Юрокская детская психиатрия

Фанни, один из старейших информантов Альфреда Крёбера, называла себя «доктором». Впрочем, так ее называли и другие. Что касается лечения ею соматических расстройств и применения юрокской физиотерапии, то здесь я не мог вести с ней профессиональный диалог на равных. Однако Фанни проводила еще психотерапию с детьми, и в этой области существовала реальная возможность обменяться мнениями. Она от души смеялась над психоанализом, главные терапевтические принципы которого, как вскоре будет видно, легко поддаются выражению на ее профессиональном языке. Дружелюбие и сердечность этой очень старой женщины излучали какой-то особенный, теплый свет. Когда грусть заставляла ее быстрый взгляд и улыбку скрываться за высеченным из камня узором морщин, это была драматическая грусть, абсолютная погруженность в себя, а не та застывшая маска уныния, которую иногда можно увидеть на лицах индейских женщин.

Когда мы приехали, Фанни как раз находилась в весьма мрачном настроении. Несколькими днями раньше, уходя с огорода и бросив беглый взгляд на местность, расположенную в ста футах ниже, где Кламат впадает в океан, она увидела, как небольшой кит заплыл в реку, немного поиграл и пропал из виду. Это происшествие глубоко потрясло ее. Разве создатель не повелел, что только лососю, осетру и подобной им рыбе дозволено пересекать пресноводную границу? И нарушение границы китом могло лишь означать, что мировой диск постепенно утрачивал горизонтальное положение, соленая вода входила в речку и приближался подъем воды, сравнимый с потопом, уничтожившим в давние времена род человеческий. Однако Фанни рассказала об этом только нескольким близким друзьям, давая понять, что катастрофы, возможно, еще и не случится, если не говорить о ней слишком много.

С этой старой женщиной было очень легко беседовать, так как обычно она находилась в веселом расположении духа и высказывалась с полной откровенностью, за исключением случаев, когда поднимаемый вопрос граничил с табуированными темами. Во время наших бесед Крёбер сидел позади нас, слушая и иногда вступая в разговор. Во второй день я вдруг заметил, что он на какое-то время отлучился из комнаты, и спросил, куда он ушел. Старуха весело рассмеялась и сказала: «Он дает тебе шанс спрашивать самому. Теперь ты хозяин».

Каковы причины детских неврозов (плохого настроения, отсутствия аппетита, кошмаров, делинквентности и т. д.) в культуре юрок? Если ребенок, после наступления темноты, увидит одного из «людей знания» («wise people») — расы маленьких существ, которая предшествовала роду человеческому на земле, — у него развивается невроз. И если его не вылечивают, такой ребенок со временем умирает.

«Людей знания» описывают так. Ростом они не превосходят маленького ребенка. «Люди знания» всегда пребывают «в духе» («in spirit»), поскольку не знают половых сношений. Они достигают совершеннолетия в шесть месяцев и живут вечно. Потомство производят орально: зачатие происходит, когда женщина съедает вшей мужчины. Родовое отверстие не ясно, хотя не приходится сомневаться, что «женщина знания» не имеет «внутренностей женщины», то есть влагалища и матки, с наличием которых, как будет показано ниже, связывается грех и нарушение общественного порядка в этом мире.

Отметим, что «люди знания» похожи на детей. Они маленькие, оральные и магические, и им незнакома генитальность, вина и смерть. Они видны лишь детям и опасны только для них, поскольку дети еще фиксированы на более ранних стадиях и могут регрессировать в тех случаях, когда сила дневного света идет на убыль; тогда, начиная грезить, они могут прельститься ребячливостью «людей знания» и их интуитивным, даже анархическим образом действий. Ибо «люди знания» обходятся без социальной организации. Они — тварные существа, однако не знают генитальности и, следовательно, того, что значит быть «чистым». Таким образом, «мудрые» человечки вполне могли бы служить проекцией прегенитального состояния детства в филогению и предысторию.

Если ребенок жалуется на боль или обнаруживает беспокойство (признаки того, что он, возможно, видел «людей знания»), его бабушка идет на огород, к ручью или куда-то еще, где, как ей сказали, он играл в сумерках, и там громко плачет и взывает к духам: «Это наш ребенок, не причиняйте ему вреда». Если это не помогает, тогда просят соседскую бабушку «спеть ее песню» больному ребенку. У каждой бабушки есть своя собственная песня на такой случай. Культуры американских индейцев, по-видимому, обладают удивительным пониманием амбивалентности, которая предписывает, что при определенных кризисах близкие родственники оказываются бесполезными в плане воспитания или терапии. Если и соседская бабушка не в силах помочь, обращаются к Фанни и за лечение назначается цена. Фанни говорит, будто чувствует «приближение» пациента:

«Иногда я не могу заснуть: кто-то разыскивает меня, чтобы я шла и лечила. Я не пью воду и, конечно, кто-нибудь приходит. "Фанни, я пришел за тобой, я дам тебе десять долларов". — Я говорю: "Я стою пятнадцать". — "Хорошо"».

Ребенка приносят всей семьей и кладут на пол в «гостиной» Фанни. Она курит свою трубку, чтобы «войти в силу». Затем, если необходимо, мать и отец удерживают ребенка, пока Фанни высасывает первую «хворь» из его пупка. Эти «хвори», соматические «причины» болезни (хотя они, в свою очередь, могут быть вызваны дурными желаниями) визуализируются как своего рода слизистая, окровавленная материализация. Чтобы подготовить себя к этому, Фанни должна воздерживаться от воды в течение установленного срока. По сообщениям одного информанта, «когда она сосет, ее подбородок как бы обшаривает ваш позвоночник, косточка за косточкой, но это не приносит никакого вреда». Однако каждая «хворь» имеет «пару»: нить слизи ведет Фанни к местонахождению такой «пары», которая также высасывается.

Мы видим, что для индейцев юрок болезнь является двуполой. Один пол болезни они представляют находящимся рядом с центром тела, который наиболее чувствителен к колдовству, тогда как другой пол забредал в поврежденный болезнью орган, подобно блуждающей матке в древнегреческой теории истерии или замещенному катексису объекта в психоаналитической теории.

Проглотив две или три «хвори», Фанни идет в угол и садится лицом к стене. Затем засовывает четыре пальца (исключая большой) в глотку, вызывая рвотные позывы и извергая слизь в корзину. Когда Фанни чувствует, что проглоченные ею «хвори» подступают к горлу, она подносит сложенные «наподобие двух ракушек» руки ко рту и отхаркивает «хворь» ребенка в ладони. Затем Фанни танцует, заставляя «хвори» исчезнуть. И она повторяет эту процедуру до тех пор, пока не почувствует, что все «хвори» выведены из ребенка.

Далее наступает черед интерпретации по-юрокски. Фанни снова курит, танцует и входит в транс. Она видит огонь, облако, дымку…; опять садится, снова набивает трубку, делает большую затяжку… После чего ее посещает более содержательное видение, которое побуждает Фанни сообщить собравшейся семье что-то вроде этого: «Я вижу старуху, сидящую на Лысых холмах и желающую плохого другой женщине. Вот почему этот ребенок заболел». Едва она успела сказать это, как бабушка больного ребенка встает и признается в том, что именно она однажды сидела на Лысых холмах и насылала порчу на другую женщину. Или Фанни говорят: «Я вижу мужчину и женщину, занимающихся делом (= совершающих половой акт), хотя мужчина просил у духов удачи и не должен прикасаться к женщине». На этот раз отец или дядя ребенка встают и сознаются в грехе. Иногда Фанни приходится обвинять в колдовстве или порочности умершего, и тогда сын или дочь покойного со слезами признают его злодеяния.

Похоже, Фанни имеет некий инвентарь грехов (сопоставимый с перечнем «типичных событий» наших психотерапевтических школ), которые она связывает, при ритуальных обстоятельствах, с определенными расстройствами. Таким образом она побуждает людей признавать в качестве фактов свои намерения и стремления, вполне предсказуемые, если принять во внимание структуру культуры юрок. А подобное признание благоприятно влияет на внутреннее спокойствие любого человека. Занимая высокопоставленное положение в примитивном сообществе, Фанни конечно же в достаточной степени владеет слухами, чтобы знать слабости своих пациентов еще до встречи с ними, и достаточно опытна, чтобы читать их лица во время занятий своим магическим бизнесом. В таком случае, когда она связывает чувство вины, производное от скрытой агрессии или порочности, с симптомами болезни конкретного ребенка, то делает это с достаточными психопатологическими основаниями, и неудивительно, что невротические симптомы обычно исчезают после того, как Фанни точно указала главный источник амбивалентности в данной семье и спровоцировала публичное признание.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: