Россия, Пруссия (Германская империя), Австрия (Австро-Венгрия), Швеция, Османская империя.

Политика баланса сил, свойственная Вестфальской системе, не позволила повторить уникальный и во всех отношениях ограниченный опыт «античной однополярности» империй Александра Македонского и Римской, хотя большинство сколько-нибудь могущественных государств пытались сделать это – например, монархия Габсбургов, наполеоновская Франция, объединившаяся Германия. Реальность, однако, такова: фактически со времен распада «античной однополярности», а в правовом отношении – условно со времен Вестфальского мира в межгосударственных отношениях сложилась реальная многополярность, понимаемая как существование в мире, как минимум, нескольких ведущих государств, сопоставимых по совокупности своих военных, политических, экономических возможностей и культурно-идеологическому влиянию[9].

Выделяют три основных механизма политики балансировки сил в децентрализованной государственной системе международных отношений (Г.Моргентау):

· военные коалиции (иногда называемые антигегемонистскими союзами), направленные против претендентов на международное доминирование. Эта практика получила в Европе XIX века столь широкое распространение, что была определена Бисмарком как «кошмар коалиций». Ее естественным результатом были многочисленные локальные войны, которые рассматривались как нормальное политическое и правовое явление («jus ad bellum» - принцип международного права, закреплявший право на войну);

· присоединение новых территорий («территориальные приращения») или путем прямого захвата военной силой, или путем приобретения через брачно-наследственные отношения, или дипломатическим путем. Примером последнего могут служить три раздела Речи Посполитой в соответствии с Петербургскими конвенциями 1770-1790-х гг. между ведущими европейскими державами конца XVIII в. - Россией, Пруссией и Австрией;

· наращивание внутреннего военного потенциала, призванного сдерживать реальных и потенциальных соперников. Впрочем, на протяжении большей части существования Вестфальской системы (до начала Первой мировой войны) уровень вооруженности великих держав был примерно одинаков, а качество вооружений низким. Лишь с начала ХХ в. этот механизм баланса сил начинает играть существенную роль, хотя одновременно порождает, говоря современным языком, гонку вооружений как предпосылку для возможной войны[10].

Особенности исторических подсистем Вестфалии и место в них России. 1648 г. лишь условно считается датой рождения Вестфальской системы международных отношений, положившей начало принципу суверенитета в договорной практике европейских государств. Сам процесс формирования международной системы, понимаемой как сложный, но единый организм, свойства которого в целом не исчерпываются суммой свойств, присущих каждой из его составляющих в отдельности, растянулся на несколько веков. Наполеоновские войны начала XIX в. можно считать тем рубежом, с которого начинается системная истории международных отношений. С известными оговорками Наполеоновские войны можно считать первой в истории мировой войной, вышедшей за европейские рамки, а ее результаты – первой попыткой системного регулирования послевоенных международных отношений («Концерт Европы»).

Исходя из этого, можно выделить следующие исторические подсистемы в рамках Вестфальской системы международных отношений, названия большинства из которых связаны с мирными конференциями, которыми заканчивались крупные (мировые, в том числе холодная) войны:

· Венская подсистема (1815 – 1856 гг.),

· Парижская подсистема (1856 – 1918 гг.),

· Версальско-Вашингтонская подсистема (1918 – 1945 гг.),

· Ялтинско-Потсдамская подсистема (1945-1991 гг.),

· постбиполярная подсистема (1991 г. – настоящее время).

С точки зрения системной истории мировой политики Венская подсистема характерна тем, что начало ее существования связано с созданием Священного союза, объединившего ведущие державы Европы начала XIX в. (Россию, Пруссию, Австрию, Францию, Англию) и ставшего прототипом современных международных организаций. Главной задачей Священного союза было не допустить повторения революций типа Великой Французской и последовавшей затем попытки установления французской гегемонии в Европе и передела сфер влияния. Фактически впервые речь шла о договорном закреплении «политического равновесия» на европейском континенте. Поэтому данную подсистемы еще называют «Концерт Европы» (от слова «согласие), а основной принцип деятельности – принципом «легитимизма», что подразумевало коллективное поддержание статуса-кво в Европе.

Однако первая в истории попытка создания международного правительства не удалась: интересы государств-участников разошлись уже в начале 1820-х гг. на почве противоречий в области сфер влияния. В частности, столкнулись интересы России и других членов «Концерта Европы» на Балканах, находившихся в то время под властью турецкой Османской империи. Окончательно Священный союз распался во время Крымской войны (1853-1856 гг.), когда его участники начали воевать друг с другом: против России на стороне Османской империи выступили Франция и Англия. Война закончилась поражением Российской империи, что завершило ее исторический путь в первой половине XIX в. от триумфа в победе над Наполеоном до международной изоляции по Парижскому мирному договору. Впрочем, данный итог был закономерным результатом в рамках системы баланса сил - разгромившая Наполеона и утвердившаяся на Черном море Россия вызывала страх у европейских политиков.

Отличительными чертами Парижской подсистемы было завершение территориального раздела Европы и мира. Границы ведущих европейских держав сомкнулись, «буфер» в виде небольших территориальных образований как поле для «территориальных приращений» практически исчез. Теперь механизмы баланса сил сводились только к силовому противоборству военных коалиций. Международная напряженность конца XIX в. усилилась также благодаря возникновению двух новых сильных централизованных государств в Европе – Германской империи и объединенной Италии, которые, придя в мировую политику позже других, стремились наверстать упущенное. Результатом стала Первая мировая война (1914-1918 гг.), которую в истории международных отношений называют триумфом и крахом политики баланса сил одновременно. Триумф – потому что столкнулись два паневропейских военных блока (Антанта и Тройственный Союз), объединившие все ведущие государства Европы. Крах – потому что война, которая из этого противостояния возникла, показала, что этот вид международных взаимодействий, веками служивший механизмом стабильности государственно-центричной системы, перестал быть рациональным средством политики. Первая мировая война разительно отличалась от всех предшествующих войн не только географическими масштабами, но и небывалым количеством жертв и разрушений.

Важной чертой Парижской подсистемы был выход международных отношений за рамки преимущественно Европы. На Дальнем Востоке Япония после революции Мэйдзи начала проводить агрессивную внешнюю политику по отношению к соседям, в том числе и к России, нанеся ей сокрушительный удар в ходе русско-японской войны (1904-1905 гг.). В Первую мировую войну американские солдаты впервые ступили на европейскую землю, хотя Новый Свет в политическом отношении еще оставался если не изолированным, то явно обособленным.

Международное положение России во второй половине XIX – начале ХХ вв. было сложным и неоднозначным. Хотя Россия выиграла русско-турецкую войну (1877-1878 гг.), это не укрепило ее международный авторитет. Тяжелым ударом было ее поражение в русско-японской войне. В то же время к началу Первой мировой войны Россия состояла в союзе в двумя могущественными европейскими государствами – Францией и Великобританией. Союзнические обязательства вынудили ее вступить в Первую мировую войну, к которой она была не готова. Поражение в Первой мировой войне обернулось для России тяжелыми последствиями, что способствовало октябрьскому перевороту 1917 г. и тяжелым условиям Брестского мирного договора.

Версальско-Вашингтонская или, как ее еще называют межвоенная, подсистема характеризуется противоречием принципов, на которых строилась международная безопасность того времени. С одной стороны, была создана Лига Наций – наиболее близкий прототип ООН, Статут которой вобрал в себя новое понимание безопасности – на коллективных началах и на преодолении европоцентризма. Объективная необходимость новых средств и принципов поддержания стабильности в мире была продиктована жесткими уроками Первой мировой войны. С другой стороны, как показало два десятилетия межвоенного периода, прорыва за рамка прежнего понимания международной безопасности не произошло. Новые принципы оказались только декларацией, мышление политической элиты было к ним не готово.

Рвущееся к мировому господству гитлеровское руководство Третьего рейха лидеры Великобритании и Франции пытались урезонить «по старинке» - предложением территориальных приращений (аншлюс Австрии). Локальные войны с участием членов Лиги были распространенным явлением (Италии в Абиссинии, Японии на Дальнем Востоке, советско-финская война). Главная задача упорядочения международных отношений после Первой мировой войны была понята не столько как радикальная перестройка мировой структуры, в частности, преодоление относительной самодостаточности, политической обособленности европейской подсистемы от США и ареала Восточной Евразии, а более узко: как реставрация классического «европейского равновесия» или, как бы предпочли сказать мы сегодня, многополярной модели международной системы на традиционной, преимущественно европейской основе. Этот узкий подход уже не соответствовал логике глобализации мирополитических процессов и постоянно растущей политической взаимозависимости мира. Это противоречие между европейским, а часто даже только евроатлантическим видением международной ситуации и появлением новых центров силы и влияния за пределами Западной и Центральной Европы – в СССР и США – наложило решающий отпечаток на всю мировую политику периода 1918-1945 гг.[11] Все сказанное делает понятным начало Второй мировой войны.

Внешняя политика советской России в межвоенный период была ориентирована на две основные цели – выйти из международной изоляции, в которой страна оказалась после 1917 г., и оттянуть начало новой мировой войны, участником которой – было ясно – станет и СССР. Обе цели так и не были достигнуты. СССР был участником Лиги Наций очень короткий период – с 1934 по 1938 гг., и был исключен из ее рядов за развязывание войны с Финляндией. Реальные попытки советского руководства противостоять надвигающейся новой мировой войне наталкивались на узкое видение миропорядка ведущими политиками Западной Европы и политико-идеологическое противостояние СССР со странами западного капитализма.

Результаты второй мировой войны, с завершением которой связано начало Ялтинско-Потсдамской подсистемы мировой политики, нанесли по многополярности сокрушительный удар. К концу войны обозначился колоссальный отрыв двух держав – СССР и США – от всех остальных государств по совокупности своих военных, политических, экономических возможностей и идейному влиянию. Этот отрыв определял суть биполярности, так же, как смысл многополярности исторически состоял в примерном равенстве или сопоставимости возможностей относительно многочисленной группы стран при отсутствии резко выраженного и признаваемого превосходства какого-то одного лидера. Почти сразу после окончания войны горячей начинается война холодная (условно – после знаменитой речи У.Чечилля в Фултоне в 1946 г.) как противостояние двух политико-идеологических и социально-экономических систем – капиталистической и социалистической. Практически единственным полем для взаимодействия антагонистов была созданная в 1945 г. Организация Объединенных Наций.

Другим определяющим событием послевоенного периода стало появление ядерного оружия сначала у СССР и США, а позже у Великобритании, Франции и КНР. Ядерное оружие - не просто новое изобретение в области военных технологий. Его появление имело огромное политическое значение, причем разнонаправленное. С одной стороны, возник риск небывалой в мире катастрофы в случае войны между ядерными державами и их союзниками. С другой – можно полагать, что именно понимание неприемлемости ущерба от такого конфликта для всех вовлеченных сторон удержало мир от третьей мировой войны. Знаковым событием в этом плане явился Карибский кризис 1962 г., в ходе которого мир стоял на краю ядерной войны между СССР и США и который был благополучно разрешен. Впрочем на протяжении всей холодной войны СССР и США держали друг друга «под прицелом» ракет с ядерными боеголовками.

Переход к «мягкой» биполярности, отход от жесткого разделения мира на два лагеря был связан в крушением колониальной системы в 1960-1970-е гг. и появлением так называемого Третьего мира. Несколько ранее, в 1955 г., возникает Движение неприсоединения, в который входили страны, не желавшие участвовать в противостоянии двух систем, впрочем при этом использовавшие их противоречия в своих интересах. Освободившиеся страны создавали объединения (например, Группа 77), выдвигали программы, в которых пытались отстаивать свои интересы (например, Новый Мировой Экономический Порядок). Степень успешности этих действий не была высокой.

Падение мировых цен на нефть в середине 1980-е гг. стало началом конца Советского Союза. Нефтяные цены рухнули в четыре раза – ниже $10 за баррель. Это стало катастрофой для экономики СССР, т.к. привело к резкому падению доходов от основной статьи экспорта - нефти. Хотя к концу 1980-х гг. цены на нефть несколько подросли, они так и не вернулись к отметкам начала декады. А СССР к этому времени оказался полным банкротом. Одновременно в 1980-е гг. Соединенные Штаты начинают новый этап гонки вооружений, получивший название «звездных войн». Для СССР это оказалось тяжелым испытанием, т.к. требовались ответные адекватные действия, связанные с непосильными для советской экономики тратами.

Развал социалистического блока протекал стремительно. Начавшиеся в 1988 г. демократические процессы в социалистических странах Восточной Европы привели к развалу как Организации Варшавского Договора, так и Совета Экономической Взаимопомощи – двух основных опор социалистического лагеря. В 1990 г. объединилась Германия, символом чего стало падение Берлинской стены. В 1990-1991 гг. происходит нарастание демократических процессов в СССР и одновременно растут сепаратистские настроения в советских республиках. В декабре 1991 г. первый и последний президент СССР М.Горбачев сложил с себя полномочия. На месте бывшего СССР образовалось 15 новых независимых государств.

Из кризиса Ялтинско-Потсдамской системы с 1991 г. начала вырастать новая структура мировой политики – постбиполярная. Название «от противного» связано с тем, что мнения специалистов относительно сути современного миропорядка сильно расходятся и общепринятого определения не выработано.

Черты кризиса Вестфальской системы мировой политики. Мы живем в переходном историческом периоде в двояком смысле этого слова. Первый связан с формированием постбиполярной структуры миропорядка. Он начался в 1991 г. Второй имеет более широкое содержание и относится ко всей Вестфальской системе мировой политики, существующей уже более 350 лет и уже почти 100 лет пребывающей в состоянии кризиса. Кризис Вестфалии начался с Первой мировой войны (кризис политики баланса сил) и продолжается в настоящее время, при этом нарастая. Рассмотрим черты этого кризиса, отталкиваясь от основных признаков Вестфальской системы.

Государственно-центричный характер Вестфальской системы, в которой основную роль играет суверенное государство, трансформируется. Современные государства все в большей степени перестают справляться с проблемой обеспечения собственной безопасности. Речь идет о таких трансграничных угрозах, как международный терроризм, интернационализация гражданских конфликтов, массовая миграция, экологический дисбаланс и проч. Дестабилизирующую роль играют так называемые «падающие» и «несостоявшиеся» государства Азии и Африки (В.Иноземцев), являющиеся приютом для экстремистских группировок всех видов и дающие толчок другим опасным тенденциям, но остающиеся при этом суверенными, что крайне осложняет легитимную нейтрализацию угроз, исходящих с их территорий. Вызов государственно-центричному миру бросают также не-, суб- и надгосударственные образования (типа ТНК, международных организаций как меж-, так и неправительственных), которые сужают компетенции государств, ставя под вопрос их суверенные права и обязанности.

Справедливости ради, надо сказать, что имеет место и контртенденция – роль суверенных государств сохраняется и в чем-то даже усиливается. Так, численность суверенных государств в мире неуклонно увеличивается и этот процесс не обнаруживает признаков затухания. Напротив, растет число территорий, стремящихся к обретению независимости (Абхазия, Приднестровье, индийский штат Джаму и Кашмир, территория басков в Испании и т.д. и т.п.). Всего таких территорий насчитывается около двухсот в мире. Особенно активизировались сепаратистские тенденции после признания самопровозглашенной республики Косово ведущими западными странами. При этом суверенные государства по-прежнему остаются ведущими акторами мировой политики и в их лояльности и поддержке нуждаются другие ее участники. Впрочем, сказанное не противоречит идее кризиса структуры Вестфалии.

Что касается политики баланса сил как основного средства реализации национальной и международной безопасности, то здесь тоже имеют место серьезные расхождения с классической Вестфалией. С одной стороны, баланс сил сохраняет свое значение, коль скоро мир продолжает базироваться на государственно-центричной основе. Свидетельством этого являются нынешние отношения между Россией и США, Россией и блоком НАТО, отношения на постсоветском пространстве и т.д. С другой стороны, баланс сил по объективным причинам, среди которых - значительное расширение понятия национальной безопасности, качественно новые угрозы безопасности по сравнению с прошлыми веками - дополнятся системой международной коллективной безопасности, востребованность которой была осознана еще в начале ХХ века (Лига Наций). В силу этого в настоящее время исчерпанными оказались важнейшие механизмы политики баланса сил. Анахронизмом стали договорные территориальные приращения, последними из которых в ХХ в. считаются те, что были связаны с Пактом Молотова-Рибентропа 1939 г. и касались раздела Восточной Европы и Прибалтики на сферы влияния между Германией и СССР. Классические межгосударственные войны также происходят в мировой политике все реже, в то время как в прошлые века составляли одну из ключевых ее составляющих. С большой долей уверенности можно говорить о конце эпохи антигегемонистских союзов как образований, направленных против конкретного противника и его союзников: современный мир стал слишком взаимозависим и взаимосвязан, чтобы позволить себе открытую блоковую борьбу (что не исключает соперничества между его акторами).

Наконец, для Вестфальского порядка с его противоборствующими коалициями государств была совсем не характерна однополярная структура, которая сложилась в современном мире после распада Ялтинско-Потсдамской системы и представлена ведущими индустриальными странами при решающей роли США. Пожалуй, такое в мире наблюдается впервые со времен Римской империи. В условиях однополярной структуры мира на первый план выходят силовые и умаляются правовые механизмы поддержания стабильности международной системы («право сильного»). Эта тенденция отчетливо проявилась во введении англо-американских войск в Ирак в 2003 г. без санкции ООН, в «прецеденте Косово» 2008 г.

Таким образом, 360-летняя государственно-центричная Вестфальская система продолжает существовать, в ее рамках, начиная с 1991 г., формируется новая подсистема. Вместе с тем уже более 100 лет длится ее кризис, переросший в конце ХХ в. в связи в ростом взаимозависимости и крахом биполярного мира в стадию глубокой трансформации.


Глобализация: понятие, этапы, противоречия, оценки

 

Понятие глобализации

Многообразие определений глобализации. Термин «глобализация» появляется в 1980-е гг. в Гарвардской школе бизнеса и связывается с глобальной деятельностью транснациональных корпораций (ТНК). Экономическое основание рождение термина «глобализация» не случайно. Формирование глобального сообщества, действительно, начинается с динамичных изменений в экономической сфере. Активность в этой области настолько превосходит все другие, что нередко глобализация отождествляется со становлением глобальной экономики. Данный подход особенно характерен для ученых-экономистов. Так, отечественный экономист В. Оболенский, хотя и признает, что феномен глобализации выходит за чисто экономические рамки и оказывает влияние на все сферы общественной жизни, все же отмечает, что количественным показателем глобализации является опережающие динамику производства темпы роста международного обмена товарами, услугами, капиталом, а качественный показатель состоит в усилении взаимосвязи и взаимозависимости между национальными хозяйствами[12].

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.