Бортинженер космических «союзов» 7 глава

Немецко-фашистское командование волна за волной бросало на трассу самолеты, чтобы разбить ее и затем сломить волю защитников великого города.

Советские летчики делали по пять — семь боевых вылетов в день, чтобы прикрыть «дорогу жизни» от разбойничьих налетов.

Среди отважных защитников трассы был и Александр Карпов.

Получив боевое задание, чуть свет уходили летчики в воздух. Едва отдохнув после вылета, они опять садились в самолеты.

Солнце было еще высоко над горизонтом, когда Александр Терентьевич Карпов и его командир Беляев в пятый раз за день поднялись в воздух. Небо было чистым. Вдали, у горизонта, просматривались контуры огромного города. А внизу, словно гигантская площадка, проплывала ровная гладь озера, рассеченная темной полоской — «дорогой жизни», тянувшейся до самого горизонта.

Немецко-фашистские захватчики всеми силами старались сорвать перевозки, чтобы заставить голодать население, не допустить снабжения всем необходимым наших оборонявшихся войск. [463]

Фашистское командование непрерывно посылало на «дорогу жизни» свои самолеты. Однако советские летчики мужественно ее защищали. Вот и сейчас Карпов и Беляев увидели, как к ней приближаются два фашистских самолета. Летчики стремительно направились навстречу врагу. Находясь выше противника, они атаковали сверху. Меткой очередью Карпов сразил самолет со свастикой. В это время Беляев вел бой с другим гитлеровским истребителем.

Едва Беляев занимал выгодное положение для атаки, фашист резким маневром уходил из-под огня и сам пытался атаковать. Карпов поспешил на помощь товарищу. Сделав боевой разворот, он устремился наперерез врагу, который теперь оказался в клещах. Фашистский самолет метался из стороны в сторону, яростно огрызался, но железные клещи неумолимо смыкались. И вот меткие очереди советских летчиков прошили врага. Самолет задымил полетел вниз.

Наши истребители продолжали полет над трассой.

Александр Карпов, будто привязанный невидимой нитью к ведущему, легко повторял все его маневры. Радость только что одержанной победы, сознание выполненного долги вселяли чувство уверенности, готовность снова и снова сразиться с врагом.

Но это чувство было далеким от самоуспокоенности. Карпову был свойствен критический самоанализ. В перерывах между боевыми вылетами летчик до мельчайших подробностей воспроизводил в памяти все детали полета, оценивал их, делал выводы.

Постепенно увеличивался счет сбитых вражеских самолетов. Александр Терентьевич Карпов становился зрелым воздушным бойцом.

...Морозное зимнее утро. Сквозь зубчатую стену леса пробиваются косые лучи солнца, отражаясь серебром на покрытой снегом хвое. Настроение у всех приподнятое. Да и как не радоваться: наступил час возмездия, которого летчики вместе со всеми защитниками Ленинграда так долго ждали. Начался прорыв блокады Ленинграда.

— Самолет к полету готов! — докладывает авиамеханик» старшина Шитиков.

Взвилась ракета, пятерка краснозвездных «ястребков» поднялась в морозное солнечное небо, направляясь к Неве, к переднему краю.

С командного пункта передали:

— Внимание! На юго-западе десять вражеских бомбардировщиков под прикрытием десяти истребителей.

Карпов услышал по радио команду ведущего группы Беляева:

— Идем на перехват!

После первой дружной атаки наших летчиков строй вражеских самолетов рассыпался. Беляев атаковал ведущего и сразу же сбил его.

В это время на Карпова напали три фашистских истребителя. Но, отбиваясь, Александр завладел инициативой боя, навязал врагу свою волю. Подбив один самолет, советский летчик заставил остальные ретироваться.

Пока советские летчики вели бой с истребителями, несколько гитлеровских бомбардировщиков попытались прорваться в сторону наших войск. Александр Карпов пошел в атаку на бомбардировщика. После первой пушечной очереди мотор вражеской машины задымил. Александр с удовольствием наблюдал, как фашистский самолет рухнул на землю. Несколько самолетов сбили другие советские летчики. Не удалось вражеским бомбардировщикам прорваться к нашим наступающим войскам.

В сентябре 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР отважному летчику было присвоено звание Героя Советского Союза.

Земляки Александра, колхозники сельхозартели «Смычка» в Калужской области, где он родился и вырос, поздравляя героя, писали: «Смелее бей ненавистного врага, чтобы духу его не осталось на нашей земле!»

«Ваш наказ выполню, — отвечал им летчик. — Все силы отдам священному делу полного освобождения советской земли от немецко-фашистской нечисти».

Вскоре Карпов стал командиром эскадрильи. Водил молодых летчиков в бой, учил их искусству побеждать врага.

Фронтовая печать много писала об одном воздушном бое трех советских истребителей. У гитлеровских летчиков было многократное численное превосходство, у гвардейцев — лютая ненависть к врагу, помноженная на мастерство. Они чувствовали, что под ними родная советская земля, и во имя Родины смело приняли неравный бой.

Предвкушая легкую победу, фашисты напали на тройку советских самолетов. Карпов развернулся навстречу противнику, шедшему во главе вражеских истребителей. Это был опытный воздушный пират. II чем яростнее он сопротивлялся, тем сильнее было желание победить его. Долго продолжался этот поединок. Но вдруг фашист стремительно спикировал вниз, стараясь на бреющем полете уйти от преследования. В этот момент советский летчик настиг противника и меткой очередью вогнал его в землю.

Затем еще два вражеских самолета были сражены советскими летчиками. Но к месту боя подходили все новые и новые истребители противника. У наших на исходе боеприпасы и горючее. Выбрав удобный момент, советские летчики стали оттягиваться на свою территорию. Фашисты бросились за истребителями.

Но не привыкли герои подставлять противнику спину. Убедившись, что бензина хватит еще на одну атаку и возвращение на свою территорию, советские летчики энергично развернулись на 180 градусов и на огромной скорости устремились навстречу врагу.

Лобовая атака... Александр Карпов нацелил свой истребитель на один вражеский самолет, Жидов — на другой. Расстояние между самолетами быстро уменьшалось. Теперь победит тот, у кого крепче нервы, тверже воля.

Фашистские летчики, открыв огонь с дальнего расстояния, не переставали стрелять. Сначала вражеские огневые трассы гасли где-то далеко впереди советских самолетов, затем все более приближались. Одна очередь прошла ниже самолета Карпова, другая сверкнула огненным пунктиром правее.

Александр напряг всю свою волю. «Еще секунда, еще...», а палец правой руки невольно начинал давить на гашетку. «Рано, еще рано...»

Когда между самолетами, сближавшимися с огромной скоростью, оставалось всего четыре-пять десятков метров, фашистский летчик не выдержал. Он круто отвернул влево — вверх, невольно подставив брюхо своего самолета под огонь советского истребителя.

Карпов меткой очередью прошил немецко-фашистский самолет. Объятый пламенем, он рухнул на землю. Второй фашистский самолет сбил Жидов.

Так коммунист Александр Карпов выполнял наказ своих земляков.

Большая часть боевых вылетов Александра Карпова проходила над городом Ленина. В небе города-героя росло боевое мастерство летчика, здесь он стал зрелым воздушным бойцом.

Как-то Александра и его боевых товарищей вызвали на командный пункт. Докладывая о прибытии, Карпов заметил, что командир чем-то озабочен. Поставив летчикам боевую задачу на сопровождение транспортных самолетов, он сказал:

— Помните, товарищи, на борту этих машин дети. От вас зависит их жизнь.

Молча шли к самолетам.

Размышления летчиков прервала команда:

— По самолетам!

Через несколько минут шестерка краснозвездных «ястребков» во главе с Александром Карповым была уже в воздухе.

Один за другим, широко распластав крылья, летели транспортные самолеты, а позади них и выше, справа и слева шли маленькие юркие истребители.

Вдали Карпов заметил четыре едва заметные точки. Они все увеличивались. «Истребители противника», — мелькнуло в сознании. Карпов и его ведомый устремились вверх, чтобы занять выгодное положение для атаки.

Вражеские летчики попытались пробиться к транспортным самолетам. Но им навстречу развернулась пара наших истребителей непосредственного прикрытия. А в это время пара Карпова камнем свалилась на фашистские самолеты сверху. Вражеские летчики заметались. Один из самолетов, сраженный меткой очередью Карпова, полетел к земле. Другие, преследуемые нашими летчиками, ушли.

Транспортные самолеты благополучно прибыли к месту назначения.

Как-то Карпов патрулировал над Ленинградом. Послушный твердой руке летчика самолет выписывал круги. Внизу раскинулись улицы и проспекты города, бесконечно дорогого каждому советскому человеку. Летчик до мельчайших подробностей изучил его расположение. Порой ему казалось, что он с детства ходил по этим широким проспектам, гранитным набережным, красивым паркам.

Александру вспомнилась картина, которую он наблюдал однажды на улицах осажденного города. Они шли с летчиком Воронцовым навестить его родных. Навстречу, зябко кутаясь, медленно шли истощенные люди. Какая-то женщина, поминутно останавливаясь, везла детские салазки, на которых сидел худой человек, уже не имевший сил передвигаться сам. Летчиков поразил взгляд его больших глаз, блестевших на морщинистом лице, обтянутом бледной, как воск, кожей...

Молча, с тяжелым чувством прошли летчики мимо этих людей.

— Мало мы бьем фашистских гадов! — сказал Карпов, яростно сжимая кулаки. [467]

И вот теперь Александр Карпов поднялся в воздух, чтобы защитить людей, страдания и непреклонность которых видел своими глазами.

Зорко всматривался он в даль. Вдруг в наушниках послышался голос командира:

— На высоте 6000 метров в направлении города вражеский самолет.

Экипаж противника считал себя в безопасности на такой высоте. Карпов устремился круто вверх, навстречу врагу. Стрелка альтиметра отсчитывает высоту. Подниматься становится все труднее.

Александр перевел самолет в горизонтальный полет, затем начал виражить, просматривая воздушное пространство. Вражеского самолета не видно.

Надо подниматься выше. Карпов снова набирает высоту. Дышать становилось все труднее. Холодные капли пота выступили на лбу. И тут Александр отчетливо увидел двухмоторный фашистский самолет.

Чтобы атаковать врага, надо подниматься еще выше. Летчик, не колеблясь, направил самолет наперерез фашисту. Цель приближалась, однако силы летчика с каждым метром высоты иссякали. Воздуха не хватало. Частое биение сердца тупыми ударами отдавалось в висках. Он не слышал ничего, кроме этих ударов. Даже мощный гул мотора казался отдаленным. Руки едва держали ручку управления, но в сознании была одна мысль; перехватить и уничтожить врага. «Вперед, вперед...» — казалось, выбивали глухие удары в висках.

Перед его глазами маячил силуэт вражеского самолета. Порой он расплывался в темные круги и терялся. Тогда Карпов на мгновение закрывал отяжелевшие веки и резко встряхивал головой. Самолет с паучьей свастикой снова появлялся перед ним. Когда же Александр Карпов увидел, что немецкий бомбардировщик совсем близко, он последним усилием совместил перекрестие прицела с вражеским самолетом и нажал на спуск.

Дробно простучала длинная очередь. Но Карпов уже не слышал ее: потерял сознание. Когда он очнулся, самолет круто пикировал вниз, а вражеская машина, оставляя густой дымный след, уходила на запад, но видно было, что далеко не уйдет.

...В Калуге, на улице Дзержинского, в тенистом сквере стоит на гранитном постаменте бронзовый бюст Александра Карпова. Из этого города молодой рабочий ушел в летную школу. [468] У подножия памятника герою всегда живые цветы. Около него в молчании останавливаются советские люди.

Вот у памятника выстроились пионеры. Над их головами алым кумачом, словно обагренное кровью героя, плещется знамя. Это пионерская дружина, носящая имя Александра Карпова, пришла почтить его светлую память. Торжественно звучит горн. Юные ленинцы рапортуют о своих успехах в учебе. Они клянутся быть такими же преданными Родине и партии, каким был их земляк Александр Карпов, прославленный герой Великой Отечественной войны.

Ив. Агибалов

Первый танкист-гвардеец

КАТУКОВ МИХАИЛ ЕФИМОВИЧ

Михаил Ефимович Катуков родился в 1900 году в селе Большое Уварове Озерского района Московской области в семье Крестьянина. По национальности русский. Член КПСС с 1932 года. В Советской Армии с 1919 года. Участник гражданской войны. В 1922 году окончил пехотные курсы комсостава, в 1927 году — курсы «Выстрел», а в 1935 году — академические курсы. Затем командовал танковой бригадой, дивизией. В годы Великой Отечественной войны командовал крупными танковыми соединениями и объединениями. Возглавляемая им танковая бригада нанесла под Мценском сокрушительный удар по танковым частям армии Гудериана. За эти бои под Мценском ей было присвоено звание гвардейской. В период битвы под Москвой первая гвардейская бригада громила гитлеровские войска на Волоколамском направлении.

В 1943 году М. Е. Катуков был назначен командующим танковой армией. Участвовал в боях с крупными танковыми соединениями врага под Белгородом и Харьковом. Принимал активное участие в освобождении Правобережной и Западной Украины, а также в боях на территории Польши и Германии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 сентября 1944 года Михаилу Ефимовичу Катукову присвоено звание Героя Советского Союза, 6 апреля 1945 года за новые подвиги на фронте он удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После войны окончил академические курсы при Академии Генерального штаба. Командовал армией, бронетанковыми и механизированными войсками группы.

Ныне маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков живет в Москве, находится на ответственной военной работе.

Когда мы смотрим на эмблему советской гвардии — пятиконечную звезду, обрамленную лавровым венком, на красное знамя, устремленное вперед, в нашем сознании невольно возникает представление о воинах, снискавших своей боевой доблестью немеркнущую славу на полях сражений минувшей войны.

Счет своей жизни советская гвардия ведет с осени 1941 года. В ту пору она была еще молода. Но уже тогда, словно сталь, прошедшая сквозь горнило, она быстро закалилась в тяжелейших испытаниях начального периода войны.

Заглянем в список первых гвардейских частей и соединений. В нем мы найдем одну из танковых бригад и ее командира, в то время полковника, ныне маршала бронетанковых войск Михаила Ефимовича Катукова. Именно эту бригаду по праву считают родоначальницей танковой гвардии, а командира, который водил ее в бой, — первым танкистом-гвардейцем.

...Октябрь 1941 года. Дальние подступы к Москве. Старинный городок Мценск. Окрестные села окутаны дымом пожарищ. Перелески, сбросившие зелень листвы. Гонимые ветром, быстро проплывают тяжелые серые облака, время от времени обдавая землю дождем, а иногда покрывая ее мохнатыми хлопьями снега. Мокрое поле изрезано широкими колеями танковых гусениц, исклевано бомбами и снарядами. Высота, помеченная на топографической карте отметкой «100», взлохмачена ударами гвардейских минометов. Ослепительные в полете реактивные снаряды, подобно стрелам молний, раскалывают мутное небо. Падая, они поднимают фонтаны земле, и все: немецкие автоматчики, пытающиеся захватить высоту, сопровождающие их танки, бронетранспортеры — скрывается в дыму. [471] Затем начинается контратака наших Т-34 и КВ. Они довершают разгром вражеской колонны.

Повсюду — справа от небольшой рощицы и слева до остатков разрушенной деревни с любопытным названием Первый Воин — следы боя. Высятся громады вражеских танков, сожженных и подбитых, частью с оторванными и отброшенными в сторону башнями. Зримый пример: немецкая броня не выдержала состязания с советской танковой пушкой. Только здесь, у высоты, — 26 машин, годных лишь на переплавку. На самом же деле их больше, если пройти в район рощи, где противник тоже наступал, но был остановлен. «Уничтожено 17 коробок», — докладывал по радио комбригу капитан Анатолий Рафопулло (его батальон находился в засаде за рощей). Итого — 43 танка. Но и это еще не все. Тут и там полевые пушки, опрокинутые взрывной волной, и зарядные ящики к ним, пулеметы с неизрасходованным запасом лент, минометы, изуродованные прямым попаданием снаряда, автоматы и даже походная кухня на прицепе обгоревшего остова грузового автомобиля. И трупы, трупы немецких солдат.

Рядом с комбригом — командир танковой роты капитан Александр Бурда. Он только что вышел из боя, и голос у него хриплый, брови опалены, лицо в пороховой копоти.

— Это есть танки Гудериана? — спрашивает он комбрига. — Ну что ж, побьем и Гудериана, — решительно бросает на ходу.

Еще бы не побить, если один взвод лейтенанта Дмитрия Лавриненко, состоящий из четырех Т-34, уничтожил за день 16 немецких танков!

И уж не это ли мрачное зрелище невосполнимых потерь, зловещего шипения и ослепительного огня советской реактивной артиллерии, стремительных контратак наших танков рисовалось Гейнцу Гудериану, когда он после войны предавался воспоминаниям о битве под Москвой? Ведь нацистская пропаганда объявила его — и сам он уверовал в это — непогрешимым мастером вождения танковых групп и армий. Но на пути к Москве он безнадежно застрял, хотя и располагал многократным превосходством в силах. Его 2-я танковая группа насчитывала пять танковых, восемь моторизованных и пехотных дивизии.

В посмертно изданной книге «Танки — вперед!», являющейся своего рода катехизисом для бронетанковых войск возрожденного вермахта, он все беды, случившиеся с ним на подступах к Москве, взвалил на грязь, «безраздельно царившую в России», где немецкие танки, «имевшие слишком узкие гусеницы, едва могли двигаться со скоростью танков 1918 года». И потом, оказывается, «противник уже располагал новым типом тапка Т-34, который намного превосходил немецкие машины своей проходимостью, толщиной брони и бронебойностью пушки». На этом Гудериан поставил точку. Ни слова о мастерстве советских танкистов, ни слова об их стойкости, изумлявшей в те дни весь мир,

А между тем Гудериан, встретившись на поле боя с советскими танками, был жестоко бит отнюдь не числом. Едва ли в танковой бригаде Катукова насчитывалось в то время с полсотни боевых машин. Правда, по своим качествам они были лучше немецких. Но не только качество техники является мерилом оценки способностей военачальника. Если бы тогда в руках Гудериана оказалась «Инструкция танкистам по борьбе с танками, артиллерией и пехотой противника», составленная М. Е. Катуковым на основе обобщенного опыта первых месяцев войны, ему, возможно, яснее стали бы причины огромных потерь, понесенных им под Москвой, В этой инструкции речь шла о применении такого способа борьбы с вражескими танками, как танковые засады, о танковой атаке на максимальной скорости, о ведении огня на ходу, о маневре на поле боя для выхода во фланг и тыл противника, о разведке, действия которой в подвижных формах боя простирались на десятки километров…

Гудериан не знал, где располагались главные силы бригады, тогда как М. Е. Катуков был всегда в курсе передвижения и намерений противника и противопоставлял ему те способы действий, которые сулили верный успех. В одном из приказов Гудериан убеждал своих танкистов, что потери машин часто вызывались не обстановкой боя, а недостаточной решимостью самих экипажей. Дело было именно в обстановке, которую М. Е. Катуков и офицеры его бригады создавали путем применения новых тактических приемов борьбы, опираясь на более совершенную военную технику и, конечно, на высокие морально-боевые качества личного состава.

Вот официальный документ — приказ народного комиссара обороны Союза ССР, датированный 11 ноября 1941 года, за № 837, которым 4-я танковая бригада переименовывалась в 1-ю гвардейскую и который содержит итог ее восьмидневных боев на направлении Орел — Мценск: «В результате ожесточенных боев бригады с 3-й и 4-й танковыми дивизиями мотодивизией противника фашисты потеряли: 133 танка, 49 орудий, 8 самолетов, 15 тягачей [473] с боеприпасами, до полка пехоты, 6 минометов и другие средства вооружения. Потери 4-й танковой бригады исчисляются единицами».

Михаил Ефимович вспоминает:

— За восемь дней непрерывных боев бригаде пришлось сменить шесть рубежей обороны и вынуждать противника каждый раз организовывать наступление. Удавалось нам и резко уменьшать потери от ударов противника с воздуха. Занимая оборону на новом рубеже, мы устраивали впереди него ложный передний край, отрывали здесь окопы, траншеи, ходы сообщения. Вражеская авиация сбрасывала бомбовый груз по мнимому переднему краю, оставляя нетронутыми действительные позиции наших танков, нашей артиллерии и пехоты. Под Мценском мы бросили клич: «Один советский танкист должен бить 20 немецких!» Так и было в действительности.

...Битва под Курском. М. Е. Катуков — командующий 1-й танковой армией, действовавшей в составе Воронежского фронта. Армия вместе со стрелковыми соединениями прикрывала особенно опасное направление — Обоянское. Крупные силы танков, поддержанные мощной авиацией, сосредоточил здесь противник, чтобы осуществить бросок на Курск.

«Я находился на командном пункте, — рассказывает о тех днях М. Е. Катуков. — День выдался ясный, и с командного пункта на несколько километров видно было поле боя. Наши передовые танковые бригады с ходу развернулись в боевой порядок и заняли заранее подготовленные рубежи. Машины противника устремились к Обояни. Их боевые линии имели небольшие интервалы, и казалось, что движется броневая стена, готовая подмять под себя все, что окажется на ее пути. Была создана небывалая доселе плотность боевой техники. На южном фасе Курского выступа наступало танков больше, чем участвовало в войне с Польшей, и в несколько раз больше, чем их было в армии Гудериана под Москвой. Пробить такую армаду почти невозможно. Первые столкновения с ней наших передовых батальонов оказались неудачными. Танкисты никак не могли вступить с противником в ближний бой. Его тяжелые танки и штурмовые орудия встречали наши «тридцатьчетверки» огневой завесой с дальних расстояний. Мы несли неоправданные потери. Командиры бригад докладывали обстановку, просили разрешения бить врага огнем с места. Надо было считаться с реальными фактами и на ходу менять тактику боя — остановить корпуса и встретить дивизии противника на выгодных позициях. [474] Я докладываю командующему фронтом, вместе с тем отдаю распоряжение штабу, к месту боя тороплю вторые эшелоны. Решил сосредоточить максимальное количество сил в одном месте, достичь превосходства над противником на направлении контрудара. Время неумолимо бежит, обстановка усложняется. Противник медленно вбивает клин в боевые порядки корпусов.

Как же все-таки остановить врага? Что еще предпринять? Мои мысли прервал дежурный офицер. Меня приглашали к аппарату. Будет говорить Верховный Главнокомандующий. Я отчетливо представлял обстановку, критически оценивал действия передовых танковых бригад и был готов к объяснению прежде всего неудач. Однако разговор начался не с этого. Верховный Главнокомандующий ознакомил меня с положением на обоих выступах Курской дуги, а затем спросил: «Как вы, товарищ Катуков, думаете остановить противника?» Я старался доложить уже выношенный план дальнейшей борьбы и просил разрешения пока отказаться от контрудара. Сталин выслушал мои доводы и согласился с предложением.

Тактический план борьбы с вражескими танками, подсказанный жизнью, рожденный на поле боя, вступил в действие. Наши танкисты перешли к прочной обороне выгодных высот, перекрестков дорог, населенных пунктов. На пути наступления гитлеровцев вырастали мощные заслоны, которые внезапным огнем с близких расстояний ошеломляли противника и наносили ему большие потери. Атаки гитлеровцев с каждым днем затухали. Почувствовав это, мы дополнили жесткую оборону важных в тактическом отношении объектов внезапными контратаками. Эти контратаки постепенно наращивались, в них принимало участие все больше и больше сил. Танковая рота, которой командовал храбрый офицер Бочковский, смело приняла удар 70 вражеских танков и не пропустила их через свой боевой порядок. Экипажи комсомольцев Бессарабова, Соколова и других неизменно выходили победителями в единоборстве с немецкими «тиграми». Танковая бригада полковника Кошелева несколько суток продолжала бои, находясь в плотном кольце вражеских танков. Она отвлекла на себя значительную часть сил, ослабив ударную группировку. Когда создавались условия, контратаковали целые танковые корпуса».

В трактатах буржуазных военных теоретиков, исследовавших опыт прошлых войн, весна и осень считались такими временами года, когда фронты замирают в своей неподвижности. Тот же Гудериан в упомянутой книге сказал: «Передвижения и [475] боевые операции крупных масштабов прекращались на Восточном фронте в периоды весенней и осенней распутицы». Говоря так, он, по-видимому, имел в виду германский генералитет, который просто боялся предпринимать активные действия и местности, раскисшей от непогоды. Советские же военачальники, напротив, нередко обрушивали удары по врагу именно в распутицу, чтобы сорвать его надежды на спасительную передышку. Один из выдающихся примеров — Проскурово-Черновицкая операция, проведенная войсками 1-го Украинского фронта в марте — апреле 1944 года и протаранившая оборону противника на глубину до 400 километров. В этой операции в числе других танковых армий принимала участие и армия под командованием М. Е. Катукова.

В ходе операции наши войска окружили крупные силы вражеской группы армий «Юг». Понятно, что со стороны немецко-фашистского командования следовало ожидать попыток оказать помощь своим частям, очутившимся в новом котле, В этих условиях важно было отодвинуть еще дальше на запад внешний фронт окружения. Эту задачу выполняла армия М. Е. Катукова. Введенная в сражение 21 марта, она уже к утру 24 марта вышла к Днестру, в район Залещики, 27 марта — на реку Прут, в район Коломыя, 29 марта — в район Черновиц, изолировав, таким образом, окруженного противника от своих резервов, находившихся за пределами внешнего фронта окружения. Ни реки, вышедшие из берегов, ни грязь, ни ожесточенное сопротивление врага — ничто не смогло остановить наступательного порыва танкистов. Во время Проскурово-Черновицкой операции ряды Героев Советского Союза в армии М. Е. Катукова пополнились 28 воинами, а армия с 25 апреля 1944 года была преобразована в 1-ю гвардейскую танковую армию.

Полководческий талант М. Е. Катукова ярко проявился в Львовско-Сандомирской операции, осуществленной войсками 1-го Украинского фронта в июле — августе 1944 года. Эта операция характерна прорывом сильно укрепленной обороны противника, вводом танков в узкий коридор для расширения прорыва и развития наступления, окружением крупной вражеской группировки в районе Броды, форсированием ряда водных преград, в том числе Вислы.

1-я гвардейская танковая армия, возглавляемая М. Е. Катуковым, действовала на Рава-Русском направлении. Она вошла в прорыв 17 июля и к исходу дня находилась на расстоянии 45 километров от бывшего переднего края, с ходу преодолев реку Западный Буг и захватив плацдарм в районе Добрачнн.

От Западного Буга путь 1-й гвардейской танковой армии лежал к реке Сан. Продвигаясь темпом до 50 километров в сутки, она вышла 22 июля передовыми частями к этой реке и преодолела ее. К 27 июля плацдарм на западном берегу Сана достигал 45 километров в глубину и более 100 километров по фронту. Столь быстрым выходом армии к реке Сан был рассечен фронт вражеской группы армий «Северная Украина». Кроме того, танкисты М. Е. Катукова создали угрозу тылу и флангу львовской группировки противника, и это значительно облегчило ее ликвидацию нашими войсками, наступавшими на Львов.

Теперь на очереди была Висла — широкая, полноводная река. М. Е. Катуков отдавал себе отчет в том, что ее форсирование будет сопровождаться большими трудностями, прежде всего ожесточенным сопротивлением противника, и поэтому усилил передовые отряды артиллерией, заранее обеспечив их переправочными средствами. Переправа началась в ночь на 30 июля. Одно за другим подразделения мотопехоты и танков появлялись на противоположном берегу Вислы и немедленно устремлялись вперед, чтобы расширить плацдарм, создать условия для переправы не только главных сил своей армии, но и общевойсковых соединений.

К исходу 4 августа плацдарм за Вислой был равен по глубине 30 и по фронту 50 километрам. Теперь задача состояла в том, чтобы продолжать раздвигать его границы, но самое важное — удержать как исходный район для нового наступления. В течение августа немецко-фашистское командование пять раз пыталось ликвидировать плацдарм. Отражая вражеские контрудары, наши войска в свою очередь предпринимали активные действия. Так, 18 августа 1-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с 13-й общевойсковой армией, перейдя в наступление, овладела городом Сандомир, уничтожив до трех вражеских дивизий, располагавшихся севернее этого города. К 30 августа плацдарм был расширен до 75 километров по фронту и до 50 километров в глубину. Отсюда в январе 1945 года советские войска нанесли мощный удар с целью выхода в юго-восточные районы Германии.

Родина высоко оценила подвиги танкистов — участников Львовско-Сандомирской операции. В их числе был и М. Е. Катуков, удостоенный звания Героя Советского Союза.

В соответствии с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования в период с 12 января по 3 февраля 1945 года была предпринята Висло-Одерская операция. Она включала мощные [477] фронтальные удары на Берлинском направлении, нанесенные, ударными группировками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов с плацдармов, образованных за Вислой в районах Мангушева, Пулав и Сандомира. Этими ударами в несколько дней был сокрушен весь стратегический фронт вражеской обороны от Вислы до Одера. О том, насколько прочной была здесь оборона, можно судить по Мезеритскому укрепленному району. Его основу составляли двух- и четырехэтажные железобетонные сооружения — «панцерверке», рассчитанные на гарнизон из 60 — 120 человек. Семь таких сооружений приходилось на один километр фронта. На поверхности каждого из них располагалось от трех до восьми пулеметных бронеколпаков, минометные и огнеметные установки. Всего же между Вислой и Одером на глубину 570 километров противник создал семь оборонительных рубежей и значительное количество отсечных полос и позиций.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: