Психология или учение о душе

Что такое вещь?

Продолжая развивать свое понимание философской сущности мира, Аристотель, естественно, пришел к вопросу - как возникают вещи? что является причиной возникновения вещей? Кажущаяся простота платоновского ответа на эти вопросы обернулась, как мы видели, полнейшей неясностью.

Предваряя разговор об аристотелевском понимании причин возникновения вещей, необходимо объяснить некоторые философские термины. Дело в том, что большинство произведений Аристотеля стали широко известны в переводах с греческого на латинский язык. Согласно вековой традиции греческий термин "эйдос" переводили латинским термином "форма". Переводчикам казалось, что термин "форма" помогает лучше понять представление Аристотеля о наличии "эйдоса" в самой вещи и тем самым отличить его от "эйдоса" Платона.

Та же история произошла и с термином "материя". Аристотель для обозначение некого вещественного, противоположного идеальному состояния бытия применял греческий термин "хюлэ", который и был переведен на латинский язык как "материя".

Вполне понятно, что сам Аристотель латинских терминов "форма" и "материя" не употреблял. Но, именно они закрепились и в публикациях его произведений на любом языке, и, соответственно, во всех изложениях его учения. Поэтому в дальнейшем мы будем пользоваться терминами "материя" и "форма", помня, что под последним подразумевается "эйдос" или "идея", как смысл вещи.

Аристотель выделял четыре принципа всякой вещи. Эти принципы являются, с одной стороны, причинами возникновения вещи, а с другой стороны - составными структурными частями вещи.

Первый принцип - форма. Форма - это суть бытия всякой вещи. В этом смысле, нет никакой вещи без формы. Кроме того, когда форма мыслится без материи, т.е. когда форма не воплощена в материальную оболочку, то это первая сущность вещи, форма как таковая.

Второй принцип - материя. Материя, в понимании Аристотеля, состоит из двух уровней. В первом случае, материя не является веществом, конкретным физическим материалом. Материя - это потенциальная предпосылка осуществления вещи, возможность осуществления вещи. Например, неважно из какого вещества сделан стол - из дерева или из металла. Само существование "вещественности" (дерева, металла, камня и т.д.) является материальной предпосылкой, возможностью осуществления стола.

Во втором случае, материя - это уже реальное вещество, обладающее физическими характеристиками, то, собственно из чего, изготовлена данная вещь.

Всякая вещь представляет собой единство формы и материи. Нет вещи без материи, как нет вещи без формы. То, что материя не конкретное вещество, а лишь предпосылка возникновения вещи является условием бесконечно разнообразного бытия вещи - стол может быть и деревянным, и металлическим и т.д.

С другой стороны, форма без материи лишь отвлеченный смысл вещи, без всякого реального воплощения этого смысла в действительность - думать о столе, представлять форму стола в мыслях не значит иметь реальный стол. Поэтому форма без материи - это тоже лишь предпосылка, возможность возникновения вещи.

Следовательно, всякая вещь - это овеществленная форма. Когда форма соединяется с материей, т.е. когда суть бытия вещи обретает материальное воплощение, возникает "вторая сущность" вещи, которая включает в себя 1) форму, как суть бытия; 2) материю, как возможность; 3) саму вещь, как результат единства формы и материи. Аристотель писал по этому поводу: "Ясно, однако, и то, что душа есть первая сущность, тело - материя, а человек или живое существо - соединение той и другой как общее".

Третий принцип - движущая причина (или движение). Движение, по мнению Аристотеля, - это процесс осуществления возможного в действительности. Иначе говоря, форма может существовать и двигаться сама по себе (например, в мысли) и материя может существовать сама по себе. В этом случае и форма, и материя являются только возможностями возникновения вещи. Сама реальная вещь появляется тогда, когда форма и материя соединяются. Причина такого соединения и есть движение, или движущая причина. Стол возникает тогда, когда есть процесс изготовления стола, он не появляется сам по себе. Изготовление стола - это и есть движение, процесс овеществления формы, процесс осуществление возможного в действительности.

Четвертый принцип - целесообразность, цель. Мы знаем уже три причины возникновения и три составные части вещи - форму, материю и движение. Однако, движение соединяет собой форму и материю для чего-то, ради какой-то цели. Нельзя мыслить движение в чисто абстрактном виде, то есть без результата, который оно дает. Например, когда мы мастерим стол - мы его мастерим для чего-то. В процессе его изготовления мы можем нарисовать чертеж стола, но этот чертеж не будет самим столом. Итогом всякого движения должен быть реальный результат - цель движения.

Но для чего мастерится стол? Какова цель изготовления стола? В понимании Аристотеля, целью изготовления стола является сам стол. Следовательно, целью возникновения всякой вещи является сама реальная вещь.

Цель - это такой же принцип возникновения и существования вещи, как и форма, материя и движение.

После определения четырех принципов всякой вещи по отдельности, мы можем дать и определение вещи, с позиций Аристотеля - каждая вещь есть овеществленная форма с причинно-целевым назначением.

Исходя из аристотелевского понимания принципов вещи, вполне ясно, что каждая вещь представляет собой единство идеального и материального. Ведь с философской точки зрения, все четыре принципа всякой вещи распадаются как бы на две группы: на материю и совечную ей формально-движуще-целевую причину. Сам Аристотель, подчеркивая единую идеальную природу формы, движения и цели, говорил: "Что именно есть" и "ради чего" - одно и то же, а "откуда первое движение" - по виду одинаково с ними".

Но в этом случае встает вопрос - откуда берутся форма, движение и цель всякой вещи, если они не заложены в материи?

Психология или учение о душе

Аристотелю принадлежит трактат "О душе", в котором он рассматривает свойства и виды души, а также проблему человека. По его мнению, душой обладает любое естественное тело. В соответствии со своими общефилософскими представлениями, он считал душу сущностью тела (формой), а само тело - материей, возможностью осуществления формы. В этом случае, любое реальное тело - это результат единства формы и материи, овеществленная возможность.

Аристотель выделял три вида души: 1) растительная душа, 2) животная душа, 3) разумная душа. Высший вид души - разумная душа, обладающая умом, который способен познавать мир. В разумной душе, как частное в общем, существуют и два более низких вида души - растительная и животная.

Цель человека, как обладающего разумной душой, - всестороннее познание мира и самого себя, и тем самым, реализация всех возможностей, которые заложены в разумную душу Умом-Богом.

Теория познания Аристотеля.
Теория познания Аристотеля опирается на его онтологию и по своему непосредственному предмету есть теория науки. Аристотель отличает научное знание и от искусства, и от опыта, и от мнения. По своему предмету научное знание есть знание о бытии. В отличие от знания, предмет искусства- производство вещей при помощи способности, определенной к действию. Поэтому сфера искусства- практика и производство; сфера же знания- созерцание предмета, теория, умозрение. И всё же у науки есть общее с искусством: как и искусству знанию принадлежит способность быть сообщаемым посредством обучения. Поэтому искусство есть знание в большем смысле слова, чем опыт, и оно сопровождается истинными суждениями.

Знание отличается также и от простого опыта. И для знания и для искусства опыт- их начало или исходная точка. Однако в отличие от знания предметом опыта могут быть только факты, рассматриваемые как единичные. Основание опыта- в ощущении, памяти и привычке.

Но знание не тождественно с ощущением. Правда, всякое значение начинается с ощущения. Этот тезис Аристотель даже рассматривает как основной для теории познания. Если нет соответствующего предмету ощущения, то нет и соответствующего ему достоверного знания. В опыте, поскольку опыт обусловлен ощущениями, непосредственно ум постигает самый предмет ощущения, в единичном непосредственно постигает род, в Калии- «человека».

Однако это непосредственное постижение общего в единичном существенно отличается от знания. «То, что в вещах показывает чувственное познание, т.е. ощущение, зависит от всегда изменчивых условий пространства и времени. научное постижение предмета – мысль , покоящаяся и в известном смысле стабильная, остановившаяся ».

Но знание отличается от мнения. То, что дает мнение, основывается на всего лишь вероятных основаниях. Не таково знание. Правда, научное знание также выражается в суждении и принимается в качестве истинного, лишь когда в познающем возникло убеждение в его истинности. Но если суждение основано как достоверное значение, то нельзя указать оснований, посредством которых оно могло бы оказаться опровергнутым или хотя бы измененным. Напротив, для мнения или для веры справедливо, что по отношению к ним всегда возможны иное мнение и другая вера. Мнение может быть и ложно и истинно, убеждение в нем никоим образом не может быть «незыблемым», в то время как знание- прочная и незыблемая истина.
Предмет знания и знание предмета. Рассматривая отношение знания к своему предмету, Аристотель твердо стоит на почве убеждения, что в порядке времени существование предмета предшествует существованию знания. Это та материалистическая или объективно- идеалистическая точка зрения, которую, читая и конспектируя «Метафизику» Аристотеля, отметил Ленин: «Прелестно! Нет сомнений в реальности внешнего мира». Предмет, по Аристотелю, предшествует познанию, которое человек может иметь об этом предмете. В этом смысле отношение знания к предмету то же, что и отношение ощущения к предмету. Из того, что у ощущающего человека временно отсутствуют зрительные ощущения, никак не следует, будто свойства, воспринимаемые людьми посредством зрения, отсутствуют в самом предмете. Однако в момент, когда к человеку вернется способность зрения, то, что он увидит, будет уже необходимо относиться к области видимого. Начиная с этого момента уже нет смысла спрашивать, что чему предшествует: видимое или ощущения видения, они оба, начиная с этого момента, одновременны, соотносительны.

И точно таково же отношение знания к своему предмету. Оно подобно отношению меры к измеримому или измеренному. Поскольку познание направляется во времени к постижению своего предмета, этот предмет предшествует познанию, а познание зависит от своего предмета. В этом смысле соотношение между ними однозначно, необратимо.

Но если знание рассматривается как уже возникшее, как уже осуществляющееся, как уже отнесенное к своему предмету, то предмет и знание о нем составляют нераздельное целое. Правда, в этом целом можно посредством абстракции выделить оба его элемента- предмет знания и знание предмета, но всё же единство обоих не теряет от этого своей реальности. Предмет, рассматриваемый сам по себе, есть только возможный предмет знания. Если бы он остался только возможным, знание не могло бы возникнуть. Но как только у ученого возникает созерцание предмета знания, с этого момента разом и предмет знания, и знание предмета становятся действительностью: они уже составляют единство. Отсюда Аристотель заключает, что знание есть род обладания, т.е. способ бытия специфического рода.
Основные черты научного знания. Как специфический род бытия знание отличается, по Аристотелю, тремя основными чертами:

1. доказательность- всеобщность и необходимость;

2. способность объяснения;

3. сочетание единства со степенями подчинения.

Начнем с первой черты науки- ее доказательности. По определению самого Аристотеля, наука есть вид бытия, способный доказывать. Само же доказательство может быть только о том, что не может происходить иначе. Оно состоит в получении заключения из начал: истинных, необходимых и относящихся к предмету доказательства. Доказательство невозможно ни о случайном бытии, ни о том, что возникает и разрушается, а лишь об общем. Если же общего нет налицо, то предмет доказательства- это, по крайней мере, то, что случается всего чаще. Пример- затмение Луны. Будучи тем, что оно есть, затмение это происходит всякий раз одним и тем же способом. И хотя оно не происходит всегда, оно, по крайней мере, есть частный случай общего рода.

Из текстов видно, что общее сливается у Аристотеля с необходимым и что необходимость может быть даже в том, что встречается только часто и отнюдь не постоянно. Этим не исключается наивысшая ценность, которая для знания представляет безусловное постоянство явления- такого, как, например, движение неба. Однако научное знание об общем уже налицо, если мы знаем суть бытия вещи: существует знание о каждой вещи, если мы знаем сущность бытия.

Научное предложение характеризуется, таким образом, необходимостью своего содержания и всеобщностью своего применения. Правда, отдельный ученый всегда рассматривает и может рассматривать только единичные сущности, но наука в целом слагается и состоит из общих предложений.

Способность науки к определению сущности и всеобщность применения усматриваемых ею положений обуславливает объяснительный характер знания. Задача научного знания заключается, во-первых, в фиксировании некоего обстоятельства, или факта. Во-вторых, задача науки- в выяснении причины. Знание предполагает, что известна причина, в силу которой вещь не только существует, но и не может существовать иначе, чем как она существует. В–третьих, знание есть исследование сущности факта. В плане бытия необходимая причина может быть только сущностью вещи. В плане познания или в логическом плане она может быть лишь началом в отношении к его логическим следствиям. собственно, доказательство и есть познание этой причины: «Если тот, кто при наличии доказательства предмета не имеет понятия о том, почему предмет есть, то он предмета не знает». Такое логическое объяснение посредством понятий обосновывает право на познание даже случайностей: согласно разъяснению Аристотеля, существует не только случайность в узком смысле, но также и то, что, по Аристотелю, есть «случайность в себе».таковы свойства, которые не производят сущности человека непосредственно, но которые происходят из этой его сущности. Объяснить эти свойства – значит доказать при помощи логической дедукции, каким они из нее происходят.

Наконец, в-четвертых, знание есть исследование условий, от которых зависит существование или несуществование факта.

Рассматриваемый в целом процесс знания ведет от вещей, познаваемых «через свое отношение к нам», стало быть, от понятий, первых для нас, к понятиям, которые являются первыми сами по себе. Эти последние постигаются только умом. Они образуют род возведения и в конце концов приводят к положениям, уже недоказуемым. Редукция необходимо стремится к достижению начал, недоказуемых положений: то, что не имеет конца – «беспредельное»,-не может стать предметом научного познания. Доказательство, исходящее из начала, основательнее доказательства, не исходящего из начала, а доказательство, «в большей мере исходящее из начала, основательнее того, которое исходит из начала в меньшей мере». В конечном счете, редукция приводит к «непосредственным» предложениям. Такие предложения прямо постигаются умом, не доказываются.

Относительно высшего начала знания «не может быть ни науки, ни искусства, ни практичности, ибо всякое научное знание требует доказательств». В той же мере, в какой последние предложения науки все же составляют предмет знания, знание это уже не доказательное.

Третья черта знания – его единство, соединенное с подчинением одних знаний другим. Единство науки означает прежде всего, что различные предметы науки принадлежат составу одного и того же рода. Далее, это единство обуславливается и тем, что различные предметы могут относиться все к одному и тому же предмету и быть, таким образом, через отношение к этому предмету в одинаковом к нему отношении. Именно таково единство, в котором все науки находятся относительно первой науки – науки «о бытии как о бытии». «Бытие» здесь – общий предмет и основа аналогии, которая в нем связывает в единство различные его роды.

Но каждая отдельная наука обусловлена своим особым логическим родом и составляет сама по себе некоторое единство. Отсюда сразу получается важный вывод, отличающий теорию науки Аристотеля от теории науки Платона. согласно теории Платона все знания образуют соподчинение, или иерархию, на вершине которой стоит знание о высшей из «идей» - «идее» блага. Напротив, у Аристотеля единой для всех наук иерархии не может быть. Науки « не сводимы- ни одна к другим, ни к одному- единственному роду». Также как различаются по роду «форма» и «материя», «точно также – всё то, о чём идет речь по разным формам высказывания о сущем, ибо из того, что есть, одно означает собою суть той или иной вещи, другое – что-нибудь качественно – определенное, и так дальше…;оно.. не сводится ни друг на друга, ни на что-нибудь одно» там же.

Именно по этому невозможен никакой переход от одной науки к другой: от предмета арифметики, например, к предмету геометрии.

Однако этому выводу Аристотеля явно противоречит другое его положение: поскольку общий предмет – бытие – образует основу аналогии, которая связывает различные роды единого бытия, сведение одних наук к другим в каком-то смысле всё же возможно. В этом смысле существует иерархия наук и возможна их классификация, сводящая науки в некоторое единство. Наука – не проста сумма совершенно разнородных знаний. Существуют науки, которые в сравнении с другими находятся ближе к общему предметному пределу знания. Чем выше стоит наука на ступеньках иерархии, тем точнее доступное для нее знание, тем больше в ней ценности. По Аристотеля, наука, дающая одновременно и знание того, что что-нибудь есть, и знание того, почему что-нибудь есть, а не только знание того, что что-нибудь есть,- более точная и высшая, чем наука, дающая знание только того , почему что-нибудь есть. И точно также науки возвышающиеся до абстракций над непосредственной чувственной основой , выше наук, имеющих дело с этой основой

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: