Тревоги и радости командарма 4 глава

Враг не ожидал столь сокрушительного маневра. Командование японской армии пыталось организовать сопротивление, чтобы ослабить боевой натиск, задержать продвижение советских войск, перегруппировать свои силы.

Но все было тщетно!

Вот войска маршала Р. Я. Малиновского уже выходят к столице Маньчжурии Чанчуню, врываются в промышленный центр Мукден. Они разгромили хинганскую, солуньскую, хайларскую группировки противника, заняли город Жэхэ, штурмуют Калган. Захватывают порт Дальний и Порт-Артур, достигают Ляодунского залива. В это время воины 2-го Дальневосточного фронта, взаимодействуя с моряками Амурской военной флотилии, действуют на подступах к городу Харбину, а главные силы 1-го Дальневосточного фронта подходят с двух направлений к Гирину.

Квантунская армия была лишена возможности получать резервы и боеприпасы через Порт-Артур и Дальний, ее отрезали и от главных резервов, расположенных в Северном Китае. К 30 августа 1945 года Квантунская армия в основном была разгромлена. Советские воины и полководцы вписали еще одну замечательную победную страницу в историю Советских Вооруженных Сил.

Советский полководец дважды Герой Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский — человек глубоких знаний, большого трудолюбия, огромного боевого опыта. И все это до последних дней своей жизни он отдавал непрестанному совершенствованию Советских Вооруженных Сил, стоящих на страже коммунистического строительства.

Н. Негробов

Над морскими просторами

МАЗУРЕНКО АЛЕКСЕЙ ЕФИМОВИЧ

Алексей Ефимович Мазуренко родился в 1917 году в деревне Ленинка Устиновского района Кировоградской области в семье крестьянина. По национальности украинец. Член КПСС с 1942 года.

До призыва в ряды Советской Армии работал электрослесарем. Учился в планерной школе, а затем в аэроклубе. В 1938 году был призван на военную службу и направлен в Военно-морское авиационное училище, которое окончил в 1940 году.

За годы Великой Отечественной войны прошел путь от пилота до командира полка. Многие тысячи километров налетал он на своем «ильюшине» над морскими просторами, над немецкими укреплениями, участвовал в боях под Ленинградом, над Прибалтикой. Всего за время войны отважный летчик совершил около 300 успешных боевых вылетов. На его личном счету много потопленных вражеских судов, а также большое количество боевой техники, уничтоженной на суше.

23 октября 1942 года А. Е. Мазуренко было присвоено звание Героя Советского Союза. 5 ноября 1944 года удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После Великой Отечественной войны генерал-майор авиации А. Е. Мазуренко окончил высшие офицерские летно-тактические курсы и авиафакультет Военно-морской академии. Командовал частями, соединениями, работал в высших военно-учебных заведениях. С 1972 года находится в запасе, живет и работает в Ленинграде.

Капитан Челноков прильнул к телефонной трубке. Летчики эскадрильи притихли: командир разговаривал по прямому проводу с командующим авиацией флота, и по тому, что сам командующий интересовался — кого пошлют на сегодняшнее ночное задание, все поняли, что оно не из обычных.

— Да, мне говорили, товарищ командующий, и кандидатуру мы уже определили. Полетит младший лейтенант Мазуренко.

Командир эскадрильи вновь прислушался к голосу командующего, потом спокойно ответил:

— За Мазуренко я уверен. Да, он сумеет выполнить задание...

Командир эскадрильи обвел взглядом летчиков эскадрильи и, встретившись глазами с младшим лейтенантом Алексеем Мазуренко, подозвал его к себе.

— Ваш экипаж, товарищ Мазуренко, выделен на самостоятельный полет. Полетите ночью. Задание получите в штабе полка через полчаса. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан.

— Задание ответственное. Вас рекомендовали я и командир полка. Командующий согласился. Поняли, что это значит?

— Понял, товарищ капитан, — ответил Мазуренко.

В штабе командир полка сказал молодому летчику:

— Вам предстоит совершить одиночный вылет ночью. В Финском заливе, предположительно вот в этом квадрате, — командир острием карандаша обвел небольшую клеточку на карте, — ночью должны пройти вражеские суда-транспорты. Надо найти их и нанести удар. Вылет в 22.00.

Мазуренко уже слышал о подобных одиночных вылетах морских бомбардировщиков и штурмовиков. Командование не [19] располагало достаточными силами, чтобы наносить массированные удары по вражеским транспортам. Но надо было держать под контролем воды Финского залива, мешать врагу использовать транспортный и боевой флот для связи с его войсками, действовавшими против войск, оборонявших Ленинград. Вот для этого и посылались самолеты-одиночки. Они наносили удары по живой силе и технике, которую враг пытался перебрасывать к Ленинграду морским путем.

Морские летчики знали, что подобные задания давали только тем, кто зарекомендовал себя мастером самолетовождения над морем в ночных условиях, кто мог точно бомбить. Мазуренко воспринял это задание как честь.

Ровно в десять часов вечера морской штурмовик оторвался от взлетного поля и взял курс на запад. Финский залив казался с воздуха смолянисто-черным. На таком фоне обнаружить цель трудно. Нужны навык и зоркий глаз.

Над заданным квадратом, меняя направление полета, Мазуренко пристально вглядывался в гладь залива. Прошло несколько минут, и внимание его привлекла одна точка, затем стал виден силуэт транспорта.

Летчик направил самолет в пике. Рассекая морской воздух, штурмовик стремительно несся к воде, а снизу потянулись к самолету трассы пулеметных очередей.

При выводе машины из пикирования Мазуренко сбросил две бомбы. Над заливом вспенились фонтаны взрывов. Одна бомба попала во вражеский транспорт, и он, окутавшись клубами дыма, стал медленно оседать.

,Да, не ошибся командир эскадрильи Н. В. Челноков, назначая младшего лейтенанта Мазуренко на это ответственное задание. Летчик с честью выполнил его.

Боевая деятельность этого- сравнительно молодого летчика началась с первых же дней войны. Алексей Мазуренко не имел боевого опыта, и в его первых боевых полетах было больше смелости, чем умения. А враг был вооружен опытом современной войны, имел превосходство в силах. Мазуренко понял, что надо много учиться. И он стал жадно перенимать опыт старших, таких, как командир эскадрильи Челноков.

Шли кровопролитные бои за город Ленина. Морским летчикам-балтийцам приходилось выполнять необычные для них задания: наносить штурмовые удары не только по морским, но и по наземным целям.

Алексею Мазуренко особенно запомнился один из первых воздушных боев, в котором он участвовал. [20]

Летнее утро. Летчики дежурят у своих машин в ожидании вылета. Взвилась красная ракета. Капитан Челноков взлетает первым. В воздухе к нему пристраивается вся эскадрилья. Мазуренко идет справа в звене командира.

Фашисты торопились форсировать Западную Двину, наводили понтонные мосты. Танки, бронемашины и другая техника ждали переправы. Эту переправу гитлеровцы прикрывали зенитками и барражирующими «мессершмиттами». И, несмотря на это, наши самолеты прорвались к переправе. Отбиваясь от немецких истребителей, летчики наши с небольшой высоты нанесли сокрушительный бомбовый удар по фашистским танкам, бронемашинам, по самой переправе.

«Мессершмитты» набрасывались то на один, то на другой наш самолет. Один из «мессеров» зашел в хвост машины Мазуренко. Вражеский самолет неотвязно шел следом, строча из пулеметов. Но молодой летчик сумел уйти из-под удара, а фашист, проскочив мимо, попал под огонь пулеметов с соседней машины и был сбит.

— Отлетался, гад! — радостно воскликнул Мазуренко.

Но вдруг он увидел, как «мессеры» зажгли самолет его друга Петра Игашова. Помочь бы ему, да поздно!

— Петя, прыгай, горишь!

Не услышал товарища Петр Игашов. Видимо, он принял уже другое решение. На пылающей машине Игашов таранил вражеский самолет. Это был первый и последний бой Петра Игашова...

Картина геройской гибели друга на всю жизнь осталась в памяти Алексея Мазуренко.

Когда летчики возвратились на свой аэродром, к Мазуренко подошел Челноков и сказал:

— Поздравляю! Вы храбро дрались!

— Служу Советскому Союзу! Буду драться еще лучше.

Свое обещание Мазуренко выполнил. Он понял, что одной храбрости в боях с коварным врагом мало, с ним надо драться умело и умно. Молодой летчик не только стал присматриваться к тактике боя опытных летчиков, учиться у них, но и самостоятельно искать новые способы борьбы. Постепенно у него вырабатывались расчетливость, решительность, находчивость и хладнокровие.

