Сделай Сам Свою Работу на 5

От первого военного дня до победного 7 глава





И Бегельдинов на предельной скорости устремился на вражеские позиции. Закончив атаку, он круто развернулся и на бреющем полете начал уходить от цели. Но в ту же минуту [86] впереди прошла длинная пулеметная трасса, затем вторая. Талгат понял, что его атакует вражеский истребитель и пожалел, что вылетел без воздушного стрелка. Фашист вел себя нагло, заходил слева, справа, сверху, подходил близко к штурмовику и почти в упор расстреливал его. Чтобы уменьшить скорость, немец выпустил шасси у своей машины. Самоуверенность гитлеровца еще больше обозлила Бегельдинова. Выждав момент, когда фашист готовился для нового удара, Талгат резко развернул штурмовик и пошел в лобовую атаку. И как только истребитель противника оказался в прицеле, нажал на все гашетки.

«Мессершмитт» задымил и штопором пошел вниз. Сильное повреждение получил и самолет Бегельдинова. Штурмовиком стало трудно управлять. В любую минуту он мог врезаться в землю. Как дотянул до своего аэродрома — позже сам не раз удивлялся.

На другой день Бегельдинова срочно вызвали в штаб дивизии. Всю дорогу, пока добирался до штаба, волновался, строил догадки: почему именно его, рядового летчика, а не командира полка, вдруг вызывают к командиру дивизии? Тревожило и то, что предстоял разговор с легендарным летчиком, участником спасения челюскинцев Н. П. Каманиным, о котором так много слышал и читал, чьим подвигом восхищался.



В штабе Бегельдинова уже ждали. Как только он появился, его немедленно попросили зайти к комдиву.

— Товарищ полковник! Сержант Бегельдинов явился по вашему приказанию, — громко произнес Талгат.

Находившиеся в штабе офицеры, словно по команде, повернулись в его сторону и стали внимательно рассматривать, как бы стараясь убедиться, действительно ли этот смуглый, небольшого роста застенчивый паренек и есть тот самый летчик. Позже Талгат узнал, что это были корреспонденты газет, приехавшие специально для беседы с ним.

Оказалось, что Бегельдинов, летая на штурмовике, одним из первых на фронте сбил в воздушном бою фашистский истребитель, управлял которым очень опытный летчик, имевший на своем счету десятки уничтоженных самолетов. Фашистский пират был в звании майора, участвовал во многих боях, немало зла причинил жителям Франции, Бельгии, Югославии, десятки раз участвовал в налетах на мирные города и села Советского Союза. Меткие выстрелы Талгата Бегельдинова положили конец полетам фашистского убийцы.



А через день о подвиге Бегельдинова подробно рассказали многие газеты. [87]

— Ты в рубашке родился, — шутили товарищи, от души поздравляя молодого летчика с первым сбитым вражеским самолетом.

И эта сердечность, душевная теплота боевых друзей, которые вместе с ним радовались его успеху, были особенно дороги Талгату.

Уже через три месяца после прибытия на фронт Бегельдинова наградили орденом Отечественной войны, присвоили офицерское звание, назначили командиром группы штурмовиков. В это же время в жизни воина произошло еще одно важное событие: его приняли кандидатом в члены Коммунистической партии.

Однажды по срочному вызову Талгат Бегельдинов вместе с другими офицерами полка явился на командный пункт, где их уже ждали генерал Рязанов и подполковник Митрофанов.

— По данным разведки нам стало известно, — обратился к собравшимся генерал, — что в районе Харькова оборудован крупный аэродром противника, с которого ежедневно на бомбежку наших боевых частей вылетают десятки фашистских самолетов. Вашей группе поручается уничтожить этот аэродром. Учтите, что охрана там очень сильная. Действовать придется в сложной обстановке. Но командование верит в успех операции. Вылет на рассвете, в четыре ноль ноль.

Всю ночь на аэродроме шла напряженная работа. А на рассвете штурмовики, прикрываемые полком истребителей, уже были в воздухе.



Генерал был прав: харьковский аэродром, действительно, усиленно охраняли крупные зенитные части. Однако фашисты, видимо, не ожидали такого раннего «визита» наших самолетов. После первого же захода на взлетных дорожках пылало больше десятка бомбардировщиков. Прямым попаданием удалось уничтожить несколько складов авиабомб, разрушить ангары. На свой аэродром вернулись без потерь. А через шесть часов — новый боевой вылет. Надо было повторить налет на харьковский аэродром, но с меньшими силами.

Вначале все шло так, как и намечалось. Шестерка штурмовиков налетела на аэродром с тыла и обрушила на него всю мощь своего огня. Аэродром покрылся яркими кострами горящих самолетов. Подготовленные к взлету «юнкерсы» и «хейнкели» так и не смогли подняться в воздух.

Операция близилась к концу, когда на шестерку советских штурмовиков обрушилась большая группа немецких истребителей. Самолет Бегельдинова атаковали сразу два «фокке-вульфа». [88] Талгат попытался уйти в сторону, но в это время в самолет ударили снаряды, а затем длинная пулеметная очередь пробила кабину штурмовика. Спасти машину было уже невозможно. Так летчик и стрелок оказались на земле, в глубоком тылу у немцев...

Несколько ночей пробирались к линии фронта Бегельдинов и Яковенко. И каких ночей! Дважды натыкались на фашистские посты. В одной из схваток наповал уложили двух гитлеровцев. Около трех часов просидели по горло в болоте, скрываясь от преследования. Уже перед самой линией фронта наскочили на минное поле. Яркая вспышка на мгновение озарила ночь. Раздался оглушительный взрыв. Когда Талгат выбрался из-под земли, засыпавшей его, и разыскал в темноте Яковеико, тот был уже мертв. Здесь же, на минном поле, в воронке от бомбы похоронил Бегельдинов своего боевого друга.

Когда раненого летчика обнаружила наша разведка, он уже настолько ослаб от усталости и голода, что с трудом держался на ногах. Почти сутки пролежал он в эвакогоспитале. А на другой день во время посадки в железнодорожный эшелон сбежал из госпиталя и к вечеру явился в свою часть.

В полку Бегельдинова считали погибшим, и неожиданное появление его «с того света» вызвало восторг друзей. Его наперебой расспрашивали о днях, проведенных в тылу врага, в который уже раз заставляли повторять рассказ о гибели Яковенко, о том, как пробирался через линию фронта. Узнав, что Бегельдинов имеет ранения, решили немедленно вернуть его в госпиталь. Но Талгат решительно воспротивился.

— Уж если я, будучи раненным, сражался в фашистском тылу, то тем более смогу это делать здесь, на своей земле, вместе с товарищами. Да и раны в родном полку заживут быстрее, — доказывал командиру полка Талгат.

Довод подействовал. Командование разрешило оставить Бегельдинова в полку, поместив его в санчасть.

Когда началось Орловско-Курское сражение, Бегельдинов вместе со своими боевыми друзьями Николаем Шишкиным и Сергеем Чепелюком ежедневно делали по два-три боевых вылета. Они бомбили укрепления противника, уничтожали его живую силу и технику, штурмовали передовые позиции врага, помогая нашим наземным войскам вести наступательные операции. Тяжелое это было время. И трудно было не только на земле, но и в воздухе, где то и дело возникали жаркие схватки.

В те дни у Талгата Бегельдинова завязалась крепкая дружба с известным летчиком-истребителем, впоследствии дважды [89] Героем Советского Союза, С. Д. Луганским. Их первая встреча произошла в бою под Белгородом, над линией фронта. Вот как рассказывал затем об этой встрече сам Луганский:

— Во время воздушного боя два фашистских истребителя набросились на один из наших штурмовиков. Я в это время дрался с «мессершмиттом». Но вижу — ИЛ-2 попал в беду. Мчусь ему на выручку. Как выяснилось позже, на штурмовике был тяжело ранен стрелок, и летчик один сражался с истребителями врага. Я налетел на один из фашистских самолетов и поджег его. Второй, не принимая боя, повернул в сторону.

В тот же вечер Вегельдинов явился в столовую истребительного полка и, проходя вдоль столов, настойчиво спрашивал летчиков:

— Кто летал сегодня на истребителе номер 47? Нет ли здесь летчика с самолета 47?

Луганский поднялся из-за стола и подошел к Талгату:

— Я летал на этом истребителе. А в чем дело?

И не успел Луганский договорить, как оказался в крепких объятиях Бегельдинова.

— Ты спас мне жизнь, рискуя своей. Такое нельзя забыть. По нашему казахскому обычаю отныне ты мой кровный брат и лучший друг, — взволнованно проговорил он.

Долго они беседовали в тот вечер. Оказалось, что Луганский родился и жил в Казахстане. Как водится в таких случаях, выпили за земляков, за фронтовую дружбу. В последующих боях не раз выручали друг друга в трудные минуты. Такая взаимная выручка в условиях боевой жизни, во фронтовой обстановке была особенно важна.

Командование посылало группу штурмовиков, которой командовал Бегельдинов, на выполнение самых трудных и ответственных заданий. И, как правило, все эти задания выполнялись успешно. Бегельдинов и его боевые друзья неизменно вступали в смертельную схватку с врагом, когда этого требовала обстановка. Но они находили в себе достаточно сил, чтобы выйти из боя или избежать его, когда надо было срочно доставить командованию важные разведывательные данные о противнике.

— - Летчик с орлиной хваткой, — сказал о Бегельдинове командир дивизии, представляя его как-то журналистам фронтовых газет.

Пройдут годы, и генерал Н. П. Каманин не раз еще добрым словом отзовется о Талгате Бегельдинове, о его боевых делах.

— Большое удовлетворение испытывал я, — вспоминает Каманин, — подписывая наградные листы, а затем и представление [90] к офицерскому званию Талгата Бегельдинова… Начав боевую работу в 800-м штурмовом авиаполку осенью 1942 года, этот славный сын казахского народа прошел замечательный боевой путь. Под Харьковом он был ранен, сбит, блуждал по вражеским тылам и выжил всем смертям назло. Вернувшись в свой полк, он снова стал громить фашистов, водить большие группы штурмовиков.

Тихий, незаметный на земле, Бегельдинов неузнаваемо преображался в воздухе, в бою. Все, кто знал Талгата, восхищались его мастерством, храбростью, выносливостью.

Как одному из лучших летчиков, Талгату Бегельдинову часто поручали разведку. И он всегда охотно выполнял такие задания. С ловкостью прирожденного охотника выслеживал он скопления фашистских войск, боевой техники, фотографировал и наносил на карту обнаруженные в тылу врага аэродромы, переправы, железнодорожные эшелоны и другие важные объекты, немедленно сообщал командованию о замеченном.

Вот характерная запись одного из донесений, переданных по радио штабу полка во время разведывательного полета Бегельдинова:

«11 часов 07 минут. В окрестностях пункта «117» группа пехоты противника численностью в 300 человек. Отходят на юго-запад по полю. Пехоту штурмую на бреющем. Продолжаю полет.

11 часов 10 минут. На железнодорожной станции «249» два эшелона под парами. Сброшены бомбы с замедленным взрывателем. Сильный зенитный огонь. Продолжаю полет.

11 часов 14 минут. На дороге из «601» и «409» двустороннее движение. 40 автомашин, 12 бронетранспортёров, 7 танков. Сброшены противотанковые бомбы. Колонна штурмована в два захода. Продолжаю полет.

11 часов 15 минут. Атакован четырьмя ФВ-190. От боя уклонился и продолжаю полет.

11 часов 21 минута. На восточной окраине «312» две зеленые и одна белая ракеты. Наши танкисты обозначили себя. На водном рубеже «805» сильный артиллерийский огонь. Возвращаюсь».

И все это лишь за 15 минут полета! Но сколько отваги и мужества понадобилось летчику, чтобы выполнить боевое задание во время этого полета. И какие важные разведывательные данные за эти 15 минут успел сообщить он в штаб!

По данным разведки Талгата Бегельдинова неоднократно действовали группы летчиков 1-го авиационного корпуса. Много [91] ценных разведывательных сведений доставлял он и для наших наземных танковых и мотомеханизированных частей и соединений, для фронта.

Эскадрилья штурмовиков под командованием Бегельдинова неоднократно действовала на большом удалении от своего аэродрома, в гористой местности, часто в труднейших метеорологических условиях. Но несмотря на это, она всегда успешно справлялась с заданиями. На протяжении последнего периода войны эскадрилья не имела потерь, ни разу не сбилась с курса, ни разу не свернула с боевого пути. Не случайно считалась она одной из лучших на 1-м Украинском фронте.

Однажды летчику-штурмовику Бегельдинову пришлось сражаться на земле, в пешем строю. Случилось это уже на территории фашистской Германии. В тот день командование приказало летчикам срочно разыскать вырвавшийся вперед танковый корпус и помочь ему связаться с армейским штабом. Поиски длились недолго. Десант удалось обнаружить в нескольких десятках километров от фронта, в районе расположенного в лесу фашистского аэродрома.

Воспользовавшись появлением наших штурмовиков, автоматчики танкового десанта бросились к аэродрому и с ходу овладели им. Бегельдинов немедленно развернул свою машину и пошел на посадку. Вслед за ним сели и остальные летчики эскадрильи. Но в это время опомнившиеся эсэсовцы перешли в контрнаступление. Пришлось развернуть штурмовики в их сторону и открыть огонь из крупнокалиберных пулеметов. После первых же выстрелов эсэсовцев словно ветром сдуло.

Выполнив задание, эскадрилья без потерь вернулась на свой аэродром.

Трудно подсчитать, сколько вражеской техники уничтожил Талгат Бегельдинов за годы войны. Но если бы все это можно было собрать в одном месте, то это был бы поистине боевой музей. Здесь были бы и самолеты, и танки, и автомашины, и орудия различных калибров, и минометы, и пулеметы. А вражеские склады с оружием, боеприпасами, горючим, вагоны с военными грузами! Сколько еще бед могли причинить фашисты этим оружием, не будь оно уничтоженным.

На всю жизнь запомнился и последний день войны. Талгат Бегельдинов совершал тогда очередной боевой вылет на передовые позиции. Он собирался уже нанести штурмовой удар по сопротивлявшимся гитлеровцам, но в это время из штаба полка по радио сообщили, что фашистская Германия капитулировала. [92] Так, находясь на боевом курсе, в кабине своего самолета встретил он весть об окончании войны.

Два чувства охватили его с необычайной силой в те минуты: и радость победы, и гордость за свою Родину, за свой народ, перед которым и он с честью выполнил свой сыновний долг!

В своей книге « «Илы» атакуют» Талгат Бегельдинов пишет: «Меня воспитали Ленинский комсомол и Коммунистическая партия, я всегда был предан своему народу. Вот в чем я черпал силы, находил всегда помощь и поддержку». Выходец из народа, он отдавал ему в тяжелую военную годину все свои силы и знания, весь пламень своего горячего сердца.

А. Синицын, А. Хоробрых

Верность профессии

БЕДА ЛЕОНИД ИГНАТЬЕВИЧ

Леонид Игнатьевич Беда родился в селе Ново-Покровка Урицкого района Кустанайской области в 1920 году в семье крестьянина-бедняка. По национальности украинец. Член КПСС с декабря 1942 года.

Учился в Уральском учительском институте. Одновременно занимался в аэроклубе. В 1940 году поступил в Оренбургскую военную авиационную школу пилотов.

В начале августа 1942 года Л. И. Беда был направлен на фронт. Начав войну сержантом, закончил ее в звании гвардии майора. Совершил свыше 200 боевых вылетов.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1944 года Леониду Игнатьевичу Беде присвоено звание Героя Советского Союза. 29 июня 1945 года за новые боевые подвиги на фронте он удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После войны окончил Краснознаменную Военно-воздушную академию, затем Академию Генерального штаба.

Ныне заслуженный военный летчик СССР, генерал-лейтенант авиации Л. И. Беда продолжает службу в рядах Советской Армии.

Откинув назад скошенные крылья, истребитель-бомбардировщик бесшумно появился над аэродромом, промчался на высоте нескольких десятков метров до середины взлетно-посадочной полосы и звенящей боевой вертикалью рванулся в зенит. Лишь после этого на землю упал тугой, раздирающий грохот реактивного двигателя. Нет, скорость полета не была сверхзвуковой — та рекомендуется только для стратосферных высот, — но она превышала скорость самолета-штурмовика военных лет более чем в три раза.

Истребитель-бомбардировщик пилотировал участник Великой Отечественной войны, заслуженный военный летчик СССР, дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Леонид Игнатьевич Беда. Он, как принято говорить среди летчиков, «гнул над аэродромом крючки», иными словами, шлифовал один из наиболее сложных видов боевого применения истребителя-бомбардировщика — бомбометание с кабрирования.

При выполнении этого полетного задания самолет проходит над целью на малой высоте и устремляется вверх по строго рассчитанной на земле траектории — вся сложность полета и заключается в точном выдерживании этой траектории. В определенной точке боевой вертикали летчик нажимает кнопку сброса, и бомба летит в зенит. Описав дугу над удаляющимся самолетом, она неотвратимо попадает в цель. А самолет к этому моменту уже находится за несколько километров от места взрыва.

— Почерк фронтовика, — восхищенно произносит один из летчиков, когда самолет, пилотируемый ветераном, сверкнув в небе серебристой стрелой, ринулся к земле, чтобы тотчас скрыться от всевидящего ока радиолокаторов...

Более 30 лет прошло с тех пор, как комсомолец Леонид Беда поднялся впервые в небо. Но и теперь он помнит все [95] детали того счастливого дня: ласковое летнее солнце, бездонную голубизну небосклона, неповторимые запахи аэродрома. И — ощущение полета. Разве такое забудешь?! Потом полетов будут сотни, тысячи — желанных, трудных, рискованных, трагических, но первый — он всегда первый. Наверное, в такие моменты и рождается любовь к небу, верность раз навсегда выбранной профессии.

Любовь к небу и привела Леонида Беду в военную школу пилотов. Учеба давалась легко, но вряд ли кто предполагал тогда, что летчики-штурмовики скоро понадобятся в таком количестве. Грянула война. Жили впроголодь, летали «на чем бог пошлет». Сначала писали рапорты с просьбой отправить на фронт. Потом перестали. Осенью сорок первого узнали об известной каждому авиатору телеграмме И. В. Сталина на авиационный завод: «Самолеты ИЛ-2 нужны Красной Армии теперь как воздух, как хлеб. Требую, чтобы выпускали побольше «илов».

Комиссар учебной эскадрильи тут же провел политинформацию.

— Авиационные заводы, — сказал он, — дадут технику. Наша задача — подготовить для ее боевого применения летчиков. Дерзайте, летайте, творите...

И они летали, жадно перечитывали каждую весточку с фронта о боевых действиях штурмовиков. А они, эти весточки, радовали.

Командиры наземных соединений быстро поняли поистине неоценимую роль ИЛ-2 в борьбе с вражескими танками. Штурмовики уничтожали их на марше, на подходе к фронту, на исходных рубежах. Уже первые удары «илов» по врагу привели к весьма чувствительным потерям в наземной технике. Только одно соединение, действовавшее на самолетах ИЛ-2, за три месяца боев под Москвой уничтожило 608 танков противника.

Во время битвы за Москву в декабре 1941 года три авиационных полка получили звание гвардейских. Среди этих полков — 215-й штурмовой полк под командованием майора Л. Д. Рейно. Другой штурмовой полк (61-й) за успехи в боях у стен столицы был награжден орденом Красного Знамени.

И снова комиссар выступал перед курсантами:

— Этими наградами отмечено мужество и мастерство летчиков, в совершенстве освоивших грозное оружие — самолет ИЛ-2...

Когда в августе 1942 года кандидат в члены партии сержант Леонид Беда прибыл на Сталинградский фронт, слава об ИЛ-2 [96] уже гремела от Белого моря до Черного. Советские пехотинцы называли бронированный штурмовик «летающим танком», а гитлеровцы — «черной смертью».

505-и штурмовой авиационный полк, где предстояло служить Леониду Беде, вел напряженные бои — фашистские войска почти вплотную подошли к городу на Волге. Для «входа в строй» времени не было. Буквально через несколько дней после облета района сержанта Беду включили в боевой расчет эскадрильи.

Первый боевой вылет. Сколько переживаний накануне! А в памяти осталось только неимоверное напряжение — ведь так важно было точно держать строй. Стрелял и бомбил молодой летчик по команде ведущего. И что греха таить, в наземной обстановке он так и не сумел разобраться. Не лучше обстояло дело и с осмотрительностью.

После посадки к Леониду Беде подошел командир эскадрильи.

— Отлично действовали, товарищ сержант, — сказал он. — От имени командования объявляю вам благодарность.

— Служу Советскому Союзу! — почти выкрикнул от радости летчик.

И надо было видеть, с каким рвением он снова шел в бой.

Боевые вылеты следовали один за другим. Леонид Беда научился «вертеть головой на 360 градусов», мог с высоты птичьего полета отличить танк от автомашины, взять на мушку наиболее важную цель и приобрел еще массу навыков, умения, которые объединялись одним понятием — боевой опыт.

В одном из вылетов группа, в которую входил Леонид Беда, получила задание найти прорвавшиеся к Волге танки и уничтожить их. На этот раз молодой летчик шел в ведущем звене. Когда цель была обнаружена, он одновременно с ведущим сбросил бомбы и стал выходить из атаки. В этот момент рядом с его самолетом и пронеслись трассы пушечных очередей.

Первая мысль: другое звено ведет огонь по противнику. Но почему так близко к его самолету? Словно в ответ, снаряды хлестнули по плоскостям и фюзеляжу штурмовика. «Мессершмитты», — понял сержант и попытался уклониться в сторону. Увы, штурмовик почти не слушался управления, а снаряды продолжали рвать металл обшивки. Что-то резко ударило в руку, обожгло лицо.

— Снижайся, — услышал Леонид приказ ведущего. — Прикроем. Уходи бреющим. [97]

Чем бы кончился этот полет, если бы не помощь ведущего, сказать трудно. Изнемогая от боли, Леонид Беда снизился на малую высоту и ушел к линии фронта. То ли «мессеры» потеряли его из виду, то ли их отсекли истребители прикрытия, только его никто уже не преследовал. На израненном самолете Леониду Беде удалось дотянуть до аэродрома, но, так как система выпуска шасси была повреждена, посадил самолет с убранными шасси. Кабину заклинило снарядом, и Леониду пришлось вылезти в форточку.

К счастью, ранение оказалось легким. Летчика перевязали и отправили в медсанбат — от госпиталя он отказался.

Совсем по-другому обстояло дело с самолетом. Группа техников и механиков, прибывшая для ремонта штурмовика, насчитала на крыльях, фюзеляже и хвостовом оперении самолета 350 пробоин. Пожалуй, именно после этого полета в полку шутили: «Из боя «ил» доставит на честном слове и на одном крыле».

А поэты сочинили о «летающем танке» стихи:

От всех снарядов заколдована
Его уральская броня.

Все дни, проведенные в медсанбате, Леонид Беда много думал о своем тринадцатом боевом вылете, который едва не стоил ему жизни. Летчик далек был от суеверия. Он искал причину своей неудачи, анализировал каждую секунду полета. И он нашел ее, свою ошибку.

Когда цель была обнаружена, Леонид Беда вслед за ведущим сбросил бомбы на танки врага, но при выходе из пикирования увеличил интервал, несколько отклонился от группы и не смог вовремя занять свое место в общем боевом порядке. Этим-то и воспользовались сначала зенитчики, а потом и вражеские истребители.

«Так вот где таилась погибель моя», — сержант облегченно вздохнул. Он понял, что слова «строй — святое место», относятся ли они к боевым порядкам пехоты, танков, артиллерии или авиации, в бою непреложный закон.

Ранение и относительно благополучный исход сложнейшего полета выдвинули сержанта Леонида Беду в число бывалых летчиков-штурмовиков. После выздоровления ему стали поручать и более сложные задания: водить в бой пары самолетов, летать на разведку. Особенно льстило второе: это была работа, которую доверяли только надежным летчикам.

Однажды сержанта Беду вызвали к командиру полка. [98]

— Есть сведения, что вот здесь, — указывая на карту, сказал Леонид Карпович Чумаченко, — сосредоточивается вражеская конница. Командованию важно знать, так ли это. Видимо, гитлеровцы что-то замышляют. Надо выяснить точное местонахождение конницы и по возможности ее численность. Сделать это поручается вам, коммунист Леонид Беда.

Глаза летчика блеснули. Вспомнил, как в один из зимних дней, вскоре после возвращения из санчасти, его приняли в партию. Радовало и то, что отныне он член самой передовой и боевой партии и что решение «принять» было единодушным.

— Знаю, — продолжал командир, — погода мало подходящая для такого задания: низкая облачность, снежные заряды. Но у вас есть опыт полетов по приборам. Желаю удачи...

Леонид Беда немедленно приступил к выполнению задания. Шел в облаках по приборам. А когда по расчету времени, ветру и путевой скорости определил заданный район, начал снижение. Ох как нелегко давалось это снижение! 100 метров до земли — кругом белесая муть. 70 — то же, 50... 40...

Хочется рвануть ручку на себя, уйти от смертельно опасной земли, покрытой задымленным пороховой гарью снегом. А задание? Тебя же только что приняли в партию! И летчик продолжает снижение.

Облачность оборвалась внезапно. Мелькнули кусты, овраг, берег озера. До боли в глазах всматривался Леонид Беда в расстилавшуюся под ним местность, чтобы быстрее восстановить ориентировку. Не забывал он и об основной цели полета — поиске конницы.

Вот под крылом промелькнула деревня, вернее, то, что осталось от нее: вместо домов торчали лишь трубы печей. Кругом пустынно, словно вымерло все. Но что это? Характерный изгиб старицы... Направление улицы на северо-восток... Так и есть! Детальная ориентировка восстановлена.

Летать пришлось долго. Обшарил все овраги — пусто. Неужели разведка фронта что-то перепутала? Не может быть. А что вон в том лесочке? Чу! Да там, кажется, дымок курится? Стриганем с огоньком!

Когда Леонид Беда дал вдоль лесной опушки длинную пушечную очередь, все сомнения рассеялись. Местность тотчас ожила. Заметались обезумевшие от страха лошади, началась беспорядочная стрельба зенитных пулеметов. Группировка противника выдала себя с головой.

Сведения о расположении вражеской конницы Беда немедленно передал по радио в штаб полка. Через несколько десятков [99] минут наша дальнобойная артиллерия ударила по лесу, а затем появились штурмовики, прочесавшие огнем пулеметов и пушек весь лес. План наступления врага в этом районе был сорван.

Декабрь сорок второго был счастливым для сержанта Леонида Беды еще и потому, что родной 505-й штурмовой авиаполк впредь стал именоваться 75-м гвардейским Сталинградским штурмовым авиационным полком, а грудь летчика-сержанта украсил орден Красной Звезды. В наградном листе отмечалось, что он уничтожил пять танков врага и около 100 человек живой силы врага, вел воздушную разведку.

Много успешных боевых вылетов совершил в годы Великой Отечественной войны коммунист Леонид Беда. К августу 1943 года на боевом счету теперь уже лейтенанта и командира звена значилось более 70 вылетов, в том числе многие из них — ведущим группы. «В бой — ведущим» — так называлась фронтовая листовка, посвященная командиру звена штурмовиков Леониду Беде, награжденному орденом Красного Знамени.

В один из осенних дней Беде предстояло выполнить довольно сложное задание: нанести штурмовой удар во главе 12 самолетов по танковой группировке врага, выдвигавшейся для контратаки наших наземных войск.

— Опыт выполнения подобных заданий у вас есть, — подчеркнул командир полка, — но вся загвоздка в том, что цель расположена почти на предельном радиусе действия и штурмовиков и истребителей прикрытия. Ваше решение?

— Посоветуемся с ведущими групп истребителей прикрытия, — ответил Леонид Беда. — Тщательно просчитаем весь маршрут, договоримся о взаимодействии с истребителями на всех этапах полета.

— Предусмотрите возможные варианты воздушных боев, — посоветовал командир полка и совсем не по-уставному добавил: — До встречи.

Разговор со старшими лейтенантами А. Бритиковым и В. Константиновым, впоследствии Героями Советского Союза, был немногословным. К тому времени между ведущими групп штурмовиков и истребителей сложились отношения боевой дружбы и товарищества. Истребители надежно прикрывали штурмовиков, те в свою очередь помогали истребителям. Каждый понимал сложность задания, личную ответственность за исход полета.

И вот 12 штурмовиков, прикрываемые восьмеркой истребителей, поднялись в воздух в точно назначенное время. Был [100] светлый, солнечный день, а значительная часть маршрута пролегала над территорией, занятой врагом. Над линией фронта группа попала под ожесточенный обстрел из всех видов оружия. К счастью, обошлось без потерь. Но летчики знали: гитлеровские истребители могут нагрянуть в любую секунду — и предпринимали все, чтобы сорвать их атаку.

И все-таки «мессершмитты» и «фокке-вульфы» появились неожиданно, со стороны солнца. Истребители сопровождения сразу же атаковали их. Но численное превосходство оказалось на стороне врага, и одна пара «мессеров» прорвалась было к штурмовикам.

— Сомкнись! — передал по радио команду ведущий. — Стрелки, огонь!

12 крупнокалиберных пулеметов дружно ударили по врагу. Гитлеровцы, опасаясь попасть под град пуль, отошли в сторону, выжидая. Леонид Беда понял замысел врага и еще раз напомнил ведомым о сохранении места в боевом порядке.

«Видно, именно так меня и подловили в том тринадцатом вылете», — мелькнула мысль.

Между тем обстановка в воздухе накалялась. Меткой очередью Алексей Бритиков поджег первый «фокке-вульф». Однако это не охладило пыла фашистов. Они продолжали атаковать штурмовиков, но все их попытки оказались тщетными. Пока группа подходила к цели, истребители прикрытия сбили еще три вражеские машины.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.