Сделай Сам Свою Работу на 5

От первого военного дня до победного 5 глава





После сражения на Волге рота Артеменко в составе своей части наступала на Курском направлении, а спустя несколько месяцев — на Орловском, И здесь было немало жарких, изнурительных схваток, потребовавших от каждого бойца огромного напряжения сил, храбрости, ловкости, выносливости. Не раз попадала рота в тяжелое, казалось, в безвыходное положение. Но и в этих условиях она действовала дружно, молниеносно, не давая противнику опомниться, опережая его действия. И побеждала.

Летом 1943 года в разгар наступления из штаба пришел срочный приказ: офицера Степана Артеменко направить на курсы командиров батальонов при штабе Центрального фронта. Жаль было расставаться с товарищами, с которыми на протяжении почти двух лет он испытал и горечь поражений, и радость побед. Сердцем чувствовал: не вернуться ему уже в свою, ставшую такой родной роту.

Так оно и случилось. После учебы Артеменко направили командиром батальона в 447-й стрелковый полк 397-й стрелковой дивизии. С этим батальоном капитан Артеменко сражался до конца войны, прошел всю Западную Украину, Польшу, вступил в Берлин. Много больших и малых боев было на этом [57] ратном пути. Некоторые из них он хорошо помнит и сейчас, спустя три десятка лет.



...Холодное январское утро 1944 года. После многодневных наступательных боев батальон только что расположился на отдых. И вдруг приказ: прорваться в тыл врага, захватить станцию Домбровицы и удержать ее до подхода основных частей дивизии. Командование не скрывало: задание трудное, рискованное. На станции крупный, хорошо вооруженный гарнизон. Потребуется немало сил, сноровки, военной хитрости. Но станцию необходимо захватить. Успех этой операции во многом облегчит общее наступление наших войск.

Короток зимний день. Не успели еще занять исходные позиции, а землю уже окутала вечерняя мгла. Ровно в полночь заработала наша артиллерия. В фашистской обороне образовалась брешь. Через нее и проскользнул незаметно под покровом ночи батальон Артеменко.

Шли молча, без отдыха. Настороженно прислушивались к каждому шороху, внимательно осматривали каждый кустик, каждый бугорок. Спустя пять часов оказались в нескольких сотнях метров от железнодорожной станции Домбровицы.



Выслали вперед разведку, которая установила, что враг успел возвести здесь сильные укрепления. Вокруг станции тянулись ряды проволочных заграждений, минные поля. Подступы к станции простреливались из пулеметов. На самой станции находилось несколько артиллерийских орудий.

Действовать нужно решительно и немедленно. Только это может принести успех операции. Только так можно выиграть предстоящий бой с меньшими потерями.

Обходными путями, по глубокому снегу вышел батальон с тыла к станции. И вот уже взметнулась вверх красная ракета — сигнал к атаке. С криками «ура» бойцы устремились к станции. На проволочные заграждения летят шинели, ватники, маскировочные халаты, образуя своеобразные переходы. Через эти переходы и ворвался батальон на станцию. С ходу вступили в жестокую рукопашную схватку. В амбразуры пулеметных гнезд полетели гранаты. Не выдержав столь стремительной атаки, оставшиеся в живых гитлеровцы сдались в плен.

На станции Домбровицы батальон Артеменко захватил богатые трофеи: несколько железнодорожных эшелонов с продуктами и обмундированием, большое количество вооружения и боеприпасов. На другой день все это было передано нашим подоспевшим воинским частям. Там же, на станции, Степану Артеменко за успешно проведенную боевую операцию командование [58] вручило орден Отечественной войны. Это была третья правительственная награда отважного офицера-десантника.

И еще один бой — на пути к Берлину. Но это уже в районе Пинских болот. И хотя этот бой длился всего лишь сутки, он оставил в памяти незримый след. Не раз вспоминал о нем впоследствии Артеменко.



— Мы узнали, — рассказывал он, — что противник подтянул свежие силы, в том числе кавалерийский корпус, и готовится перейти в контрнаступление. Стремясь задержать наше наступление, враг организовал сильный заслон в деревне, к которой вела лишь одна дорога. По обе стороны дороги на десятки километров тянулись болота. Гитлеровцы считали себя на этом участке в полной безопасности.

Что делать? Идти кружным путем — значит потерять много времени, дать фашистам еще лучше укрепиться. Наступать же по единственной дороге прямо к линий фронта — значит понести большие потери.

Решили идти через болота. Здесь нет укреплений, а главное — немцы не ждут с этой стороны наступления наших войск. Советское командование понимало, что двигаться по топкому болоту, да еще с оружием, трудно, опасно. Но только так можно избежать больших потерь и быстрее добиться успеха. Сбить заслон фашистов и расчистить путь для продвижения наших войск на запад поручили батальону Артеменко.

И Артеменко немедленно приступил к выполнению боевого задания. Чтобы отвлечь внимание противника, он приказал одному взводу завязать перестрелку с гитлеровцами по фронту. Сам же с тремя ротами обходными путями осторожно двинулся через болота.

Шли целый день, иногда по пояс в воде. Большой отрезок пути пришлось устилать ветками, чтобы не увязнуть в топкой трясине. Наступила ночь. В темноте удалось перехватить штабную автомашину с двумя немецкими офицерами. Пленные заявили, что в деревне не подозревают о появлении в тылу советских воинов.

Под покровом ночи почти вплотную подошли к населенному пункту. Вокруг тишина, словно все вымерло. Только издали доносились глухие выстрелы. Это вели огонь бойцы взвода, оставленного Артеменко по ту сторону деревни.

Удар был нанесен столь неожиданно, что фашисты не успели даже организовать оборону. Застигнутые врасплох, они метались, словно попавший в ловушку зверь. Все их [59] попытки вырваться из окружения были безуспешны. Всюду гитлеровцев настигали пули, взрывы гранат, автоматные очереди.

К утру гарнизон противника был уничтожен. А вскоре по освобожденному пути уже двигались наши части, продолжая преследовать врага.

Нет, не поверил бы Степан Артеменко, если бы ему до войны сказали, что его жизненный путь так круто изменится, что уже в первые месяцы боевых действий на фронте он возглавит крупный десант и будет совершать вот такие дерзкие налеты на вражеские гарнизоны, сбивать их заставы, «выкуривать» фашистов из деревенских хат, сеять панику в рядах противника. Даже ему, мечтателю и фантазеру, не могло прийти такое в голову.

Однако боевое счастье не всегда улыбалось комбату Артеменко. В боях на подступах к Риге его вторично ранило. Почти два месяца пролежал в госпитале. А когда вернулся в свою часть, она уже действовала на Варшавском направлении в составе 1-го Белорусского фронта.

Батальон по-прежнему был в авангарде полка, принимал на себя первые удары врага. Но теперь все чаще действовали небольшими штурмовыми группами, уничтожали укрепления противника, не давали фашистам возможности закрепиться на новых рубежах.

Новый, 1945 год встретили на польской земле, южнее Варшавы. А через несколько дней, получив пополнение, снова перешли в наступление. В ночь на 16 января при прорыве обороны противника на западном берегу реки Вислы штурмом овладели двумя линиями вражеских траншей. На другой день, участвуя в танковом десанте, батальон ворвался в город Сохачев и разгромил стоявший там гарнизон.

Никогда не забыть капитану Артеменко, как однажды пришлось выполнять несколько необычное для десантников боевое задание.

Командованию стало известно, что впереди, за линией фронта, находится большой вражеский аэродром, с которого почти ежедневно взлетают гитлеровские самолеты для бомбежки наших передовых позиций. Уточнив через разведчиков место расположения аэродрома, командование решило нанести по нему внезапный удар. Главную задачу в этой операции предстояло выполнить батальону Артеменко.

Под прикрытием артиллерийского огня батальон на танках, прорвав линию обороны, неожиданно для немцев оказался в [60] расположении аэродрома. Завидев советские танки, фашистские летчики разбежались, оставив на летном поле 25 исправных самолетов.

И снова батальон Артеменко отличился уже на границе фашистской Германии. Случилось так, что его бойцы в числе первых частей фронта вступили на вражескую территорию. Но прежде чем они достигли цели, им пришлось преодолеть три проволочных «забора» и несколько траншей.

Захватив плацдарм под городом Шнайдемюль, батальон закрепился там и в течение двух дней мужественно отстаивал его. Фашисты словно обезумели. Атаки следовали одна за другой. Многое довелось испытать Артеменко за время войны, но такого еще не было. Все пылало вокруг. Густой, едкий дым застилал глаза, затруднял дыхание. Сложно было определить, кто и откуда стреляет. Заметно поредел батальон, да и боеприпасов оставалось мало. Порой казалось, не хватит сил. Но отступать нельзя. Плацдарм очень важен для дивизии, для всего фронта. Его надо во что бы то ни стало удержать. И они удержали его. К исходу вторых суток на занятый батальоном Артеменко рубеж подошли основные силы дивизии. Наши войска с ходу вступили в бой и значительно расширили захваченный плацдарм.

За эту операцию капитан Степан Артеменко был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза. Но об этом он узнал много позже, уже после того, как в печати появился Указ.

Ранней весной 1945 года батальон Степана Артеменко одним из первых вышел к Одеру — сильно укрепленному оборонительному рубежу фашистов. Немецкое командование рассчитывало надолго задержать здесь наступление советских войск. Однако гитлеровцы и тут просчитались.

Перед батальоном Артеменко была поставлена задача: форсировать реку, занять на противоположном берегу плацдарм и удержать его, пока саперы не наведут переправу через Одер.

Легко сказать — «захватить и удержать». А вот как это сделать, если у противника на каждом шагу пулеметное гнездо или орудие, если враг насторожен, следит за каждым твоим движением? Да и река — вон она какая, разлилась так, что еле виден противоположный берег. Попробуй переберись через нее незаметно. Но приказ есть приказ. Форсировать реку надо, и как можно быстрее. Другого пути для наступающих войск нет. А раз так — ищи выход, разрабатывай срочно план выполнения [61] боевой задачи. Да такой, чтобы запутать врага, перехитрить его, нанести ему неожиданный удар.

Несколько часов просидел Артеменко с командирами рот над схемами и картами. Прежде чем принять окончательное решение, перебрал десятки вариантов плана форсирования войной преграды. И только убедившись, что выбран лучший, дал команду батальону скрытно занять на берегу исходные позиции для предстоящего решающего броска.

16 апреля в семь часов утра при поддержке мощного огня артиллерии батальон на виду у немцев начал стремительно переправляться через Одер. И здесь уж медлить было нельзя. Успех операции решали минуты, секунды. На противоположный берег вначале спешно высадилась одна рота и с ходу захватила передовые вражеские траншеи. Немцы бросились в контратаку. Но десантники точно вросли в землю, и казалось, уже никакая сила не сдвинет их с занятого рубежа. В ночь на 17 апреля через Одер переправились остальные роты батальона. Отвоеванный у фашистов плацдарм был вскоре значительно расширен и укреплен.

В последующие дни сюда были переброшены артиллерия, танки, подтянуты свежие подразделения. И наступление советских войск возобновилось.

На этот раз путь вел прямо к Берлину — логову фашизма. «На Берлин!» — звали надписи на перекрестках военных дорог. «В Берлин!» — крупными буквами было начертано на стволах орудий, танков, на фюзеляжах самолетов. «Даешь Берлин!» — с этими возгласами устремлялись в атаку советские воины. С падением Берлина связывали окончание войны, долгожданный мир, избавление человечества от гитлеровских мракобесов.

И вот он, Берлин. Советские части штурмом овладевают каждой площадью, каждой улицей, каждым домом. Еще несколько ударов — и волчье логово падет. Но не увидел этого Степан Артеменко. Раненный, лежал он на берлинской мостовой, истекая кровью. Попробовал встать и не смог. Страшная боль пронзила все тело...

Бой за Берлин для Степана Артеменко оказался последним. Из госпиталя его выписали лишь поздней осенью 1945 года. И возвращался он на этот раз уже не на фронт, а домой, в родные края к семье, которую не видел почти четыре года.

Рядовым, неопытным бойцом ушел в 1941 году на фронт Степан Артеменко. Вернулся же возмужавшим, закаленным в боях офицером, опытным командиром, прославленным Героем. [62] Война многому научила его. По-иному стал смотреть он на мир, еще больше ценить мирную жизнь, социалистическую Родину.

Много лет спустя полковнику в отставке дважды Герою Советского Союза Степану Елизаровичу Артеменко довелось как-то беседовать с одной иностранной делегацией. Его спросили: не думает ли он снова вернуться в ряды Советской Армии? Ведь у него такой богатый боевой опыт.

— Да, мне пришлось пройти дорогами войны от Волги до Берлина, — ответил Артеменко. — Я горжусь этим. Но мы — мирные люди. Нам больше по душе созидательный труд. Однако мы не забыли и опыт войны. И если потребуется, всегда готовы стать в первые ряды защитников социалистической Родины. Для нас свобода и счастье народа, родной Отчизны — дороже жизни!

«Свобода и счастье народа — дороже жизни!» В этих словах весь он, этот мужественный человек, — коммунист, воин, патриот.

М. Голышев

Его атакующий стиль

АРХИПОВ ВАСИЛИЙ СЕРГЕЕВИЧ

Василий Сергеевич Архипов родился в 1906 году в семье бедного крестьянина села Тютняры Аргаяшского района Челябинской области. По национальности русский. Член КПСС с 1931 года.

В 1928 году был призван на военную службу и с того времени остался в рядах Советской Армии. Прошел путь от рядового бойца до генерала. За мужество, отвагу и геройство, проявленные во время советско-финляндского конфликта, В. С. Архипову 21 марта 1940 года присвоено звание Героя Советского Союза.

В годы Великой Отечественной войны В. С. Архипов командовал танковым батальоном, полком, бригадой. Участвовал в боях на многих фронтах. Будучи командиром 53-й танковой бригады, особенно отличился при форсировании реки Вислы. Войну закончил в звании гвардии генерал-майора танковых войск.

23 сентября 1944 года за выдающиеся подвиги на фронте В. С. Архипов удостоен второй медали «Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

После войны В. С. Архипов окончил Академию Генерального штаба. Командовал соединениями, был командующим бронетанковыми и моторизованными войсками Туркестанского военного округа. С 1971 года генерал-полковник танковых войск В. С. Архипов в запасе, живет в Москве.

В тесный блиндаж командира стрелковой дивизии протиснулся ординарец и доложил:

— Товарищ командир, к вам майор Архипов, танкист. Командир дивизии оторвал взгляд от карты, прибавил огня в лампе «летучая мышь» и переспросил:

— Танкист, говоришь? — лицо его осветилось улыбкой. — Вот это здорово! Зови его сюда!

— Майор Архипов, командир танкового полка, — коротко представился вошедший.

Комдив шагнул к нему навстречу:

— Значит, на подкрепление моей пехоте. Вот это хорошо! Очень хорошо! Знаете, майор, как ваша помощь нужна! Ведь мы на одном честном слове держимся... Вот смотрите, знакомьтесь с обстановкой.

И он стал рассказывать танкисту о том, как его полки отражают атаки врага, как трудно сражаться пехотинцам соединения, растянутого «в ниточку» на многокилометровом фронте, когда враг, пытаясь во что бы то ни стало прорвать боевые порядки дивизии и развить наступление к Волге, то тут, то там вводит в бой десятки танков, батальоны мотопехоты. Измотанная и обескровленная в боях дивизия сражается упорно, отчаянно, но с каждым часом, с каждой новой атакой становится все труднее. Знали об этом в вышестоящем штабе и комдиву обещали подкрепление. И вот наконец оно пришло.

— Теперь мы заживем, — радостно сказал комдив. — Сколько у тебя танков?

— Шесть... — не сразу ответил Архипов.

— Шесть? — удивленно переспросил комдив, и его радостная улыбка стала медленно угасать. [65]

— Да, шесть, — повторил Архипов. — Ведь мы тоже не выходим из боев больше месяца.

Комдив изучающе взглянул на майора и без труда прочел на его лице следы пережитых боев, бессонных ночей и пыльных дорог. На отвороте гимнастерки лоснились черные бархатные петлицы с двумя «шпалами», а на груди блестела «Золотая Звезда». «Кадровый, огнем крещенный», — подумал комдив и [65] спросил:

— Ваши предложения по использованию танков? Будем в засады ставить, закапывать, как доты?..

— Нет, я предлагаю совсем другое. Участок обороны большой, танкоопасных направлений несколько, а сил у нас мало. Значит, распылять их нельзя. Танки следует держать в кулаке и бросать на угрожаемые направления для контратак. А закопать танки — это значит лишить их подвижности, отнять у них главное боевое качество — ударную силу.

Комдив согласился с майором. Он понял, что Архипов знает свою технику, ее сильные стороны и умеет тактически грамотно использовать боевые экипажи.

И это было так. Майор Архипов действительно был к тому времени опытным командиром-танкистом.

Родился он в семье бедняка-крестьянина. Семья жила впроголодь. Шесть сыновей и две дочери — восемь полуголодных, полураздетых ребятишек! Отец работал день и ночь, а из долгов никак не мог вылезти. Так было до Великого Октября. Советская власть дала бедняку-крестьянину землю, волю. Свое детство и юность Василий Архипов запомнил по бурным событиям, которыми была наполнена жизнь деревень в те годы. Раздел земель, бои с белогвардейцами, потом борьба с кулаками, появление первых тракторов на селе, первых колхозов.

Выходец из народа, познавший лишения и горести трудового крестьянства, Василий Архипов умом и сердцем понимал величие завоеваний Советской власти. С годами взрослел и мужал юноша. В 1928 году настал день призыва в армию. Сердечно и тепло проводили его земляки, наказав верно охранять мирный труд советского народа.

Крепко полюбил Архипов профессию танкиста. Он решил всю свою жизнь посвятить службе в рядах Советской Армии. Василий успешно окончил военную школу, научился не только водить танк, метко стрелять из пушек и пулеметов, но и командовать танковым подразделением. Эти знания и навыки ему вскоре пришлось применить в бою. [66]

Немало трудных боев провел танкист Архипов в первый период Великой Отечественной войны. Боевой опыт научил его многому, и главное — он познал, как надо использовать мощную броню стремительных машин, ударную силу, огонь их пушек и пулеметов, как маневрировать подразделениями в различных видах боя.

И вот теперь майор Архипов докладывал общевойсковому командиру свои соображения о том, как лучше использовать шесть танков — все, что осталось от полка.

Но высказать свои соображения до конца майору Архипову не удалось. Дрогнула, загудела земля от взрывов снарядов, замигал огонь в лампе, что стояла на столе комдива. Начал зуммерить полевой телефон, и комдив, схватив трубку, стал выяснять, где назревает опасность. Разглаживая изрядно помятую карту, он сказал:

— По этой балке через боевые порядки второго батальона прорвалось около 20 танков. Здесь, у кургана, они будут встречены огнем только двух пушек. Больше у меня нет ничего... Понял, майор?

— Понять нетрудно, товарищ полковник. Они взглянули друг другу в глаза, и полковник продолжал:

— Ваша задача — контратаковать их и не пустить дальше. Ясно? Не подведешь, танкист?

Нет, не подвели и на этот раз танкист Архипов и его подчиненные. Всего лишь шесть боевых танков Т-34 повел в бой майор Архипов против батальона фашистских бронированных машин, рвавшихся к берегу Волги.

Выбежав из блиндажа, Архипов коротко отдал распоряжения командирам экипажей, указал маршрут и, вскочив на броню головного танка, резко махнул рукой: заводи!

Он скрылся в башне своей машины, захлопнул крышку люка, и танк, вздрогнув, с места рванулся по выжженной зноем степи. За ним, окутываясь облаком дыма и пыли, двинулись одна за другой остальные пять машин.

Еще по пути от комдива к месту стоянки своих танков Архипов рассчитал время, скорость и путь, который успеют пройти фашистские машины. Он представил себе место, где должна произойти встреча, и определил направление, с которого ему выгоднее вступать в бой, — под острым углом к боевому курсу танков врага, так, чтобы бить их не в лоб, а в борта.

Первые выстрелы должны быть неожиданными для противника, точными и губительными. Внезапностью, и только ею, [67] можно было вырвать победу. Ведь численное превосходство на стороне врага — 20 против 6!

Промелькнул жиденький обгорелый кустарник, который на карте обозначен в виде перелеска. На гребне небольшой высотки Архипов приказал механику своей машины сделать короткую, последнюю перед боем остановку.

Откинув крышку люка, Архипов оглядел местность, прислушался к треску недалеких пулеметных очередей, к взрывам снарядов и сквозь шум боя уловил урчание моторов: там, где-то левее, шли вражеские танки.

Вновь взревели моторы, закрылись люки, и шестерка советских танков устремилась в атаку. В узкую прорезь смотровой щели Архипов увидел сначала длинные полосы черно-серой пыли, поднятой двумя колоннами фашистских танков, а потом уже различил черные силуэты вражеских машин. Он приказал увеличить скорость. Танк, качаясь, словно на морских волнах, помчался на предельной скорости.

Гитлеровцы еще не видели советских танков. Они вели свои машины на сокращенных интервалах, уверенные в том, что позиции русских пехотинцев прорваны и теперь, как на параде, можно мчаться к Волге.

— Огонь по моему сигналу, — приказал по радио Архипов.

Он решил вести огонь с коротких остановок до тех пор, пока фашисты не обнаружат советские танки.

Все ближе к врагу подходят стремительные «тридцатьчетверки». Вот до фашистской колонны осталось не больше полукилометра. Рассредоточившись по команде, наши танки застыли на месте. Считанные мгновения — и раздались первые выстрелы.

Круто развернувшись, остановился от внезапного удара головной танк вражеской колонны. Окуталась густым дымом следующая за ним машина с черным крестом на бортовой броне. Советские танкисты, пользуясь замешательством, все били и били из пушек по врагу.

Однако фашистские танки, огибая горящие машины, продолжали идти прежним курсом, рассчитывая проскочить зону губительного огня.

— Вперед! Огонь с ходу! — передал команду майор Архипов.

Вглядываясь в смотровую щель, он старался разгадать действия противника. Вот из второй колонны несколько танков круто развернулись и пошли на сближение с советскими машинами. «Хотят связать нас боем, чтобы спасти батальон», — мелькнула догадка, и вместе с ней возникло решение.

— Пятый и шестой, завязать бой с правофланговой группой! — прозвучал в шлемофонах приказ командира, и в то же мгновение два танка резко развернулись на ходу.

Теперь уже не шестерка, а только четверка Т-34 мчалась наперерез головной части вражеской колонны, ведя огонь с ходу.

Дерзкой атакой Архипов заставил врага развернуться и принять бой. Не суждено было в этот день фашистским танкам развить наступление и прорваться к заветной цели — к Волге. Связанные боем, они яростно огрызались, пытаясь уничтожить советские танки.

Завязалась неравная схватка. Наши танкисты, маневрируя, уклонялись от ударов и, используя малейшую оплошность врага, били по бортам машин со свастикой. В приволжской степи в этом бою враг потерял 12 машин. Остальные были вынуждены уйти в свой тыл.

Через час майор Архипов вновь встретился с комдивом. Теперь уже не шесть, а только четыре боевых танка было в его распоряжении, но комдив верил, что и эта небольшая горсточка бронированных машин, управляемых такими людьми, как Архипов, — грозная ударная сила.

— Товарищ майор, — будто невзначай спросил комдив Архипова, — может, будешь выходить в тыл на пополнение?

— А вы что будете без нас делать? — вопросом на вопрос ответил Архипов. — Нет, буду воевать до последнего танка. Кстати, один из наших подбитых танков мы восстановим. Я уже послал туда летучку. К утру у нас будет не четыре, а целых пять танков. Еще повоюем, — уверенно закончил Архипов.

Не смог продвинуться враг к Волге на этом участке фронта. Его остановила наша пехота, которой большую помощь оказали танкисты майора Архипова. Десятки раз они контратаковали врага, жгли его бронемашины, танки.

В этом бою майор Архипов был контужен, но остался в строю.

В конце ноября 1942 года наши части, окружившие вражескую группировку в районе Волги, прорвали оборону противника и начали расчленять, дробить и уничтожать его отдельные группы. Накануне наступления к комдиву вновь явился Архипов для уточнения вопросов взаимодействия. Комдив радостно обнял своего старого знакомого, поздравил со званием подполковника и спросил:

— Опять в полку шесть танков?

— Нет, времена переменились. Теперь у меня целая бригада! Все батальоны укомплектованы полностью. Бригада боеспособна [69] на все сто процентов, — доложил Архипов и удовлетворенно добавил: — Теперь мы повоюем по-настоящему, по-гвардейски!

И повел свою танковую бригаду дорогой великого наступления офицер Василий Архипов. Как свидетельство его больших боевых заслуг перед Родиной и личного героизма вскоре засияла на груди вторая «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. Эту награду он воспринял как призыв к новым подвигам, к новым победам.

В те дни войска 1-го Украинского фронта, форсировав Вислу, вели бои за расширение плацдарма. 53-я танковая бригада под бомбежкой вместе с пехотинцами первой форсировала многоводную реку на самодельных плотах и паромах. Враг яростно контратаковал. Фашисты бросили в бой свою новинку — мощные многотонные танки, именуемые «королевскими тиграми». Враг рассчитывал устрашить наших воинов неуязвимостью брони этих стальных громадин.

Командиру 53-й танковой бригады полковнику Архипову одному из первых довелось столкнуться с ними в бою. Он сразу разгадал, что эти мощные танки имеют плохую маневренность, и постарался действовать так, чтобы избежать боя «лоб в лоб».

— Били мы и «тигров», и «пантер», — уверенно сказал он перед боем. — Не устоят перед нами и «королевские тигры».

Искусно маневрируя, он на своем командирском танке вышел врагу во фланг и стал бить по одному из вражеских танков. После третьего выстрела «королевский тигр» застыл на месте и окутался пламенем.

Примеру командира последовали и другие экипажи. Все чаще вспыхивали кострами новые вражеские машины. Уже пылало их больше десятка.

Единоборство с фашистскими танками продолжалось. Враг бросил в бой еще группу стальных громадин. Взрывы снарядов стали взметаться возле машины Архипова. И вдруг его танк неловко застыл на месте, и уже жаркие языки пламени показались над моторной группой, стали лизать броню боевой башни.

— Горим, товарищ полковник! — дрогнувшим голосом крикнул механик-водитель. — Видать, отвоевались...

— Еще повоюем, — перебил его Архипов и твердо подал команду: — За мной! Взять автоматы...

Архипов выскочил из горящей машины. Кругом фашисты: видимо, наша пехота отстала. Дробные автоматные очереди застучали по броне. Полковник упал на мокрую землю, отполз в [70] воронку, еще теплую от взрыва снаряда, и открыл огонь из автомата. Вскоре подошли наши танки и своей броней прикрыли командира и экипаж подбитой машины.

«Моя заправка — до Берлина!» — такие надписи появились в конце апреля 1945 года на башнях боевых машин танковой бригады, которую по-прежнему вел в бой полковник Архипов.

Внешне он мало изменился после памятных боев под Сталинградом. И по-прежнему, разговаривая с подчиненными, полковник внимательно смотрел на собеседника, словно хотел накрепко запечатлеть его облик в памяти. Имея в подчинении сотни людей, комбриг знал всех поименно и в лицо — качество, весьма ценное для военачальника. Подчиненные платили ему уважением и за глаза тепло называли «батей».

Берлин. Это название в боевых приказах появилось почти одновременно с надписями на броне танков и одинаково красноречиво выражало смысл заключительного этапа Великой Отечественной войны. О Берлине писали в письмах солдаты бригады, о нем читали агитаторы в газетных статьях, о его штурме составляли варианты планов офицеры и генералы оперативных управлений и отделов. О своем месте в предстоящем штурме логова врага думал и полковник Василий Сергеевич Архипов.

Позади осталась река Нейсе, которая танкистам запомнилась трудными боями. Здесь проходил оборонительный рубеж гитлеровцев. К Нейсе танковая бригада полковника Архипова вышла с ходу, вместе с небольшими силами наступавшей пехоты. Предстояло форсировать водную преграду, захватить плацдарм и развить наступление. Как? Ожидать подхода основных сил пехоты, ожидать понтонеров, которые наведут переправу?

По штабной рации полковник Архипов доложил командующему танковой армией П. С. Рыбалко о выходе на Нейсе и о сложившейся обстановке. Тот, выслушав, задал обычный свой вопрос:

— Ваши соображения?

— Предлагаю, товарищ генерал, начать форсирование Нейсе немедленно. Своими силами вместе с пехотой.

— Каким способом? Река, болотистая местность...

— Найдем броды. Ждать нельзя, товарищ генерал.

— Одобряю, Василий Сергеевич, считай, что приказываю. Через час буду у тебя.

Действительно, через час командарм Рыбалко появился на берегу Нейсе и, не обращая внимания на взрывы снарядов и мин, стал наблюдать, как танки бригады с символическими надписями на башнях: «Моя заправка — до Берлина!», задраив [71] люки, спускались к урезу реки, вползали в воду и стремительно мчались к противоположному берегу. А там вымахивали на песчаную кручу и, покачивая стволами пушек, устремлялись на вражеские узлы сопротивления, сминая их гусеницами и громя огнем.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.