Полк получил новые, более совершенные машины — штурмовики ИЛ-2. Летчики были ими довольны. Мазуренко овладел новым самолетом и уже не расставался с ним всю войну.

Враг рвался к Ленинграду. Шли упорные, ожесточенные бои. Морским летчикам в эту пору приходилось бомбить вражеские [21] суда в Финском заливе и наносить удары по фашистским танковым колоннам, подползавшим к городу.

Возмужавший летчик Мазуренко приобрел боевой опыт и выходил победителем из самых тяжелых, казалось, безнадежных положений. Так, в одном из горячих боев плоскости самолета Мазуренко сильно пострадали от зенитных снарядов.

Обхватив обеими руками ручку управления, летчик с трудом удерживал самолет, не позволяя ему свалиться в штопор. Проходили мучительные минуты. От напряжения крупные капли пота стекали со лба. Машина кренилась все больше и больше. В эту минуту Алексей Мазуренко увидел рядом машину капитана Челнокова.

— Осталось немного! — крикнул ему командир.

Собрав последние силы, летчик удержал самолет в горизонтальном полете. И вот линия фронта пройдена! Челноков все время рядом. Казалось, что командир крыльями своего самолета хотел поддержать в воздухе непослушную, израненную машину.

— Держись!

Когда Мазуренко на своей искалеченной машине приземлился, к нему подбежал капитан Челноков.

— Молодец! Выдержал... — И он крепко обнял летчика.

День ото дня росло боевое мастерство морского летчика Алексея Ефимовича Мазуренко. За первый год войны он со своими боевыми друзьями потопил 20 кораблей, уничтожил десятки танков и много другой вражеской техники.

За образцовое выполнение боевых заданий и проявленные при этом мужество, геройство и отвагу Алексею Ефимовичу Мазуренко было присвоено звание Героя Советского Союза.

Героя Балтики командование послало учиться. После окончания учебы его назначили на ответственный пост. Он бывал теперь и на Севере, и на Черноморском флоте, и на Балтике. За первый год войны он научился мастерски летать, тактически умело вести бой. Теперь он учил своему искусству молодых летчиков. Он летал вместе с ними на боевые задания и своим примером, на практике убеждал их в правильности тех или других тактических приемов борьбы с врагом. Наглядным пособием нередко служили фашистские корабли. Так, на Севере Мазуренко лично потопил два немецких транспорта и девять — совместно с Труппой молодых летчиков.

В январе 1944 года А. Е. Мазуренко прилетел на Балтику. Его назначили командиром полка, в котором он начинал свою [22] службу. Радостно было встретиться со старыми боевыми друзьями. Тяжело узнавать о тех, кого не стало...

В полку произошли большие перемены. Самолетов теперь хватало для всех, однако летный состав в большинстве своем — новички. Но Мазуренко не привыкать работать с молодыми летчиками.

Наши войска в это время готовились к тому, чтобы полностью уничтожить кольцо блокады, свыше двух лет душившее Ленинград. Перед летчиками стояли сложные задачи. Мазуренко сутками не уходил со старта. По его команде штурмовики летали на боевые задания днем и ночью. На особо трудные задания вылетал сам командир, водил молодых летчиков на штурмовку.

Случалось, что, попав в трудное положение, молодые летчики не выдерживали и нарушали боевой строй.

— Соколики, за мной! — слышали летчики в наушниках спокойный голос командира и снова собирались в боевой порядок, шли за ведущим и поражали цель.

Мазуренко и на земле и в воздухе учил подчиненных маневрировать в зоне зенитного огня, быстро принимать решения, заходить на цель и наносить удар по морским и наземным объектам. Командир полка требовал от своих подчиненных строжайшей дисциплины и моральной чистоты. Он сурово наказал одного летчика, пытавшегося скрыть свой проступок. Перед строем он сказал:

— Мы — гвардейцы! Мы никому не позволим пятнать наше славное знамя. Оно добыто кровью лучших людей, наших славных летчиков-балтийцев...

У молодых летчиков накапливался опыт. Они росли, мужали, множились их победы.

Летчик Гончаров, например, пришел в полк неопытным сержантом. Через несколько месяцев он говорил:

— Я много раз ходил ведомым нашего командира, а затем и сам стал водить штурмовики. Вырастил меня и научил воевать он, наш командир.

Воспитанники Мазуренко, такие, как Гончаров, Карлов, Новицкий, стали гордостью гвардейской части.

24 марта 1944 года Совинформбюро сообщило об одном из подвигов летчиков-балтийцев. Особенно отличились тогда штурмовики А. Е. Мазуренко.

В Финском заливе появился неприятельский караван судов, шедший под сильной охраной. В серое, ненастное утро летчики [23] гвардейского полка вылетели, чтобы нанести врагу бомбово-штурмовой удар. Группу повел Мазуренко.

Зенитная артиллерия с кораблей открыла но штурмовикам сильный огонь. Но первая же пара самолетов, мастерски маневрируя, прорвалась сквозь плотный заградительный огонь и нанесла повреждение сторожевому кораблю.

Стремительно проносятся над вражескими судами летчики-гвардейцы. Высоко поднимаются столбы дыма и пламени. Это горят взорванные неприятельские корабли. Вместе с экипажами и грузом их поглощает море.

В разгар боя в машину майора Каштанкина попал зенитный снаряд. Пламя охватило самолет. До аэродрома не дотянуть. Друзья услышали по радио последние его слова:

— Прощайте, товарищи!

Горящий штурмовик бесстрашного гвардейца врезался во вражеский корабль. Взрыв — и на месте неприятельского судна остались одни обломки. Дорого заплатили гитлеровцы за жизнь летчика-героя!

Уцелевшие фашистские суда попытались укрыться от штурмовых ударов наших самолетов в ближайшей бухте. Но и здесь их настигли гвардейцы! В этот день фашисты потеряли два транспорта, два боевых корабля и сторожевой катер. Мазуренко лично потопил вражеский транспорт.

Блестящие действия штурмовиков-гвардейцев получили высокую оценку. В листовке, изданной Политуправлением Балтийского флота, говорилось: «Это большая победа. Она — вдохновляющий пример нарастающего удара, возросшего летного и боевого мастерства наших соколов».

Удары по врагу становились все более меткими и сокрушительными. Гитлеровцы попытались усилить конвой, но корабли вновь шли ко дну от ударов с воздуха. Увеличили прикрытие с воздуха — и это не помогло.

Победы гвардейцев в значительной мере объяснялись тем, что летчики-гвардейцы по инициативе Н. В. Челнокова стали применять новый метод бомбометания с предельно низких высот.

Шли упорные бои за освобождение острова Сааремаа (Эзель), прикрывавшего подступы к Рижскому заливу. Здесь сосредоточилось 45 кораблей и транспортов противника. Гвардейцам полка Мазуренко предстояло нанести по ним массированный удар. Группу штурмовиков повел мастер бомбометания летчик Гургенидзе. Командир полка вылетел для наблюдения и контроля, и поэтому его машина шла выше группы и сзади. [24]

Противник встретил летчиков-моряков сильным зенитным огневым заслоном. Стреляла не только артиллерия вражеских кораблей, но и береговая. Однако гвардейцы пробились и с малой высоты нанесли бомбовый удар.

Первым сбросил бомбы и угодил в середину самого крупного транспорта летчик Гургенидзе. Мазуренко видел, как поврежденный транспорт накренился, но все еще держался на плаву. Нет, не смог остаться в стороне от боя Алексей Мазуренко. С высоты 800 метров он ввел свой самолет в пике и сбросил бомбы. От меткого удара транспорт загорелся.

— Вот теперь работу можно считать завершенной, — набирая высоту, проговорил Мазуренко.

Атаки по вражеским кораблям следовали одна за другой. Летчики-гвардейцы потопили четыре вражеских судна и без потерь вернулись на свой аэродром.

За выдающиеся боевые успехи штурмовой полк, которым командовал Алексей Ефимович Мазуренко, наградили орденом Красного Знамени, а сам командир был удостоен второй медали «Золотая Звезда».

Это вдвойне знаменательное событие летчики гвардейского краснознаменного полка отметили новой победой: за несколько дней они потопили три фашистских миноносца и повредили тяжелый немецкий крейсер.

Штурмовики-гвардейцы во главе с Мазуренко неутомимо искали и топили вражеские корабли. В 1944 году, когда развернулось победоносное наступление наших войск, они потопили и повредили свыше 150 немецких судов. Слава гвардейцев-штурмовиков и их командира Мазуренко разнеслась по всему фронту.

А. Хоробрых

Комсомольский экипаж

МИХАЙЛИЧЕНКО ИВАН ХАРЛАМПОВИЧ

Иван Харлампович Михайличенко родился в 1920 году в станице Алмазная Кадиевского района Луганской (ныне Ворошиловградской) области в семье рабочего. По национальности украинец. Член КПСС с 1951 года.

После окончания горнопромышленного училища он два года работал в шахте электрослесарем и одновременно учился в аэроклубе. С 1940 года в армии. В 1943 году окончил Ворошиловградскую военно-авиационную школу пилотов и сразу был отправлен на фронт. Был командиром звена, заместителем командира эскадрильи. За годы Великой Отечественной войны совершил 179 успешных боевых вылетов на штурмовку и бомбардировку живой силы и техники врага.

За образцовое выполнение боевых заданий, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 1 июля 1944 года присвоил Ивану Харламповичу Михайличенко звание Героя Советского Союза. 27 июня 1945 года за новые подвиги на фронте он удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После войны продолжал служить в ВВС и ПВО. С 1962 года подполковник И. X. Михайличенко находится в запасе. Живет в Москве. Работает на одном из предприятий города.

Вторую неделю шел нудный, по-осеннему мелкий дождь. Иногда над аэродромом проносился снежный заряд, и тогда взлетная полоса, подъездные пути и дороги мгновенно превращались в месиво из жирного чернозема. А партизанский разведчик час за часом передавал по радио в штаб фронта: «На станции Смела скопление эшелонов с боевой техникой... Нужны штурмовики... Срочно нужны штурмовики...»

Командующий фронтом, отлично знавший боевые возможности самолетов, понимал, какой огромный урон могла бы нанести противнику даже одна пара ИЛ-2. Но знал и другое — после удара штурмовики вряд ли сумеют в такую погоду вернуться на свою базу.

— Разрешите послать добровольцев, — внезапно предложил командующий воздушной армией.

— Добровольцев? — Брови маршала резко прыгнули вверх, глаза заискрились. — Добровольцев, говорите. Очень хорошо. Но отобрать надо только тех, кто имеет хотя бы... десяток шансов из ста, чтобы возвратиться. Нужны не просто смелые и мужественные летчики. Нужны асы.

Разговор командующего воздушной армией с командиром штурмового авиационного полка не отличался многословием: «Надо...» — «Понимаю». — «Только добровольно, маршал не настаивает...» — «Но ведь надо...»

А взгляд командира полка уже скользил по строчкам списка летчиков: Красота... Минин... Михайличенко... Каждому можно доверить любое задание. Справятся. Но тут... Что тут? Особое задание?.. А разве вылет в тумане и дожде, да еще на железнодорожный [27] узел, прикрытый сильным зенитным огнем, можно назвать иначе?

— Комиссар! — позвал командир своего заместителя по политчасти. Теперь уже двое склонились над боевым расчетом полка. Думают, прикидывают, курят. Через несколько минут созревает единое мнение: «Сколько бы добровольцев ни вышло, ведущим на это заданна пойдет Иван Михайличенко».

Забегая вперед, скажем, что после постановки задачи все экипажи полка сделали два шага вперед. Нет, не по приказу, а по зову сердца, по велению совести и долга. Таков уж характер воздушных бойцов, воспитанных Коммунистической партией, Ленинским комсомолом.

Иван Михайличенко и Александр Левоцкий — комсомольский экипаж ИЛ-2 — шагнули не быстрее и не медленнее других, но шагнули твердо, если можно так выразиться для данного случая, с чувством собственного достоинства. Правда, полной уверенности в том, что пошлют именно их, не было. Рядом стояли такие же экипажи. Безоговорочно соглашаясь на сложное задание, они твердо знали, что выполнят его. Они были готовы к нему.

Командир полка объявил:

— Ведущим пойдет экипаж Михайличенко. Ведомого он выберет сам...

Путь в небо для донецкого шахтера Ивана Михайличенко начался в 1938 году в аэроклубе. Работая электрослесарем в угольном забое, он в свободное время изучил теорию полета и авиационный мотор, самолетовождение и еще массу различных теоретических дисциплин, познал пьянящий холодок прыжка с парашютом, ни с чем не сравнимую радость первого самостоятельного полета...

— Рожденный ползать летать не может, — шутливо напоминали Ивану товарищи по работе, которым, как и ему, в штреках часто приходилось передвигаться согнувшись или на четвереньках.

— Уголек на-гора даем? — подхватывал шутку Иван. — Даем! Так почему же и самому не подняться над терриконами. Какой там простор, ребята!

Он мог часами рассказывать о полетах, о своих первых учителях. И вряд ли кто удивился, когда в следующем году группа учлетов пополнилась крепкими рабочими парнями с шахты, где трудился Иван Михайличенко. Его поведение стало для них примером. [28]

Два года отдал Иван шахте и небу — ждал, пока примут в военную школу пилотов. Это было активное ожидание. Он много летал, учился высшему пилотажу, чистоте техники пилотирования. Мечта его сбылась лишь ранней весной 1940 года. В апреле он впервые надел форму курсанта военной школы пилотов.

Сначала Ивана Михайличенко готовили как бомбардировщика, потом как разведчика, и только в начале 1943 года он стал осваивать грозный штурмовик ИЛ-2.

Первый вылет на боевое задание состоялся 5 июля. Не знал в тот день младший лейтенант Иван Михайличенко, что его боевая биография родилась в самом начале знаменитой Курской битвы. Да и не до этого было. Он летел в составе полка замыкающим третьей шестерки и все время держался ведущего.

Атака! Хвостатыми кометами устремились к земле реактивные снаряды, посыпались противотанковые бомбы. Ивана Михайличенко охватил боевой азарт. Вот оно, возмездие врагу за поруганную землю Украины, за разрушенные шахты Донбасса!

Заход, второй, третий... С земли в знойное июльское небо поднимались клубы дыма и пыли. В такой обстановке не мудрено стушеваться и опытному летчику, и Михайличенко потерял своего ведущего, остался один. Как быть? Метнулся вправо, влево... Нет своих... И молодой летчик, увидя первый попавшийся на глаза самолет, поспешил к нему на форсажном режиме. Спасен! Но стоило ему взглянуть на компас, волосы стали дыбом — курс на запад.

Немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов и снизился до бреющего. Линию фронта узнал по вспышкам разрывов. Сел на первый же замеченный с воздуха аэродром. Наступал вечер, и домой в полк ему удалось вернуться только на другой день.

Так начиналась боевая работа в грозном небе войны не только у Михайличенко. Поэтому-то, очевидно, его и не ругали за оплошность, но не оставили без внимания ни одной ошибки. В каждом полете командир звена, что называется, не спускал с молодого летчика глаз: подсказывал, удерживал от опрометчивых поступков, учил метко поражать цели.

Помощь старшего товарища нашла благодатную почву. От полета к полету мужал комсомолец Михайличенко, набирался опыта, военной хитрости, летного и тактического мастерства. В боевых вылетах его часто выручали отличная техника пилотирования, молниеносная реакция, умение, как говорили, стрелять навскидку. К концу Курской битвы на груди летчика-комсомольца [29] засиял орден Отечественной войны 1-й степени. Когда 5 августа 1943 года над Москвой впервые взметнулся победный салют войскам, освободившим Орел и Белгород, — это был салют и Ивану Михайличенко.

Боевые вылеты следовали один за другим. Летчика-комсомольца повысили в должности, доверили водить в бой группы экипажей. Товарищи по полку шутили: «Иван в рубашке родился. Что ни полет — ни одной пробоины». Но никто из них не знал, какое испытание ждет летчика впереди.

Вылетали в составе дивизии под Харьков. Иван Михайличенко вел замыкающую восьмерку. До цели дошли без приключений. Встали в круг, сделали первый заход, второй... четвертый. Летят вниз реактивные снаряды, бомбы, гулко стучат пушки. На земле пылают танки, автомашины, мечутся гитлеровцы. Грозен удар штурмовиков!

При пятом заходе над полем боя появились «мессершмитты». Они с ходу попытались вклиниться в боевой порядок штурмовиков. Не тут-то было. Ведомые надежно прикрывали ведущих. Не дремали и воздушные стрелки.

На выводе из пикирования Иван Михайличенко заметил впереди себя силуэт МЕ-109. Немедленно повернул в его сторону, а он был настолько близко, что крылья даже в большое кольцо прицела не влезли.

— Попался, фашист! — зло прошептал летчик и дал залп из пушек и пулеметов.

«Мессер» вспыхнул. Победа! И тут Михайличенко почувствовал, как его «ильюшин» вздрогнул от удара сверху и зловеще накренился вправо. На плоскости зияла огромная дыра. Не успел летчик что-либо предпринять, как штурмовик раненой птицей начал падать к земле.

«Все, амба!» — пронеслось в голове Михайличенко, но руки и ноги продолжали свое дело — боролись за жизнь машины.

Убран газ. Ликвидирован крен. ИЛ-2 неохотно вышел в горизонтальный полет. Однако он в любую секунду мог сорваться в штопор. Только попробовал летчик увеличить скорость, с крыла полетели клочья обшивки. И все-таки самолет летел, летел в сторону линии фронта.

Это был трудный полет. После посадки правая рука летчика, державшая ручку управления самолетом, опухла до плеча. Врач полка запретил Михайличенко подниматься в небо три дня. А когда опухоль спала и штурмовик был отремонтирован, комсомольский экипаж снова поднялся в воздух, чтобы бить ненавистного врага. [30]

Самые разнообразные боевые задания приходилось выполнять Ивану Михайличенко и его воздушному стрелку Александру Левоцкому: водили группы на штурмовку аэродромов и скопление боевой техники врага, летали на разведку в самых сложных условиях погоды, «охотились» в глубоком тылу противника, «утюжили» передний край перед наступлением наших наземных войск... И всегда успех и удача сопутствовали комсомольскому экипажу. Именно в те дни (через полгода после прибытия на фронт) в боевой характеристике Ивана Михайличенко командир написал: «Отличный разведчик, в боях решителен, проявляет мужество, отвагу и героизм. Из боя каждый раз выходит победителем».

Да, он был не из робкого десятка. Разве не об этом говорит полет восьмеркой на «свободную охоту», когда на одной из полян в глухом лесу наши летчики обнаружили группу танков. То ли гитлеровцев предупредили, то ли они случайно подняли вверх пушки, но идти в атаку навстречу десятку огнедышащих жерл орудий — на это не каждый решится.

— Ноги сами заходили, выполняя маневр, — вспоминал Иван Харлампович о том полете. — Голова втянулась в плечи. Не помню, как рванул рычаг аварийного сброса бомб — и в сторону. Ведомые тоже отбомбились по цели. Несколько танков задымило, но и наша группа понесла потери: один экипаж был сбит прямым попаданием, а второй привез на аэродром борозду, оставленную на крыле снарядом танковой пушки.

Иван Михайличенко любил полеты на малой высоте. Однажды он получил задание во главе шестерки нанести удар по скоплению конницы. Вот где пригодилось умение летчика вести грозный штурмовик у самой земли. Разгрому врага способствовали не только точное попадание снарядов, бомб и пуль, а и рев моторов, сам вид штурмовика, несущегося на бреющем полете.

К моменту, когда было получено разрешение на вылет в район Смелы, Иван Михайличенко считался одним из самых опытных летчиков полка. Ведомым он выбрал Отара Чечелашвили, молодого, надежного летчика, ставшего впоследствии Героем Советского Союза. Отар уже не раз летал с Михайличенко на «свободную охоту», и они отлично понимали друг друга.

Подготовку к вылету начали с прокладки маршрута. Если раньше группы штурмовиков ходили на Смелу через Черкассы, то теперь ведущий проложил линию пути в обход, при этом половина маршрута проходила над лесом. [31]

— Здесь немецких зениток нет, — сказал он Чечелашвили, — и можно подойти к цели скрытно. А в случае неудачи уйдем в лес к партизанам.

Ведомый и воздушные стрелки одобрили план. Кто-кто, а они-то знали цену и внезапности выхода на цель, и отсутствия разрывов зенитных снарядов в небе. За плечами каждого — десятки боевых вылетов.

Нагрузку взяли полную: по восемь реактивных снарядов, шестьсот килограммов бомб, весь боекомплект для пушек и пулеметов.

Уточнили и порядок нанесения удара.

— После сброса бомб — сразу в облака, — заключил Михайличенко.

Взлетели около полудня. До линии фронта шли на бреющем. Облака мешали подняться выше и в районе цели. К счастью, дождь прекратился, и видимость заметно улучшилась. Километра за три до подхода к станции заметили паровозные дымы. По ним-то залпом и пустили реактивные снаряды. Клубы белого пара и змейки огня, бегущие по вагонам, свидетельствовали о попадании.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: