|
|
Раздел 2. РАЗРЕШЕНИЕ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ КОЛЛИЗИЙ МЕЖДУ НОРМАМИМЕЖДУНАРОДНОГО ГУМАНИТАРНОГО ПРАВА И МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
Признание комплементарности и даже интеграции норм международного гуманитарного права и международного права прав человека - вопреки мнению некоторых ученых <1> - не исключает возможности существования или возникновения отдельных коллизий. В отношении большинства прав человека совместное применение международного гуманитарного права и международного права прав человека не вызывает сложностей: нормы обеих отраслей содержат одни и те же положения, дополняют друг друга или помогают заполнить пробелы. Проблемы возникают при выявлении коллизий, когда обе отрасли международного права содержат нормы, регулирующие одни и те же отношения, и их применение ведет к диаметрально противоположным или несовместимым результатам <2>. К сферам, регулирование которых насыщено подобными коллизиями, в научной литературе единогласно относят право на жизнь и право на свободу и неприкосновенность личности <3>. Исходя, однако, из того, что в разработке и принятии международных договоров по гуманитарному праву и правам человека участвовали одни и те же государства, они вряд ли сознательно включали в их тексты положения, которые прямо противоречат друг другу, следовательно, можно разумно предположить, что они исходили из совместимости их норм <4>. Соответственно, в рамках общего анализа соотношения международного гуманитарного права и международного права прав человека необходимо выяснить точное содержание норм этих двух отраслей международного права, установив, действительно ли имеет место коллизия, и если да, то как она должна быть разрешена, именно поэтому в заголовке данного раздела фигурирует понятие "потенциальная коллизия". -------------------------------- <1> См.: Международная и внутригосударственная защита прав человека: Учебник / Под ред. Р.М. Валеева. С. 543; Droege C. Op. cit. P. 521. <2> См.: Малько А.В. Большой юридический словарь. М., 2011. <3> См.: Sassoli M., Olson L. The Relationship between International Humanitarian and Human Rights Law Where It Matters: Admissible Killing and Internment of Fighters in Non-International Armed Conflicts // IRRC. 2008. Vol. 90. No. 871; Meron T. Op. cit. P. 100; Milanovic M. Norm Conflicts, International Humanitarian Law, and Human Rights Law // International Humanitarian Law and International Human Rights Law. Pas de Deux / Ed. by Orna Ben-Naftali. Oxford: Oxford University Press, 2011. P. 95 - 125. <4> См.: Abresch W. Op. cit. P. 744.
Различные подходы к разрешению коллизий между нормами международного гуманитарного права и международного права прав человека, представленные в науке международного права, в решениях международных судебных и квазисудебных органов, в практике государств и международных организаций зависят не только от предлагаемого инструментария, но и от того, какое содержание вкладывается в понятие "правовая коллизия". При этом необходимо иметь в виду, что это понятие является спорным не только в международном праве, но и в общей теории права.
Глава 4. КОЛЛИЗИИ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫХ НОРМ И ПОРЯДОК ИХ РАЗРЕШЕНИЯ
§ 1. Понятие "коллизия норм" в международном праве
В условиях, когда в договорных источниках легальное определение понятия "коллизия" отсутствует <1>, в практике международных судебных и квазисудебных органов и в науке международного права сложилось два основных подхода к определению нормативной коллизии: узкий и широкий. -------------------------------- <1> См., к примеру: ст. 103 Устава ООН, ст. 30, 31 Венской конвенции о праве международных договоров.
В соответствии с узким подходом коллизия имеет место в том случае, если нельзя одновременно исполнить два обязательства, т.е. исполнение одной нормы неминуемо ведет к нарушению другой. Родоначальником этого подхода можно считать У. Дженкса, который в своей статье "Коллизия нормативных договоров", опубликованной в 1953 г., обосновав существование в международном праве презумпции против коллизии норм и необходимости поддерживать согласованность международного правового порядка, сделал вывод о необходимости применения ограничительного подхода к этому понятию: "Разница между договорными положениями, которые регулируют один и тот же вопрос, не может сама по себе создавать коллизию. Два нормативных договора, в которых участвуют одни и те же государства, могут подходить к одному и тому же предмету с разных точек зрения или быть применимы в различных условиях или один из договоров может содержать обязательства, которые являются более строгими, но не противоречащими тем, что зафиксированы во втором. Коллизия в узком смысле как прямая несовместимость возникает только тогда, когда сторона обоих договоров не может одновременно применять свои обязательства по этим договорам" <1>. Помимо коллизий У. Дженкс также выделял расхождения, которые хотя и не являются коллизиями, но могут иметь не менее значимые последствия: они могут препятствовать одной из сторон воспользоваться определенными преимуществами или лишить гибкости в применении отдельных норм, т.е. "результатом сосуществования двух норм может быть то, что одна из них утратит, полностью или частично, свое практическое значение" <2>. В рамках такого подхода коллизия возможна только между двумя обязывающими нормами, которые абсолютно несовместимы друг с другом, соответственно, противоречия между управомочивающей и обязывающей нормой под это понятие не подпадают. -------------------------------- <1> Jenks W. Conflict of Law-Making Treaties // Brittish Yearbook of International Law. 1953. Vol. 30. P. 426, 428. <2> Ibid. P. 428.
Подобной трактовки коллизии норм международного права придерживались В. Карл, описывая коллизии между нормами международных договоров в Энциклопедии международного права <1>, Г. Марсо в работе, посвященной коллизии норм права ВТО и многосторонних договоров по защите окружающей среды <2>, а также Р. Вольфрум и Н. Матц в монографии "Коллизии в международном экологическом праве" <3>. -------------------------------- <1> См.: Karl W. Conflicts between Treaties // Encyclopedia of Public International Law / Ed. by R. Bernhard. Vol. IV. Amsterdam, 1992. P. 935 - 941. <2> См.: Marceau G. Conflict of Norms and Conflict of Jurisdictions: the Relationship between the WTO Agreement and MEAs and Other Treaties // Journal of World Trade. 2001. Vol. 35. P. 1081. <3> См.: Wolfrum R., Matz N. Conflicts in International Environmental Law. Berlin; Heidelberg; New York, 2003.
Сущность узкого подхода состоит в применении двух критериев. Во-первых, признается, что под понятие коллизии подпадают только противоречия между обязывающими и запрещающими нормами. Во-вторых, используется принцип или тест взаимного исключения или двустороннего противоречия: обязательства рассматриваются как взаимоисключающие, если нельзя исполнить их одновременно. Таким образом, ситуация, когда все же можно выполнить одно правило, не нарушив другое, т.е. одностороннее противоречие, под это определение не подпадает <1>. -------------------------------- <1> См.: Vranes E. The Definition of "Norm Conflict" in International Law and Legall Theory // EJIL. 2006. Vol. 17. No. 2. P. 401 - 414.
Другой, более широкий, подход к определению нормативной коллизии в международном праве основывается на трудах известнейших теоретиков права - К. Энгиша <1> и Г. Кельзена <2>. К. Энгиш определял коллизию как случай, когда определенное поведение в одно и то же время запрещено и разрешено, или запрещено и предписано, или предписано и не предписано, или в одно и то же время предписаны несовместимые пути поведения <3>. Г. Кельзен включал в объем этого понятия коллизии двусторонние (применение каждой из норм ведет к нарушению другой) и односторонние (применение только одной нормы будет являться нарушением другой); полные (применение одной нормы полностью исключает другую) и частичные (одна норма лишь частично исключает другую), а также обязательные (одна норма с необходимостью нарушает другую) и потенциальные (одна норма может нарушить другую) <4>. -------------------------------- <1> См.: Engisch K. Die Einheit der Rechtsordnung. Heidelberg, 1935. S. 46. <2> См.: Kelsen H. Allgemeine Theorie der Normen. Wien, 1979. <3> См.: Engisch K. Op. cit. S. 46. <4> См.: Kelsen H. Op. cit. S. 99 - 100.
Среди ученых-международников этот подход был в свое время поддержан Х. Лаутерпахтом <1> и Х. Вальдоком <2>. Среди современных ученых апологетами широкого подхода являются Э. Вранс <3> и Д. Повелин <4>. Э. Вранс формулирует следующее определение коллизии: "Коллизия между двумя нормами, одна из которых может быть разрешающей, существует, если при соблюдении или применении одной нормы другая будет - с необходимостью или возможно - нарушена" <5>. Соответственно, в рамках этого подхода автор различает два типа коллизий: коллизии-противоречия и коллизии-противоположности <6>. К первым Э. Вранс относит коллизии между разрешением и обязанностью, а также между разрешением и запретом, а ко вторым - коллизии между обязанностью и запретом <7>. -------------------------------- <1> См.: Lauterpacht H. The Covenant as the "Higher Law" // Brittish Yearbook of International Law. 1936. Vol. 13. P. 58. <2> См.: Yearbook of the ILC. 1964. Vol. I. P. 125. <3> См.: Vranes E. Op. cit. P. 395 - 418. <4> См.: Pauvelin J. Conflict of Norms in Public International Law. Cambridge, 2008. <5> Vranes E. Op. cit. P. 415. <6> Ibid. P. 414. <7> См.: Vranes E. Op. cit. P. 415.
Для других ученых и такая дефиниция представляет собой лишь крайний случай несоответствия, т.е. под коллизией понимаются все ситуации, когда две нормы регулируют один и тот же вопрос по-разному. Широкий подход был положен в основу подготовленного М. Коскенниеми доклада на тему "Фрагментация международного права": коллизия, по его мнению, - это "ситуация, при которой две нормы или два принципа предполагают разные пути решения проблемы". При этом ученый обосновывал выбор широкого подхода тем, что "упор на одну лишь логическую несовместимость неправильно характеризует метод правового обоснования в качестве сугубо логической категории", "на самом деле любое решение будет требовать интерпретации и выбора между альтернативными формулировками и значениями, которые нельзя вписать в модель логического обоснования" <1>. -------------------------------- <1> Доклад М. Коскенниеми. § 25.
Хотя подход, предложенный М. Коскенниеми, явно отличается от позиции, изложенной Комиссией международного права в комментарии к проекту статей об ответственности государств, обе трактовки понятия "коллизия норм" представляются слишком расширительными. В первую очередь это связано с тем, что не принимается во внимание такой ключевой признак, как возможность нарушения одной из норм <1>. Без указания на то, что применение обеих норм порождает или может привести к нарушению одной из норм, под понятие коллизии будут подпадать все случаи даже незначительного расхождения в формулировках отдельных правил. Во-вторых, подобный подход к дефинированию откроет двери для использования принципов lex posterior derogat legi priori и lex specialis derogat legi generali, что приведет к игнорированию возможностей толкования обеих норм и необходимости выбора только одной нормы, а также, как следствие, к искажению воли субъектов международного права. -------------------------------- <1> См.: Vranes E. Op. cit. P. 414 - 415; Pauvelin J. Op. cit. P. 175 - 176.
Итак, сравнивая узкий и широкий подходы к определению коллизии норм, можно отметить, что применение широкого подхода основано на допущении, что коллизия может существовать не только между обязывающей и запрещающей нормами, но и между обязывающей и управомочивающей нормами, т.е. коллизия может быть не только двусторонней, но и односторонней, а также на том, что коллизия может быть как полной, так и частичной. Сделать вывод о том, что один из двух описанных подходов к понятию "коллизия норм" является господствующим в науке международного права, не представляется возможным. Сторонники обоих подходов апеллируют к сущности международного права. Защитники сужения объема понятия "коллизия норм" указывают на то, что в такой разрозненной, фрагментированной среде, как международное право, скрепляющую роль должен играть заложенный в ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров принцип системной интеграции, поэтому коллизиями должны признаваться лишь самые крайние случаи несоответствия <1>. Критики данного подхода, наоборот, отмечают, что применение узкого подхода к понятию коллизии логично и оправданно только в хорошо структурированной системе национального права, но абсолютно искусственно в международном праве, где отсутствует единый правотворческий орган и создание норм происходит в условиях плюралистичности. Кроме того, применение узкого метода, который прямо игнорирует возможность существования коллизии между обязывающей и управомочивающей нормами, ведет к неоправданному умалению прав субъектов международного права, в то время как именно правам должна даваться эффективная трактовка в свете принципа "effet utile" <2>. Как отметил Д. Повелин, ограничительное понимание коллизии приводит к ситуации, когда конфликт "разрешается" путем его игнорирования <3>. -------------------------------- <1> См.: Jenks W. Op. cit. P. 426, 428. <2> См.: Tuncer N.T. The Definition of Norms Conflict in Public International Law: The Case of World Trade Organization Law // Ankara Law Review. 2012. Vol. 9. No. 1. P. 49 - 50. <3> См.: Pauvelin J. Op. cit. P. 171.
Спор об объеме понятия "коллизия" уже нашел свое отражение в практике органа по разрешению споров ВТО. В частности, в деле "Indonesia - Automobiles", рассмотренном в 1998 г., третейской группой был использован узкий подход <1>, а в деле "Turkey - Textiles" 1999 г. - широкий <2>. При этом в деле "Guatemala - Anti-Dumping", которое касалось конфликта норм, описывающих компетенцию, апелляционный орган явно использовал узкий подход к определению понятия коллизии <3>. Э. Вранс, комментируя такую "непоследовательность" органа по разрешению споров, отмечает оправданность применения разных подходов к определению коллизии норм в зависимости от сути затронутого вопроса. В частности, если в области прав и обязанностей государств оправданно использование широкого подхода, то в области действия норм, описывающих компетенцию органа по разрешению споров, уместно применение узкого подхода. Следовательно, презумпция против коллизий может быть более или менее сильной в зависимости от существа дела <4>. -------------------------------- <1> WTO, Panel Report, Indonesia - Certain Measures Affecting the Automobile Industry, WT/DS54/R, WT/DS59/R, WT/DS64/R, 23 July 1998. Nt. 649. <2> WTO, Panel Report, Turkey - Restriction on Imports of Textile and Clothing Products, WT/DS34/R, 31 May 1999. Para. 125. <3> Appelate Body Report, Guatemala - Anti-Dumping Investigation Regarding Portland Cement from Mexico, WTO Soc. WT/DS60/AB/R, 5 November 1998. Para. 66. <4> См., к примеру, разные точки зрения на вопрос о наличии противоречий между правом ВТО и правом Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана: Нешатаева Т.Н. К вопросу о создании Евразийского союза: интеграция и наднационализм // Закон. 2014. N 6. С. 114 - 115; Исполинов А.С. Вопросы прямого действия права ВТО в правопорядке РФ и ТС // Евразийский юридический журнал. 2014. N 1.
§ 2. Методы разрешения коллизий между нормами международного гуманитарного права и международного права прав человека
В общей теории права, равно как и в доктрине международного права, традиционно выделяют несколько основных способов разрешения нормативных коллизий. Это принципы lex superior derogat legi interiori, lex posterior derogat legi priori, а также lex specialis derogat legi generali. Принцип lex superior derogat legi interiori применим в отношении норм, которые имеют разную юридическую силу. Иерархия норм международного права базируется на двух принципах: приоритете императивных (или сверхимперативных) норм jus cogens, а также преимущественной силе обязательств, вытекающих из Устава ООН. Нормы jus cogens в соответствии со ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров, а также с международным обычным правом имеют приоритет над иными нормами международного права. В научной литературе начиная с первого упоминания императивных норм в Конвенции 1969 г. справедливо отмечается целый ряд проблем, которые связаны с использованием данной концепции: это отсутствие ясности в отношении их содержания, источников, порядка формирования и, наконец, использования <1>. -------------------------------- <1> См.: Petsche M. Jus Cogens as a Vision of the International Legal Order // Penn State International Law Review. 2010. No. 29. P. 233 - 273.
В отсутствие в договорных источниках международного права списка норм, которые относятся к императивным, о достижении теми или иными нормами статуса jus cogens позволяют судить решения Международного суда ООН и других международных судебных и квазисудебных органов, практика национальных судов, комментарии, которые были даны Комиссией международного права ООН, а также научные труды юристов-международников. В частности, в комментарии к проекту статей о праве международных договоров Комиссия международного права в качестве примеров таких норм привела запрет применения силы в международных отношениях, которое противоречит принципам, установленным в Уставе ООН, запрет совершения международных преступлений, запрет работорговли, пиратства и геноцида, запрет нарушения прав человека, принципы равенства государств и самоопределения народов <1>. В решении по делу "Барселона Трэкшн" Международный суд ООН также указал на несколько примеров jus cogens, отметив запрет актов агрессии и геноцида, принципы и правила, которые касаются основных прав человека, а также защиту от рабства и расовой дискриминации <2>. В поисках примеров норм jus cogens можно обратиться и к проекту статей об ответственности государств в редакции 1980 г., в котором содержалось понятие международного преступления, раскрывавшееся как "серьезное нарушение международного обязательства, которое имеет особую важность для поддержания международного мира и безопасности" <3>. К таким обязательствам Комиссия международного права отнесла запрет агрессии, защиту права народов на самоопределение, а также основных прав человека (к примеру, запрет рабства, геноцида и апартеида) и окружающей среды (в частности, запрет массового загрязнения атмосферы или моря) <4>. В комментарии к финальному тексту проекта статей об ответственности государств в 2001 г. Комиссия международного права в качестве примеров jus cogens указала на запрет пыток, базовые правила международного гуманитарного права, а также на право народов на самоопределение <5>. -------------------------------- <1> ILC, Draft Articles on the Law of Treaties with Commentaries, 1966. Art. 50. P. 248 // http://legal.un.org/ilc/texts/instruments/english/commentaries/1_1_1966.pdf. <2> ICJ, Case Concerning Barcelona Traction, Light and Power Company, Limited, Belgium v. Spain, Second Phase, Judgment, 5 February 1970. Para. 34 // http://www.icj-cij.org/docket/files/50/5387.pdf. <3> ILC, Draft Articles on State Responsibility. Art. 19 // Report of the International Law Commission on the work of its 32nd session. 5 May - 25 July 1980 // Official Records of the General Assembly. 35th session. Supplement No. 10 // http://legal.un.org/ilc/documentation/english/A_35_10.pdf. <4> Ibidem. <5> ILC, Commentary to Art. 40 of the Draft Articles on State Responsibility. 2001. См. также: ICJ, Advisory Opinion on Legal Consequences of the Construction of a Wall in the Occupied Palestinian Territory. Para. 157.
К нормам международного гуманитарного права, достигшим уровня jus cogens, относят так называемые минимальные стандарты, элементарные требования гуманности <1>, нарушение которых является военным преступлением как в международных, так и в немеждународных вооруженных конфликтах <2>. -------------------------------- <1> ICJ, Case Concerning Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua, Nicaragua v. United States of America, Judgment, 27 June 1986. Para 220 // http://www.icj-cij.org/icjwww/icases/inus/inusframe.htm (далее - Nicaragua case). <2> См.: ст. 8 Римского статута МУС; Обычное МГП. С. 728 - 775.
В свою очередь, запрет рабства, запрет пыток, право на справедливое судебное разбирательство и запрет насильственных исчезновений относят к правам человека, которые, безусловно, являются императивными нормами международного права. В части регулирования этих прав, т.е. самого сердца гуманитарных стандартов, нормы международного гуманитарного права и международного права прав человека или совпадают, или дополняют друг друга. Любая норма первой или второй отрасли, которая будет противоречить jus cogens, ничтожна, следовательно, можно сделать вывод о том, что не только действующие нормы не противоречат императивным нормам международного права, но и в силу заложенного в конструкции этих норм принципа приоритета над остальными должно быть понятно, как необходимо разрешать гипотетические противоречия. Вместе с тем исходя из общей гуманитарной направленности норм международного гуманитарного права и международного права прав человека достаточно сложно представить, как могут возникнуть противоречия между нормами одной отрасли и достигшими уровня jus cogens нормами другой отрасли. Второй принцип, который применим к разрешению коллизий между нормами права, - lex posterior derogat legi priori. Использование принципа о приоритете более поздних норм в международном праве осложняется тем, что он применим к договорным обязательствам между одними и теми же участниками <1> и сама возможность его использования для разрешения коллизий между нормами обычаев и договоров, а равно договоров с различным составом участников остается достаточно спорной <2>. Это объясняет отсутствие предложений по использованию этого принципа для разрешения коллизий между нормами международного гуманитарного права и международного права прав человека <3>. -------------------------------- <1> См.: п. 3 ст. 30 Венской конвенции о праве международных договоров. <2> Доклад М. Коскенниеми. С. 127. <3> См.: Johann Ch. Menschenrechte im internationalen bewaffneten Konflikt. Zur Anwendbarkeit der Europaichen Menschenrechtskonvention und Internationalen Paktes ueber buergerliche und Politische Rechte auf Kriegshandlungen. Berlin, 2012.
Соответственно, в качестве наиболее приемлемого способа разрешения коллизий между нормами международного гуманитарного права и международного права прав человека рассматривается третий принцип - принцип lex specialis derogat legi generali. Точное содержание этого принципа до сих пор остается дискуссионным, так как предлагаемые в науке международного права критерии для определения того, какая норма является специальной, а какая - общей, разнятся. Комиссией международного права ООН было предложено, что применение принципа lex specialis derogat legi generali возможно, только если нормы касаются одного и того же вопроса <1>. Кроме того, "ни одна норма не является "общей" или "специальной" в абстрактном смысле, а только по отношению к некоторой другой норме", норма может быть общей или специальной в отношении ее предмета или числа субъектов, поведение которых регулируется <2>. -------------------------------- <1> ILC, Draft articles on Responsibility of States for Internationally Wrongful Acts, with Commentaries, 2001. Art. 55. Paras. 4 - 5. <2> См.: Доклад М. Коскенниеми. С. 64.
В науке международного права представлено и некоторое время было господствующим мнение о том, что в ситуации вооруженных конфликтов lex specialis всегда выступает международное гуманитарное право. При этом нередко делается ссылка на консультативные заключения Международного суда ООН о правомерности угрозы или применения ядерного оружия 1996 г. и о правовых последствиях возведения стены на оккупированной палестинской территории 2004 г. Однако формулировки, использованные Судом, амбивалентны: их можно трактовать как использование lex specialis не как метода для разрешения коллизий, а как средства толкования. Кроме того, замечание Международного суда ООН о применимости международного гуманитарного права касалось запрета лишения жизни в целом, в то время как право на жизнь порождает несколько как негативных, так и позитивных обязательств государства. В докладе М. Коскенниеми о фрагментации международного права абсолютно справедливо сделан вывод о том, что для целей применения принципа lex specialis критерий "одного и того же вопроса" некорректен, если при этом используются названия отраслей международного права, так как деление на отрасли международного права само по себе есть волюнтаристский акт, не имеющий юридических последствий <1>. В отношении применения этого принципа к нормам международного гуманитарного права и международного права прав человека М. Сассоли и Л. Олсон правильно отмечают, что "это невозможно и к тому же нет необходимости в том, чтобы предусматривать один ответ... принцип lex specialis не определяет соотношение между двумя нормами абстрактно, а предлагает решение конкретного случая, в котором коллидирующие нормы ведут к разным последствиям" <2>. -------------------------------- <1> См.: Доклад М. Коскенниеми. С. 18. <2> Sassoli M., Olson L. Op. cit. P. 613.
В научной и учебной литературе постоянно указывается на существование, как правило, двух коллизий между нормами международного гуманитарного права и международного права прав человека. Это коллизия, возникающая между запретом произвольного (или умышленного) лишения жизни и правом комбатантов принимать участие в военных действиях, а также коллизия между запретом произвольного лишения свободы по ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и правом интернировать военнопленных и гражданских лиц по международному гуманитарному праву <1>. Таким образом, в рамках настоящего исследования необходимо установить, действительно ли между этими нормами возникают коллизии, и если да, то к какому виду коллизий они относятся и, соответственно, каким способом или способами должны разрешаться. -------------------------------- <1> Ibidem.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|