|
|
Глава 5. ПРАВО НА ЖИЗНЬ В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ 2 глава-------------------------------- <1> Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1994. С. 708 - 709. <2> Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре, или Принципы политического права. М., 1938. С. 10. <3> См.: Carnahan B.M. Lincoln, Lieber and the Laws of War: The Origins and Limits of the Principle of Military Necessity // American Journal of International Law. 1998. Vol. 92. P. 217.
Первым правовым актом, в котором принцип военной необходимости получил свое нормативное закрепление, стали Инструкции полевым войскам Соединенных Штатов 1863 г., подготовленные выдающимся американским юристом немецкого происхождения Ф. Либером <1>. В этих Инструкциях, которые также известны как Кодекс Либера, было сформулировано, что "военная необходимость, как она понимается современными цивилизованными народами, состоит в необходимости принятия таких мер, которые являются непреложными для достижения целей войны и которые являются правомерными в соответствии с современным правом и обычаями войны", но "мужчины, которые берутся за оружие друг против друга в публичной войне, не прекращают быть в связи с этим моральными существами, ответственными друг перед другом и перед господом"; "военная необходимость не допускает ни жестокости, что означает в том числе причинение страданий ради самих страданий или из чувства мести, ни нанесения увечий или ранений, кроме как в бою, ни пыток для получения признаний"; "она не допускает ни использования яда любым способом, ни произвольного опустошения территории" <2>. Военная необходимость в интерпретации Ф. Либера, с одной стороны, управомочивает на применение силы, с другой стороны, накладывает на сражающихся ограничения. При этом в Кодексе прямо указывалось, что управомочивающая сила военной необходимости ограничена "правом и обычаями войны". -------------------------------- <1> Instructions for the Government of Armies of the United States in the Field, 24 April 1863 / Schindler D., Toman J. The Laws of Armed Conflicts. Leiden; Boston: Martinus Nihjoff, 1988. P. 3 - 23 (далее - Кодекс Либера). <2> Статьи 14 - 16 Кодекса Либера.
В 1868 г. эти идеи нашли отражение в преамбуле Санкт-Петербургской декларации об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль, где было зафиксировано, что "единственная законная цель, которую должны иметь государства во время войны, состоит в ослаблении военных сил неприятеля" и "для достижения этой цели достаточно выводить из строя наибольшее по возможности число людей", что "употребление такого оружия, которое по нанесении противнику раны без пользы увеличивает страдания людей, выведенных из строя, или делает смерть их неизбежною, должно признавать не соответствующим упомянутой цели" и "что употребление подобного оружия было бы противно законам человеколюбия" <1>. Это означает, что использование подобного оружия рассматривалось как противоречащее и требованиям военной необходимости, и требованиям гуманности <2>. -------------------------------- <1> Декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль от 29 ноября 1868 г. Преамбула // Международное право. Ведение военных действий: Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. 4-е изд. М., 2004. С. 275. <2> См., к примеру: Соколова Н.А. Защита природной среды и международное гуманитарное право // Argumentum ad judicium. ВЮЗИ - МЮИ - МГЮА. Труды. М., 2006. Т. 2. С. 314.
В том значении, в котором военная необходимость была использована в Кодексе Либера, в международные договоры, посвященные регулированию вооруженных конфликтов, принцип военной необходимости прямо не включался. Принято считать, что требование военной необходимости уже заложено в правило о том, что воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств и методов нанесения вреда противнику, которое содержится в проекте Брюссельской декларации 1874 г. <1>, а также в Гаагских положениях о законах и обычаях сухопутной войны 1899 и 1907 гг. <2>. По мере развития корпуса договорных норм международного гуманитарного права эти правила стали рассматриваться как уже учитывающие требования военной необходимости. Сделать исключение или смягчить действие конкретной нормы, ссылаясь на военную необходимость, можно было только в том случае, если такая возможность была прямо указана в тексте этой нормы <3>. -------------------------------- <1> Project of an International Declaration concerning the Laws and Customs of War, 27 December 1874. Art. 12 / Schindler D., Toman J. Op. cit. P. 22. <2> Статья 22 Гаагских положений о законах и обычаях сухопутной войны 1899 и 1907 гг. // Международное право. Ведение военных действий: Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. 4-е изд. С. 22. <3> Commentary to the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 / Ed. by C. Pilloud, Y. Sandoz, Ch. Swinarski. P. 391.
Судьба принципа военной необходимости оказалась далеко не столь однозначна. В 1870 г. Кодекс Либера был принят в Пруссии, а затем использован для составления военных наставлений в других европейских государствах, что было воспринято как триумф распространения норм, ограничивающих поведение воюющих. Однако уже через несколько лет немецкие юристы трансформировали значение этого принципа, подведя его под уже использовавшуюся ими и ранее доктрину "Kriegsraison geht vor Kriegsmanier". В немецком "Наставлении военным силам" указывалось, что война не должна ограничиваться нападениями на вооруженные силы противника и его фортификации, она должна быть направлена на разрушение всех его материальных и "духовных" ресурсов, что, по сути, означало возможность использования любого метода, который способствовал формированию чувства бессмысленности сопротивления <1>. Эта доктрина, основывающаяся на идеях К. фон Клаузевица, обосновывала право сражающихся применять любые меры, которые могли способствовать победе над противником, даже если они были запрещены законами и обычаями войны <2>, и фактически возводила цель повергнуть противника, которая обозначалась как "военная необходимость", выше позитивного права <3>. Тем самым искажалась изначально заложенная в договорных нормах международного гуманитарного права конструкция, в соответствии с которой эти правила понимались как уже учитывающие военную необходимость. -------------------------------- <1> См.: Phillipson C. International Law and the Great War. London, 1915. P. 134 - 135. <2> См.: Garner J.W. The German War Code // University of Illinois Bulletin. 1918. Vol. XV. No. 49. P. 12. <3> См.: Carnahan B.M. Op. cit. P. 218.
Вместе с тем доказательством имманентности принципа военной необходимости в нормах международного гуманитарного права может служить то, что во время процессов над военными преступниками после Второй мировой войны попытки защиты использовать ссылки на военную необходимость как на обстоятельство, исключающее преступность деяния, и оправдать отступление от соблюдения норм международного гуманитарного права, не имели успеха. Эти аргументы отклонялись судами во всех случаях, когда нормы международного гуманитарного права прямо не предусматривали подобной возможности для отступления со ссылкой на военную необходимость. Как сформулировал трибунал по делу Круппа, "правила и обычаи войны специально созданы для всех этапов войны. Они составляют право для этого бедствия. Утверждать, что они могут быть произвольно и по усмотрению исключительно одной из сторон игнорироваться, когда она рассматривает свое положение в качестве критического, является не чем иным, как полным отказом от соблюдения законов и обычаев войны" <1>. -------------------------------- <1> War Crimes Reports. London, 1949. Vol. 10. P. 138 - 139.
В Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 г. правило о том, что воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств и методов нанесения вреда противнику, не содержится и появляется затем только в Первом дополнительном протоколе 1977 г. <1>. Статья 35 Протокола начинается с этого общего правила, затем в п. 2 и 3 оно конкретизируется через установление запрета применять средства и методы ведения войны, способные причинить излишние повреждения или страдания, или повлечь значительный ущерб природной среде. Означает ли это, что закрепленное в Первом дополнительном протоколе общее правило об ограничении средств и методов нанесения вреда неприятелю сводится к этим двум нормам, а следовательно, не оставляет места для интерпретации этого правила как закрепляющего принцип военной необходимости? Исходя из того, что в разд. I этой части Протокола содержатся и другие запреты, связанные с применением методов ведения войны, помимо тех, что перечислены в п. 2 и 3 ст. 35, можно сделать вывод, что содержание нормы об ограниченности средств и методов ведения войны не исчерпывается только тем, что указано непосредственно в этой статье, и, соответственно, правило о том, что воюющие не пользуются неограниченным правом нанесения вреда противнику, подлежит широкому толкованию и может рассматриваться как включающее в себя и принцип военной необходимости. -------------------------------- <1> Пункт 1 ст. 35 ДП I.
ii) Содержание принципа военной необходимости
Как уже упоминалось, в качестве одного из ограничений, которое должны учитывать воюющие, принцип военной необходимости был включен в разд. IX опубликованного в 2009 г. Руководства по толкованию понятия "непосредственное участие в военных действиях" в соответствии с международным гуманитарным правом <1>. Реакция на этот раздел Руководства наглядно продемонстрировала, что далеко не все юристы готовы к "возвращению" принципа военной необходимости. При этом критики основывают свою позицию не на том, что в свое время принцип был дискредитирован, а, наоборот, опасаются, что на стороны вооруженных конфликтов будет нелегитимно возложено новое ограничение <2>. Вместе с тем ряд авторитетнейших ученых признавали и признают принцип военной необходимости в качестве составной части норм международного гуманитарного права <3>. Как уже было продемонстрировано, существование этого принципа вытекает из истории развития норм международного права и является одним из содержательных элементов закрепленного в договорных нормах и являющегося международным обычаем правила о том, что стороны вооруженного конфликта ограничены в выборе средств и методов ведения войны. -------------------------------- <1> Interpretive Guidance on the Notion of Direct Participation in Hostilities under International Humanitarian Law. ICRC. Geneva, 2009 (далее - ICRC Guidance). <2> См.: Parks H. Part IX of the ICRC "Direct Participation in Hostilities Study": No Mandate, No Expertise, and Legally Incorrect // New York University Journal of International Law and Politics. 2010. Vol. 42. P. 783 - 830; Fenrick W.J. ICRC Guidance on Direct Participation in Hostilities // Yearbook of International Humanitarian Law. 2009 (2010). Vol. 12. P. 296 - 300; Pomper S. Direct Participation in Hostilities: Operationalizing the International Committee of the Red Cross' Guidance // American Society of International Law Proceedings. 2010. Vol. 103. P. 310. <3> См.: Pictet J. Development and Principles of International Humanitarian Law. Course, given in July 1982 at the University of Strasbourg as part of the courses organized by the International Institute of Human Rights. Dordrecht; Boston; Lancaster; Geneva, 1985. P. 75 - 76; Sassoli M. Bedeutung einer Kodifikation fur das allgemeine Volkerrecht mit besonderer Betrachtung der Regeln zum Schutze der Zivilbevolkerung vor den Auswirkungen von Feindseligkeiten. Basel; Frankfurt am Mein, 1990. S. 344; Solis G. The Law of Armed Conflict: International Humanitarian Law in War. Cambridge, 2010. P. 258 - 269.
Анализируя весь корпус действующих норм международного гуманитарного права, содержание принципа военной необходимости можно свести к следующему. Во-первых, применение военной необходимости для легитимации действия, запрещенного международным гуманитарным правом, возможно, только если это прямо указано в самой норме <1>. К примеру, представители МККК могут посещать места, где находятся военнопленные, и, как указывается в ст. 126 третьей Женевской конвенции, эти посещения могут быть запрещены только в силу "настоятельной военной необходимости", только в виде исключения и на определенное время <2>. -------------------------------- <1> Статьи 33, 50 ЖК I, ст. 28, 51 ЖК II, ст. 126 ЖК III, ст. 108, 143, 147 ЖК IV, п. 5 ст. 54, п. 1 ст. 62, п. 4 ст. 67, п. 3 ст. 71 ДП I. <2> Статья 126 ЖК III.
Во-вторых, военная необходимость как принцип международного гуманитарного права никогда не имела значения основания, оправдывающего любые действия, предпринимаемые с целью побороть противную сторону конфликта. Конструкция, использованная Ф. Либером, заключалась в том, что военная необходимость одновременно дает право и ограничивает воюющих. Как могла военная необходимость быть источником и прав, и запретов одновременно? Ответ кроется в самой сущности правового режима, действующего в вооруженных конфликтах. Война, а точнее, военные действия как нестандартная, особая ситуация, связанная с применением силы, не могла не рассматриваться как исключение из действия правовых норм, приспособленных для регулирования случаев, возникающих в мирное время. Таким образом, действия, предпринимаемые против противника, квалифицировались как отступления от законов мирного времени, вызванные не просто потребностями ведения войны, а необходимостью, с этим связанной. Постепенно появившиеся договорные нормы международного права, регулирующие поведение сторон в конфликте, были результатом применения и принципа необходимости, и принципа гуманности. Исходя из того, что в договорных нормах международного гуманитарного права принцип необходимости уже учтен, если только в этих правилах не указано иное <1>, можно сделать вывод, что условием применения этих норм является наличие военной потребности, продиктованной имеющим место вооруженным конфликтом. Из этого следует, что хотя в самих международных договорах по международному гуманитарному праву сфера их действия обозначается как вооруженные конфликты, сами нормы этой отрасли по своей сущности предназначены для регулирования ситуаций, которые вытекают из военных потребностей, то есть не только наличие вооруженного конфликта как такового, а специфика ситуации, в которой присутствует та самая военная потребность, должна приводить к "включению" норм международного гуманитарного права. -------------------------------- <1> См.: Соколова Н.А. Имплементация норм международного гуманитарного права по защите природной среды // Российский ежегодник международного права. Специальный выпуск. 2004. С. 19 - 20.
В-третьих, понятие "военная необходимость" является оценочным, и поэтому ограничивающее воюющие стороны воздействие этого принципа варьируется в зависимости от толкования. Примером узкого подхода может быть получившая развитие в трудах американского юриста М. Шмитта идея о значении военной необходимости как принципа, который запрещает совершение действий, которые являются произвольными или имеют "маргинальную военную ценность", т.е. не являются необходимыми для достижения военного преимущества <1>. Пожалуй, самый широкий подход к толкованию содержания этого принципа предложил в свое время классик международного гуманитарного права Ж. Пикте: "Если мы можем вывести солдата из строя, захватив его, мы не должны ранить его; если мы можем достичь того же результата, ранив его, мы не должны убивать его. Если существуют два способа, позволяющие достичь одного и того же военного преимущества, мы должны выбрать то, что причиняет меньшее зло" <2>. Настолько далеко, конечно, принцип военной необходимости не заходит, и представленная концепция скорее относится к принципам абсолютной необходимости и пропорциональности, которые применяются в международном праве прав человека. -------------------------------- <1> См.: Schmitt M.N. Green War: An Assessment of the Environmental Law of International Armed Conflict // Yale Journal of International Law. 1997. Vol. 22. P. 52 - 55. <2> Pictet J. Development and Principles of International Humanitarian Law. Course, given in July 1982 at the University of Strasbourg as part of the courses organized by the International Institute of Human Rights. P. 75 - 76.
Итак, принцип военной необходимости был неоправданно предан забвению наукой международного права. Не абсолютизируя его значение, тем не менее следует признать, что в современных условиях, когда наблюдается устойчивая тенденция по объявлению тех или иных случаев, возникающих в ходе вооруженных конфликтов, "серыми зонами" и выискиванию пробелов в международно-правовом регулировании, этот принцип должен использоваться в качестве одного из ограничителей поведения сражающихся.
3. Классификация лиц в вооруженных конфликтах
В контексте разрешения вопроса о правомерности применения летальной силы в ходе вооруженных конфликтов одним из главных элементов является классификация как лиц, применяющих силу, так и лиц, в отношении которых эта сила применяется. Это связано с существованием установленной нормами международного гуманитарного права "привилегии" или права применять силу, которой наделены только комбатанты в отношении комбатантов противника в международных вооруженных конфликтах, а также действия во всех видах вооруженных конфликтов запрета нападения на гражданских лиц, которые не принимают участия в военных действиях.
i) Международные вооруженные конфликты
Несмотря на то что в международных договорах по международному гуманитарному праву используются такие термины, как "комбатанты", "некомбатанты", "гражданское население", в науке международного права до сих пор нет единства мнений о том, сколько категорий лиц насчитывается в международном гуманитарном праве и как они должны правильно именоваться. В отечественной и зарубежной учебной и научной литературе зачастую используется как классификация лиц на комбатантов и некомбатантов <1>, так и классификация на комбатантов, некомбатантов и гражданское население <2>. В зарубежных источниках также не прослеживается единства мнений. К примеру, Д. Флек в "Руководстве по международному гуманитарному праву" указывает на три категории: "комбатанты", "лица, следующие за вооруженными силами" и "гражданское население" <3>. Х.-П. Гассер, Ж. Пикте выделяют две основные категории: "гражданские лица" и "комбатанты" <4>. Для того чтобы определить, на какие категории должны быть разделены лица в период вооруженного конфликта, следует обратиться к истории принятия основных источников международного гуманитарного права. -------------------------------- <1> См.: Гассер Х.-П. Международное гуманитарное право. Введение. С. 58; Solis G. Op. cit. P. 232. <2> См.: Международное гуманитарное право: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности "Юриспруденция" / Под ред. И.И. Котлярова. 3-е изд. С. 32 - 37, 64; Международное право: Учебник / Отв. ред. В.И. Кузнецов, Б.Р. Тузмухамедов. М., 2007. С. 835; Dinstein Y. Op. cit. P. 113. <3> The Handbook of Humanitarian Law. 2nd Ed. <4> Commentary on the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 / Ed. by Y. Sandoz, Ch. Swinarski, B. Zimmermann. Art. 50.
а) Комбатанты
Первая попытка кодифицировать определение комбатантов на международном уровне была предпринята на Брюссельской конференции, созванной по инициативе Александра II в 1874 г. для рассмотрения подготовленного Правительством Российской империи проекта Конвенции о законах и обычаях войны. 15 государств, принявших участие в конференции (Россия, Германия, Австро-Венгрия, Бельгия, Дания, Испания, США, Франция, Великобритания, Иран, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Турция и Швеция), одобрили текст с небольшими поправками, но были еще не готовы придать этим правилам обязательную силу - текст так и остался проектом <1>. Именно в Брюссельской декларации были сформулированы четыре критерия для предоставления статуса комбатантов нерегулярным вооруженным формированиям (милиции и добровольческим отрядам): 1) наличие ответственного командования; 2) отличительный знак, видный издали; 3) открытое ношение оружия и 4) соблюдение законов и обычаев войны <2>. В Оксфордском руководстве по законам войны на суше, подготовленном на основе Брюссельской декларации Институтом международного права под руководством Г. Муанье в 1880 г., эти критерии были немного модифицированы: в частности, милиция была отнесена к армии, а число требований, предъявляемых к иным вооруженным группам, было сокращено до трех, в связи с тем что соблюдение законов войны было вменено в обязанность воюющих <3>. -------------------------------- <1> См.: Мартенс Ф.Ф. Восточная война и Брюссельская конференция 1874 - 1878 гг. СПб., 1879. <2> Project of an International Declaration Concerning the Laws and Customs of War, 27 August 1874. P. 22 - 34. <3> Articles 2, 3 of the Laws of War on Land, 9 September 1880 / Schindler D., Toman J. Op. cit. P. 36 - 48.
Подход, зафиксированный в Брюссельской декларации, лег в основу определения комбатантов, использованного не только в Положении о законах и обычаях сухопутной войны, принятом в 1907 г. на Гаагской конференции мира <1>, но и в третьей Женевской конвенции 1949 г. <2>. Таким образом, правило, сформулированное в 1874 г., оставалось без сколь бы то ни было значительных изменений вплоть до 1977 г., когда был принят Первый дополнительный протокол. -------------------------------- <1> Статья 1 Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. <2> Пункт "А" (2) ст. 4 ЖК III.
В отличие от третьей Женевской конвенции Первый дополнительный протокол вводит понятие "вооруженные силы" и обозначает требования, которым они должны удовлетворять, чтобы считаться комбатантами. Новшеством этого договора стало эксплицитное применение единого подхода ко всем вооруженным группам: правительственным и неправительственным. По сравнению с Женевской конвенцией Протокол ввел так называемый смягченный набор критериев для определения статуса комбатанта. Из п. 1 ст. 43 Первого дополнительного протокола следует, что вооруженные силы должны: во-первых, принадлежать стороне, находящейся в конфликте; во-вторых, быть организованными и иметь во главе лицо, ответственное перед стороной конфликта за поведение своих подчиненных; в-третьих, подчиняться внутренней дисциплинарной системе, которая должна обеспечивать соблюдение норм международного гуманитарного права. Однако в отличие от Женевских конвенций 1949 г. согласие на обязательность Первого дополнительного протокола выразили 174 государства; Израиль, США, Иран, Турция, Филиппины, Пакистан, Индия, Индонезия, Малайзия и ряд других государств не ратифицировали этот международный договор. Именно поэтому, к примеру, во время войны в Афганистане, начатой в 2001 г., первая фаза которой должна квалифицироваться как международный вооруженный конфликт, США не применяли Первый дополнительный протокол <1>. Между тем применение "смягченного набора" критериев для определения статуса комбатанта, установленного в Протоколе, зависит не только от участия в нем того или иного государства, но и от того, можно ли рассматривать этот подход к определению статуса комбатантов в качестве международно-правового обычая. Следовательно, необходимо проанализировать, насколько различаются требования, предъявляемые к получению статуса комбатанта третьей Женевской конвенцией и Первым дополнительным протоколом, а также установить, какие правила стали международным обычаем. -------------------------------- <1> См.: Rogers A. Combatant Status // Perspectives of ICRC Study on Customary International Humanitarian Law. P. 102.
В исследовании МККК по установлению обычных норм международного гуманитарного права требование о видимом издали отличии не включено в перечень условий, которые должны быть соблюдены для предоставления статуса комбатанта: авторами указывается в качестве правила на то, что "все члены вооруженных сил стороны конфликта являются комбатантами", и используется определение вооруженных сил, которое зафиксировано в п. 1 ст. 43 Первого дополнительного протокола <1>. Ж.-М. Хенкертс и Л. Досвальд-Бек при этом отмечают, что "четыре критерия, содержащиеся в Гаагском положении и третьей Женевской конвенции, сократились до двух" и "основная разница заключается в том, что из определения вооруженных сил как таковых было исключено требование о видимом отличии" - оно "сохраняет свое значение только в связи с правом комбатанта на статус военнопленного" <2>. В научной литературе также можно встретить мнение о том, что перечень требований, предъявляемых Первым дополнительным протоколом к комбатантам, ограничен ст. 43, так как ст. 44 содержит требования, выполнение которых позволяет получить статус военнопленного <3>. В п. 4 ст. 44 прямо указано: комбатант, который попадает во власть противной стороны в то время, когда не выполняет требования по ношению отличительного знака и (или) открытому ношению оружия, "лишается права считаться военнопленным" - именно из этой фразы, вырванной из контекста, делается вывод о том, что такие лица не теряют статус комбатантов. При таком прочтении Первого дополнительного протокола получается, что выделяется категория лиц, которые являются комбатантами, но при этом не имеют права на статус военнопленных. В действительности участники конференции, включая это правило в текст Протокола, имели в виду совершенно иное: если сражающийся не соблюдал положения абзаца второго п. 3 ст. 44, то хотя он не имеет права на статус военнопленного и его можно привлечь к ответственности за участие в военных действиях и за неисполнение обязанности отличать себя от гражданского населения, при этом, однако, должны соблюдаться гарантии обеспечения справедливого судебного разбирательства <4>. Следовательно, разделять комбатантов на тех, кто может быть военнопленным, и тех, кому этот статус предоставлен быть не может, нельзя. -------------------------------- <1> Обычное МГП. С. 14 - 21. <2> Обычное МГП. С. 20. <3> См.: Scheller Ch. Guerrilla Forces. Para. 11 // Max Planck Encyclopedia of Public International Law // http://opil.ouplaw.com/home/EPIL; Обычное МГП. С. 20. <4> См.: New Rules for Victims of Armed Conflicts. Commentary on the Two 1977 Protocols Additional to the Geneva Conventions of 1949. P. 255; Kimminich O. Op. cit. P. 218; Rogers A. Op. cit. P. 117.
Искаженное понимание положений Первого дополнительного протокола, в которых устанавливаются критерии для предоставления статуса комбатанта и военнопленного, связано с неудачной формулировкой п. 4 ст. 44. Она не выдерживает критики с точки зрения юридической техники, являясь двусмысленной и противоречивой: получается, что комбатант, который не выполняет требований по отличию его от гражданского населения, не является комбатантом. В связи с этим представляется, что первое слово "комбатант" в п. 4 ст. 44 Протокола необходимо понимать как "лицо, принимающее участие в военных действиях". Таким образом, требование об отличии сохраняет свое значение, и не совсем корректное разделение статуса комбатантов и военнопленных, следующее из "буквы" Первого дополнительного протокола, не должно влиять на окончательный вывод о необходимости сражающихся отличать себя от гражданского населения. Более сложным является вопрос о том, приобрело ли обычно-правовой характер исключение, предусмотренное в ст. 44 Первого дополнительного протокола для "особых ситуаций" в случае оккупации и конфликтов, подпадающих под п. 4 ст. 1 Первого дополнительного протокола. В военных уставах целого ряда государств закреплено требование о наличии у сражающихся отличительных знаков, и среди этих государств есть как участники, так и неучастники Первого дополнительного протокола (Израиль, Буркина-Фасо, Камерун, Канада, Мали, Великобритания и США). Израиль и США решили не присоединяться к Первому дополнительному протоколу, в том числе из-за несогласия с положением п. 3 ст. 44, который предоставляет партизанам возможность быстро менять свой статус с гражданского на комбатантов и наоборот <1>. -------------------------------- <1> См.: Sofaer A.D. The Rationale for the US Decision (Agora: The U.S. Decision Not to Ratify Protocol I to the Geneva Conventions on the Protection of War Victims) // AJIL. 1988. Vol. 82. P. 784.
Снижение планки требований, предъявляемых к сражающимся Первым дополнительным протоколом, вызвало столько критики и не сопровождалось сколь бы то ни было единообразной практикой, что вряд ли можно утверждать, что эта норма может рассматриваться в качестве международного обычая <1>. Отсюда следует, что и регулярные, и нерегулярные вооруженные силы должны отличать себя: иметь отличительный знак и открыто носить оружие всегда, когда они могут столкнуться или могут быть замечены противником <2>. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|