Командир штурмового корпуса 15 глава

Наступление радовало Фесина. Он не знал устали, не спал по нескольку ночей кряду. Бригада получила наиболее трудное задание — быть на правом фланге наступавшей группировки. Вырвавшись далеко вперед, она должна была сама позаботиться о прикрытии своего правого фланга, тянуть за собой почти всю группу.

Бои разгорелись стремительные, трудные, под стать вошедшим в историю боям на Волге.

Впереди лежала Россошь. Бригаде предстояло освободить этот город, превращенный фашистами в мощный узел сопротивления. Было известно, что в нем обороняется эсэсовский полк и еще несколько частей. Кроме того, станционный узел, находившийся в четырех километрах от города, также обороняли значительные силы.

Фесин хорошо изучил местность, силы противника, продумал свое решение до мелочей. Перед атакой лично дал подчиненным подразделениям задания, указал, как лучше их выполнять, по каким улицам двигаться, где может встретиться очаг сопротивления, как блокировать опорные пункты и т. д.

Россошь атаковали в три часа ночи, когда гитлеровцы спали. На врага обрушились неожиданно с трех сторон. Стремительный бой в городе длился с ночи до четырех часов дня. Наши бойцы отразили все вражеские контратаки. Многочисленный гарнизон противника был частью уничтожен, а значительные его силы — пленены. В колоннах пленных насчитывалось около 18 тысяч солдат и офицеров. [521]

Отдыхать бригаде было некогда. Стремительное наступление развивалось. С боями пошла она на Каменку, на Валуйки, к Харькову. Под Каменкой в жарком бою Фесин был еще раз ранен. Наскоро перебинтовав рану, он продолжал вести бригаду вперед. В населенном пункте Безлюдовка бригаду бешено контратаковали два батальона эсэсовцев, но им не удалось остановить наступавших. Здесь командир бригады получил еще одно ранение. На этот раз пришлось лечь в медсанбат.

Находясь в одном из московских госпиталей, офицер Фесин узнал радостную весть: ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза...

Днепр. Пресловутый «восточный вал», разрекламированный гитлеровцами, на котором фашистское командование рассчитывало остановить летнее наступление русских в 1943 году. Но не суждено было сбыться планам врага.

К великой реке Украины — Днепру вывел свою дивизию полковник Фесин, вернувшись из госпиталя. Решить огромной трудности задачу по форсированию Днепра Фесину помогли опыт командира-фронтовика, умение разгадать замыслы врага, выбрать верное решение, знание своих бойцов.

Ночь — верная союзница атакующих; этого правила придерживался Фесин. И хотя ночной бой организовать, а потом провести во много раз сложнее, результаты его оправдывают эти трудности с лихвой.

В ночь на 26 сентября дивизия, стремительно преследуя врага, вышла к Днепру. К полковнику Фесину подошел ординарец и, подав котелок, полный до краев воды, сказал:

— Попейте, товарищ полковник. Водица — из самого Днепра...

— Днепровская водица? С удовольствием, — полковник припал к котелку и, напившись, стал в бинокль рассматривать противоположный берег. Вон там, за оврагами, раскинулось большое село Аулы, левее — Сошиновка, между ними — высота «134.4». Все это опорные пункты врага.

В прибрежных оврагах и кустарниках кипела работа: бойцы собирали плоты, разыскивали лодки; разведчики, артиллеристы уточняли задачи.

С наступлением темноты Фесин проверил готовность дивизии к форсированию. В половине второго ночи от левого берега бесшумно отчалили первые лодки десанта.

Сначала к правому берегу подплыла группа разведчиков лейтенанта П. П. Шпаковского. Она заняла небольшой участок берега и сообщила необходимые сведения о противнике. Получив [522] их, командир дивизии дал приказ ускорить переброску групп.

На небольших бревенчатых плотах, прикрепленных к лодкам, на правый берег было переправлено несколько 45-миллиметровых пушек и других орудий, минометов, станковых пулеметов и необходимое количество снарядов и мин. Остальную артиллерию сосредоточили на левом берегу для ведения огня прямой наводкой и с закрытых позиций.

Уже не горстка разведчиков, а целый отряд на лодках и плотах поплыл на правый берег. И в тот момент, когда лодки достигли середины реки, гитлеровцы осветили их ракетами. Дробно залились пулеметы. Но к этой неожиданности советские воины были готовы: на врага обрушился взвод разведчиков лейтенанта Шпаковского, который оставался не замеченным фашистами.

Вспенилась от взрывов темная гладь реки, загрохотало, ожило Приднепровье. Бой разгорелся мгновенно; на небольшой клочок земли, захваченный разведчиками Шпаковского, один за другим высадились подразделения отряда.

Бойцы пошли в ночную тьму на вспышки выстрелов; с ходу ворвались в Сошиновку, на улицу села Аулы. А с левого берега отплывали все новые и новые паромы, лодки с людьми, пушками, пулеметами, ящиками с боеприпасами. Советские части наступали.

Утром, едва Днепр очистился от тумана, сквозь пулеметную трескотню Фесин услышал далекий гул танков: враг предпринимал контратаку. Полковник приказал запросить командира отряда и командира разведчиков Шпаковского. С плацдарма ответили:

— Идут танки с высоты «134,4». За танками — пехота.

Фесин коротко приказал радисту:

— Передайте обоим: благодарю за стойкость, организую помощь.

Радист быстро передал слова командира.

Полковник приказал поставить неподвижный заградительный огонь. В Заднепровье с воем полетели снаряды. Стало ясно: вражеские танки не пройдут!

А вскоре Фесин обосновал свой наблюдательный пункт уже на правом берегу Днепра. Вражеские контратаки становились все более мощными, яростными. Только за один день боев гитлеровские танки и автоматчики шесть раз пытались сбросить бойцов с плацдарма в воду.

Невиданная стойкость воинов, мастерство командиров, руководимых [523] полковником Фесиным, помогли советским бойцам удержать в многодневных боях этот важный оперативный плацдарм, расширить его, закрепить.

Далеко на правобережье Днепра, когда дивизия, развивая наступление, шла впереди оперативной группировки войск, освобождала села и города Украины, генерал-майор Иван Иванович Фесин получил телеграмму от командующего войскам! 3-го Украинского фронта Родиона Яковлевича Малиновского, Командующий поздравлял боевого генерала с высокой наградой; Родины — со второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза.

Эту телеграмму генерал Фесин прочел в разгар боя на своем наблюдательном пункте. Впереди на расстоянии всего лишь одного километра находился противник, справа и слева — также. Верный своей тактике, генерал Фесин стремился развить наступление, не опасаясь за фланги: ведь наступать надо и со слабо прикрытыми и даже с открытыми флангами. Таково требование маневренной войны. И это требование глубоко понял генерал Фесин. На десятки километров уходили клином его полки в глубь вражеской обороны, деморализовали тылы противника, истребляли его резервы, не давая врагу возможности закрепляться на промежуточных рубежах.

Автору этих строк довелось побывать на командном пункте генерала Фесина в тот памятный день, когда он получил радостное известие о награждении его второй «Золотой Звездой». На небольшой высотке, возле здания железнодорожной станции, в наскоро вырытых окопах разместился штаб, а вернее сказать, группа управления полками дивизии. Генерал выглядел усталым от бессонницы и тревоги многодневных боев, но глаза его весело блестели.

Глухие взрывы раздавались спереди, справа и слева, но особенно часто где-то сзади. Казалось, враг зашел в тыл, окружает. Что думает по этому поводу генерал?

— Это фашисты нас пугают. Мы ведь наступаем почти с открытыми флангами и забрались далеко вперед. А сбоку и сзади у нас остались недобитые группы фашистов. Вот они и хотят нас держать «за хвост», обстреливают, хотя силенок у них там маловато.

Потом, через годы после войны, когда генерал И. И. Фесин будет возглавлять прославленное училище имени Верховного Совета, он напишет и будет читать лекцию на тему «Наступление с открытыми флангами», в которой обобщит опыт многих боев, проведенных им на полях сражений. А пока оп на своем командном пункте зорко следит за поведением вражеских групп, [524] «проталкивает» свои батальоны вперед, обеспечивая их огнем, все учитывает, взвешивает, анализирует. В этом — мастерство и мужество командира.

Много дней спустя генерал Фесин выкроил несколько часов для того, чтобы ответить своим начальникам, друзьям-фронтовикам, родным и близким на поздравления по случаю высокой награды.

И снова — в бой!

Наступление ширилось, росло. Советские войска окружали большие и малые группировки врага, дробили их, уничтожали, продвигаясь все дальше на запад. Наши полки и дивизии приближали победу, и вели их замечательные военачальники, верные сыны народа, подобные генералу Ивану Ивановичу Фесину.

В. Смирнов

Смелость маневра

ФОМИЧЕВ МИХАИЛ ГЕОРГИЕВИЧ

Михаил Георгиевич Фомичев родился в 1911 году в деревне Слобода Белевского района Тульской области в семье крестьянина. По национальности русский. Член КПСС с 1939 года. В Советской Армии с 1933 года.

В 1937 году окончил Орловское танковое училище имени М. В. Фрунзе, а в 1941 году — Военную академию механизации и моторизации Советской Армии.

В годы Великой Отечественной войны М. Г. Фомичев участвовал в боях на Южном, Юго-Западном, Брянском и 1-м Украинском фронтах. С мая 1944 года командовал танковой бригадой. За образцовое выполнение боевых заданий командования, за мужество и геройство Президиум Верховного Совета СССР Указом от 23 сентября 1944 года присвоил Михаилу Георгиевичу Фомичеву звание Героя Советского Союза. За новые боевые подвиги 31 мая 1945 года он удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После Великой Отечественной войны М. Г. Фомичев окончил Академию Генерального штаба и продолжал службу в рядах Советской Армии. С 1972 года генерал-лейтенант танковых войск М. Г. Фомичев находится в отставке.

Заложив руки за спину, гвардии полковник Фомичев ходил взад и вперед около своего «виллиса». Он только что вернулся от командующего армией и сейчас сосредоточенно думал о разговоре с ним.

Шел третий день боев, но до сих пор они не приняли того размаха, какой предусматривался планом операции. И хотя ничто уже не могло остановить нашу устремившуюся на запад танковую армию, противник все еще силился как-то уменьшить размеры надвигавшейся на него катастрофы. Вот и сегодня к утру он сумел закрепиться на новом оборонительном рубеже, подбросил танки и противотанковую артиллерию. Наступление застопорилось.

Командарм потребовал прорвать эту оборону. На плечи танкистов бригады, которой командовал полковник Фомичев, легла нелегкая задача. Им предстояло занять опорный пункт Якторув и, действуя в передовом отряде, стремительно продвигаться на запад, к исходу дня выйти в район Львова и при благоприятных условиях овладеть этим важным узлом дорог и крупным промышленным центром. И Фомичев думал о том, как лучше и быстрей решить эту задачу.

Комбриг понимал: просто так Якторув не возьмешь. В деревне до десятка танков — хорошо замаскированных, укрытых, молчащих до поры до времени. Можно застрять, а ведь надо без задержки идти на Львов. Как же быть?

Фомичев всматривался в возвышенность и черневшую на ней полоску леса. Там было тихо и спокойно. Противник ничем не обнаруживал себя. Комбриг еще раз взглянул на карту: гряда высот, покрытая лесом, ни одной дороги; пунктиром обозначены только тропинки и просеки. И все-таки он решил рискнуть — пройти [527] через этот гористо-лесистый район. Ведь не мог же противник и там укрепиться так же, как здесь, в Якторуве. Да и что ему укреплять, если там нет даже мало-мальски приличной дороги? Только после того как все было взвешено, Фомичев принял окончательное решение.

Спустя короткое время командир бригады был уже у командира 2-го танкового батальона капитана П. В. Чиркова. Этому батальону предстояло обойти противника через лес, выйти ему в тыл и, не ввязываясь в бой, наступать на Ляходув.

В назначенный срок по опорному пункту был открыт ураганный огонь. Враг ожидал решительной атаки. И она состоялась. Часть наших танков атаковала деревню, но потом умышленно отошла. Окрыленный этой «победой», враг стал ещё упорнее защищать Якторув.

А тем временем танковый батальон капитана Чиркова незаметно для врага втянулся в лес. Не встречая противника, танкисты двинулись вперед. Узкая лесная дорога не позволяла танкистам развернуться по-настоящему. Танки ломали деревья, преодолевали подъемы, спуски, частые и крутые повороты. Они медленно шли вперед. И самое главное — враг их не замечал. Когда же он обнаружил нашу колонну, было уже поздно. За 2-м батальоном двинулись остальные силы бригады. Немцам ничего не оставалось, как начать поспешный отход. Вскоре танки Фомичева вышли на окраину Львова.

— «Киев», «Киев»! Я «Самара»! Достиг окраины «Розы», продолжаю выполнять задание, — докладывал комбриг командиру корпуса генералу Е. Е. Белову.

63-й гвардейской танковой бригаде полковника Фомичева уже и раньше приходилось действовать в передовом отряде.

Немало городов брали танкисты. Брали по-разному, в зависимости от обстановки. В марте того же сорок четвертого года бригада успешно действовала в передовом отряде и овладела городом Каменец-Подольским. Овладела просто и оригинально.

К городу подошли ночью. Валил густой мокрый снег. Ни зги не было видно. Конечно же враг не ждал наступления в такое время. И действительно, трудно было двигаться в темноте без света. Тогда Фомичев решил ворваться в город на большой скорости, на полном ходу, с зажженными фарами, но без стрельбы. Этот дерзкий прием был не нов, но применили его вовремя. И он принес успех. Враг был ошеломлен, деморализован, рассеян без сопротивления.

Во Львове этого не получилось. Правда, с ходу танки прорвались далеко в город. 2-й и 3-й танковые батальоны по улице Зеленой [528] дошли почти до площади Мицкевича, но здесь и остановились. В городе оказалась сильная вражеская группировка. Здесь было много штабов, тыловых частей, резервных формирований. Во Львов стягивались и отошедшие войска противника.

Тяжело танкам вести бой в городе. Им нужен простор, широта, размах. Там, на просторе, в поле, танкисты широко применяют обходы противника, глубокий маневр. В городе же танк лишен возможности использовать свою маневренность, подвижность. Ограничено применение его пушечного огня: не по всякому объекту можно выстрелить из танковой пушки.

Во Львове Фомичев создал из имевшихся у него сил самостоятельные боевые группы. Основу каждой группы составлял танковый батальон. Он усиливался ротой мотострелков или автоматчиков, двумя-тремя противотанковыми орудиями, двумя тяжелыми танками. Имея впереди себя взвод автоматчиков, такая группа могла самостоятельно вести бой на одной из улиц. Так бригада одновременно наступала в двух-трех направлениях. Фронт действий расширялся. Это вынуждало противника рассредоточивать свои силы.

В уличных боях особенно пригодились тяжелые танки. И не случайно комбриг придал их каждому батальону. Там, где средним танкам было не под силу выбить противника, пускались в ход тяжелые. Их мощный огонь крушил любые укрытия. Так, дом за домом, квартал за кварталом город отвоевывали у врага.

Все напряженней становились бои в городе. Сопротивление противника не ослабевало. И хотя к этому времени части Советской Армии прорвались в район западнее Львова, овладели Перемышлем, враг не собирался складывать оружие или уходить из города. Это было закономерно: впереди была Висла. Удерживая Львов, немецко-фашистское командование рассчитывало выиграть время и на Висле — этом выгодном естественном рубеже — остановить наши войска. Вот почему наше командование стремилось как можно быстрее овладеть Львовом. Борьба усложнялась. На исходе были боеприпасы, кончалось горючее в баках машин. Экипажам было приказано как можно реже запускать двигатели, ничего не оставлять на вышедших из строя машинах.

Лицо комбрига осунулось. Он выглядел гораздо старше своих 33 лет. Три дня и три ночи он не спал — удавалось лишь подремать считанные минуты.

Фомичев стоял у своей машины с микрофоном в руках. Он пристально следил за развитием событий. Порой ему казалось, что люди исчерпали все свои силы. Но они продолжали бой. Фомичев поднял голову. По улице плыла смесь дыма и пыли. [529] Внимание комбрига привлек шпиль какого-то высокого здания. То была городская ратуша. «Немедленно знамя туда!» — пронеслось в голове.

И вот уже полетела команда в эфир, а вслед за ней — «тридцатьчетверка» с гордым именем «Гвардия» устремилась к центру города. Танком командовал лейтенант А. Н. Додонов, вел машину механик-водитель Ф. П. Сурков. Наводчик А. А. Мордвинцев огнем из пушки и пулемета расчищал дорогу машине. В экипаже был радист А. П. Марченко, до войны он жил в этом городе. Ему и приказали провести танк к ратуше и водрузить на ней Красное знамя.

Скрипнули тормоза, Сурков искусно остановил танк у самого подъезда ратуши. Марченко с группой автоматчиков с ходу уничтожили охрану. Отважный комсомолец ринулся наверх. Еще минута — и Красное знамя трепетало над городом. Гитлеровцы были поражены дерзостью советских танкистов. Они обрушили на ратушу и танк ураганный огонь. Марченко уже спускался вниз. Вражеская пуля обожгла ему грудь. Он зажал рукой рану и побежал дальше. Вот уже рядом друзья! Но в эту секунду около танка рванулось желтоватое пламя. Марченко упал. Рана оказалась смертельной. А танк «Гвардия» еще почти неделю бился с врагом, уничтожил и подбил восемь танков, до сотни гитлеровцев. В бою погиб лейтенант Додонов, были тяжело ранены наводчик Мордвинцев и механик-водитель Сурков. На шестой день боев в город вошли другие части корпуса. Совместными усилиями Львов был окончательно очищен от фашистских захватчиков.

За мужество и отвагу, проявленные в боях при освобождении Львова, несколько воинов 63-й гвардейской танковой бригады были удостоены высшей правительственной награды — звания Героя Советского Союза. И среди них — командир этой бригады гвардии полковник М. Г. Фомичев и гвардии старшина Ф. П. Сурков.

В городе Львове, на улице Ленина, на высоком постаменте стоит памятник — танк. Это дань уважения мужеству тех, кто освобождал город от фашистских захватчиков в 1944 году.

...Сандомирский плацдарм. Поздняя погожая осень 1944 года. Части Советской Армии готовились нанести отсюда еще один мощный удар по врагу. Предстояло разгромить немецко-фашистские войска в Центральной Польше и освободить многострадальный польский народ от фашистского рабства.

В пожелтевших лесах укрылись танки. Как и всегда в перерывах между боями, части получали пополнение, ремонтировали [530] боевые машины. Танкисты напряженно занимались. Они изучали проведенные бои, строго судили свои действия, вскрывали ошибки и анализировали их причины.

Фомичев еще в начале осени говорил своему начальнику штаба подполковнику Баранову:

— Яков Михайлович, запланируйте для занятий побольше огня и вождения. Похоже на то, что нам снова придется идти в передовом отряде. Надо к этому готовиться.

Стремительность, широкий маневр в сочетании с мощным и точным огнем танков — вот первейшее условие успеха действий передового отряда. И нужно, чтобы механики-водители в совершенстве владели всеми приемами вождения боевых машин. Без этого вряд ли можно серьезно думать о высоких темпах наступления, о стремительности маневра. А тут еще надвигалась зима. Условия ведения боя усложнялись.

Передовой отряд подвижен. Но ведь и враг выдвигает против него, как правило, подвижные войска, танковые части. Передовому отряду часто приходится с ходу вступать с ними в бой. Нужна точность и большая сила огневого удара, чтобы одолеть такого противника.

Именно поэтому в районе сосредоточения днем и ночью ревели танковые моторы. Где-то впереди по ночам вспыхивали зарницы редких артиллерийских выстрелов. То был передний край. А здесь, в тылу, тоже рвались снаряды, не умолкая, строчили пулеметы. Шла напряженная боевая учеба. Комбриг Фомичев учил своих танкистов водить грозные боевые машины на высоких скоростях, метко стрелять и днем, и в ночное время.

Наступило 12 января 1945 года. Ранним морозным утром лес наполнился гулом артиллерийской подготовки. Так началось мощное зимнее наступление Советской Армии.

63-я танковая бригада гвардии полковника Фомичева прокладывает путь на запад Уральскому добровольческому танковому корпусу.

В ночь на 14 января бригада сделала решительный рывок вперед — она прошла более 50 километров, с ходу форсировала реку Чарна-Нида, захватила Хенцины, небольшой городок, к которому, однако, подходило несколько дорог. Благодаря этому основным силам 24-го гитлеровского танкового корпуса, и в частности его 17-й танковой дивизии, были отрезаны пути отхода на запад.

Казалось бы, отрезать пути отхода противнику — это обычное дело танкистов, их обязанность, вытекающая из боевых качеств и возможностей столь подвижного рода войск. Но это [531] легко дается, когда противник разгромлен, в беспорядке бежит. Здесь же передовой отряд встретился с основными силами 17-й танковой дивизии противника, которая контратаковала части корпуса. Она уже развернула свои части и подразделения. Завязался жестокий встречный бой.

Искусство командира передового отряда в подобных случаях состоит в том, чтобы не дать противнику втянуть отряд в бой; сковать врага, лишить маневра. Фомичеву удалось этого достичь. Были использованы два благоприятных фактора: темнота и местность. Ночь и лесной массив явились надежными союзниками танкистов. Обойдя в темноте боевые порядки противника, наши танки углубились в лес. Когда наступил рассвет, они были уже далеко в тылу врага. Лес надежно прикрывал их.

Вот и Хенцины. Танки 1-го батальона капитана Егорова ворвались на окраину. Тут путь им преградили деревоземляные завалы. Тогда лейтенант Бирюков пошел на таран кирпичного здания. Пробив одну, а затем другую стену, его танк пошел в обход. За ним прошел взвод и весь батальон капитана Егорова. Враг был ошеломлен дерзостью русских танкистов. Спустя два часа город был освобожден. Все дороги, ведущие к Хенцинам, перехватили танковыми засадами. Отступать врагу было некуда.

Так в бригаде Фомичева прошли первые два дня наступления, развернувшегося с Сандомирского плацдарма. А несколькими днями позднее передовой отряд, пройдя более 150 километров, стремительной атакой захватил у противника исправную переправу через реку Варта. Опять главным силам корпуса был открыт путь на запад.

В боевой жизни бригады был в те дни такой эпизод. Танкисты непрерывно преследовали противника. Рано утром 21 января, еще в темноте, подошли они к городу Шильдбергу. Приданный артполк немного отстал — зимой часто это случается. Что было делать? Ждать артиллерию, упустить время? Нет. На это нельзя было пойти.

И Фомичев решил обеспечить атаку своими силами, огнем своих танков. Один танковый батальон по приказу командира бригады открыл мощный огонь по противнику. Остальные танки с ходу на больших скоростях ворвались в Шильдберг. Эта внезапная атака увенчалась успехом. В 7.00 город был в наших руках.

Все дальше уходили танкисты на запад. За десять дней они прошли с боями более 400 километров. Темп передового отряда

в отдельные дни достигал 70 — 80 километров в сутки. Такой стремительности наступления в условиях зимы еще не было за годы войны.

...Апрель победного 1945 года. В разгаре Берлинская операция. И танкисты-гвардейцы снова в боях. Яростно сопротивляется враг. В бой брошены последние резервы. Но все напрасно. Судьба Берлина и всей фашистской Германии предрешена.

К исходу 24 апреля танковая бригада Фомичева завязала бои за Тельтов-канал, а на другой день овладела юго-западным пригородом Берлина — Целендорфом.

Но участвовать в штурме самого Берлина танкистам Фомичева не довелось. Командованию стало известно, что в районе Бабельсберга находится большой концентрационный лагерь. В нем томились прогрессивные деятели различных стран. Гитлеровцы намеревались уничтожить всех заключенных. Надо было предотвратить это чудовищное злодеяние.

Фомичев направил в Бабельсберг 3-й танковый батальон гвардии старшего лейтенанта Н. Г. Акиньшина. Танки Акиньшина с десантом автоматчиков прорвались в Бабельсберг, к концентрационному лагерю. И вот уже одна из бронированных машин резко затормозила у ворот лагеря. Затем она круто развернулась. На месте ворот осталась груда обломков. Из люка башни показалась фигура танкиста. Он замахал красным сигнальным флажком.

Из бараков к советским танкам бежали сотни людей. Они обнимали своих освободителей, что-то радостно кричали. Один из узников Бабельсберга, немолодой француз, настойчиво добивался встречи с командиром, солдаты которого освободили его. Фомичев только что задремал в своем «виллисе». Шофер разбудил его.

— Кто мне спас жизнь? — спросил его через переводчика француз.

— Уральцы, сибиряки, — ответил ему Фомичев.

— О, спасибо! — И он горячо обнял Фомичева. — Россия — великая страна, русские — благородные люди!

Это был видный государственный деятель Франции Эдуард Эррио.

30 апреля бригада вела бон уже в новом районе. Танкисты контратаковали противника из района Требин в общем направлении на Лукенвальде. Здесь прорвалась часть войск окруженной франкфуртско-губенской группировки. Не считаясь с потерями, противник шел напролом по лесам и полям, по дорогам и без дорог. Его надо было остановить. [533]

В бой пошли батальоны Акинынина и Пупкова. Танки 1-го батальона Фомичев оставил в своем резерве. Завязались ожесточенные бои. Все дальше углублялись танки в расположение противника. Гитлеровцы стали обходить батальон И. С. Пупкова. В районе Добриков наши танкисты попали в тяжелое положение: трудно было разобраться, где свои, где чужие. Здесь-то и пригодился оставленный комбригом 1-й батальон. В решающий момент Фомичев ввел его в бой, и обстановка разрядилась.

Стояла солнечная, удивительно теплая погода. Словно на крыльях неслись танкисты на юг, к Праге, на помощь своим чешским братьям. В наушники шлемофонов танкистов врывался призыв пражан:

— Говорит радиостанция восставшей Праги! Говорит радиостанция восставшей Праги! Мы обращаемся к Красной Армии — помогите нам, дорогие товарищи!

В те дни не предполагалось, что бригада Фомичева будет идти в передовом отряде. Но, видно, такой уж характер ее командира и всех воинов — не любят они двигаться сзади. И уже через несколько часов они вновь выходят вперед.

На маршруте, проходившем по гористо-лесистой местности, противник создавал всевозможные препятствия. 8 мая бригада на перевале через Судетские горы встретила подожженный лесной завал. Надо было сбить огонь. Командир отдельного разведывательного дозора гвардии лейтенант Гончаренко смело ринулся в огонь. Рискуя в дыму сорваться в ущелье, он провел взвод по обрыву. В 18.00 перевал был преодолен, и танки ринулись на юг.

На рассвете 9 мая танкисты вышли к Праге. «Стремительно преследуя противника, бригада совершила в течение 8-го и в ночь на 9 мая 130-километровый марш и в 3.00 9. 5.1945 года ворвалась на северо-западную окраину города Праги и завязала уличные бои», — доносил комбриг Фомичев командиру корпуса.

Жители Праги не спали в ту тревожную ночь. Фашисты наседали: подвезли артиллерию, начали обстрел города, бомбили восставшие районы с самолетов.

И вдруг радостная весть: на северо-западной окраине Праги появились танки Красной Армии!

— Трудно передать словами, что происходило в то время в городе, — вспоминает генерал Фомичев. — Мы подъехали к одной из баррикад. Несмотря на то что гитлеровцы еще оказывали упорное сопротивление и вели обстрел, нас сразу обступила толпа народа. Многие были вооружены. Это и были участники восстания. [534]

— Наздар! Красная Армия, наздар! — гремела толпа.

Но враг сопротивлялся. И танки шли по городу, сокрушая баррикады, уничтожая вражеские огневые точки. Вот мост через красавицу Влтаву. Фашисты не успели его взорвать. По нему идут «тридцатьчетверки» взвода лейтенанта Гончаренко, того самого, кто в Судетах ринулся на горящий лесной завал. Затем они поворачивают на набережную и мчатся по ней.

Молниеносная вспышка выстрела. Безжизненно замирает головной танк. Лейтенант Гончаренко, только что улыбавшийся в ответ на приветствия жителей, медленно опустился в люк. Он был сражен вражеским фаустпатроном из подвального окна здания. Убит в день, когда народ торжествовал победу.

А через несколько часов в городе наступил настоящий праздник. Толпы людей заполнили все улицы и площади. Слышался радостный гул человеческих голосов.

Народ с любовью смотрел на своих освободителей, на их грозные боевые машины. Так вот они какие, советские танкисты! Кое-кто подходил и трогал руками броню танков. Крепкая броня!

На одной из улиц остановился танк Фомичева. Он вышел из машины. Вытер платком вспотевшее от жары лицо, снял с головы фуражку. Стряхнул пыль с защитных очков. Бархатный околыш фуражки из черного превратился в фиолетовый. Солнце и пыль сделали свое дело. Через всю войну прошел в этой фуражке Фомичев. Она была немой свидетельницей и горьких дней поражения, и радостных побед. Потому и не хотелось с нею расставаться.

...За умелое руководство боевыми действиями бригады в период Висло-Одерской операции, в боях за Берлин, за стремительные и решительные действия по освобождению города Праги гвардии полковник М. Г. Фомичев был награжден второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза.

...Идут годы. Бывшие танкисты не теряют связи со своим боевым командиром и старшим товарищем. Многие пишут ему письма. И Фомичев, человек чуткой души, откликается на каждое обращение друзей-однополчан.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: