Движение поэзии конца 50-х-начала 80-х годов.

История современной поэзии ведёт отсчёты с середины 50-х годов. Дискуссия, проходившая перед I съездом СП (1954), отразила трудности её развития: ограничение её только агитационной декларацией, отказ лирике в праве на искренность, невнимание к творческой индивидуальности автора, недоверие к его лирическому самовыражению.

Современную литературу мы отсчитываем с 1956 года, с ХХ съезда КПСС. Знаменательно, в этом же году первый выпуск «Дня поэзии» (ежегодник), журнал «Юность» - центр молодёжной поэзии. В этом году поэзия становится одной из наиболее ярких форм выражения общественного сознания страны. Такого масштаба популярности не знала история русской поэзии. «Стихи читает чуть не вся Россия, и чуть не пол-России пишет их». Тенденция всего периода 60-х годов. Прямое публицистическое вмешательство (эстрадный бум).

Для шестидесятников характернейшая черта – обращение к опыту Маяковского (памятник поэту, случайно открытый в 1958 году, стал центром поэтических выступлений («Москва слезам не верит»). Маяковский – образец гражданской лирики, масштабности поэтического слова, взаимопроникновение эпоса и лирики.

Яркое явление творчества Евгения Евтушенко. Как своеобразный манифест прозвучало стихотворение «Будем великими!» (1958 год). Юношеский гражданский нравственный максимализм.

Ничто не должно быть посредственно –

от зданий и до калош.

Посредственность неестественна,

как неестественна ложь.

Сами себе велите

славу свою добыть!

Стыдно не быть великим

каждый им должен быть!

Позднее декларативность уступает более зрелой гуманистической концепции:

Ты человек, тебе лишь то под стать

Что подобает всем бессмертным ликам.

Надуманна задача стать великим,

Твоя задача – маленьким не стать.

Евтушенко призывал к активной гражданской позиции.

Его творчество метко охарактеризовал Винокуров: «Он видит мир подробно, стереоскопически, выпукло, осязаемо, конкретно, он окончаниями нервов осязает предметность мира. Евтушенко – последовательный реалист. Он более того, очень бытовой поэт, его интересует существование людей во всех житейских конкретностях!»

Поэзия Евтушенко густо населена самой разномастной публикой. Это множество монологов о неповторимых судьбах – бетонщицы Нюши Буртовой, диспетчера света Изи Крамера, американского хиппи. «Людей неинтересных в мире нет».

Большой творческой удачей Евтушенко стала поэма «Братская ГРЭС» (1960 год).

Богатая галерея строителей ГРС и персонажей истории России. Их судьбы сложно сплетаются в единую нить человеческой истории.

Но публицистичность, декларативность даже при высоком ораторском и актёрском мастерстве перестали удовлетворять публику, требующую большей аналитичности. Эпическое остаётся сильной стороной Евтушенко – «Мама и нейтронная бомба» и «Фуку» – антивоенная, лирико-публицистическая поэма.

Просветительская деятельность: публикации в «Огоньке», активный член общества «Мемориал», выступление в Кремле на съезде, в кинозале «Октябрь». Но это успех публицистики, артистизма, не поэзии.

В 60-е рядом с именем Евтушенко звучало имя Вознесенского. Разные поэты, на разных традициях воспитанные. Если для первого главное – описание, для второго – ощущение. Это другой поэтический мир – ассоциация, метафоризм. Вознесенский ориентировался на Е.Пастернака и раннего Маяковского. Но стихи Вознесенского более многоплановы, чем у Евтушенко, свободнее объединяют разные темы. Стихи Вознесенского неожиданны ассоциацией, ритмикой, рифмой. Он в поэзию пришёл сразу с поэмой «Мастера» (1959). Смещение времени – источник неожиданных ассоциаций. Это в поэме, это же и в малых формах:

Мимо санатория

Реют мотороллеры.

За рулём влюблённые –

Как ангелы рублёвские.

Фреской Благовещенья,

Резкой белизной.

За ними блещут женщины,

Как крылья за спиной.

Их одежда плещет,

Рвётся от руля.

Вонзайтесь в мои плечи,

Белые крыла.

Улечу ли? Кану ль?

Соколом ли? Камнем?

Осень. Небеса.

Красные леса. (1962).

Поэтическая фантазия обнимает мотороллеры и рублёвские фрески, санатории и ангелов. Через сопряжение культур удаётся Вознесенскому увидеть в современности черты вечности. Серьёзной удачей Вознесенского была поэма «Лонжимо».

Соединение исторического и вечного единением поэта и истории страны. Раздумья о времени и о себе.

Однажды, став зрелей, из спешной повседневности

Мы входим в Мавзолей, как в кабинет рентгеновский

Вне сплетен и легенд, без шапок, без прикрас.

И Ленин, как рентген, просвечивает нас.

Вознесенский никогда не терял интереса к современности. Он был открыт всему новому, поэт-экспериментатор: рок-опера, массовые песни, видеомы, зримая поэзия, попса – языки нового столетия.

Две новые тенденции 1970-х – усиление философского осмысления мира, открытие новых граней т.н. «вечных тем». Для становления новых принципов поэзии рубежа 60-70-х годов имела деятельность мастеров старшего поколения. Пристальный интерес к исторической судьбе Родины, общества, людей – главная черта. Но интерес к истории продиктован стремлением разобраться в насущных проблемах современности. Крупнейшее явление – «За далью – даль». Из лирики – значительное явление – книга «Середина века» (1967) Я.Смелякова.

И современники и тени

в тиши беседуют со мной,

Острее стало ощущенье

Шагов истории самой.

Она своею тьмой и светом

меня омыла и ожгла.

Всё явственней её приметы,

понятней мысли и дела.

Поэт стремится вписать самый обыкновенный день России, представленный до мельчайших подробностей в историю страны, показать, как наше сегодня становится достоянием истории. А это упрочивает самоуважение и ответственность человека («самостоянье человека – залог величия его»). Пронзительная аналогия в «Рязанских Маратах».

И гибли вы не в серной ванне,

Не от надушенной руки.

Крещенской ночью в чёрной бане

вас убивали кулаки.

Вы нынче спите величаво,

уйдя от санкций и забот.

И гул забвения и славы

Над вашим кладбищем растёт.

Стихотворение «Русский язык» Смелякова - эпическая величавость, необратимость и значительность свершившегося и свершающегося, историзм поэтического мышления, несуетная поступь истории.

Трудное и ответственное осмысление времени ведут поэты т.н. большого поколения: Я. Смеляков, Вас. Фёдоров О. Бергольц (сб. «Узел»):.

Ты возникаешь естественней вздоха,

Крови моей клокотанье и тишь,

И я тобой становлюсь, Эпоха,

И ты через сердце моё говоришь.

Сложно и противоречиво складывалась судьба поэтов фронтового поколения. Их упрекали в однообразии тематики (критика 50-х). Между тем так осмысление грандиозного опыта войны, эпического, нравственного, философского, гуманистического, требовали временной дистанции, накапливали запас впечатлений, вылившихся в замечательные сборники Б.Слуцкого, Д.Самойлова («Сороковые роковые»), А.Межирова («Коммунисты, вперёд»), Ю.Друниной («Я ушла из детства), К.Ваншенкина («О главном»),М.Дудина («Соловьи»), С.Орлова («Его зарыли в шар земной»), М.Львова («Чтоб стать мужчиною…»). Время и память остаются важнейшими темами. Прошлое властно напоминает о себе, воскрешая картины трагических и звёздных дней.

И я, солдат двадцатилетний,

Счастливый тем, что я есть я.

В болотах Волховского фронта

Расположилась наша рота,

И жизнь моя, и смерть моя.

Д. Самойлов

Время жесточайших испытаний становится временем наибольшей внутренней свободы, почти необъяснимой лёгкости.

Гудят накатанные рельсы.

Просторно, холодно, высоко,

И погорельцы, погорельцы

Кочуют с запада к востоку.

А это я на полустанке

В простой замурзанной ушанке,

И звездочка не уставная,

А вырезанная из банки.

И я с девчонкой балагурю

И больше нужного хромаю
И все на свете понимаю.

Как это было, как совпало –

Война, беда, мечта и юность!

И это всё в меня запало.

И лишь потом во мне очнулось!

Военная тема не уходит из поэзии, обновляясь, приобретая новые обертоны.

У современного поэта Н.Дмитриева читаем:

В пятидесятых рождены,

Войны не знали мы и всё же

В какой-то мере все мы тоже

Вернувшиеся с той войны.

Стих эстрадный бум. Хорошо или плохо? А.Михайлов: нормально. Но нормальное развитие поэзии не должно настраивать слишком оптимистически.

Живой текущий литературный процесс – зыбкая материя. На первый план в поэзии 70-х выдвинулась творческая индивидуальность. Пополнение поэзии новыми именами шло исподволь, не шумно, без темпераментных деклараций или поэтических «манифестов». Одной из ведущих тенденций стало стремление к углублённому философскому видению мира, к осмыслению и к переосмыслению вечных проблем человеческого бытия. Поэзия движется не вширь, а вглубь В этом ряду Л. Мартынов, Е. Винокуров, А.Тарковский. Переоткрытие мира, его волнующей загадочности, первозданности, парадоксальности.

Философская лирика. Человек – часть непрерывного движения природы и мироздания. Такова истинная диалектика бытия.

Так, в стороне от нас, от мира в стороне

Волна идёт вослед волне о берег биться.

А на волне звезда, и человек, и птица,

И явь, и сны, и смерть – волна вослед волне.

У Тарковского бытовая мелочь переведена в план космический, земля поднимается до вселенского, становясь его частью. Человек - «посередине мира», зритель и участник дивной материи вселенной. Нравственный смысл этих стихов – человек должен осознать своё предназначение в мире, чтобы быть деятелем, а не игрушкой в руках мировых сил. При всей трагедийности ощущения мира и человеческой судьбы, его стихи звучат жизнеутверждающе.

Антирационализм свойственен Л. Мартынову:

Образная палитра стихов Мартынова формируется в контексте НТР, новых научных открытий. Это почти неподвижности мука –

Мчаться куда-то со скоростью звука,

Зная наверно, что есть уж где-то

Некто, летящий со скоростью света!

У Мартынова сильна логика мыслей.

В расширяющейся вселенной -

Если это действительно так –

Что ты чувствуешь, обыкновенный

Человек, неучёный простак?

Эти споры о красном смещеньи,

Возле них создаваемый шум

Не приводят в смущенье твой ум?

И тогда разбеганье галактик

Наблюдаешь в космической мгле,

То не столь теоретик, сколь практик,

Обращаешь ты взоры к земле.

Всё стремится здесь сблизиться, слиться,

В косяки собираются птицы,

В элеваторы льётся зерно,

И устав проклинать и молиться,

Людям хочется стать заодно,

Чтобы спорился труд вдохновенный,

Окрыляя людские сердца.

В этом мире,

Вот в этой вселенной,

Расширяющейся

Без конца!

Рационализм и звуковая метафора: «Вода благоволила литься…», «Что такое случилось со мною…»

Традиционная фигура поэта-пророка у Мартынова трансформировалась в образ космического века, осознающего, что эта жизнь на земле зависит от разума землян.

Л.Мартынов «Тоска»

Жил на свете я до сорока лет

И не знал никогда, что такое тоска. Нет.

Даже знать не знаю, что такое тоска.

Мне

Никогда не бывала она близка.

Ни ночами во сне

И ни наяву.

Никогда не зову

Эту самую деву я, грусть.

Говорят, иногда,

Что она и сюда

Заезжала –

И пусть!

Я, появится если она,

Улыбнусь,

А объявит она, что со мною должна

Повстречаться одна, -

Рассмеюсь!

Я её не боюсь!

Что такое она?

Если взвесить всё и учесть –

Есть на свете Надежда, и Вера, и Мудрость,

И есть

Месть, и Гордость, и Ревность, и Верность, и Страсть…

А с тоской этой, с Грустью, -

Ни в рай и ни в ад не попасть.

Пусть имеет она над другими верховную власть.

Да уж лучше к земле я ничком припаду

Да зароюсь в пески,

Захочу – улечу на другую звезду,

А уйду от тоски.

У меня две руки,

У меня кулаки,

А у ней под глазами круги велики.

У меня есть товарищи – весельчаки…

Боже мой,

Помоги

Мне уйти от тоски!

Удача

Жизнь моя всё короче, короче,

Смерть моя всё ближе и ближе.

Или стал я поэтому зорче,

Или свет нынче солнечный ярче.

Но теперь я отчётливо вижу,

Как глаза превращаются в очи,

Как в уста превращаются губы,

Как в дела превращаются речи.

Я не видел всё это когда-то,

Я не знаю… Жизнь кратче и кратче,

А на небе всё тучи и тучи,

Но всё лучше мне, лучше и лучше,

И богаче я всё и богаче.

…Говорят, я добился удачи. (1956)

Что-то

Новое в мире.

Человечеству хочется песен.

Люди мыслят о лютне, о лире.

Мир без песен

Неинтересен…….

На деревьях рождаются листья,

Из щетины рождаются кисти,

Холст растрескивается с хрустом,

И смывается всякая плесень…

Дело пахнет искусством,

Человечеству хочется песен

1948-1954

Новые тенденции 70-х годов – «Тихие лирики».

Николай Рубцов, Анатолий Жигулин (тем. доминанта – человек и природа, жанр – элегия), В. Соколов, Н. Тряпкин. Наиболее характерно творчество рано погибшего Н.Рубцова (1936-1971). При внешнем спокойствии и умиротворении (воспоминание об утраченном), внутренний драматизм.

Трагизм бытия человеческого существования и вместе с тем облагораживающая, оживляющая душу сила единение с природным миром. Животворящий источник – прикосновение к земле, цветам и снегам России (« Светлеет грусть, когда цветут цветы», «Ночь на Родине», «Выпал снег»).

Герой – пеший человек на лесной дороге, любовно откликающийся душой на всё видимое («Топ да топ, от кустика до кустика»).

Впечатления бытия питаются и историческими фантазиями («Видение на холме»). В лирике Рубцова выразилось обострившееся в эти годы пристальное внимание к многовековой истории России, её самобытности, её духовных богатств.

Масштабный и многогранный лирико-романтический типичный образ возникает в элегии «Видение на холме». «Картины грозного раздора» как бы затмевают на миг «свет на звёздных берегах». Но тёмные видения прошлого уступают место побеждающим мотивам света. Герой другого стихотворения «Я буду скакать» - романтическая фигура, «неведомый сын удивительных вольных племён», грустит, тревожится об утрате сказочного и чудесного в жизни, её вечной тайны и красоты.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: