ОПЫТ ТЕОРИИ О НЕЧУВСТВИТЕЛЬНЫХ ЧАСТИЦАХ ТЕЛ И ВООБЩЕ О ПРИЧИНАХ ЧАСТНЫХ КАЧЕСТВ

ЛОМОНОСОВ

ФИЗИЧЕСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ О РАЗЛИЧИИ СМЕШАННЫХ ТЕЛ [...]

§ 1. Корпускулы — сущности сложные, не доступ­ные сами по себе наблюдению, т. е. настолько малые, что совершенно ускользают от взора. [...]

§ 2. Так как основание того, что свойственно при­родным телам, нужно искать в качествах корпускул и способе их взаимного расположения (Космология, § 233), то и основание различия, наблюдаемого в их сцеплении, надо искать в них же. [...]

§ 4. Корпускулы, имеющие основанием своего сло­жения элементы, называются первичными.

§ 5. Корпускулы, имеющие основание своего сложения в других мень­ших, чем они корпуску­лах, суть производные. [...]

§ 10. Корпускулы раз­нородны, если различают­ся массою или фигурою, или тем и другим одно­временно. [...]

§ 29. Смешанные тела различаются, если корпу­скулы одного из них мас­сою или фигурою, или отношением соприкосно­вения отличаются от кор­пускул другого смешанно­го тела. [...]

§ 31. Все доступные наблюдению тела, состоят из производных корпускул (Космология, § 231).

§ 45. Так как доступные наблюдению тела сцеп­ляются, о чем свидетельствует ежедневный опыт, то требуется дать некоторое объяснение этого сцепления (Онтология, § 70). А так как нельзя произвольно до­пустить притягательную силу или какое-нибудь другое скрытое качество, то необходимо, чтобы существовала некоторая материя, которая своим давлением толкала бы корпускулы в противоположных направлениях и ко­торая была бы причиною их сцепления. [...]

§ 52. Сцепление корпускул зависит от жидкой не­чувствительной материи, наполняющей промежутки, не содержащие составляющей тело материи (I, стр. 25-47).

ЭЛЕМЕНТЫ МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ХИМИИ

1) Химия — наука об изменениях, происходящих в смешанном теле, поскольку оно смешанное.

6) Практическая часть химии, подобно науке исчис­ления, есть особый метод познания: как из нескольких данных чисел практическая арифметика находит дру­гие (§ 2. Элементов арифметики), так и через хими-

ческую практику из нескольких взятых тел порождают­ся новые. Таким образом и стали известны почти все истины, доныне найденные в химии.

7) Теоретическая часть химии состоит в философ­ском познании изменений смешанного тела.

8) Химик есть тот, кто обладает знанием изменений смешанного тела, поскольку оно смешанное.

11) Химик-теоретик есть тот, кто обладает философ­ским познанием изменений, происходящих в смешан­ном теле. [...]

13) Истинный химик должен быть теоретиком и практиком. [...]

14) Истинный химик, следовательно, должен быть также и философом. [...]

15) Занимающиеся одной практикою — не истинные химики. [..,]

16) Но и те, которые услаждают себя одними умозрениями, не могут считаться истинными хими­ками. [...]

17) Все изменения тел происходят посредством дви­жения. [...]

20) Это движение по большей части нечувствитель­но, и причина его никак не может быть воспринята чувствами; поэтому нужно исследовать ее путем умо­заключения. [...]

21) Наука о движении есть механика; итак, изме­нения мешанных тел происходят механически.

24) Поэтому, если кто хочет глубже постигнуть хи­мические истины, то ему необходимо изучать меха­нику. [...]

25) А так как знание механики предполагает зна­ние чистой математики, то стремящийся к ближайшему изучению химии должен быть сведущ и в матема­тике. [...]

26) [...] Многие отрицают возможность положить в основание химии начала механики и отнести ее к чис­лу наук, но отрицают они это, заблудившись в потем­ках скрытых свойств и не зная, что в изменениях сме­шанных тел всегда наблюдаются законы механики, а также испытывая недоверие к пустым и ложным умо­зрениям, которые навязывают ученому миру без какого-либо предварительного опыта иные теоретики, злоупотребляющие своим досугом. Если бы те, которые все свои дни затемняют дымом и сажей и в мозгу ко­торых господствует хаос от массы непродуманных опы­тов, не гнушались поучиться священным законам гео­метров, которые некогда были строго установлены Евк­лидом и в наше время усовершенствованы знаменитым Вольфом', то несомненно могли бы глубже пр'оник-нуть в таинства природы, истолкователями которой они себя объявляют. В самом деле, если математики из со­поставления немногих линий выводят очень многие истины, то и для химиков я не вижу никакой иной причины, вследствие которой они не могли бы вывести больше закономерностей из такого обилия имеющихся опытов, кроме незнания математики. [...]

28) Одно и то же не может одновременно быть и не быть. [...]

29) Ничто не происходит без достаточного основа­ния. [...]

34) Под внутренними качествами я понимаю все то, что можно в теле познать чувствами, за исключе­нием фигуры, движения и положения всего тела. [...]

40) [...] При изложении, химии надо представлять доказательства и они должны быть выведены из ясного представления о самом предмете. Ясное же представ­ление должно приобретать путем перечисления приз­наков, т. е. путем познания частей целого; поэтому не­обходимо познавать части смешанного тела. А части лучше всего познавать, рассматривая их в отдельности; но так как они крайне малы, то в смешении их нель­зя отличить, и для познания смешанных тел надо их разделить. Но разделение предполагает перемену ме­ста частей, т. е. их движение. Следовательно, для по­знания и доказательства истин химии необходимо знать механику (I, стр. 67—83).

[ЗАМЕТКИ ПО ФИЗИКЕ И КОРПУСКУЛЯРНОЙ ФИЛОСОФИИ]

14. В начале рассуждения о материи надо поместить определение ее: материя есть протяженное несопрони-цаемое, делимое на нечувствительные части (сперва,однако, сказать, что тела состоят из материи и формы, и показать, что последняя зависит от первой). 2) Надо доказать, что существуют неделимые корпускулы. [...]

75. У многих глубоко укоренилось убеждение, что метод философствования, опирающийся на атомы, либо не может объяснить происхождения вещей, либо, по­скольку может, отвергает бога-творца. И в том, и в дру­гом они, конечно, глубоко ошибаются, ибо нет никаких природных начал, которые могли бы яснее и полнев объяснить сущность материи и всеобщего движения, и никаких, которые с большей настоятельностью требо­вали бы существования всемогущего двигателя. [...]

196. Надобно считать началами только то, что на основании рассуждения и опыта оказывается недели­мым далее на другие известные нам части. [...]

198. Если бы я захотел читать, еще не зная букв, это было бы бессмыслицей. Точно так же, если бы я захотел судить о явлениях природы, не имея никакого представления о началах вещей, это было бы такой же бессмыслицей. [...]

202. Что касается тех мистических писателей, кото­рые уклоняются от сообщения своих знаний, то они с меньшим уроном для своего доброго имени и' с мень­шей тягостью для своих читателей могли бы скрыть это учение, если бы вовсе не писали книг, вместо того, -чтобы писать плохие. [...]

210. Непрерывное образование и разрушение тел до­статочно говорят о движении корпускул. [...]

217. Все, что есть в природе, математически точно и определенно; хотя мы иногда сомневаемся в этой точности, но наше незнание нисколько не умаляет ее: если бы даже весь мир сомневался в том, что дважды два четыре, все-таки дважды два у всех сомневающих­ся дадут четыре (I, стр. 107—149).

ОПЫТ ТЕОРИИ О НЕЧУВСТВИТЕЛЬНЫХ ЧАСТИЦАХ ТЕЛ И ВООБЩЕ О ПРИЧИНАХ ЧАСТНЫХ КАЧЕСТВ

§ 2. [...] Сущность тел состоит в протяжении и силе инерции. [...]

§ 12. Так как для произведения действия нужны два тела, действующее и то, на которое его действие направляется, так как, далее, тело, которое подвергает­ся действию, противодействует действующему телу, то, следовательно, действие не может быть без противодей­ствия и противодействия без действия.

§ 32. Природа тел состоит в действии и противодей­ствии, [...] а так как они не могут происходить без дви­жения, [...] то природа тел состоит в движении, и, сле­довательно, тела определяются движением. [...]

§ 34. Все, что есть или совершается в телах, проис­ходит от их протяжения, силы инерции и движения. [...]

§ 41. Тела приводятся в движение одним только толканием. [...]

§ 49. Тела, как состоящие из материи, могут де­литься на части. Деление это может рассматриваться двояко: физически и математически. Я говорю, что тело делится физически, когда части его реально отделяют­ся одна от другой, и математически, когда для данного протяжения тела части его обозначаются, по усмотре­нию, некоторым числом. [...]

§ 50. Чисто математическое деление определяется произвольно, и нельзя доказать, что части тел, назна­ченные математически, реально отделимы друг от дру­га; поэтому, не занимаясь этим способом деления, мы попытаемся исследовать только физическое разделение тел и будем называть физическими частицами весьма малые части, реально отделимые друг от друга. [...]

§ 67. Согласно сказанному в §§ 64, 65, 66, к чис­лу частных качеств нужно отнести теплоту и холод, сцепление частей, удельный вес, цвет, запах, вкус, уп­ругость и специфические свойства, каковы силы элек­трическая, магнитная, лечебная и т. п. [...]

§ 72. [...] Все существующее или совершающееся в телах происходит от их протяжения, силы инерции и движения·[...] и определяется фигурой [...]; следователь­но частные качества зависят от протяжения, силы инерции, движения и фигуры тел. Но достаточное ос­нование частных качеств заключается в нечувствитель­ных физических частицах тел (§ 70, 71), а потому до­статочное основание частных качеств заключается в протяжении, силе инерции, фигуре и движении нечувствительных физических частиц, составляющих тела. Что и требовалось доказать. [...]

§ 77. Частные качества тел могут быть объяснены законами механики. [...]

§90. Нечувствительные физические частицы, реально не делящиеся на другие меньшие, мы называем фи­зическими монадами. Мы совершенно не касаемся во­ображаемой делимости материи до бесконечности, так как считаем возможным, не опасаясь ошибок, обхо­диться без нее в физике. Точно так же не заботимся мы и о рассеянной в материи пустоте (если таковая есть); так как в ней ничего, кроме протяжения, не мыслится, то пустота никаких свойств не имеет и ничего, стало быть, не может внести в сущность и природу вещей, — все равно, существует она или нет. [...]

§ 91. Фигура физических монад неизменна. [...]

§ 103. Теплота тел состоит во внутреннем их дви­жении [...].

§ 111. Величайший холод в теле — абсолютный по­кой материи; если есть хоть где-либо малейшее движе­ние, то имеется и теплота (I, стр. 171—233).

ВОЛФИАНСКАЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ФИЗИКА [...]

Мы живем в такое время, в которое науки, после своего возобновления в Европе возрастают и к совер­шенству приходят. Варварские веки, в которые купно с общим покоем рода человеческого и науки наруша­лись и почти совсем уничтожены были, уже прежде двухсот лет окончились. Сии наставляющие нас к бла­гополучию предводительницы, а особливо философия, не меньше от слепого прилепления ко мнениям славно­го человека, нежели от тогдашних неспокойств, пре­терпели. Все, которые в оной упражнялись, одному Аристотелю последовали и его мнения за неложные почитали. Я не презираю сего славного и в свое, время отменитого от других философа, но тем не без сожале­ния удивляюсь, которые про смертного человека дума­ли, будто бы он в своих мнениях не имел никакого по-грешения, что было главным препятствием к прираще­нию философии и прочих наук, которые от ней многозависят. Чрез сие отнято было благородное рвение, чтобы в науках упражняющиеся один перед другим старались о новых и полезных изобретениях. Славный и первый из новых философов Картезий² осмелился Аристотелеву философию опровергнуть и учить по сво­ему мнению и вымыслу. Мы, кроме других его заслуг, особливо за то благодарны, что тем ученых людей обо­дрил против Аристотеля, против себя самого и против прочих философов в правде спорить, и тем самым от­крыл дорогу к вольному философствованию и к вящему наук приращению. На сие взирая, коль много новых изобретений искусные мужи в Европе показали и по­лезных книг сочинили! Лейбниц, Кларк³, Лок, премуд­рые рода человеческого учители, предложением правил, рассуждение и нравы управляющих, Платона и Сокра­та превысили. Малпигий, Боил, Герик, Чирнгаузен, Штурм⁴ и другие, которые в сей книжице упоминают­ся, любопытным и рачительным исследованием нечаян­ные в натуре действия открыли и теми свет привели в удивление. Едва понятно, коль великое приращение в астрономии неусыпными наблюдениями и глубокомыс­ленными рассуждениями Кеплер, Галилей, Гугений, де ла Гир и великий Невтон в краткое время учинили; ибо толь далече познание небесных тел открыли, что ежели бы ныне Иппарх и Птоломей читали их книги, то бы они тое же небо в них едва узнали, на которое в жизнь свою толь часто сматривали. Пифагор за изо­бретение одного геометрического правила Зевесу при­нес на жертву сто волов. Но ежели бы за найденные в нынешние времена от остроумных математиков прави­ла по суеверной его ревности поступать, то бы едва в целом свете столько рогатого скота сыскалось. Словом, в новейшие времена науки столько возросли, что не токмо за тысячу, но и за сто лет жившие едва могли того надеяться.

Сие больше от того происходит, что ныне ученые люди, а особливо испытатели натуральных вещей, ма­ло взирают на родившиеся в одной голове вымыслы и пустые речи, но больше утверждаются на достоверном искусстве. Главнейшая часть натуральной науки фи­зика ныне уже только на одном оном свое основаниеимеет. Мысленные рассуждения произведены бывают из надежных и много раз повторенных опытов (I. стр. 423-424).

ПИСЬМО К ЛЕОНАРДУ ЭЙЛЕРУ⁵ ОТ 5 ИЮЛЯ 1748 г.

[...] Но все встречающиеся в природе изменения про­исходят так, что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Так, сколько ма­терии прибавляется какому-либо телу, столько же те­ряется у другого, сколько часов я затрачиваю на сон, столько же отнимаю от бодрствования и т. д. Так как это всеобщий закон природы, то он распространяется и на правила движения: тело, которое своим толчком воз­буждает другое к движению, столько же теряет от сво­его движения, сколько сообщает другому, им двину­тому (II, стр. 183—185).

ЯВЛЕНИЕ ВЕНЕРЫ НА СОЛНЦЕ[...]

'[...] Сие редко встречающееся явление требует дво­якого объяснения. Первым должно отводить от людей, не просвещенных никаким учением, всякие неоснова­тельные сомнительства и страхи, кои бывают иногда причиною нарушения общему покою. Нередко легкове­рием наполненные головы слушают и с ужасом внима­ют, что при таковых небесных явлениях пророчествуют бродящие по миру богаделенки, кои не токмо во весь свой долгий век о имени астрономии не слыхали, да и на небо едва взглянуть могут, ходя сугорбясь. Тако­вых несмысленных прорекательниц и легковерных вни-мателей скудоумие ничем, как посмеянием, презирать должно. А кто от таких пугалищ беспокоится, беспо­койство его должно зачитать ему ж в наказание за соб­ственное его суемыслие. Но сие больше касается до простонародия, которое о науках никакого понятия не имеет. Крестьянин смеется астроному, как пустому вер­хогляду. Астроном чувствует внутреннее увеселение, представляя в уме, коль много знанием своим его пре­вышает, человека себе подобно сотворенного.

Второе изъяснение простирается до людей грамот­ных, до чтецов Писания и ревнителей к православию, кое святое дело само собою похвально, если бы иногда не препятствовало излишеством высоких наук прира­щению. [...]

Коперник возобновил, наконец, солнечную систему, коя имя его ныне носит, показал преславное употреб­ление ее в астрономии, которое после Кеплер, Невтон и другие великие математики и астрономы довели до та­кой точности, какую ныне видим в предсказании не­бесных явлений, чего по земностоятельной системе от­нюдь достигнуть невозможно.

Несказанная премудрость дел божиих хотя из раз­мышления о всех тварях явствует, к чему предводи­тельствует физическое учение, но величества и могу­щества его понятие больше всех подает астрономия, по­казывая порядок течения светил небесных. Воображаем себе тем явственнее создателя, чем точнее сходствуют наблюдения с нашими предсказаниями; и чем больше постигаем новых откровений, тем громчае его прослав­ляем. [...]

Правда и вера суть две сестры родные, дщери од­ного всевышнего родителя; никогда между собою в распрю прийти не могут, разве кто из некоторого тще­славия и показания своего мудрования на них вражду всклеплет (IV, стр. 370—373).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: