Белая лошадь в черной ночи

Я лошадью белой в черной ночи

В дневном океане гуляла,

И мастью каурой со дна кирпичи

В платок носовой собирала.

Вдруг айсберг возник у меня на пути,

На нем полосатые зебры,

Задумчиво пели в горячей пыли

Про БАМ и его километры.

Знакомой ежихе, что тут же паслась,

Я лихо лезгинку сплясала,

Поела копченых арбузов я всласть,

Затем в Интернет поскакала.

Там с файлом у нас был безумный роман

(Его до сих пор все читают).

Любовь завихрилась в крутой ураган,

О, Кама! О, Сутра! Я таю…

Я белая лошадь в черной ночи,

С Алисой я чай попивала.

И красною гривой из желтой парчи

Я задние мысли сметала.

Я белая лошадь в черной ночи,

Удачу я в гриву вплетаю.

Магнит на богатство в мешок из парчи

С любовью три раза кидаю.

Затем, потерев им свои кошельки,

В капусту на час помещаю.

Съедаю капусту и с правой руки

Напитком любви запиваю.

Затем я парю над своею мечтой,

Мурлыкая древнюю мантру.

Я белая лошадь с ночной красотой,

Играю в счастливые фанты!

Магнит на богатство: ходила с магнитом по банкам, рынкам, супермаркетам и другим денежным местам. Увидев деньги, направляла в их сторону магнит и шептала ему: «Запоминай!».

Древняя мантра: «Ляля масло мадера фикус, Фифи Чичи, клюква на проводе, лови сеанс и падай на бок».

Набережные Челны

Синяя птица

Синяя птица с тяжелым бревном

Только щебечет лишь об одном:

Чтобы нашелся не дятел, орел!

Умный, богатый, имел чтобы дом,

Тихую спальню и окна на лес,

Добрую маму, авто «Мерседес»,

Тонкую душу, немеряно сил,

Сладкая жизнь с ним была б, как зефир.

Чтоб унестись с долгожданным орлом,

Нужно прилюдно покончить с бревном.

Сброшу полено, пущу на дрова,

Скажет в морозы «спасибо!» страна.

Щепки да летят с земли,

Быть по-моему вели,

Ты лети, лети, щепа,

От стены и до окна,

Возвращайся, сделав круг,

Пусть с тобой придет супруг!

Москва

Лесная нимфа

Я нимфа лесная в роскошном белье,

И листья, и ветки в моей голове,

Цветочки в руках моих радуют глаз,

На стенке висит небольшой ананас.

Как только мужчина подходит ко мне,

Гореть начинает он весь, как в огне,

Замочки, что держат на мне то белье,

В тот час прекращают держанье свое.

Москва

Чайка

Я – Чудо в Перьях,

Я это знаю,

Так отчего же

Я не летаю?

Ведь есть другие,

Скромней и проще,

Но как живые,

Мне ж нужно больше!

И если падать,

То только в пропасть,

А если в небо,

Так дайте скорость!

Я – Чудо в Перьях,

Я это знаю,

Но вряд ли буду

Я попугаем,

Или вороной,

Убитой горем, —

Отныне Чайкой

Парю над морем!

Корзина

Я корзина в белой фуражке,

Очень важный и ценный предмет.

Собираю всегда все бумажки

Днем и ночью, и утром, в обед.

Я Клондайк, я ведь в центре событий,

Знаю все основные дела:

Сколько было у босса соитий,

У кого вчера дочь родила.

Банки, офисы, кассы, таможни,

Я у них у всех верно служу.

Накидают в меня все, что можно,

Ну а я… Что же, не откажу!

Я корзина, я важная личность,

Ну и что ж, что у кресла стою.

Чрез меня все проходит первично,

Это точно я вам говорю.

То подпишут бумагу о мире,

То большой гонорар отстегнут,

То банкир в меня ценное кинет,

То секретное, скомкав, швырнут.

Ну, а я ничего – принимаю,

Я ж ответственна в мире за все.

Я ж корзина большая, живая,

Сколько хочешь приму я еще.

Соберу все плоды их работы,

Утрамбую в себе все дела.

С понедельника и до субботы,

Разбухает, толстеет казна.

Упакую здоровье, удачу

И еще пару свертков в придачу,

А потом по мирской по дороге

Поведут в чудо-жизнь меня ноги.

На мне яркая белая шляпа,

И походкой войду от бедра-то.

Все корзинки другие вопросят:

«И откуда таких к нам приносит?»

И отвечу им всем я с улыбкой,

Два прыжка сделав, глазом моргая:

«Колдовства я предпринял попытку,

И вся жизнь моя стала вдруг раем,

Где любовь, где смеются все дети,

Где любимая будет работа,

Где чудес больше, чем на всем свете,

Я живу в состояньи полета!»

Я корзина, я в белом берете,

И теперь для меня нет секрета,

Что в корзине все радости где-то.

Подарю я себе все-все это!

Ижевск

Шляпа

В зимней футболке и шляпе

Я гордо на улицу выйду

И крикну: «Да здравствует лето!»

И шляпу мою будет видно.

И станет на улице жарко,

И «Браво!» кричать будет зритель.

Волшебник – ведь это же здорово,

Что может быть проще, скажите?!

Ижевск

Шляпа-2

Если в мороз станет жарко,

Если начальник ушел,

Если зарплату вдруг дали,

В жару теплый дождик пошел,

Если вдруг где-то в природе,

Станет совсем, как в кине,

Как в сказке, вы вспомните шляпу.

Я шляпа, все дело во мне!

Ижевск

Рыба-рысь

Беру я кисть и жизнь рисую,

Пейзаж прекраснейший малюю.

И тут, откуда не возьмись,

В картину влезла рыба-рысь.

– Ты кто такая? – я спросил. —

Что делаешь в моем ты мире?

– Ты сам меня ведь пригласил

Побыть часок в твоей квартире.

Я яркий маленький утенок,

Скользящий по горе крутой.

Забытый всеми мамонтенок,

Бредущий за пустой луной.

Еще чего, пока не знаю,

Но путь далек, и он холмист.

Возможно, много растеряю,

Пока пойму, в чем жизни смысл.

– А почему ты рыба рысь-то?

– Откуда знать мне эту глупость,

Что в голове твоей сокрылась?

Ну, может, просто рыба рылась?

А может, просто ты чудак

С больным воображеньем.

Взял, изобрел меня за так

И обозвал твореньем.

Вот, посмотри, что сделал ты.

Мне эти для чего страданья?

Вокруг так много красоты!

К чему свелись твои старанья?

– Да ладно, вот тебе немножко

Веселья, пышности и шика.

Ну что, довольна ты, рыбешка?

Теперь и ты не лыком шита.

– Ого, спасибо, дорогой,

Я словно жеребец с метлой.

– Ты света, красоты возьми,

Глазами яркими блесни.

Прибавим в небе солнца круг,

Пускай тебя он согревает.

– И что мне париться тут вдруг?

Я здесь ну просто прозябаю.

Ведь зирке мляка не нужна.

Меня смущает слово «вечность»,

А также вся эта игра,

Твоя нелепая беспечность.

– Фигня какая, – я решил. —

Так будет длиться без конца.

Вернуться разум поспешил,

Все снова на своих местах.

Встряхнув запудренной башкой,

Я посмотрел на лист бумаги.

А под березкой, под листвой,

Увидел дряхлые коряги.

Чудно, – подумал я опять, —

Как будто это сон какой,

Вернуться мне пора, видать,

Скорей обратно в образ свой.

И каждый день мольберт берем:

Мы не живем, мы существуем,

Пока не вникли, что рисуем.

Ведь мы все сами создаем!

Рига

Life is Кайф

Если хочешь ты кайфуши,

Можешь ты погладить уши,

Покрутить и хвост слегка

У соседского щенка.

А потом, чихнув задорно,

На заборе черном-черном

Белым-белым написать:

«Жить хочу и кайфовать!»

Сколько раз твердили свету:

Жизнь бедна, мол, и вредна,

Испытаний и наветов

Чаша полная она.

Ну а чтоб мы не загнулись

От напрягов и трудов,

Временами нам на счастье

Выдают кило подков.

Чуть не с самого ни с детства

Меня мучает вопрос:

Кто придумал строить жизни

Лишь из двух цветов полос?

Может, приняли мы сами

Эти правила игры,

А потом о том забыли

И в закон их возвели?

С той поры мы так и жили,

Жизнь стараясь обмануть,

Вдоль полоски белой чтобы

Чуть подольше протянуть.

Перед черной полосой

Страхом трепетным полны,

Понастроили заборов,

Жизни вкус теряем мы.

Каждый в том театре может

Культ забора поддержать,

И о самом сокровенном

Написать иль прочитать.

Очень долго я смотрела

Черно-белое кино:

Мир, шагавший вдоль забора.

Даже нравилось оно.

Но теперь хочу проснуться,

Себя за нос ущипнуть,

В мир веселый, разноцветный

Утром солнечным шагнуть.

То, что прежде запрещалось,

Я отныне разрешу,

На заборе черном белым

«Жить-то в кайф!» я напишу.

Перекрашу все заборы

В развеселые цвета,

Наконец-то в моей жизни

Наступила ЛЯПОТА!

Ольга, Москва

Рожаю любовь

Я страданье развею,

Как кисель на ветру.

Каждой сладкою каплей,

Я слезинку сотру.

Ясный месяц в карету

Рысаком запрягу.

С прошлым снегом горячим

Закружу я пургу.

Повяжусь полотенцем

В петухах по краям.

Из открытого сердца

Все печали раздам.

Как дорога без края,

Лягу я на судьбу.

Легким блеском играя,

Стать счастливой смогу.

Крокодиловы слезы

Затвердеют в алмаз.

Озаряющим счастьем

Я порадую вас.

И поутру с листочка,

Как кентавр в скале,

Я хмельные росинки

Языком беру в плен.

И в истоме потрясной

Я рожаю любовь.

Чтоб вскормить ее страстью,

И начать песню вновь!!!

Ижевск

О семинаре

Учебник новый мы открыли,

Все знанья старые забыли.

Безумья наберись и тронь,

И разожги в себе Огонь.

Там чудеса назло природе

Творит веселый добрый слон:

Пойдет направо – песнь заводит,

Налево – сказку дарит он.

Там разум с постамента сброшен,

Там путь иной для нас возможен.

Там туалеты денег полны,

На ножках маленьких там холмы

Из камня тяжкого стоят.

Там чердаки порою сносит.

Пахан из тараканов косит

Под арендующего в найм.

Там ТАКов много – подбирай.

Там есть и я. Танцую парно,

Вздымая руки к небесам

И примыкаю к голосам.

Смотрю в глаза до озаренья,

Долой предвечные мученья!

Умри, проклятый червь сомненья,

На все беру я разрешенье.

Я разгоняю облака!

Коню удачи седока

Уже не сбросить – знаю я,

Что жизнь изменится моя!

Поэма Огня

«Куда ты в ночь идешь опять? —

Кричала яростная мать, —

Неужели в секту прешь?

Смотри, скоро пропадешь».

Я уголек, я тлею, тлею, тлею.

Энергией не брызжу и не грею.

Но вдруг, желанием взопрею,

И разгорается Огонь.

Кричу себе я: «Симоронь!»

В груди заполыхало пламя,

В мозгу намеренье, как знамя.

И возникает на экране

Картина с щедрыми дарами,

Что принимается сполна.

Не уголек я – шар Огня!

Тепло я, Свет, Удача, Слава.

Мне все отрадно, я – другая.

Чем домочадцы все мои,

И в этом виноваты вы!

Я – полыхающий Огонь,

Я – Сила в Хороводе Жизни!

Играй во мне души гармонь,

Я Творчество и Праздник. Вижу

Свои творенья наяву я.

Хочу объять в порыве страсти

Я Шар земной, Огонь зову я.

И наделяю мир я сластью,

Я все умею, все смогу я.

Кишинев

Я зажигаю Огонь

Я зажигаю Огонь.

В этом Огне тепло моих рук.

Я зажигаю Огонь.

Справа друг и слева друг.

Я зажигаю Огонь.

В этом Огне сияние дня.

Я зажигаю Огонь.

Для тебя и для меня.

Я зажигаю Огонь.

В Огне этом радостный смех.

Я зажигаю Огонь.

Всех ждет нас успех.

Тольятти

Философское

Я – ничто, я – пустота.

Для меня названья нет.

Да, я – черная дыра,

Но внутри, поверьте, – свет.

Я храню в себе миры,

Запах, звуки, краски…

Их скрываю до поры,

Потом вплетаю в сказки.

Я начало и конец,

Верх и низ, пространство.

С чудесами я ларец,

И мечты я таинство.

Захочу – возникнет звук,

Свет вокруг прольется.

Мир проявится, как друг,

И любовь проснется!

Дитя Абсурда

Кто я? И где я?

Найти ответ непросто.

Зачем все это? Для кого?

Я – мир, частица или гостья

На празднике чужом или своем?

Порядок, нормы и стереотипы

Как душно с ними, как темно…

Блуждают по линейке типы,

Я с ними… или нет…

А, впрочем, все равно…

Я – Нечто, я – дитя Абсурда.

Нелепица без смысла, нигилизм.

Да, я пока, конечно же, не Будда,

Но мне осточертел мой пессимизм.

Хочу вздохнуть я глубоко и всеразмерно,

Хочу шагнуть вперед и воспарить,

Пусть отпадут сомненья… Верно? Верно!

Я буду, как умею, жить.

А ты, мой друг, готов с дитем Абсурда

Взглянуть иначе на весь мир и на себя?

Тогда смелей, я говорю, удача будет,

И даже приоткрою дверь тебе в тебя.

Сначала встань и телом весь расслабься.

Теперь, как я, вздохни душой сполна.

А чтобы не было других соблазнов,

Закроем мы с тобой свои глаза.

Готов ли шаг в веселый Хаос сделать

Иль в бездну, пропасть прыгнуть, все равно?

Замри, подумай и решайся смело.

Я жду тебя – лети, ведь здесь светло.

И вот теперь ты там, где нет тебя.

Где форма, содержанье – все одно.

Ты просто то, что есть, Абсурд, фигня,

И вместе с тем – Величество пришло.

Теперь мой знак твой сильный ум ослабит,

Усталость, состояние нытья.

Ты – чувство, ты – инстинкт, теперь ты – личность,

Ты Вечная картина Бытия.

Пусть будет жизнь всегда с тобой.

Осознавай, что ты – Живой!

Ярославль

Тараканы в танке

Серое небо? – Ерунда!

У нас есть синяя краска!

Бывает грустно иногда?

Послушай веселую сказку.

Странный день – квадратная луна

Задумчиво-зеленого отлива.

Замер на крыше хобот слона,

Зонт готов, ждет ветра порыва.

С неба капает сок —

Подставляй стаканы и банки.

Ползет чей-то носок,

Тараканы проехали в танке.

Закружила метель – что это?

На вкус – манна небесная,

На заборе сидит лягушка,

Не Царевна, но тоже прелестная.

На небе зажглась звезда

Опять же зеленого цвета.

Это, конечно, все ерунда.

Тараканы не ездят в танке!

Дрезина

Я – железная дрезина, это круто!

Это даже вам не «Штиль» бензопила!

Я лечу по рельсам, ну а мимо

Пролетают и деревья, и дома.

Управленье у меня совсем простое:

Солнце – в небе, ну а ветер – в волосах.

Раздаю я людям «ТАКи» по дороге,

И горят, горят огнем мои глаза.

Не нужны мне ни мотор, ни даже масло,

Ведь огонь пылает у меня в груди!

Эту топку не погасишь сказкой,

Что «прекрасное там впереди иль позади».

Счастье и краса они везде, повсюду.

«Браво! – я кричу попутчикам своим, —

Я шикарная железная дрезина!

И не стойте на моем пути!»

Ярославль

Мурлин Мурло

В образе кошки

Прочитаю вам я стих

О намереньях своих.

С ходу я беру быка,

Нет, совсем не за бока.

И хочу тут поспешить

Все себе я разрешить.

Разрешить себе грешить,

Секс крутейший разрешить.

Особняк чтоб и коня,

Для любимой, для меня.

А любимый человек —

Чтобы обожал навек.

Чтобы я могла взлететь,

Танцевать, играть и петь,

Куролесить, колесить,

И колбасить, и косить.

Чтобы денег миллиард.

Ко всему чтобы талант,

Путешествовать всегда

И в жару, и в холода.

Яхту, виллу и бассейн,

Интереснейших друзей

«Крекс-пекс-фекс», – я говорю,

Все себе я сотворю,

Как Мюнхгаузен барон.

Волшебство со всех сторон.

Надеваю я трусы

Ярко-синей полосы,

Грудь моя футболку рвет.

«Надо ж!» – в рот тебе компот,

Это кошечка-краса банты вдела в волоса,

И на улицу – вперед!

Пусть народ разинет рот.

А из этого, из рта

Выбегают три кота.

«Эй, красавцы женихи!»

Их пробило на хи-хи.

И давай вокруг скакать,

Надо мною хохотать.

И трусы на мне не те,

И сама я не в пальте.

Я же кошка, а не конь…

Разжигаю я Огонь,

На охоту выхожу,

Дуб зеленый сторожу.

Как направо я пойду,

Ритуал изобрету.

А налево поспешу,

Танцы-шманцы завожу.

Все дивятся: «Ну и ну!»,

Как я тут баранки гну.

Чудесам гип-гип ура!

Всем от бублика дыра.

У дороги лебеда,

Попой я сажусь туда.

Где же хвост мой? Где же хвост?

В обращении он прост.

Если в попу вставить ерш,

Будет хвост во всем хорош.

Им туда-сюда верчу,

Всех к себе привлечь хочу.

Я хочу и рыбку съесть,

И лапы быстренько унесть.

Заползаю на забор,

Чтоб с него сходить на двор.

Ни фига себе струя!!!

Я же кошка, кошка я!!!

А совсем я не верблюд,

Все теперь в меня плюют.

Телефон звонит: «Алло!

Слушает Мурлин Мурло.

Что? Положено котам

Яйца вешать к проводам.

Где же яйца я возьму?

Может, у кого займу?

Попрошу потом орлов

Долететь до проводов,

Эти яйца привязать

И сказать: «Едрена-мать».

Эй, волшебник дорогой,

Песню ты со мною спой.

И нет того марша

На свете бодрее и краше.

Караганда

Крестная мама

Намерение:

Имею заботу найти работу.

Условия:

Рядом с домом, чтоб можно и голым.

Офис стильный, большой и непыльный.

Начальник солидный, чтоб издали видно.

Столько клиентов, чтоб очередь лентой.

Достойная такса, чтоб в тысячу баксов.

Признанье и слава не для забавы.

P.S.: Я все получу, когда захочу.

Чтоб найти работу сносную,

Поиграю в маму крестную.

Нацеплю костюм в полосочку,

С Корлеоне своя в досочку.

Веет золотом и силой

От меня такой красивой.

Я портретик набросаю,

Аль Пачино отдыхает.

Галстук. Как в Европе носят,

Бриллиант, карат в сто восемь.

Сотка с лунною сонатой,

Кошелек набит не ватой.

«Кольт» один,

Нет, две «Беретты».

Шляпа черная из фетра.

Для понтов – сигару в зубы.

Не курю, но круто будет!

Из ведра «Мартини» клюкну,

Не пьянея абсолютно.

Окружу себя охраной,

Пригодится поздно-рано.

На Таити по субботам

Отвлекусь от всех забот я.

Сяду в красный «Понтиак»,

Не ходить же просто так!

Вот такие вот игрушки

Крестной матушки-старушки.

И скажите, люди взрослые:

Кто откажет маме крестной?

Караганда

Похудение

Я сидела за столом,

Размышляла я о том,

Что неплохо бы скелет

Разгрузить за столько лет.

Чтоб о юности он вспомнил,

Перестал скрипеть так громко,

Не пощелкивал в коленях

И без грохота ступал,

Чтоб на платье меньше ткани

Нужно было покупать.

Что для этого мне сделать:

Перестать навеки есть?

Обратиться к экстрасенсу?

Просто на диету сесть?

Перепробовать таблетки?

Кто ж рекламе верит, детки!

Я ж волшебник, елки-палки,

Для души, а не для галки.

Волшебством я занялась,

И откуда прыть взялась.

Я пощелкала перстами —

Отменила килограммы.

Взгромоздясь на табурет,

Я себе сказала: «Нет,

Не останусь в этом мире,

В параллельный прыгну ныне».

Бодро спрыгнув с табуретки,

Насмерть напугав соседку,

Будто бы землетрясенье,

Рано утром в воскресенье.

Изменив картину мира,

Стану стройной и красивой.

И, свою спасая душу,

Отменю я эту тушу.

Чтобы больше обломилось,

И от тела отвалилось,

Я на центнер замахнусь,

Все равно ж не рассосусь.

Ну, а если не удастся,

Что ж печалиться напрасно,

Над тарелкой чуть дыша.

У толстых тоже очень часто

Бывает тонкая душа.

Адам

На сцену вышел мужчина в шелковом халатике, из-под которого виднелись волосатые ножки и грудь.

Я когда-то был всем,

Лесом, бурной рекою,

Свежим ветром, песком,

Спелой сочной травою.

Был веселым дельфином

И птицей парящей,

В общем-то я был силой,

Все это творящей.

Я творил вдохновенно,

Беззаветно любя,

Создал небо и землю

И планету Земля.

Обладал я немыслимой

Скоростью мысли,

По сравнению с ней

Все компьютеры взвисли.

И, как точку в картине

Трудов завершенья,

Я создал человека —

Свое воплощенье.

И теперь горделиво

Демонстрирую вам

Самый лучший костюмчик

Под названьем – Адам!

(Распахнул халатик, продемонстрировав фиговый листок.)

Натуральная кожа,

Естественный вид,

Обратите вниманье,

Как влитой он сидит!

Адам, Киров

Капитуляция

Костюм: чемодан в руках, рюкзак за плечами, из рюкзака торчит швабра с белой тряпкой.

Я бродил по белу свету,

Он чертил привычный круг,

Но негаданно-нежданно

Деньги нападают вдруг.

Сразу, без предупрежденья,

Без особенных причин.

Видно, любят все же деньги

Замечательных мужчин!

Нападают скопом, сразу,

Рвут карман и кошелек,

Все забиты чумаданы,

Уже полон рюкзачок.

На работе льют потоком,

Пристают из-за угла,

Даже в транспорте наземном

Платят мне кондуктора.

Банки, кассы, банкоматы,

Игровые автоматы

Мне свои купюры шлют,

Словно выручку сдают.

Фунты-стерлинги и евры,

Баксы, тугрики, рубли,

Выигрышные билеты

Лезут из любой щели.

Еле успеваю тратить,

Чудом маневрирую,

Ладно, я сдаюсь деньгам,

Я – капитулирую!

Адам, Киров

Амнистия деньгам

«То, за чем ты гонишься, от тебя убегает».

Народная молва

Перестану гоняться за деньгами,

Пусть они меня сами преследуют.

В подворотнях в карманы сигают,

И кричат: «Постой! Побеседуем».

Убегать я буду от долларов

И от леев с рублями и гривнами.

Даже евро меня непокорное

Не разжалобит сказками дивными!

Даже если с балкона просторного

Мне в квартиру влетят все зеленые,

Я смету их безжалостно веником

И отправлю обратно в Америку.

Пусть они листопадом прикинутся

И залепят все окна мне в офисе,

Гордо сяду я в «Мерин» продвинутый

И уеду от них далеко.

А в конвертах по почте вдруг ежели

Пачки денег, подарки в коробочках

Приходить очень часто задумают,

Я на почту верну их немедленно.

Объясню, что ошиблись там адресом.

И когда они так вот помаются,

Месячишка четыре иль более,

Вот тогда объявлю им амнистию.

И скажу им, бумажкам зелененьким:

«Ну и как вам теперь, осознали вы,

Каково быть в моем положении?

Я ж за вами полжизни пробегала…»

И поднять чтобы им настроение,

Кредиткарт подарю им немножечко.

Пусть на радостях там обживаются.

Кошелек заведу попросторнее —

Не уместятся деньги в мой старенький:

Все полтинники, сотни и тысячи.

Будет в офисе сейф нержавеющий

Веселить меня дверцами крепкими.

Если ж вдруг обнаглеют вновь денежки,

Не подумав, возьмутся за старое,

Я управу на них знаю лютую —

Тотчас выставлю вон их всех из дому!

Кишинев

Бабочка

Я бабочкой порхаю над цветами,

Парю на острие мечты.

Да, несерьезна я, играю.

Но нет волшебнее Игры.

Путь мой – чаша полная,

Проблем и бед не ведаю.

В сердце пламя теплится,

Сделав жизнь волшебную.

Целый день я такаю,

Говорю всей жизни: «ТАК!»

Солнце в небе зажигаю,

Дождик прячу в облаках.

С каждым днем я все сильнее,

Больше я не в клетке.

Я теперь в миры ныряю,

Прыгнув с табуретки.

От чего мне блажь такая,

Я сама не ведаю.

Ничего не объясняя,

Стала мощной ведьмою.

Все законы отменяю,

Пусть Матрица повертится.

Успех в жизни утверждаю,

Я ж теперь волшебница.

Лихо я танцую жигу,

На ведре из пластика.

В теле пламя разожгу.

Ну, не жизнь – фантастика!

Дядька

Разузнав, что я волшебник,

Повалил ко мне народ,

И рабочий, и бездельник,

И кому совсем не прет.

Подошла ко мне подруга,

Мол, у дяди ее друга

Стали волосы редеть —

Не могла б я поглядеть?

Я подумала: «А что?

Я волшебник или кто?

Хуже все равно не будет,

А мне опыта прибудет».

Мы условились о встрече

У него в субботний вечер.

Будем опыт проводить

И о жизни говорить.

Дядю бедного жалели

В той семье, как оказалось.

Посмотреть на превращенье

Все сообщество собралось.

Две сестры пришли с мужьями,

Дочерьми и сыновьями,

Две бабули, теща с тестем,

Словом, вся семья на месте.

Я ничуть не растерялась,

Всем любезно улыбалась,

Попросила не шуметь,

Надо, мол, Огонь разжечь.

Отнеслись все с уваженьем,

Вся родня с воображеньем —

Кто чем мог мне помогали,

Зажигали, раздували.

Да, забыла вам сказать,

Всяк успел уже принять.

Как же русский без застолья?

Нет без выпивки раздолья!

Стали думать, как назвать

Дядю – переименовать.

Предложений было много,

От пиявки до бульдога.

Чтобы уж наверняка

И не дрогнула рука,

Долго все голосовали —

Дядю мамонтом назвали.

Всем подарки подарили,

Как могли благодарили.

Кто-то денег предлагал,

Кто чудес уже не ждал.

День идет, народ все пьет,

Стол богат на угощенье,

Всяк от действа того ждет

Дяди перевоплощенья.

Дядя с зеркалом сидит,

Часто в зеркало глядит,

То посмотрит, отвернется —

Знать, прическа не вернется.

Вдруг взгляд дяди округлился,

И костюм зашевелился,

Стал по швам везде трещать,

И остался он в чем мать

Его в детстве родила.

Это да! Ну и дела!

Мне родня не даст соврать —

Стал он шерстью обрастать.

Вам смешно! Мне не до смеха,

Стал покрыт он гладким мехом,

Волос жесткий, не сечется,

Выпаденье не начнется.

Я воскликнула: «Как классно!

Будет вам зимой прекрасно!

Шапок, шуб не покупать,

На машину вмиг собрать!»

Оптимизма моего

Не делил почти никто.

Лишь с радикулитом дед

Попросил шерсть на корсет.

Дядя очень огорчился,

Весь в лице переменился

И сказал, понизив тон,

Что готов ходить пешком.

Я спросила: «Отменить?

Можно быстро все исправить.

Только надо говорить:

Где убрать, а где оставить!»

Все отлично получилось,

Как хотел, восстановилось:

Шевелюра – просто блеск,

Нет отбоя от невест.

Что я вам хочу сказать:

Вы должны были понять —

С коллективом – это сила,

Важно, чтоб не заносило!

Ирина, Москва

Песнь о Гайавате

Там, где в прериях угрюмых

Ни бизона, ни мустанга,

А в лесу одни лишь гризли

Рыщут в поисках поживы,

Краснорожий Гайавата

Хмуро сушит мокасины.

Ни дрофы, ни перепелки,

Только гулкие болота,

И упреки, и побои

От сварливой скво в вигваме,

Да и тот враги спалили,

Без причины… В общем – жопа!

* * *

Вдруг со звуком неприличным,

Потрясая бородою,

Из дождя и мглы соткался

Дух озерный со словами:

«Лук возьми свой, Гайавата,

Перец, соль, ведро аджики,

Укради на Новом рынке

У армян седло барашка,

Мясо нанижи на прутик,

Не спеша, перемежая

С желтым жиром Миша-Навы.

И пока шкворчит на углях

Аппетитная закуска,

Огненной воды чекушку

Поглоти, разверзнув душу, —

Внутренний Огонь займется.

Ты его раздуй поярче

И с намерением жарким

Беды все оставить сразу

Ты выпрыгивай из жопы…

* * *

И раздался вопль над лесом,

Вопль отчаянья-восторга,

Замелькали пятна света,

Закружился вихрь пространства,

И, забывши про закуску,

Взвился в воздух Гайавата…

* * *

Солнце. Море. Влажный ветер.

Пляж усыпан янтарями.

Шелестит лесок зеленый.

Там под каждым пнем замшелым —

Портмоне, кошель, бумажник,

Туго долларом набитый.

Тучное бизонов стадо,

И вигвам на полквартала.

Там щебечет мирно стайка

Бледнолицых скво ногастых,

И рукастых, и грудастых —

Никакого силикона!

* * *

Над седой равниной моря,

Алой молнии подобен,

Гордо реет Гайавата,

Под обширным парапланом,

Длинным фалом зацепившись

За моторную пирогу.

И из леггинсов вылазя,

Громко хлопает по ветру

Кумачовая рубаха

С золотою бахромою…

Поперек груди широкой

Надпись охрой: «Я – НЕ ЖОПА!»

Гайавата, Курск

Второй подвиг Гайаваты

Среди скал, в плену туманов,

Мхов, лишайников и сосен,

Легендарный Гайавата

Мрачно бродит меж утесов,

Изнывая от похмелья,

Матерясь да чертыхаясь,

И счищая с мокасинов

То, что пингвин здесь напрятал.

Вновь тотальная непруха,

Вновь утраты и потери,

Рыбья кость в индейском горле,

Геморрой в геройской жопе.

Вдруг, о чудо, из тумана,

Потрясая томагавком,

Весь в блатной татуировке,

Вышел некто краснокожий.

В бубенцах и прочих феньках,

На башке сплошные перья,

Майка с ликом Че Гевары,

С боку барабан «Амати»

Да сопелка «Страдивари».

И, конечно, хит сезона —

Гульфик, скроенный из меха

Мексиканского тушкана.

А в тяжелом ожерелье

Меж когтями Винни-Пуха

И клыками Чебурашки —

Две медали «За отвагу».

Он, назвавшись Дон Хуаном —

Сулейман-Берта-Маршей —

Бен-Сантаной Кастанедой,

Заявил, что недоволен

Он камрадом Гайаватой.

Шандарахнул томагавком

По закрытой Сахасраре —

Долго слушал гул набата.

Возопил, как сто койотов,

Проклиная Гайавату,

Кроя матом трехэтажным

Изумленного героя.

Глянул грозно, но смягчился,

Опростав бутыль текилы.

Ткнул тяжелою рукою

Гайавате меж лопаток

И сказал: «Здесь – точка сборки!

Ты смести ее порезче

И почувствуешь, как в чакрах

Заиграет Кундалини —

Вихрь божественных энергий,

Силой, свежестью сметая

Всю фигню, что накопил ты

В дни обжорства и разврата.

Станешь ты подобен Богу,

Сможешь властно править Миром.

Заимеешь все, что хочешь,

А не только баб да водку.

Только не перестарайся!» —

Так сказал шаман суровый

И исчез, наполнив воздух

Пряным ароматом пёра.

Обалдев от потрясенья,

Приступ голода почуяв,

Фунт медвежьего бекона

И соленого лосося

Поглощает Гайавата.

Тут же, явно не подумав,

Молча, залпом выпивает

Литр бизоньего кумыса.

И среди раздумий тяжких,

Вдруг почувствовав томленье,

Заметался Гайавата

Меж утесов и расселин.

В безысходности желаний

Непонятных, неуемных.

Вихрь энергий в точке сборки

Ощутил между лопаток.

А в районе Анахаты

Забурлило, заиграло

Что-то, требуя смещенья!

Гайавата поднапрягся:

Взрыв – и жаркою рекою

Заструилась Кундалини,

Растекаясь по штанинам,

Заливая мокасины…

И в блаженстве облегченья,

Простирая руки к Небу,

Благодарный Гайавата

Тихо прошептал:

«ПО-ПЁР-ЛО!»

Снег

«Дуру видели такую?» —

По Сибири ностальгую.

Вот куда я полечу,

Если губы раскачу.

Быть хочу я белым снегом,

Волшебствую легким бегом,

Ритуалы сочиняю,

Визы напрочь отменяю!

«Как там жизнь течет в Сибири?

Елки-палки не спалили?

Есть медведи, есть трамваи?

Помним все, не забываем».

Вот где спячка вековая.

В октябре залег – не таю.

Восемь месяцев лежу,

Только в мае я схожу.

Ну, лежу, и что я вижу?

Что народ здесь вроде выжил,

Мантры будто сочиняют

И законы отменяют.

И проснулся тот, кто спал,

Видно, кушать лучше стал.

Ух ты, матушка, Сибирь!

Погляди, – какая ширь!

ТАК, ТАК, ТАК всем посылаю,

Жить красиво разрешаю.

Разожжем огонь скорее,

В сердце будет нам теплее.

Мы и вы – вот это да!

Мечите бисер, господа!

Люба, Израиль

Просто песец

Вышла дама в песцовом воротнике:

– Угадайте, кто я? Неправильно. Просто…песец!

От охотников устала,

Сколько можно, наконец.

Я сама себе сказала:

«Ху-ху-ху, что мне песец».

Магомет идет к горе,

А песец к своей норе.

Ну и что ж, что самка,

Зато раз – и в дамки.

Белокурая песица,

Где-то в чем-то молодица,

И желаю молодца,

Настоящего песца.

А такой песец мне нужен,

Чтобы был примерным мужем!

Самый-самый, дорогой,

Только чтоб не голубой!

Это просто не к лицу

Благородному песцу.

Чтобы сильно не линял,

Мне зачем ленивый?

Ну и чтобы не слинял

Якобы за пивом.

А сам с концами

С другими песцами.

Плавали, знаем,

Таких пропускаем.

Объявится мой песец.

Взгляну на него

И пойму: «Песец!!!»

Вот тот, кто ночами мне снится.

Ой, крыша съедет,

Хвостик обломится.

На джипе поедем во дворец

Я и любимый песец.

На мне – соболя,

Под ногами – норки,

Едем в уютную норку.

Приличный счет в банке,

Работа, как радость,

И верных друзей, словно блох.

Я очень довольна,

Богатство не в тягость.

И мир наш совсем уж не плох.

В общем, жизнь наступит

Ну просто песцовая,

Семья образуется

Образцовая!

Затем последовал гимн песца:

Мы поедем, мы помчимся

На кореньях утром ранним,

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: