Этика рыцарства и ценности верного служения

« - Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся. И с этой верностью левша перекрестился и помер». Н. Лесков. Левша.

На становление представлений об этике благородных манер, корпоративной чести огромное влияние оказала этика рыцарства. Рыцарство складывается в Христианском Средневековье. Всевышний, бывший Защитником и Спасителем, понимался как пример самоотверженности. Рыцарство вдохновлялось идеей доблестного служения в защиту слабых и обездоленных. Благодаря символическому ореолу, рыцарство рассматривалось в возвышенных категориях Служения и Защиты, позволяло избежать холопства и пренебрежительного манипулирования свободой и достоинством рыцаря., Будучи служением, рыцарство не являлось в то же время формой личной зависимости, а скреплялось договором, клятвой верности и являлось формой договорных отношений между работником и работодателем.Расцвет рыцарства приходится на 12-14 вв., впоследствии статус рыцарства, его мораль и традиции наследует дворянство. Институт рыцарства способствовал упрочению феодальных отношений между удельными княжествами, постепенно объединяющимися в национальные государства. Рыцари выполняли и роль войска, оберегавшего границы княжества, его защитников и охраны, и роли советников князя, о чем, например, свидетельствует легенда о рыцарях короля Артура, участвовавших в принятии важных для княжества решений за «круглым столом». К рыцарям предъявлялись строгие моральные требования: смелость, верность долгу, благородство по отношению к Прекрасной Даме.

Как повествует историк рыцарства, в рыцарских уставах, бывших своеобразными Кодексами рыцарской чести, говорилось: «Щит рыцарей должен быть прибежищем слабого и угнетенного; мужество рыцарей должно поддерживать всегда и во всем правое дело того, кто к ним обратится».

«Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием оскорблять дружбу, непорочность отсутствующих, скорбящих и бедных».

«Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдою».

«Они не должны вступать в неравный бой,…не должны идти несколько против одного, и должны избегать всякого обмана и лжи».

«Да не положат они оружия, пока не окончат начатого по обету дела, каково бы оно ни было…».

«Да не допускают они разорения жатв и виноградников; да наказуется ими строго воин, который убьёт курицу вдовы или собаку пастуха или нанесет малейший вред на земле союзника» (Руа Ж-Ж. История рыцарства. М., Алетейа,1996, -С.52-54).

Возвышенное отношение к женщине – Культ Прекрасной Дамы – формируется в католической ветви христианской культуры, как следствие культа Богоматери, почитания ее чистоты. Здесь, в рыцарской этике закладываются основы галантного поведения, смысл которого в почитании вообще женщины за ее целомудрие, красоту. Прекрасная дама не могла стать женой рыцаря, поскольку, как правило, уже была замужем. Но ей посвящались подвиги, поединки. Еще в детстве, ранней юности (в возрасте от 7 до 14 лет), будучи пажом при жене или дочери будущего сеньора в его замке, будущий рыцарь постигал необходимость служения женщине, ее защите и помощи. Именно это и рассматривалось в качестве первой ступени обретения бесстрашия и верности. После 7 лет служения оруженосцем у сеньора и обучения 7 рыцарским добродетелям молодой человек посвящался в рыцари. Большое значение придавалось самому Посвящению в рыцари, даче клятвы о готовности к защите земель сюзерена, его самого, семьи. В число добродетелей, определяющих честь рыцаря, входили физическая сила, внешняя красота - лица, фигуры, одежды, но прежде всего - верность сюзерену (сеньору).

В присяге, понимаемой как клятва верности, непременно клянутся в сохранении от всяческого ущерба тела сюзерена, его достояния, его чести, в служении его интересам, его свободе и в помощи советами. В «Своде ломбардского феодального права», в частности, говорится: «…вероломно - бросить сюзерена на поле боя живым и не тяжело раненным, оскорбить действием, оскорбить прелюбодеянием или склонить к нему жену или наложницу сеньора, покуситься на честь дочери, внучки, невесты сына, сестры, сознательно выдать тайну сеньора» (Оссовская М. Рыцарь и буржуа.М.,1988. -С.86).

Этика поединка по правилам честного соперничества

«Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор» В. Высоцкий. Я не люблю.

Поведение в бою и отношение к женщине - показатели чести рыцаря. Уважение к противнику, гордость, «игровое отношение к жизни»- предоставление противнику по возможности равные шансы (например, выбив его из седла, самому спешиться), вплоть до его довооружения. Честность в поединке - показатель чести рыцаря - означала, прежде всего, не использование слабости противника, вообще ничьей слабости. Это также и позорность убийства сзади, безоружного, убеленного сединой, позорность получения удара в лицо, из-за чего, как правило, рыцари сражались со спущенным забралом, не всегда видя и сознавая даже, с кем именно сражаются, т.е. могли нечаянно убить друга, даже родственника. Поэтому сражаться с открытым забралом означало высшую отвагу, граничащую с безрассудством. Здесь мы наблюдаем христианские корни рыцарской этики, главным принципом которой постепенно становится неиспользование слабости противника.

После появления иконы - живописного изображения лика Божьего, ставшего неотъемлемым атрибутом христианского храма, молитва перед иконой, «лицом к лицу», имела своим следствием особое отношение к своему лицу рыцаря, а у католиков и к лицу Дамы, как главному признаку богоподобности человека, фактору его идентичности. Содержание лица в чистоте и неприкосновенности - важный атрибут культурной субъективности христианина. Так утренняя молитва перед иконой требует чистого лица, а нанесение удара в лицо рассматривается как нехристианский поступок, сильнейшее оскорбление. Необходимость беречь, «сохранить лицо» сначала в прямом, а затем и в переносном значении характеризует ценности христианской культуры, а впоследствии и во всем цивилизованном мире начинает означать необходимость незапятнанной репутации, морального достоинства человека. В пострыцарские времена удар по лицу, брошенная в лицо перчатка - символический «удар»- рассматриваются как преднамеренное оскорбление, вызов чести и становятся частью этики дуэльных поединков. М.Волошин рассказывает о своей дуэли с Н.Гумилёвым в 1909 году: «Я решил дать ему пощечину по всем правилам дуэльного искусства, так, как Гумилев, большой специалист, сам учил меня в предыдущем году: сильно, кратко и неожиданно» (Волошин М.А. Избранное. – Минск, 1993. –С. 196).В этикете народов христианской культуры утверждается негласный запрет на вопросы о состоянии лица (о ранах, ссадинах, синяках и т.п.), если вид лица вызывает недоумение, то его владелец первым сам как-то объясняет причину (ушиб или падение), но волен и не делать этого.

На Востоке же, где икона отсутствует, бытует мнение, что «шрамы украшают лицо мужчины». Однако и там существуют представления о чести джигита, мужском достоинстве, верности данному слову. Достоинство самурая, например, предполагало в средневековой Японии в случае унижения необходимость покончить с собой («харакири»).

Рыцарские поединки происходили на глазах зрителей, это были сражения по правилам, на которых демонстрировались доблести и зарабатывались средства и авторитеты. Этика рыцарских поединков с ее непреложными правилами уважения противника сформировала своеобразный кодекс соперничества, в значительной степени явившийся основанием для этики конкурентной борьбы в Новое время. Наряду с этим рыцари презрительно относились к купцам, проезжим феодалам, которых могли ограбить даже после уплаты ими «конвойных» денег. Специально для сбора дополнительных средств от проезжающих по территориям княжества добивались признания собственностью владельца земли всего, что на нее попало: Grundruhrreht – «что с возу упало, то пропало», запрещали заменять раз и навсегда улучшение дороги (более гладкой, на которой ничего не падало), строительство более короткой дороги и т.п.

Меч и лошадь - часть «я» рыцаря, - «профессиональные атрибуты»- предметы гордости и заботы, у легендарных рыцарей - легендарны, как и они сами. Сегодня они сопоставимы с инструментом специалиста, машиной водителя, которые берегут и которыми гордятся. Честь рыцаря / в нем. яз. – от дар, приношение, в русском – от глагола чтить/ - приравниваемая к ценности самой жизни (дуэльный кодекс - непременный поединок с равным по статусу в случае нанесения оскорбления словом или делом) - понимаются как сословное и родовое достоинство, право на уважение, почести и славу.

Рыцарская этика налагала своеобразную «узду» на волю и самообладание воина, заставляя смирять телесные страдания во славу рыцарства. Телесность же вообще в христианской культуре постепенно обуздывается и отвергается любое неэстетическое ее проявление. На востоке этого не происходит и после сытного обеда в современном Китае, например, гости могут из вежливости «продемонстрировать» хозяину отрыжку как знак насыщения. Впоследствии; незапятнанность, щепетильность в вопросах чести характеризует дворянскую этику. Корпоративность чести («честь мундира») сохранилась и в современных профессиях.

Рыцарские поединки, положившие начало правилам дворянской дуэли, как впоследствии сами дуэли, способствовали сохранению ценности чести, честного соперничества. Но уже в них в полной мере начинают проявляться противоречия корпоративной морали. С развитием представлений о ценности человеческой жизни они особенно обостряются. В мирное время на дуэлях дрались «за актрис, за карты, за коней или за порцию мороженого», «условная этика дуэли существовала параллельно с общечеловеческими нормами нравственности, не смешиваясь и не отменяя их…(,) победитель на поединке, с одной стороны, был окружен ореолом общественного интереса, с другой стороны, все дуэльные обычаи не могли заставить забыть его, что он у б и й ц а». Своеобразной «бескровной» формой поединка была карточная игра. И здесь на смену азарту, эмоциональному ажиотажу игры приходит холодный расчет. Анализируя игровую ситуацию повести Л.Толстого «Два гусара», Ю.М.Лотман отмечает: «Азартная игра становится воплощением преступных, но поэтических черт уходящей эпохи, а коммерческая – бессердечной расчетливости наступающего «железного века»» (См.: Лотман Ю.М.Беседы о русской культуре. СПб,1994. - С.163,179).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: