Командир штурмового корпуса 10 глава

Степаняна настораживала обособленность отдельных летчиков, которые считали, что их дело — бой. Отлетал и ушел. Интересы коллектива как будто их не касались. Он рассказал о таких летчиках на партийном собрании.

— Среди летчиков не должно быть таких. Умеешь воевать — научи других, молодых, как тебя учили в свое время, — говорил Степанян.

Коммунисты поддержали его. Стали часто проводить совместные занятия специалистов наземных служб и летного состава. Это помогло обстоятельно знакомиться с работой каждого, выявлять и устранять недостатки, обобщать и распространять боевой опыт.

При полетах ночью на новых самолетах некоторые летчики испытывали трудности при посадке. Командир Степанян пришел на помощь. При малейшей ошибке или неточности он прежде всего искал ее причину. Ни одного нарушения не оставлял неразобранным. После объяснений на земле часто рам поднимался в воздух и показывал, как нужно садиться.

Степанян терпеливо учил на примере передовых, лучших летчиков, как нужно действовать при посадке. И добился успеха — ив бою и при посадках в сложных условиях ошибок стало меньше, да и потери уменьшились, повысилось летное мастерство.

После одного из полетов летчики прозвали Степаняна «Буревестником». Было это так. Стоял хмурый дождливый день. Огромные грозовые тучи перекатывались по небу, опускаясь до самой земли. Наполненный холодной влажностью ветер пронизывал насквозь. Темными тенями мелькали около самолетов техники. Нельсон должен был вылетать на задание.

— Неужто полетит в такую погоду? — переговаривались техники.

— Полетит? Да он в любую погоду полетит! Ты смотри, чтобы самолет был в готовности: что-что, а непорядка он не любит...

Их разговор прервал Нельсон. [446]

— Здравствуйте, орлы! — весело приветствовал он техников. — С хорошей погодой вас!

Ответив на его приветствие, один из техников нерешительно спросил:

— Полетите, товарищ командир? Ведь погода-то нелетная?

— Полечу, товарищ сержант. А погода самая подходящая, только и летать в такую погоду!

Через несколько минут самолет командира стремительно пронесся над аэродромом и растворился в облаках.

Нельсон Степанян вылетел на боевое задание один. Он должен был нанести удар по вражеским транспортам, обнаруженным воздушной разведкой. Но сведения разведки поступили давно. За это время погода ухудшилась, а транспорты не стояли на месте, и найти их сейчас в тумане было почти невозможно. Командование не хотело рисковать и предложило Степаняну послать для штурмовки один экипаж.

— Задание будет выполнено, — коротко ответил Степанян и вылетел сам.

На малой высоте проносился самолет над поверхностью Финского залива. Пенистые верхушки волн снежными валами белели внизу. Мелькание волн утомляло: минуты тянулись медленно. Но Степанян уверенно направлял самолет в намеченное место. Недаром он считался не только отличным летчиком, но и первоклассным штурманом. В любую погоду он быстро определял местонахождение самолета, замечал малейшие изменения, происшедшие на местности, над которой ему приходилось пролетать раньше.

Сейчас было труднее. Только самый опытный и отважный летчик мог решиться на этот вылет. Ведь кроме умения самостоятельно отыскать цель требовалось огромное мастерство, чтобы пилотировать самолет при такой погоде с расчетом возвратиться на аэродром. Сколько мужества должен иметь летчик, ведя тяжелый одномоторный самолет над морем! Малейшая неисправность, отказ двигателя, не говоря уже о повреждениях машины в бою, — и гибель неминуема. Степанян любил жизнь, но сейчас не думал о ней. Стремление обнаружить транспорт противника заслонило в сознании все остальное.

Вот Степанян заметил впереди на воде расплывчатые силуэты кораблей. Транспорты! Наконец-то он нашел их! И летчик уверенно направил штурмовик на самый большой из них.

На прицеливание оставались секунды. Но ему хватило и их. Самолет стремительно пошел на сближение. [447]

Ясно видны солдаты противника, стоящие у борта. Взрывы зенитных снарядов тусклыми вспышками замелькали со всех сторон. Ближе, еще ближе... Главное — не спешить. Ведь стоит на мгновение раньше сбросить бомбы, и они упадут в воду, не причинив вреда транспорту. Уничтожить же врага нужно с первой атаки. Степанян видел, что вторично зайти не удастся — противник настороже, и одиночный самолет будет сбит прежде, чем подойдет к кораблям. Сжав руками штурвал, он ждал. Еще секунда... Пора!

И он сбросил сразу четыре бомбы. Корпус транспорта вздрогнул. Потом небольшой желтый язык пламени поднялся с палубы. Вдруг середина корабля вспучилась, окуталась тонкой пеленой дыма, а потом ослепительно яркий столб пламени разорвал тусклую серость пасмурного дня. Самолет подбросило, и Степанян с трудом выровнял его. Гигантская волна поднялась снизу. Мелькнула вздыбленная корма и исчезла под водой. Транспорта водоизмещением не менее 3000 тонн не стало.

Так стойко и умело, не щадя своих сил и самой жизни, сражался с врагом Нельсон Степанян.

Шел четвертый военный год. Утром 14 декабря 1944 года разведка обнаружила в районе Либавы скопление кораблей противника. Большая группа штурмовиков вылетела, чтобы нанести удар по врагу. Вел ее Герой Советского Союза подполковник Нельсон Степанян. При подходе к порту навстречу группе вылетели гитлеровские перехватчики. Истребители прикрытия вступили с ними в бой, штурмовики продолжали полет. Цель была уже видна, когда противник открыл сильный зенитный огонь. Разрывы вспыхивали со всех сторон. Группа продолжала полет. Ничто не остановило ее стремительного движения — ведь управляли машинами воспитанники Степаняна, который научил их стойкости. Бомбы упали точно. Шесть транспортов противника было потоплено. Штурмовики вернулись на свой аэродром. Но вернулись они без Степаняна. Этот бой был для него последним. Нельсон Степанян погиб смертью героя.

Второй медалью «Золотая Звезда» он был награжден посмертно.

В ноябре 1945 года неподалеку от Лиепаи небольшое рыболовецкое судно долго оставалось на месте: трал зацепился за что-то и освободить его никак не удавалось. Наконец трал подняли и увидели в нем часть фюзеляжа самолета. На место этой находки вызвали водолазов, и они подняли на поверхность штурмовик с останками летчика в кабине. [448] Открыли фонарь кабины и по имевшимся в кармане погибшего документам установили, что пилотировал машину известный советский летчик Нельсон Георгиевич Степанян.

Память об отважном летчике свято хранят в тех местах, где он воевал. Судостроители Клайпеды присвоили его имя большому рыболовному траулеру. Из рижского порта «Нельсон Степанян» отправляется в океан на промысел. В корабельном салоне его помещен большой портрет героя.

С. Андрианов

На огненных рубежах

СТОЛЯРОВ НИКОЛАЙ ГЕОРГИЕВИЧ

Николай Георгиевич Столяров родился в 1922 году в Казани в семье рабочего. По национальности русский. Член КПСС с 1944 года. В апреле 1941 года добровольно вступил в ряды Советской Армии. В том же году окончил ускоренные курсы Свердловской военной авиационной школы летчиков. В годы Великой Отечественной войны воевал на Калининском, Воронежском, Степном, 2-м Украинском и 1-м Украинском фронтах. Был командиром звена, эскадрильи, штурманом полка. Произвел 185 успешных боевых вылетов на штурмовку и бомбежку боевой техники и войск противника.

За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество, отвагу и геройство Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года Н. Г. Столярову присвоено звание Героя Советского Союза. 27 июня 1945 года за новые боевые подвиги он был удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После Великой Отечественной войны Николай Георгиевич Столяров окончил Краснознаменную Военно-воздушную академию, а затем продолжал службу в ВВС.

С 1956 года подполковник Н. Г. Столяров находится в запасе, живет в Москве.

Стоял июль, жаркий и душный. Для командира эскадрильи старшего лейтенанта Столярова, будь это не середина лета в Прикарпатье, а даже глубокая осень где-нибудь на севере, жара не была бы слабее. Летать приходилось днем и ночью, да еще по нескольку раз. А к тому же новые бои всегда кажутся горячее прежних.

Столяров вышел из самолета и никак не мог освободиться от пережитого: в ушах — гром пушечных залпов, рев «ила», перед глазами — мчащиеся горящие и перевернутые бронированные машины. И небо в огне. Атака... Еще и еще... И таких четыре вылета подряд, до самых сумерек.

Комэска окружили летчики.

— Ну и день сегодня...

— День как день, обыкновенный — суббота, 15 июля 1944 года.

— И немцы обыкновенные?

— Озверели... Чем больше бьешь, тем злее становятся...

— Дали им прикурить...

— Ну, видел, как танки переворачиваются?

— А когда смотреть — зевнешь и с землей поцелуешься...

— Завтра опять, пожалуй, полезут.

— Посмотрим...

Разгоряченные боем, летчики шумно делились впечатлениями о боевом вылете, курили, наслаждаясь минутами отдыха. Они были очень молоды — кому перевалило за двадцать, а кому и нет. Одни с опытом, а другие только начинают войну. Смотрит на них комэск, и память уводит его к тому времени, когда в сводках Совинформбюро назывались Вязьма, Сталинград, Белгород... Тогда ему тоже было двадцать. [451]

Когда Николай Столяров получил пригнанный с заводского аэродрома ИЛ-2, он удивился совпадению: пошли с конвейера первые штурмовики, а он начал первые учебные полеты. Столяров спешил скорее закончить школу, надоедал начальству рапортами с просьбой отправить на фронт. И уже работая пилотом-инструктором, вырвался-таки в боевую часть.

Штурмовик называли летающим танком. Скорость, маневренность, броня, огонь восхищали молодого пилота. Особенно поражала живучесть. После иного боя десятки пробоин находили в стальном теле машины. Случалось возвращаться, как в песне поется, «на честном слове и на одном крыле». А взлетали с таких площадок, что на другом самолете ни за что бы не смогли.

После первых полетов на «иле» механик спрашивал:

— Какие замечания о работе техники, товарищ командир?

— Нет замечаний. Моторы работают, пушки стреляют... Кажется, пробоины есть... Подлатай.

Поставь механик вопрос несколько по-иному, Столяров, может, и сказал бы ему, что у него на душе, а тут уходил молча, не договаривая. Не чувствует од в руках летающего танка. Вот комэск, наверное, чувствует. А он — нет. Взлетает — хочется идти вверх, к облакам. Даже формула такая есть: «Хозяин высоты — хозяин боя». Так нет же, плети головокружительную карусель у самой земли. Бывает так тесно в небе — дыхание спирает. Глаз и так не успевает схватывать поле боя, а еще — огненная метель малокалиберных зениток и пулеметов. Только поспевай уворачиваться.

Боевые вылеты — один за другим. И каждый — школа для Николая Столярова. Он скоро убедился, что владеет боем тот, кто все видит и быстро действует. А быстрота и внезапность нередко заменяют число. Местность он должен знать как свои пять пальцев. Уметь разгадывать хитрости противника. Звериные повадки его узнал: не открывает огонь, молчит — это еще не значит, что его нет. Волков без зубов не бывает.

Раз на штурмовики напали «мессершмитты». Сперва они хотели взять внезапностью, но это им не удалось. Штурмовики держались плотно, и вражеские истребители не смогли расколоть строй. «Илы» смело приняли воздушный бой. Они все вернулись на свой аэродром, а «мессершмитты» своих недосчитались. Видать, вправду говорят: дружные чайки и ястреба забьют.

Однажды Столяров вернулся с боевого задания, а навстречу инженер:

— Как дела, летчик? [452]

— Нормально, товарищ инженер.

— Пушки стреляют?

— Стреляют!

— А бомбы как?

— Броню рвут.

Всегда спокойный, уравновешенный, на этот раз Столяров не удержался от восторга:

— Вот это оружие!

На самолет были поставлены пушки повышенного калибра, а против танков появились специальные бомбы. Еще раньше на борту занял боевой пост воздушный стрелок — подберись теперь к штурмовику сзади!

В этом полете Столяров подбил два танка, поджег две автомашины и бензоцистерну.

К лету 1943 года Николай Столяров имел уже несколько десятков боевых вылетов. В каждый новый полет он уходил с желанием нанести немецко-фашистским захватчикам как можно больший урон. Он подавлял вражеские огневые точки, уничтожал опорные пункты, наносил меткие удары по хваленым немецким «тиграм», «пантерам» и «фердинандам». Рос и боевой счет сбитых самолетов. И Столяров уже чувствовал в своих руках летающий танк.

Как-то на рассвете сквозь редеющий туман он увидел широкую голубую ленту. С песчаными отмелями, зелеными островами. Днепр! Он напомнил ему реку детства — родную Волгу.

От Ягодной Слободы, что на окраине Казани, дороги вели к ее берегам. Исходил и избегал эти красивейшие места босоногий мальчик. В одну сторону далеко-далеко, к самому горизонту, уходили луга, а по другую — манящее, как небо, полноводье реки. Сколько ни смотри — не наглядишься. Весной плывут ледяные эскадры на юг, а навстречу слепящей синеве летят птицы. Летом Николай любил слушать перекличку пароходов и смотреть, как купаются в реке облака. Рассветы над Волгой всегда волновали мальчишеское сердце. Солнце будто поднималось из воды, река становилась розовой, и в эти минуты солнечным казался весь мир.

18 весен встретил здесь Николай Столяров. Для него все начиналось отсюда, от отчего дома. Первая учительница, первые друзья, первая любовь. Здесь рождалась и мечта о небе.

Теперь, отстаивая в боях самый главный отчий дом — Советскую Родину, Николай Столяров отстаивает и свой дивный Приволжский край. Спокойно, мужественно, с чувством сыновнего [453] долга. И хоть молод годами, а хватке боевой могут позавидовать многие.

Вот он стоит среди своих пилотов. Снял шлемофон, подставил свежему ветру лицо. Волосы густые, темные. Под широкими бровями спокойные глаза. Взгляд прямой, добрый и чуточку застенчивый. От него отдавало какой-то простотой и той скрытой силой, которая вела его от одной боевой удачи к другой.

Сегодня Герой Советского Союза Николай Столяров, как всегда, привел группу без потерь. Опять благодарила пехота. Но самое главное — вражеская танковая дивизия, по которой и они наносили удар, так и не дошла до переднего края. Она была разгромлена прежде, чем могла сделать хоть один выстрел.

Столяров радовался боевой удаче вместе со своими летчиками. Но его все время не покидала мысль, что их ждут полеты не менее трудные. Буквально сейчас — ночью, утром, днем...

Обстановка была сложной. Вчера войска начали наступление на львовском направлении. А сегодня, начиная с полудня, авиация почти пять часов отражала контрудар сильного вражеского резерва в районе Золочева. Оборону противника наши войска прорвали на узком участке. Четыре — шесть километров. Еще раньше, летая на разведку, Столяров сам видел скопление вражеских войск у Колтува и Белого Камня. Теперь они угрожающе нависли оттуда. Ох и дел будет у матушки пехоты! Ну, а где пехота, там и штурмовики.

Столяров уточнил передний край по последним данным в штабе. Изучил местность, возможные цели, смотрел, как лучше зайти, если поведет группу к Белому Камню, Колтуву или опять к Золочеву, как сегодня. Этого же он требовал от летчиков своей эскадрильи.

Он думал о многом, но того, что случилось наутро, не мог даже предположить.

Через образовавшийся узкий «коридор» перед самым носом у немцев вводилась в сражение 3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко. А это до невероятности обострило обстановку, накалило ее. Противник еще более ожесточился. Немецко-фашистские войска остервенело бросались в атаки. Мобилизовали все силы, чтобы перекрыть дорогу, закрыть образовавшуюся в их обороне брешь.

И вот сюда ведет свою эскадрилью Николай Столяров. Внизу тугие волны перезревших хлебов, вывернутые с корнем пирамидальные тополя, сгоревшие хаты. Впереди горизонт заплыл клубящимся дымом и пылью. Там наши танки острым клином вонзались в трещину вражеской обороны. Противник буквально [454] под крылом — и справа, и слева. А танки двигались по одному маршруту. Дорога насквозь простреливалась.

Многое теперь зависело от летчиков-штурмовиков. Командир штурмового корпуса выдвинул свой командный пункт в самое узкое место «колтувского коридора» у деревни Нуще. Он хорошо видит противника и указывает летчикам цели, которые больше всего мешают движению танков.

Столяров быстро ориентируется на местности. С ходу пикирует на артиллерийские батареи врага. Самолет идет, как по ухабам. Снаряды рвутся справа и слева. Совсем рядом. Кажется, еще мгновение — и попадут в самолет. Он замечает, как огненные струи тянутся к нему откуда-то сбоку. Но внимание его приковано к вспышкам орудий, стреляющих по танкам, и он неудержимо идет к земле. Еще секунду... Вторую. Идет, чтобы точнее прицелиться и сбросить бомбы. Когда Столяров вышел из пикирования, орудие уже не стреляло.

Потом эскадрилья наносит удар из пушек. Столяров снова ведет свой штурмовик у самой земли.

Кажется, вот-вот врежется в откос, где засели гитлеровцы. Но нет, летчик отлично владеет «илом». Самолеты, штурмуя позиции врага, не дают ему подняться.

Третий заход... Четвертый... Пятый... Уже 20 минут эскадрилья на огненном рубеже, а Столяров заходит вновь и вновь, снижаясь все ниже и ниже. Стремительный бег земли утомляет глаза. Выручают безошибочный расчет, выдержка и хладнокровие. Летчики бьют по ожившим и новым огневым точкам, пехоте.

Еще заход... Еще. Нет, со своими пилотами он не оставит поле боя, ни .за что не уйдет, пока не придет смена.

Комэск доволен пилотами, которые хорошо его понимают, самолетом, который безукоризненно слушается его. Он уходит на аэродром, когда в воздухе, над полем боя, появляется новая группа штурмовиков.

Четыре-пять вылетов в день. И каждый — адское напряжение нервов. Вот Столяров снова приводит свою эскадрилью. Замелькали брустверы окопов, желтые воронки от снарядов и бомб, сгоревшие остовы танков и автомашин. Он не слышит железного урчания наших танков, но видит — они продолжают идти в тыл врага через узкий «колтувский коридор». Радостно бьется сердце. Прибавляется сил. Эскадрилья снова встает в боевой круг.

Гитлеровцы бросают в бой все новые и новые части. А советские танки идут! [455] Утром следующего дня вслед за 3-й гвардейской в прорыв пошла 4-я танковая армия. «Коридор» надежно оставался в руках советских войск.

Потом, спустя годы, военные историки запишут: «Ввод в сражение двух танковых армий в такой узкой полосе при одновременном отражении сильных контратак противника на флангах является единственным примером в истории Великой Отечественной войны. Он свидетельствует о высоком искусстве советских генералов и офицеров, об их железной воле, их умении добиваться поставленной цели в самой сложной обстановке».

Танки прорвались на запад. Комэск уже собрал летчиков.

— Из штаба сообщили: бродская группировка окружена. Где вероятнее всего будем наносить удар?

— У Белого Камня.

— Почему?

— Вы говорили, что там у немцев много живой силы и техники.

— Что может предпринять противник?

— Будет вырываться из мышеловки.

— То-то же. Давайте-ка раскроем карты.

Цели и задачи могут быть разные. Но Столяров приучал летчиков самостоятельно мыслить, оценивать обстановку, знать район боевых действий так, будто здесь вырос. Враг хитер, а чтобы его побеждать, надо быть хитрее его, знать больше и уметь лучше.

Летчики заметили — чем сложнее обстановка, тем решительнее их командир. В воздухе слово скажет — как узлом завяжет. И все ясно, только действуй. Иногда журил за излишний риск. Летчики удивлялись. Да и как же не удивляться: идет в самое пекло, а называет это — отводить удар ударом. Порой предупреждает: не везде сила — где умение, где терпение, а где смекалка.

На другой день, когда обе танковые армии уже находились во вражеском тылу, испортилась погода. Тучи плыли низко. Пошел дождь, туманом заволокло низины. Взлететь почти невозможно.

Глядя на необычную летом сумеречность неба, Столяров вспомнил полет, который никогда не забудет. Тогда было не лучше. Непогода приковала авиацию к аэродрому. А надо было лететь.

Случилось это во время Корсунь-Шевченковской операции. Немецко-фашистские войска рвались из окружения. Кругом белым-бело, сыплет снег, ветер крутит метели, кажется, небо смешалось [456] с землей. Вот и хотел противник использовать сложную метеорологическую обстановку и выскользнуть из кольца.

Командир полка внимательно посмотрел на Столярова, спросил:

— Сможешь пробиться?

— Все будет в порядке, — ответил командир звена.

Он надеялся на хорошее знание местности. И на погоду: исключена встреча с истребителями врага, а малая высота позволит внезапно появиться над целью.

И Столяров вылетел в паре с И. А. Антипиным. Косые снопы снежных зарядов вставали то там, то здесь. Внизу все сливалось в сплошную серую массу. Редко где просматривалась земля. Трудно вести ориентировку.

Скоро цель — вражеские танки. Напряжение растет. В воздухе прояснилось. Чутье подсказывает — где-то близко должна быть станция Киселевка. Но где она? Тревожные минуты и даже секунды кажутся вечностью. А земля бежит, как гигантский конвейер.

И вдруг мелькает станция. И вот уже видны танки. В мыслях одно — атака. Внезапность и решительность сделали свое дело. Штурмовики наносили удар за ударом до полного расхода боеприпасов. Врагу уйти не удалось.

На обратном пути погода стала еще хуже. Снег повалил еще сильнее. Видимость еще больше ухудшилась. Другие аэродромы и посадочные площадки совсем закрылись. А горючее на исходе. «Сможем ли вернуться домой?» — забеспокоились летчики. Но ведущий был следопытом. Он точно вышел на свой аэродром. И он и его ведомый благополучно приземлились. Позже в его боевой характеристике командир запишет:

«Тов. Столяров — замечательный летчик-штурмовик, проявляющий при каждом вылете мужество и героизм. Он наносит противнику огромный урон в живой силе и технике. Как самый опытный и бесстрашный летчик, каждый раз посылается на самые сложные и ответственные боевые задания».

Вспомнил Николай Столяров тот трудный полет и тут же сопоставил его с обстановкой, которая сложилась сейчас. Уж очень много схожего. Опять непогода. Опять враг окружен. Опять он будет хитрить, ловчить, а где и лезть напролом. Много схожего. Но только с той зимней поры выросло умение Николая Столярова побеждать врага: в проведенных боях у него не было потерь в людях и боевой технике.

И вот наконец вылет.

— Куда? [457]

— К Белому Камню.

У немцев оставалась последняя надежда вырваться из котла. И бои приняли здесь особо ожесточенный характер. У Белого Камня действовали бомбардировщики, истребители и штурмовики. Столяров со своей эскадрильей опять сеял страх, панику и смятение в стане врага. Воодушевлял свою пехоту, огнем прокладывал ей путь. На третьи сутки сопротивление врага было сломлено.

— Какой сегодня день? — спрашивали летчики, смахивая пот с лица.

— Обыкновенный, суббота, 22 июля.

Позже, разбирая свои проигранные сражения, уцелевшие гитлеровские генералы не раз вспомнят в своих мемуарах «черную смерть», как они называли наши знаменитые штурмовики ИЛ-2.

Ущерб, нанесенный врагу, можно измерить. Николай Столяров уничтожил лично 8 гитлеровских самолетов, 52 танка, 24 артиллерийские батареи, более 200 автомашин и много фашистских солдат и офицеров.

Еще шли бои за Львов, а Николая Столярова уже звали огненные рубежи Сандомирского плацдарма.

Наши передовые части, форсировав Вислу, закреплялись на ее левом берегу. Противник сосредоточил против них крупные силы пехоты. При поддержке танков гитлеровцы остервенело бросались в контратаки, чтобы не дать закрепиться нашим войскам, хотели сбросить их в Вислу. Упорные бои разгорелись не только на земле, но и в небе. На помощь сражавшимся на плацдарме советским пехотинцам, артиллеристам и танкистам пришли летчики.

Николай Столяров со своей эскадрильей снова штурмовал вражеские позиции. Днем и ночью он увеличивал счет подбитых, сожженных и уничтоженных танков, бронемашин и живой силы противника. Плацдарм был закреплен, небо над ним было завоевано.

Отсюда, от берегов Вислы, освобождая братскую Польшу, советские войска устремились к границам фашистской Германии. Меткими бомбовыми ударами, пулеметно-пушечным огнем им прокладывал путь и Николай Столяров со своими боевыми друзьями.

Свое мастерство он особенно проявил в берлинском сражении. Капитан Столяров был назначен штурманом полка, он водил в бой 44 самолета. А когда стало известно о восстании в Праге, он полетел на помощь чехословацким братьям. [458]

Николай Столяров воевал до того дня, когда небо расцветили салютные залпы.

— Какой сегодня день?

— Необыкновенный, 9 мая 1945 года. День Победы.

Всему миру известна скульптура в Москве «Рабочий и колхозница». Она — у входа на ВДНХ и является творением знаменитого советского скульптора В. И. Мухиной. После войны скульптор создала бюст воина, отважного сокола, коммуниста. Дважды Героя Советского Союза Николая Столярова. Он установлен в Казани, на виду у Волги, реки его детства.

С. Федосеев

За счастье народа

СУПРУН СТЕПАН ПАВЛОВИЧ

Степан Павлович Супрун родился в 1907 году в селе Речки Белопольского района Сумской области в семье рабочего. По национальности украинец. Член КПСС с 1930 года. В Советской Армии с 1929 года. В 1931 году окончил военную школу пилотов.

До Великой Отечественной войны С. П. Супрун прошел большую школу летного мастерства, испытывая боевые самолеты, поступавшие на вооружение советской авиации. 12 декабря 1937 года С. П. Супрун был избран депутатом Верховного Совета СССР от Севастопольского избирательного округа. Участвуя в боях против японских захватчиков, он совершил ряд боевых подвигов. 20 мая 1940 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание Героя Советского Союза. Командир истребительного авиаполка подполковник С. П. Супрун погиб в первые дни войны — 4 июля 1941 года. За совершенные подвиги Президиум Верховного Совета СССР 22 июля 1941 года посмертно наградил Степана Павловича Супруна второй медалью «Золотая Звезда».

Степан Павлович Супрун собрался на морскую прогулку. Воскресное июньское утро ласкало своей прохладой, шумели волны. Не терпелось быстрее спустить лодку, прыгнуть в нее и, покачиваясь на волнах, всей силой своих крепких рук нажать на весла, уйти далеко в море. Степан был не один. На берегу рядом с ним находились отдыхающие санатория. Всего несколько дней, как Степан Павлович приехал сюда. Но, как и везде, его сразу окружили люди. Он прекрасно плавал, ловко играл в волейбол, красиво «гасил» мячи, с увлечением танцевал.

Всюду он приносил с собой заразительный смех и веселье. И сейчас, вложив весло в уключину, он бросил какую-то смешную фразу. Раздался взрыв хохота. Никто не заметил, как к ним подошел военврач. Лицо его было бледным.

— Товарищи, товарищи! — тревожным голосом сказал он. — Германия напала на нашу Родину...

Воцарилась мертвая тишина. Прерывая ее, Степан, стараясь быть спокойным, сказал:

— Вот и отдохнули.

Быстро уложив вещи, он поехал на ближайший аэродром. К вечеру еле удалось устроиться на попутный самолет. Машина взяла курс на Москву. Внизу еще шла мирная жизнь: по-прежнему колосились тучные хлеба, дымились трубы заводов, по тонким стальным нитям бежали поезда. И все это хотят уничтожить, растоптать! Супрун оторвался от окна. Ему казалось, что самолет летит очень медленно: не терпелось домой, в Москву. А потом — не медля пересесть на истребитель...

У Супруна был немалый опыт: почти восемь лет как он летчик-испытатель; летал на самолетах 140 типов. Многому

научился у своего наставника В. П. Чкалова, под руководством которого не раз поднимался в воздух. В 1936 году Степана Павловича за успешное испытание новых боевых машин наградили орденом Ленина.

В Москве, заскочив на минуту к сестре, Степан позвонил своему другу Петру Стефановскому. Но того не оказалось на месте. «Наверное, уже на фронте», — решил Супрун.

Возникали различные планы выезда на фронт. «Но сначала напишу наркому», — думал Степан. Однажды, когда японские империалисты нарушили мир на наших дальневосточных границах, Степан Павлович уже обращался к наркому. Тогда он писал в своем письме: «Военный летчик-испытатель должен быть прежде всего хорошим воздушным бойцом, ему нужна практика, боевой опыт, тогда он сможет более полно оценивать качества испытуемых машин и вносить в эту работу много нового и ценного».

Тогда нарком разрешил Супруну и еще нескольким его товарищам выехать в район боевых действий. В течение короткого времени они уничтожили 36 японских самолетов и накопили интересный опыт по тактике, по ведению ночного боя. Советское правительство высоко оценило заслуги Степана Павловича Супруна, присвоив ему звание Героя Советского Союза.

«А теперь? Как быть теперь? Письмо — слишком долго», — подумал летчик.

На аэродроме Супрун встретил Стефановского и других летчиков-испытателей. Тут же начался деловой разговор. Степан убежденно говорил:

— Очень важно, чтобы опытные люди проверили, как поведут себя новые машины в бою, что в них усовершенствовать и улучшить. Думаю, что надо создать несколько боевых групп из летчиков-испытателей и послать их на фронт. Они будут бить фашистов и продолжать испытательную работу с большой пользой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: