Сделай Сам Свою Работу на 5

Маленькие и большие средневековья Умберто Эко





Эко начинал свою академическую карьеру как эстетик и фило­соф, основным ремеслом которого была медиевистика. Его бле­стящая диссертация, написанная в 1954 г., несколько раз пере­издававшаяся в Италии и за рубежом, была посвящена эстети­ке Фомы Аквинского. Эко как-то заметил, что наибольшее удовлетворение ему доставил тот факт (который некоторыми СМИ был интерпретирован как кокетство знаменитости), что спустя тридцать лет после написания его докторская диссерта­ция по эстетике Фомы Аквинского была переведена и опубли­кована в Гарварде.

Не удивительно, что сейчас эта работа представляется Эко всего лишь юношеским произведением со всеми свойственными ему недостатками, однако более важно то, что он никогда, по существу, не оставлял занятий медиевистикой, не говоря уж о том, что это была хорошая школа для начинающего исследова­теля (лишь подтверждающая правило: прежде чем совершать интеллектуальную революцию, большинство известных фило­софов прилежно изучали латынь и греческий, работая над дис­сертациями по Эпикуру, Аристотелю, Фоме Аквинскому, Спи­нозе, Лейбницу). В книге, которую Эко написал для своих сту­дентов, Как пишется диссертация (1977) он отмечает, что даже первую научную работу нужно писать не просто тщательно, скрупулезно, со знанием литературы и с "научным смирением", но также и прежде всего со вкусом — только это может гаран­тировать полезность студенческой работы многие годы спустя1.



Эко признается, что начинал он эту работу в 1952 г., ощу­щая себя частью религиозного мира Аквината. Сейчас, когда с томистской метафизикой и религиозным мировоззрением его связывает только беспристрастный академический интерес, мож­но предположить, что этой трансформации во многом способ­ствовала работа над текстами Джойса: можно было бы провес­ти определенную аналогию между "эстетикой Хаосмоса" Джойса

1 См.: Eco U. Come si fa una tesi di laurea. Le materie umanistiche (Milano: Bompiani, 1977). Р. 247.

и Средневековьем Умберто Эко. Он одержим своей страстью к средневековью, которое присутствует так или иначе почти во всех его произведениях, будь то романы, исследование поэтики Джойса, критические размышления о структурализме (в амери­канское издание Эстетики Фомы Аквинского Эко включил гла­ву, отсутствовавшую в диссертации, — об интеллектуальном родстве структуралистской и схоластической методологий) или семиотический анализ проблем интерпретации.



Опыт "общения" с великим рационалистом Средневековья в значительной степени сформировал метод и стиль Умберто Эко как теоретика. Образ мышления Аквината с присущими ему строгостью аргументации, ясностью изложения, логично­стью и научной скрупулезностью олицетворяет вершину и, возможно, главное достижение средневековой философии2. В какой-то мере ностальгия Эко по упорядоченному миру сред­невековой мысли проявилась в его интересе к семиотике, ко­торой, по его мнению, также присущ глубоко упорядоченный, рационально-архитектонический характер. Однако "желание системы и порядка было вынесено из сферы бытия в область метода"3 в отличие от схоластической метафизики.

Для итальянской культуры 50-х годов XX века Фома Аквин­ский был фигурой вполне современной, если учесть значение неотомизма для обновления католической теологии, а также всплеск интереса к этой фигуре благодаря работам Жильсона и Маритена. В празднование 700-летней годовщины со дня рожде­ния "Ангельского доктора" (1274—1974) Эко охарактеризовал Аквината как "революционера", "поджигателя" европейской культуры, имея в виду возвращение Аристотеля из арабского мира в лоно европейской культуры и становление рационализ­ма. Он утверждает, что Аквинат комментирует не "Аристотеля, но Маркса и Фрейда"4.



В современность Фомы Аквинского, как и Средневековья в целом, начинаешь верить, размышляя вместе с Эко о том, что банковская экономика, национальные монархии и республики, самостоятельные города, природа левого и правого экстремиз­ма, современные европейские языки, психология пытки, реак-

2См.: Eco U. The Aesthetics of Thomas Aquinas (Harvard University Press, 1988). Р. vii.

3 Robey D. "Introduction", in Eco U. The Open Work (Harvard University Press, 1989). Р. xvi.

4 Цит. по: Gritti J. Umberto Eco (Paris: Editions Universitaires, 1991). Р. 12.

ция на гомосексуализм — все, без чего немыслимо современное общество, уходит своими корнями в Средневековье. Средние века — ключ к пониманию сегодняшних проблем: "это наше дет­ство, к которому надо возвращаться постоянно, возвращаться за анамнезом"5.

То, что более всего роднит средние века с культурой XX века, — это попытка преодолеть разрыв между ученой (элитар­ной) культурой и массовой (точнее, популярной — popular) по­средством визуальной коммуникации: функцию современных медиа в ту эпоху не менее успешно выполняли архитектура, живопись, карнавальные действа, осуществляя "перевод" уче­ных текстов и другой информации в изображение. Обе цивили­зации демонстрируют ту же страсть к цитированию, комменти­рованию, интертекстуальности, тот же вкус к коллекциониро­ванию и каталогизации.

Именно в XX веке произошло настоящее "открытие" сред­них веков — вовсе не романтики и не прерафаэлиты, а масс-медиа вернули Средневековье в современную культуру, считает Умберто Эко. Телевидение и кинематограф продолжают эксп­луатировать образ мрачного и загадочного Средневековья, при­бегая к жанровым клише готического романа или фильма ужа­сов. Анализируя совокупность представлений об этой эпохе, Эко предлагает свою типологию "десяти маленьких Средневековий"6, отражающую как совокупность наших предрассудков и школь­ных знаний в отношении этого периода, так и разнообразие концептуальных моделей средневековой культуры, предложен­ных историками, филологами и философами, профессионально занимающимися медиевистикой. Так, бульварная литература, восходящая к романам "плаща и шпаги" Александра Дюма, ис­пользует Средневековье как предлог или, точнее, как мифоло­гическую сцену, на подмостках которой решаются судьбы со­временных персонажей7. Здесь прошлое не познается — в луч­шем случае оно оказывается драматической декорацией. Средние века могут послужить поводом для иронического переосмысле­ния — с тем, чтобы напомнить нам о "счастливом" детстве или

5 Эко У. Заметки на полях // Эко У. Имя розы. М., 1989. С. 464.

6 См.: Eco U. Travels in Hyperreality (London: Picador, 1987). Р. 68—72.

7 Вероятно, мы могли бы в данном контексте отвлечься от тех разли­чий, которые будто бы существуют между авантюрным романом "пла­ща и шпаги" и жанром "исторического романа", хотя эта проблема будет затронута в дальнейшем.

создать иллюзию дряхления нашей цивилизации. Ариосто и Сер­вантес обращались со Средневековьем примерно так, как Серджио Леоне третировал американский Дикий Запад, создавая свои "макаронные" вестерны. Для многих из нас средние века высту­пают как варварская эпоха, темное время необузданных страс­тей и примитивных знаний. Не одно поколение мифотворцев спекулировало на этой "седой" старине, культивируя образы "истинных арийцев", грубую чувственность и жестокость. Стран­ным образом это также и Средневековье Ингмара Бергмана с его Седьмой печатью. Готические замки, странствующие рыца­ри и домашние привидения — таково Средневековье романти­ков. Аля философов и теологов эта эпоха предстает как несом­ненная вершина в европейской философии, давшая миру Авгу­стина Блаженного, Фому Аквинского, Абеляра, Ансельма Кентерберийского — список можно продолжать до бесконеч­ности. В политическом дискурсе Средневековье чаще всего упо­минается как колыбель современных наций. Средневековые мо­дели государственного устройства иногда берутся (по крайней мере, так было еще в прошлом веке) как образцовые системы, как реализованные утопии совершенного государства. Прера­фаэлиты (в том числе Рескин), Гюисманс и другие декаденты, одержимые итальянским Средневековьем, прежде всего попы­тались нарисовать в своем воображении (иногда не гнушаясь и материальными имитациями) свой образ эпохи. Известны так­же филологическое, "оккультное" (или алхимическое) и неко­торые другие "Средневековья" — дело не в том, как они могут быть идентифицированы и названы, а в том, какую роль они играют в нашем коллективном воображении и реальной жиз­ни, — считает Эко.

И он не одинок, подчеркивая совершенно особый статус сред­невековой культуры и ту роль, которую она сыграла в развитии европейской цивилизации. Достаточно вспомнить о теоретиках школы "Анналов", изменивших, по существу, парадигму интер­претации Средневековья, заданную гуманистами, которая по­чти не менялась на протяжении нескольких столетий. Не толь­ко Л. Февр, М. Блок, Ж. Ле Гофф, но и Г. Гаскинс, К. Брук, Р. Сазерн, Н. Дэвис, Э. Панофский, А. Я. Гуревич, в трудах ко­торых анализируется "тихая революция" XI—XIII вв. и откры­вается новая перспектива для историографов, исследуют зарож­дение и формирование той интеллектуальной традиции, кото­рая взрастила схоластику и весь новоевропейский рационализм.

Безусловно, речь идет о весьма различных методах исследова­ния этой культуры, развиваемых историками школы "Анналов", с одной стороны, Эко как семиотиком, с другой, Панофским как теоретиком искусства, с третьей, Э. Курциусом как литера­туроведом, с четвертой и т. д., но в общей перспективе речь идет о более или менее аналогичных задачах исследования.

Февр, Блок, Дюби, Ариес, Ле Гофф в рамках избранной ими методологической стратегии предприняли попытку обна­ружить и проанализировать те способы мировосприятия, ко­торые были присущи людям данной эпохи, реконструировать целостность той картины мира, того типа ментальности, кото­рые обусловили структурирование индивидуального сознания человека Средневековья, отталкиваясь от идеи внутренней го­могенности культуры (что, впрочем, характерно для любой попытки культурологического анализа определенной эпохи — будь то модель первобытного мышления Леви-Стросса или клас­сическая эпистема Фуко). Осуществление подобной задачи предполагает анализ архетипических оснований современной культуры, которая, несомненно, унаследовала от предшеству­ющих эпох определенные способы мыслительных практик.

Эко также полагает полезным реконструировать абстракт­ную модель средневекового способа мышления, но интересует его не столько ментальность, диалектика соотношения личнос­тей и масс, категории пространства и времени, которыми опе­рировали люди того времени, сколько те интеллектуальный опыт, логика и проблематика, которые были освоены средневековой философией и которые выявляют уникальность средневековых семиотических практик (энциклопедии, геральдика, готические соборы, литургии, алхимия, магия). При этом, как он считает, томистские Суммы выступали в качестве своего рода институ­ционального кода, задающего в конечном счете определенную гомогенность средневековой культуры. Именно схоластика дала европейской культуре рациональную модель порядка как спо­соб интерпретации и мира и текста, основные принципы кото­рой все еще актуальны. Таким образом, "Средневековье" Эко — это Средневековье философское par excellence.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.