Сделай Сам Свою Работу на 5

Глава 5. ПРАВО НА ЖИЗНЬ В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ 9 глава





 

Большинство предписаний договоров по международному гуманитарному праву, связанных с принятием мер предосторожности, а также с применением принципа пропорциональности, являются самоисполнимыми, соответственно, отсутствие на национальном уровне специальных предписаний или инструкций для военных, детализирующих положения международного гуманитарного права, вряд ли может рассматриваться в качестве нарушения. При этом нужно также иметь в виду, что в отношении конфликтов немеждународного характера принцип пропорциональности и обязанность принимать меры предосторожности ни в общей ст. 3 Женевских конвенций 1949 г., ни во Втором дополнительном протоколе не зафиксированы, а содержатся в нескольких специальных конвенциях и являются нормами обычного права. Поэтому неоднократное указание ЕСПЧ на необходимость закрепления соответствующих правил в правовых источниках является еще одним подтверждением применимости вышеуказанных требований в немеждународных конфликтах и должно побуждать государства фиксировать детали применения соответствующих правил в правовых актах.



 

III. Интегрированный тест на проверку правомерности

лишения жизни в результате применения силы в вооруженном

конфликте

 

1. Содержание и обоснование

 

Подход к соотношению международного гуманитарного права и международного права прав человека в области защиты права на жизнь, вне всяких сомнений, зависит от того, как трактуются параметры действия и содержание соответствующих норм этих отраслей. Вместе с тем существует область, где одновременное применение норм обеих отраслей не вызывает сложностей. Это связано с действием норм, которые не могут быть ограничены, с совпадением ряда правил, а также с соотношением некоторых норм этих отраслей как общего и частного.

Проблемы вызывает совместное регулирование международным гуманитарным правом и международным правом прав человека правомерности лишения жизни в результате применения силы в вооруженном конфликте. С позиции международного гуманитарного права лишение жизни комбатанта, члена организованной вооруженной группы, а также лица, принимающего непосредственное участие в военных действиях, во время совершения этих действий, если он не является hors de combat и если применение силы не приведет или не приводит к потерям среди гражданского населения и разрушению гражданских объектов, которые были бы чрезмерны по отношению к получаемому военному преимуществу, и если при этом не используются запрещенные средства и методы ведения войны, является правомерным. Что касается международного права прав человека, то, как это было установлено, изменилось толкование международных договоров по правам человека, закрепляющих право на жизнь: критерии абсолютной необходимости и пропорциональности, так же как и в мирное время, применимы к случаям лишения жизни в вооруженных конфликтах и уже не сводятся исключительно к тем нормам, которые закреплены в источниках международного гуманитарного права, тем самым ужесточая требования к правомерности применения силы. В итоге к вопросу о правомерности лишения жизни в вооруженном конфликте применяется общий тест, "сотканный" из положений как международного права прав человека, так и международного гуманитарного права. Этот интегрированный тест учитывает запрещающие нормы международного гуманитарного права, а также предусматривает применение критериев абсолютной необходимости и пропорциональности.



Добавление к международному гуманитарному праву международных норм в области прав человека как регулятора тех же общественных отношений позволяет существенно ограничить свободу действий по выведению врага из строя за счет введения теста на абсолютную необходимость и пропорциональность применения силы. Применение критериев необходимости и пропорциональности повышает планку требований по сравнению со взятыми отдельно нормами международного гуманитарного права: помимо того, что предпринимаемое в рамках вооруженного конфликта действие должно быть пропорционально цели победить противника, оно должно быть еще и абсолютно необходимым, что предполагает оценку соответствия применяемых средств и методов конкретной угрозе и, соответственно, побуждает выбирать ту линию поведения, при которой будет причинен наименьший ущерб. При этом международное право прав человека не требует невозможного: возможность признать действия по причинению вреда противнику легитимными сохраняется, хотя и в несколько урезанном виде.



Оценивая происшедшие изменения в понимании соотношения международного гуманитарного права и международного права прав человека, необходимо установить их юридическую природу. По сути, появление интегрированного теста для проверки правомерности лишения жизни в вооруженных конфликтах является результатом интерпретации ЕСПЧ и Комитетом по правам человека ООН двух международных договоров: Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Международного пакта о гражданских и политических правах. Применение такого подхода не вступает в противоречие с текстами международных договоров по правам человека - изменился лишь вектор их интерпретации. Несомненно, центральную роль здесь играют решения ЕСПЧ. Отметим, однако, что Межамериканские комиссия и суд по правам человека еще ни разу не разрешали случая, который мог бы продемонстрировать, что при интерпретации запрета произвольного лишения жизни эти органы действительно не идут дальше требований международного гуманитарного права. Вместе с тем даже если исходить из того, что межамериканские органы по защите прав человека не будут придерживаться интеграционного подхода к соотношению требований Американской конвенции о правах человека и международного гуманитарного права, все государства - участники этой Конвенции ратифицировали Международный пакт о гражданских и политических правах <1>. Следовательно, в силу действия принципа добросовестного исполнения обязательств, применяя Пакт, государства должны будут учитывать практику Комитета по правам человека ООН.

--------------------------------

<1> Статус ратификаций Международного пакта о гражданских и политических правах: http://treaties.un.org/pages/ViewDetails.aspx?src=TREATY&mtdsg_no=IV-4&chapter=4&lang=en; Американской конвенции о правах человека: http://www.oas.org/en/iachr/mandate/Basics/conventionrat.asp.

 

В принципе можно найти уже несколько примеров использования этого интегрированного теста в практике государств: это решение Верховного суда Израиля по делу о целенаправленных убийствах <1> и решение Национальной комиссии Непала по правам человека <2>. В 2005 г. Верховный суд Израиля вынес решение, в котором установил, что целенаправленное убийство будет правомерным только в том случае, если будут соблюдены четыре условия. Во-первых, государство должно располагать серьезными доказательствами, свидетельствующими о том, что потенциальная цель нападения действительно не наделена правовой защитой от нападения. Во-вторых, государство должно прибегать к менее суровым мерам для того, чтобы остановить потенциальную цель, - к примеру, использовать задержания до тех пор, пока это не создаст слишком большой риск для жизней его военных. В-третьих, сразу после проведения операции должно быть проведено независимое и адекватное расследование для того, чтобы определить, была ли эта операция оправданна. Наконец, в-четвертых, государство должно заранее оценить, не будет ли ожидаемый косвенный ущерб сопоставим с военным преимуществом, которое будет получено в ходе операции <3>.

--------------------------------

<1> Targeted Killings case. Para. 40.

<2> См.: Poudyal K.P. The Role of National Human Rights Institutions in Armed Conflict Situations: With Special Reference to NHRC-Nepal. The Danish Institute for Human Rights, 2006. P. 87 - 88 (http://www.humanrights.dk/files/Importerede%20filer/hr/pdfAedarjrasad_poudyal_-_role_of_nhris_in_armed_conflict.pdf.pdf).

<3> Targeted Killings case. Para. 40.

 

Национальная комиссия по правам человека Непала рассмотрела инцидент, происшедший в 2003 г., когда группа маоистов, пытавшихся заставить школьников пройти занятие по так называемой культурной программе, была расстреляна прибывшими военными. В результате помимо шести маоистов погибли четыре ребенка, еще пятеро детей были ранены. Учитывая, среди прочего, то, что, оказавшись в окружении, маоисты не открывали огня, их было немного и они были достаточно легко вооружены, Комиссия сочла, что после предупреждения военные могли попытаться арестовать нападавших. В итоге был сделан вывод о том, что было нарушено "гуманитарное право" <1>.

--------------------------------

<1> См.: Poudyal K.P. Op. cit. P. 87 - 88.

 

Попробуем критично взглянуть на вывод об изменении стандартов оценивания правомерности применения силы в отношении сражающихся. Не является ли такое понимание последствий распространения норм международного права прав человека на вооруженные конфликты заблуждением, ошибкой и, соответственно, не должен ли подобный подход получить негативную оценку и быть отвергнут?

Некоторые ученые утверждают, что подход ЕСПЧ не соответствует нормам международного гуманитарного права <1>. Однако в свете действия принципа системной интеграции, в том числе исходя из умозрительности деления международно-правовых норм на отрасли, сама по себе такая постановка вопроса является некорректной: международное гуманитарное право не может применяться отдельно, в некоем правовом вакууме, - его нормы являются составной частью общей системы международно-правовых правил, применимых в вооруженных конфликтах. В тех исключительных ситуациях, когда международное право прав человека по тем или иным правовым основаниям не будет применимо, будет действовать международное гуманитарное право. Если все же попытаться теоретически сопоставить международное гуманитарное право, взятое в чистом виде, с теми правилами, которые были выведены ЕСПЧ, то можно прийти к выводу, что по вопросам применения силы положения этой отрасли международного права были восприняты как минимальные стандарты, дальше которых снижать планку защиты права на жизнь нельзя, соответственно, предъявление более строгих правил не может трактоваться как противоречие этим нормам.

--------------------------------

<1> См.: Abresch W. Op. cit. P. 742.

 

Кроме того, ни одно из государств, выступавших ответчиками по делам, рассмотренным ЕСПЧ, не выразило протеста в отношении неоправданно широкого распространения критериев абсолютной необходимости и пропорциональности на ситуации применения силы в вооруженных конфликтах. Важно, что эти критерии позволяют учитывать особенности каждой конкретной ситуации и отнюдь не приводят к требованию невозможного. Не соглашающиеся с таким подходом ученые, как правило, упускают из виду возможность достаточно гибкого применения общего теста по оцениванию правомерности применения силы <1>.

--------------------------------

<1> См.: Round Table Report. P. 36; Sassoli M., Olson L. Op. cit. P. 612.

 

Значение вывода о применении интегрированного теста можно попытаться нивелировать и ссылкой на то, что этот подход использовали международные органы, занимающиеся защитой прав человека, юрисдикция которых ограничена применением конкретных международных договоров. Соответственно, иные правоприменительные органы, как международные, так и национальные, не обязаны оставаться в этих искусственных рамках. На это можно возразить, что международные органы по защите прав человека не только могли использовать международное гуманитарное право при толковании положений применяемых ими договоров, но и были обязаны это делать в силу природы ряда положений этой отрасли как императивных норм международного права. Как показывает практика международных судебных и квазисудебных органов по правам человека, они действительно использовали нормы международного гуманитарного права, пусть и не всегда эксплицитно. Кроме того, у этих органов был выбор: толковать соответствующие договорные положения, оставаясь исключительно в рамках требований международного гуманитарного права, или же идти дальше. Практика Межамериканских комиссий и Суда по правам человека показывает, что ими был сделан выбор в пользу первого варианта, в отличие от ЕСПЧ и Комитета по правам человека ООН.

Интегрированный тест на проверку правомерности лишения жизни на первый взгляд вряд ли совместим с позицией Международного суда ООН. Считается, что в двух консультативных заключениях Суд сослался на то, что при решении этого вопроса необходимо использовать принцип lex specialis. При этом если в § 106 Консультативного заключения о правовых последствиях возведения стены на оккупированной палестинской территории Международный суд ООН указал на применение этого принципа в целом, то в Консультативном заключении о правомерности угрозы или применения ядерного оружия он прямо признал: "Определение того, что является произвольным лишением жизни, тем не менее должно проводиться на основе применимого lex specialis, а именно права, применимого в вооруженных конфликтах, которое создано для регулирования ведения военных действий".

Оставляя в стороне критику такой позиции Международного суда ООН, необходимо прежде всего разобраться, правильно ли понимаются эти положения. Начнем с того, что в Консультативном заключении о возведении стены суд цитирует § 25 Консультативного заключения о правомерности угрозы или применения ядерного оружия, но в своих выводах, упоминая о lex specialis, право на жизнь не указывает. Текст § 25 Консультативного заключения о ядерном оружии позволяет усомниться в том, что Международный суд ООН действительно имел в виду применение правила о специальной норме для разрешения коллизии между международным гуманитарным правом и международным правом прав человека. Дело в том, что суд, указав на применение международного гуманитарного права как lex specialis, в следующем предложении, начиная его со слова "следовательно", делает вывод о том, что определить, "является ли конкретная смерть, наступившая в результате использования определенного оружия в ходе военных действий, произвольным лишением жизни, противоречащим статье 6 Пакта", можно "только на основании права, применимого в вооруженных конфликтах", и нельзя "вывести из положений самого Пакта". То есть Международный суд ООН имеет в виду, что нормы международного гуманитарного права, являясь более специальными, уточняют требования о запрете произвольного лишения жизни, и не исходит из существования коллизии, которая должна разрешаться путем выбора одной из двух применимых норм.

Следующий нюанс Консультативного заключения 1996 г., имеющий значение при определении истинного содержания анализируемой правовой позиции, связан с использованием Международным судом понятия "hostilities" - военные действия. Суд мог использовать и более широкое понятие - "вооруженный конфликт". Выбор в пользу более узкого понятия можно истолковать как ограничение роли международного гуманитарного права в регулировании права на жизнь в вооруженных конфликтах. Отметим, что при ведении боя интегрированный тест практически сводится к тем минимальным требованиям, которые установлены международным гуманитарным правом. Разница становится заметной только в пограничных ситуациях, когда территория уже находится под контролем правительственной стороны конфликта.

Помимо этого Консультативное заключение о правомерности угрозы или применения ядерного оружия было принято в 1996 г., т.е. еще до появления решений ЕСПЧ по "турецким" и "чеченским" делам и замечаний общего порядка Комитета по правам человека ООН в отношении Израиля. И эти решения Комитета и ЕСПЧ абсолютно не исключают возможности использовать положения международного гуманитарного права для определения пределов ограничения права на жизнь в свете международного права прав человека.

Еще один аргумент против обоснованности вывода об использовании интегрированного теста может заключаться в том, что специалисты, анализировавшие под эгидой МККК состояние обычного международного гуманитарного права, как правило, наряду с нормами гуманитарного права постоянно учитывали нормы международного права прав человека, а также соответствующую практику международных судебных и квазисудебных органов по правам человека, но в то же время в области оценки применения силы в вооруженных конфликтах они ограничились исключительно международным гуманитарным правом <1>. Это замечание не совсем корректно: авторский коллектив под руководством Ж.-М. Хенкертса и Л. Досвальд-Бек действительно ограничился нормами гуманитарного права, рассматривая вопросы применения силы в отношении сражающихся в международных вооруженных конфликтах (при этом в отношении немеждународных вооруженных конфликтов авторами был сделан вывод, что обычная норма еще не сложилась) <2>. Вместе с тем нельзя упускать из виду то, что данное исследование было опубликовано в 2005 г., т.е. большая часть работы была выполнена еще до появления основного массива решений ЕСПЧ по существу дел, связанных с конфликтами в Турции и в Чечне. Поэтому такая позиция авторов "Обычного международного гуманитарного права" может быть оправдана тем, что изменение восприятия роли международно-правовых норм, регулирующих применение силы, произошло в связи с развитием практики этого международного суда.

--------------------------------

<1> См.: Abresch W. Op. cit. P. 749.

<2> Обычное МГП. С. 22.

 

В совокупности все эти рассуждения доказывают, что применение интегрированного теста проверки правомерности лишения жизни в вооруженных конфликтах обоснованно и не противоречит действующему международному праву. Следовательно, этот тест могут использовать не только международные органы по правам человека, но и другие международные и национальные правоприменители. При решении вопроса о правомерности использования летальной силы в вооруженных конфликтах они должны применять действующие международные договоры, взятые не абстрактно, а в соответствии с уже сложившейся практикой их применения. Принцип добросовестного исполнения договоров требует учитывать практику конвенционных органов. Соответственно, если помимо источников международного гуманитарного права к определенной ситуации будут применимы Конвенция о защите прав человека и основных свобод или Международный пакт о гражданских и политических правах, необходимо будет принимать решение исходя из того содержания норм этих договоров, которое вкладывают в них ЕСПЧ и Комитет по правам человека ООН. Попытка применить помимо этого интегрированного теста нормы международного гуманитарного права будет нелогична, так как он уже учитывает эти правила, в противном случае одни и те же нормы международного гуманитарного права были бы применены дважды.

 

2. Сфера применения

 

Вывод о возможности применения интегрированного теста к оценке правомерности лишения жизни в вооруженном конфликте базируется на грамматическом и систематическом толковании текста Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также на практике Комитета по правам человека ООН и ЕСПЧ, которые пошли гораздо дальше требований международного гуманитарного права по вопросам применения силы. Однако в рассмотренных этими органами делах речь шла только о немеждународных вооруженных конфликтах. Принимая этот аспект во внимание, можно ли сделать вывод о том, что стандарты оценки правомерности применения силы в вооруженных конфликтах международного характера отличаются от тех, что были разработаны в отношении конфликтов немеждународного характера?

В науке международного права широко представлено мнение о необходимости дифференцировать роль международного права прав человека в регулировании права на жизнь в зависимости от типа конфликтов. Ряд ученых соглашаются признать, что произошли серьезные подвижки и в немеждународных вооруженных конфликтах действие международного права прав человека привело к повышению планки требований, предъявляемых к оценке правомерности лишения жизни, но остаются непреклонны в том, что в конфликтах международного характера все осталось по-прежнему: единственным стандартом должно оставаться международное гуманитарное право <1>. Для этого приводятся различные аргументы.

--------------------------------

<1> См.: Abresch W. Op. cit. P. 741 et seq.; Doswald-Beck L. The Right to Life in Armed Conflict: Does International Humanitarian Law Provide All the Answers? // International Review of the Red Cross. 2006. Vol. 88. No. 864. P. 898.

 

Чаще всего представители данного подхода указывают на разницу между регулирующими право на жизнь нормами международного гуманитарного права, действующими в международных и немеждународных вооруженных конфликтах. Именно в международных вооруженных конфликтах применима категория "комбатант" и предусмотрено право "принимать непосредственное участие в военных действиях" <1>. В отношении немеждународных конфликтов такие нормы в международных договорах не закреплены, а соответствующий обычай отсутствует. Получается, что даже если запрещающие и обязывающие нормы международного гуманитарного права вполне сочетаются с нормами международного права прав человека, то управомочивающая норма, закрепляющая право применять силу и выводить комбатантов противника из строя, вступает в противоречие с общими правилами международного права прав человека, определяющими правомерность лишения жизни на основе применения принципов необходимости и пропорциональности. Разрешать это противоречие предлагается на основании правила lex specialis, что приводит к избранию и, соответственно, применению нормы международного гуманитарного права.

--------------------------------

<1> Пункт 2 ст. 43 ДП I.

 

Такой подход основывается на том, что право комбатантов выводить друг друга из строя, с одной стороны, и требования об абсолютной необходимости и пропорциональности применения силы - с другой, несовместимы. Вместе с тем, оценивая два этих правила, нельзя сделать вывод, что одно прямо разрешает то, что прямо запрещает другое. Само международное гуманитарное право существенно ограничивает право комбатантов применять силу, устанавливая запрещенные средства и методы ведения войны, т.е. это право не является абсолютным. В свою очередь, как это уже было установлено, международное право прав человека не устанавливает один и тот же стандарт правомерности лишения жизни для различных ситуаций: применение принципов абсолютной необходимости и пропорциональности в привязке к различным целям дает различные результаты. Почему право комбатантов применять силу в отношении комбатантов противника не может подпадать еще под одно ограничение, вводимое другими источниками международного права? Из практики международных судебных и квазисудебных органов по правам человека, пусть и разработанной на данный момент только в отношении немеждународных конфликтов, прямо следует, что применение стандартов абсолютной необходимости и пропорциональности к применению силы в вооруженных конфликтах не ведет к абсолютному запрету на ведение военных действий, а скорее ограничивает возможность применения силы в пограничных ситуациях, которые не могут, вне разумных сомнений, быть квалифицированы в качестве боевых. Отрицание возможности совместного применения и норм международного гуманитарного права, и норм международного права прав человека в отношении права на жизнь в вооруженных конфликтах международного характера базируется на необоснованной абсолютизации как права комбатантов принимать непосредственное участие в военных действиях, так и критериев абсолютной необходимости и пропорциональности применения силы.

Другие ученые - М. Сассоли, Н. Мельцер, О. Бен-Нафтали, М. Миланович настаивают на необходимости проведения различия в роли норм международного права прав человека в регулировании права на жизнь в ситуации вооруженных конфликтов, ссылаясь на разную степень разработанности и детализации норм международного гуманитарного права, применимых в конфликтах международного и немеждународного характера. Однако попытка, основываясь на этом тезисе, вывести приоритет норм международного гуманитарного права в международных конфликтах, не выдерживает критики. Утверждение о недостаточной разработанности норм международного гуманитарного права, действующих в немеждународных конфликтах, не учитывает применимости обычаев как источника международного права, в то время как большинство обычно-правовых норм, как это продемонстрировало исследование МККК, распространяются на все вооруженные конфликты <1>. Кроме того, ключевые нормы международного гуманитарного права, применимого в международных вооруженных конфликтах, изобилуют понятиями, значение которых является спорным, что приводит к возникновению нескольких, порой взаимоисключающих, трактовок. Одним из самых ярких примеров этого является понятие "непосредственное участие в военных действиях".

--------------------------------

<1> См.: Обычное МГП.

 

Американский ученый У. Абреш указывает на то, что исходя из детализированности договорных источников международного гуманитарного права, применимых в международных конфликтах, изменение критериев оценки правомерности лишения жизни вступало бы в прямое противоречие с намерениями и целями государств, участвовавших в создании Конвенции о защите прав человека и основных свобод <1>. Этот вывод базируется на двух посылках, справедливость каждой из которых может быть оспорена. Во-первых, уже было продемонстрировано, что нормы международного гуманитарного права, регулирующие право на жизнь, вряд ли можно признать детализированными и конкретными. Хотя правила, содержащиеся в международных договорах по правам человека, несомненно, являются достаточно общими, их толкованием занимаются соответствующие международные судебные и квазисудебные органы, чья деятельность в итоге приводит к появлению достаточно детализированных правовых позиций. Что же касается намерения государств-участников, то, анализируя тезис о разработанности норм международного гуманитарного права, следует учитывать, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод была принята задолго до появления двух Дополнительных протоколов к Женевским конвенциям 1949 г. Даже если презюмировать, что этот тезис верен, сам ЕСПЧ придерживается концепции, в соответствии с которой Конвенция является "живым инструментом", поэтому ставить во главу угла те установки, которыми руководствовались государства-участники более 60 лет назад, было бы некорректно.

--------------------------------

<1> См.: Abresch W. Op. cit. P. 746.

 

Другие исследователи указывают на сферу применения международных договоров в области прав человека: в немеждународных конфликтах, происходящих на территории государства, чьи силы участвуют в конфликте, не будет возникать таких проблем с установлением наличия юрисдикции, как в конфликтах международного характера. На основании этого делается вывод о том, что в ситуации, когда договорные нормы в области прав человека на эти отношения распространяться не будут, останутся только предписания международного гуманитарного права. С развитием практики международных судебных и квазисудебных органов, все чаще признающих экстерриториальное действие соответствующих международных договоров по правам человека в ситуации международных конфликтов, эта точка зрения теряет свою логическую основу.

В отсутствие соответствующей практики международных судебных и квазисудебных органов необходимо обратиться к текстам международных договоров, с тем чтобы определить, действительно ли они содержат конструкции, поддерживающие дуалистическое толкование требований к правомерности применения силы в вооруженных конфликтах. Международный пакт о гражданских и политических правах, Американская конвенция о правах человека, Африканская хартия прав человека и народов используют общую формулировку о запрете произвольного лишения жизни и не позволяют делать отступления от права на жизнь. Столь широкая формулировка оставляет большое поле для толкования понятия произвольности, однако следует подчеркнуть, что сами по себе тексты этих договоров не требуют, но и не исключают проведения различия между типами конфликтов.

В отличие от этих международных договоров Конвенция о защите прав человека и основных свобод содержит конструкцию, которую, как правило, трактуют как прямо устанавливающую "водораздел" между конфликтами международными и немеждународными <1>. Указание в п. 2 ст. 15 Конвенции на "правомерные акты войны" как на исключение из общего режима применения Конвенции, которое, как уже было установлено, применимо только к ситуациям международных конфликтов, понимается как четкое указание на необходимость различать типы конфликтов. На основе именно этих посылок делается вывод о том, что если международное право прав человека и изменило подход к оценке правомерности применения силы, то только в отношении немеждународных конфликтов. Между тем можно привести как минимум три аргумента, которые ставят под сомнение справедливость такого умозаключения.

--------------------------------

<1> См.: Abresch W. Op. cit. P. 746.

 

Во-первых, проведение различия между типами конфликтов базируется на презумпции, что в случае вооруженного конфликта международного характера государство обязательно воспользуется возможностью сделать отступление. Вместе с тем тенденция такова, что не только в немеждународных конфликтах, но и в конфликтах международного характера государства воздерживаются от того, чтобы делать подобное официальное заявление и отступать от соблюдения права на жизнь. Применить ст. 15 Конвенции по своей инициативе ЕСПЧ не может <1>, следовательно, в отсутствие заявления об отступлении этот Суд должен будет оценивать применение силы на соответствие положениям ст. 2 Конвенции "в общем режиме", что предполагает применение принципов необходимости и пропорциональности применения силы той или иной легитимной цели, указанной в подп. "a" - "c" п. 2 этой статьи.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.