|
|
Из дневника Густава Мальте «О переселении в Крым»Введение Крым всегда был многонациональным. Этот благодатный край обживали народы, пришедшие сюда и с востока, и с запада, привнося в его культуру и ментальность что-то свое. Полтора века назад приехали на землю Тавриды и переселенцы из Эстонии. Эстония - часть Европы с 1154 года. Если в представлении советских людей Эстония была "Западом", то подавляющее большинство жителей Европы считают, что Эстония находится в России. Эстония расположена на южном берегу Финского залива. Она граничит: с Финляндией и Швецией - с моря, с Россией и Латвией - с суши. Столица - Таллинн. В этой стране, чья территория больше Дании, Швейцарии или Голландии, всего 1,5 млн. жителей. Эстонцы проживают на этой территории уже 5000 лет. Выгодное географическое положение на перекрестке торговых путей с Востока на Запад и с Севера на Юг обусловило большой интерес к этому клочку земли. Немцы были первой волной в длинной череде завоевателей. Датчане, шведы, поляки, русские - все прошли по Эстонии. В конце XIX века в Эстонии поднялась волна национально-освободительного движения. Вот тогда, в 1861 году, после отмены Крепостного права и после Крымской войны более двух тысяч безземельных эстонцев, получив свободу и право на переселение, вышли обозами и пешком отправились на новое место жительства - в Крым. Переселение эстонцев в Крым происходило в 60-е годы XIX века на следующих условиях:
Неприветливо встретила южная земля эстов, как называли эстонцев крымчане в XIX веке. 1861 - год массового прибытия их в Крым, был неурожайным, засушливым, по полям прошла армия саранчи, о которой до сих пор эстонцы знали только из Библии. Время шло, эстонцы привыкали к Крыму. Крым принял эстонцев и стал для них второй родиной. Благодаря своим национальным чертам - упорству, трудолюбию, любви к земле эстонцы вписались в жизнь полуострова и заняли свое место под крымским солнцем.
Первые поселенцы
Летом 1860 года среди эстонских крестьян прошел слух, что в далеком Крыму раздают земли почти даром, и путь в Крым открыт всем, кто пожелает переселиться в эти благодатные земли. Народ в Эстляндии жил скученно, в Крыму же пустовали полуразрушенные деревни, оставленные татарами во время эмиграции в Турцию. Несколько тысяч крестьянских семей выразили желание ехать в Крым и послали своих ходоков к царю за разрешением. Царское правительство было заинтересовано в заселении полуострова и разрешение эстонским крестьянам дало без промедления. Весной 1861 года в Крым приехали "доверенные лица" эстонцев для ознакомления с полуостровом. Ознакомившись с предложенными землями (36 тыс. десятин) и деревнями, расположенными в 4-х уездах (Симферопольском, Евпаторийском, Перекопском и Феодосийском), один из доверенных - Кустав Малтс - отправился в Эстонию. Переселение на полуостров началось с 1861 года. Первая волна состояла из двух групп. Одна группа прибыла в августе 1861 г. (5 семей, во главе - Абрам Норт) и поселилась в деревне Актачи-Кият, которая позже стала называться Абрамовкой (Симферопольский уезд). Вторая группа (23 семьи, около 120 человек, во главе - Хендрик Сельбах и Кустав Малтс), испытав в пути множество невзгод, прибыла в ноябре 1861 г. в деревню Самрук (в эстонском произношении Замрук, Симферопольский уезд; ныне село Береговое Бахчисарайского района). Около 10 семей из второй группы выбрали для своего места жительства Актачи-Кият (с. Белоглинка Симферопольского р-на). В 1892 году началась вторая волна переселения эстонцев. Первая группа (около 500 человек из Ярвамааского уезда и около 80 человек из Харьюмааского уезда, во главе - Кустав Мяарманн), преодолев трудный путь, в первых числах августа прибыла в Симферополь. Вторая группа (несколько сотен переселенцев, во главе - Антс Валькманн) прибыла в конце августа и поселилась в деревне Капа-Кият Симферопольского уезда. Тяжело складывалась жизнь первых переселенцев, о чем свидетельствуют архивные документы. Так, Председатель Таврического дворянства сообщает, что дважды был в том месте, где находятся эстонцы, но ничего не мог разузнать ни о желаниях их, ни о нуждах "по неимению между ними переводчика". Он видел множество больных, и знаками они объясняли, что не имеют ни хлеба, ни денег на его приобретение. Он же предложил немедленно найти переводчика, а также врача, а потом уже начать переговоры с помещиками, на земли которых они согласятся переехать (Государственный архив Автономной Республики Крым, ф.26, оп.1, д.24906). Есть документы, подтверждающие, что в Симферопольском уезде у помещика Галаева поселилось 118 эстонских семей и у помещицы Беловодовой 113 семей. Многие из помещиков нарушали свои обязательства: не давали каждой семье отдельного дома, а поселяли эстонцев по 2-3 семьи в хате. Скот не был обеспечен кормами, и главное, они не получали обещанного хлеба. В результате переселенцы оказались в крайне бедственном положении. В жалобе эстонцев говорилось: "Все почти переселенцы скитаются по миру и доставляют себе дневное пропитание из рук благотворителей или ничтожными заработками". Эстонцы усиленно добивались поселения их на казенных землях . Эстонские переселенцы, прибывавшие в Крым позднее, шли уже проторенной дорогой, выбирали себе земли, которые они хотели. В этом им помогали не только государство и земляки, но и другие народы, а точнее, купеческие слои немцев и евреев, русское Дворянское общество. Вскоре эстонцы поселились во всех предложенных им уездах: несколько десятков семей в Бурлюке (ныне с. Вилино Бахчисарайского района), Кара- Кият, Ботке, Кият-Орка (с. Упорное), Учкую-Тархан (с. Колодезное), Кончи- Шавва (с. Краснодарка), Боз-Гоз, Япунджа, Джурчи (Первомайское), Джага- Кущи (с. Охотниково). В 1869 г. в Крым прибыла третья волна переселенцев, в которой было несколько десятков семей. Позже, освоившись, эстонцы выезжали на заработки в города - как прилежные работники эстонцы везде ценились. С началом коллективизации большинство эстонцев вступило в колхозы. Работали добросовестно, и колхозы никогда не были убыточными. Использование прогрессивных методов сельскохозяйственного производства, этнокультурные контакты с другим населением полуострова, через несколько десятилетий привели эстонцев Крыма к материальному благополучию. Из дневника Густава Мальте «О переселении в Крым» "До русско-турецкой войны, - пишет Густав Мальте в своей рукописи, - цены на землю в Крыму не менялись: 6-8 рублей за десятину. Во время войны никто не отваживался покупать землю, так как боялись, что турок победит - с помощью иностранных государств это могло произойти - и Крымский полуостров, находящийся вблизи от Турции, станет собственностью противника или, по крайней мере, ареной войны. Как только закончилась война и в 1878 году заключили мир, немцы стали закупать земли по такой цене, что уже в течение пары лет цена за десятину возросла почти на 10 рублей; цены на землю, которая продавалась до сих пор по 5-6 рублей, поднялись теперь до 15-20 рублей за десятину. Поэтому мы, эстонцы, начали обсуждать друг с другом, как бы заполучить и себе клочок земли в собственность. Уже у нескольких эстонцев был собран маленький капиталец: у кого 1000 рублей, у кого больше. Я и два моих товарища отказались от аренды и стали держать совет, как купить землю. Дело было довольно трудным. Продаваемые земельные участки были большими, меньше 1000 десятин нигде не было, везде было от 1000 до 10 000 десятин. У нас на троих мужиков вместе было едва 4000 рублей чистыми деньгами, не считая домашнего скота и рабочей утвари у каждого. Нечего было и думать, чтобы предпринимать что-нибудь с такими маленькими деньгами. Другие сородичи, у кого были деньги, высмеяли нашу затею; для них было новостью, что крестьяне в Крыму, где можно было за бесценок арендовать землю, стали приобретать ее в собственность. Вначале - это было в 1878 году - с нами никто не соглашался. Поэтому я на один год приостано-вил свои сельхозработы и взял внаем квартиру на прежнем месте в Кадикой. Мои товарищи, Отто Кург и Ханс Крюгер, поселились в деревне, вблизи от города. И начались поиски участка. Как я уже говорил, участков было достаточно, но их размеры и соответственно цена были для нас недосягаемыми. В итоге в конце 1878 года, когда другие крестьяне увидели, что земли постоянно покупались и цены на них росли, в нашем сообществе было уже десять человек. Теперь мы уже могли что-то предпринять. Я не буду перечислять места, где мы торговались, но на одной несостоявшейся сделке хочу остановиться. Я до смерти ее не забуду, она показала, насколько тогдашние эстонские крестьяне были далеки от предприимчивости. На мой запрос я получил от агента Бессарабского сельхозбанка, жившего в городе, телеграфное извещение, в котором говорилось, что указанный банк продает без аукциона те земли, которые, попав на конкурс, не были проданы на аукционе из-за недостатка предложений. Так как банк не мог держать эти земли у себя более года, то продавал их по любой цене. Агент сообщил, что он на днях поедет в Симферополь и даст там объявление о продаже земли. Через пару дней агент прибыл в Симферополь, и мы с парой мужиков пошли к нему поговорить. Мы уже знали об одном хорошем участке. Он находился в 59 верстах к северу от Симферополя, рядом с большой дорогой в Россию, имел 3300 десятин и назывался "Тоотман". Большие постройки имения были полуразрушены, но дом длиной в 11 саженей был еще в полном порядке. Пахотная земля везде была в запустении, так что от нее не следовало ожидать слишком многого. Кроме того, в двух верстах от имения имелась каменоломня желтого камня, откуда можно было получать строительный материал и для себя и на продажу, тогда как в других местах его пришлось бы покупать и везти за несколько десятков верст. Участок, действительно, был самым подходящим из всех. Агент сообщил нам, что этот участок еще не продан и мы можем его получить, и дешево. Условия продажи были следующими: покупатели берут на себя все расходы по покупке и платят в год 1 рубль за десятину в течение 43 лет и 11 месяцев - срок полной выплаты стоимости! Эта была действительно смехотворная цена. Можно было надеяться, что, раз найдена земля, среди нас найдутся еще покупатели. Под руководством агента мы послали запрос, который он и составил, в Бессарабский сельхозбанк в городе Одессе. Через неделю получили ответ, что этот земельный участок действительно продается на указанных условиях. Мы написали, что покупаем это имение, но просим дать нам время найти еще пайщиков. В нашем товариществе состояло около десяти членов, и задаток в 100 рублей на покупку находился у меня и О. Курга. Вместе с другими, заинтересованными в покупке, сразу поехали осматривать место. Участок нам всем понравился, и, что самое главное, земля доставалась за бесценок: у кого было 100 рублей, мог купить 100 десятин хорошей земли! Расход на оформление документов был ничтожным, так как за долги государственная пошлина не взималась. Казалось, любой бы согласился на покупку. Но нет! Многие стали сомневаться. Некоторые считали, что участок расположен далеко от города, тогда как город от участка находился всего в паре десятков верст. Некоторые нашли, что там нет жилых домов. С десяток семей могло разместиться в помещениях имения, но для большинства дома надо было строить. Большая часть людей, которые до сего времени жили вблизи от города, где глубина колодцев была сажень или пара саженей, боялись колодцев глубиной 25 саженей, которые были выкопаны там. Теперь-то крымчане очень хорошо понимают, что эти доводы были смешны и неубедительны в сравнении с преимуществами того участка. Имеются же в Крыму колодцы глубиной 40-50 саженей. Кроме того, здесь за колодец платили арендную плату 350 рублей в год. В округе не было жителей, а колодец располагался вблизи от большой дороги, по которой постоянно прогоняли стада коров и овец и проезжали возчики соли, доставлявшие соль из Крыма в Россию, они то и дело поили из колодца скотину и платили по 2-3 копейки за каждую голову. Боязнь, что вода иссякнет, была напрасной. Крымские глубокие колодцы всегда богаты водой, из них можно брать воду сутками, не боясь убыли. В имение "Тоотман" ездили раза три; брали туда новых и старых сторонников покупки, но все безуспешно. Кто был сегодня согласен, тот завтра от покупки отказывался. Многие придерживались ошибочного мнения, что земля в дальнейшем подешевеет. Меня за глаза стали подозревать, что я получаю от банка хорошее вознаграждение за то, что вызываю у поселенцев спрос на пустующие земли. Люди с узкими взглядами верили такому подозрению, и пайщиков становилось все меньше. Наша сделка началась в декабре 1878 года, уже настал январь 1879 года, но мы остались там, где были! В январе агент спросил, уладили ли мы свои дела. Я ответил, что не хватает нескольких покупателей и просил его еще продлить срок сделки. Пытались сдвинуть дело с мертвой точки, проводили собрания, но все было напрасно! В феврале получил от агента письмо. Он хотел немедленно получить окончательный ответ и требовал сразу же сообщить, будем мы покупать или нет, в случае отказа он продаст этот участок другим. И снова просил его повременить, сказав, что скоро уладим дела. Я и сам уже не верил этому, но хотел еще раз попробовать и пригласил покупателей собраться в городе. Но все осталось по-прежнему. Однажды, в середине февраля, во двор имения "Кадикой" (с. Сухоречье симферопольский р-н), где я в то время проживал, въехала карета, в которую были впряжены четыре лошади. В карете сидел знакомый нам агент Бессарабского банка Шмидт. После приветствия он спросил: "Вы нашли себе новый участок? " Я ответил, что мы не искали другой участок, что остаемся покупателями имения "Тоотман". Я был вынужден солгать из-за вышеописанных обстоятельств. ""Тоотман" вы не получите, - ответил агент, - так как я уже продал его". Такого ответа следовало ожидать, но меня он застал врасплох, и я остановился перед каретой как вкопанный. Что хорошего теперь ждать? Наступает весна, в конце февраля все уже идут на поля, а ни у меня, ни у многих других, которые доверили свой задаток мне и О. Кургу, нет никакого участка! Видя мой удрученный вид, агент сказал: "Почему вы так расстроились? У вас ведь было достаточно времени на эту сделку, и я наконец пришел к выводу, что у вас, наверное, нет желания приобрести этот участок". Всякие извинения теперь были излишни. Это имение на тех же условиях, что предлагались и нам, купили десять немцев. Позднее узнали, что агент получил от немцев взятку в 3000 рублей. Нас в этом уверял один торговец зерном, который одолжил немцам деньги. Так как у них не было своих денег, деловые немцы заняли деньги, которые нужно было заплатить вначале. Эстонцам же не понадобилось бы занимать деньги. И все же они упустили выгодную сделку! Несмотря на это, мы благодарны агенту. Ведь он указал нам тот участок, который мы после многих мучительных поездок наконец приобрели. Он сообщил нам, что на продажу выставлен хороший участок вблизи от города. Это наше теперешнее поселение Учкую-Тархан(с. Колодезное Симферопольского р-на) Имение "Тархан", которое было собственностью татарского помещика Османа-мурзы, расположено приблизительно в 23 верстах к западу от города Симферополя и в 15 верстах от Черного моря. Размер участка 2470 десятин. Как большинство крымских дворян-татар, Осман-мурза сдал свое имение Херсонскому земельному банку под залог, а именно за 20 000 рублей, которые он за пару лет прокутил. В 1876 году это имение продали с молотка за неуплату процентов банку, и оно досталось за указанную сумму польскому помещику, проживавшему в Одессе. Тот уполномочил своего брата, жившего в Крыму, продать имение. Агент, который указал нам это имение, сообщил попутно, что кто-то из немцев, владелец большого поместья, приходил в банк торговаться, но еще не договорился о покупке имения. Поэтому он советовал нам поторопиться. С расстройства от сообщения агента, что имение "Тоотман" для нас потеряно и, от всего пережитого я заболел и на следующий день послал в соседнее село, где жили наши зажиточные О. Кург и X. Крю-гер, желавшие приобрести землю, вместо себя двух других искателей участка с просьбой, чтобы они немедля пошли осмотреть место и, если подходящее, то сразу и сторговались. Посланцы вернулись с сообщением, что земли хороши, вода в колодцах всего на глубине 2-3 саженей, что в имении, в которое входят две деревни, вполне приличные дома. В одной деревне проживают 25 татарских семей, в другой - 10 русских семей. Кроме того, в имении имеется прекрас-ный фруктовый сад площадью две десятины. Теперь необходимо было поторопиться, чтобы получить хоть этот участок. Мне было некогда сходить осмотреть его самому, пошли с несколькими мужчинами прямо к продавцу и сторговались. Цена была 22000 рублей, расходы на оформление - пополам. 12 000 рублей должны были уплатить сразу, остальные 10 000 рублей обязаны были выплатить в течение 3 лет, при шести процентах в год. Задаток в 2000 рублей внесли сразу и дали неделю на оформление документов. Тотчас же выслали извещение другим пайщикам, участвовавшим в покупке, чтобы они собрались 23 февраля в Симферополе в указанном месте и в указанное время. На этот раз пайщики были умнее, в основном благодаря тому, что большинство уже внесло задаток. В назначенный день мы договорились между собой разделить купленный участок на 20 частей, в каждой части 125 десятин. Кто не успел приобрести полный участок, должен был довольствоваться половиной. Большинство, 16 хозяев, взяли по полному участку и 8 хозяев - половинные, т.е. по 62 1/2 десятины. Торговую сделку заключили и заверили 22 февраля 1879 года в Симферополе у нотариуса Житинского. В конце концов мы достигли своей цели. Место нравилось нам по многим причинам: город недалеко, вода неглубоко, пахотная земля удовлетворительна. По плодородию и сенокосу земля далеко не такая хорошая, как на упущенном нами участке в Перекопском уезде, но лучшей на этот раз нам взять было неоткуда, поэтому мы были счастливы иметь хоть такую. Наконец, после всех хлопот, решили собраться в следующее воскресенье и пойти осматривать новое место; туда же должен был прийти и бывший хозяин, чтобы известить местных жителей, что имение продано новым хозяевам. С испугом услышали татары, которые жили здесь уже поколениями, что они должны уходить отсюда, что для них нет здесь места. Так же перепугались, услышав печальную весть, и русские, которые прожили здесь несколько десятков лет. Было жаль смотреть на этих людей, которые родились и выросли здесь, надеялись быть похороненными там же, где лежали их предки, но поделать ничего было нельзя. На две деревни было 4 кладбища, так как в прошлом здесь проживало более 100 семей. Под могучим воздействием денег в Крыму и других местах были уничтожены сотни деревень, но не мы выгоняли их огнем и мечем! Особенно умели это делать немцы с большим капиталом в кармане. В Крыму много таких, у кого имеется несколько тысяч десятин земли, но на этих землях, кроме собственника и его семьи, нет ни одного жителя. Они обрабатывают обширные поля, содержат большие стада коров и овец, получают порядочную прибыль. Только большие землевладельцы из дворянского и купеческого сословия, которые полностью не обрабатывают свои земли, заселяют их народом, сдают десятинникам и подсобникам, а сами занимаются другим делом. В последнее время они и сами стали обрабатывать поля. Вот и мы стали собственники своего участка. На родине в то время, когда мы переселялись в Крым, земельные участки еще не продавались. Поэтому перекочевавшие сюда люди не чувствовали тоски по оставленному месту, где они не могли поступать по своему усмотрению. Тем радостнее, казалось бы, должно было быть на душе у каждого переселенца, что наступило такое счастливое время. Но не радость чувствовали покупатели. После того как продавец уехал, не все считали, что их желания удовлетворены, между хозяевами поднялся шум и вспыхнул раздор. Причиной, во-первых, послужило то, что дома-лачуги, кроме домов имения, были собственностью бывших хозяев и их надо было выкупать. Домишки не стоили больших денег, так как за строительные камни их владельцы не имели права требовать плату, но пришлось все-таки выплатить им пару десятков рублей за деревянные детали. Во-вторых, в деревню были завезены в несметном количестве камни, которые ранее использовались для возведения заборов и других строений, а теперь беспорядочно валялись то тут, то там. Люди не учли того, что, ввиду отсутствия здесь каменоломни, камни пришлось бы покупать и везти сюда за 7-8 верст из других земель, они должны были бы понять, что эти завезенные камни представляют полезный материал для строительства домов. Вместо этого крикуны нашли, что камни - обуза! Многие возмущались тем, что нет построенных домов, на которые они рассчитывали. Вот что было причиной недовольства и ссор. Были даже предложения сразу же продать свои участки - лишь бы вернуть деньги! Но покупателей не было, и им волей-неволей пришлось приступить к работе на своих участках. И закипела работа: перевозка пожитков и посев зерновых. В первую очередь было необходимо перевезти на новое место скотину и сельскохозяйственный инвентарь, а также корм для скота и зерно. Семейства и домашняя обстановка остались, конечно, на старом месте, пока не закончится посевная. Большинство людей было из села Кадикой, до которого почти 30 верст, а некоторые прибыли, проделав 70-80 верст. Полевые работы, которые в Крыму начинаются в середине февраля месяца, уже давно шли, но нам понадобился десяток дней для перевозки самого необходимого. Не было покоя ни днем ни ночью: поездки и хлопоты без конца. Возделанных полей было мало, так как до нашего приезда сюда прежние жители засеяли всего лишь чуть больше половины полей. Мы с трудом нашли еще по десятку десятин мягкой пашни на каждую семью; но она была вразброс - частью на одном, частью на другом поле. Это все пришлось замерять и делить, чтобы каждый мог получить свое пригодное поле. В домах имения мы разместили 10 семей. Больше половины семей поместили к татарам, пока не закончится посевная. Затем занялись другими делами. Прежде всего надо было замерить место и составить план застройки для нового поселка. Это было довольно сложно. Прежние две деревни располагались в долине шириной в полверсты и на расстоянии полторы версты друг от друга. Там были колодцы из камня. Надо сказать, что деревни стоят на северо-восточной стороне оврага, а на юго-западной его стороне расположен фруктовый сад длиной в четверть версты. Таким образом, нельзя было построить поселок в два ряда, как это принято в Крыму. Поэтому место для нового поселка длиной одну версту, шириной 80 саженей определили на одной стороне оврага. Его разделили на 25 частей, ширина каждой части 20 саженей. Посреди поселка определили линию шириной 20 саженей для школьного дома, потому что старый дом, который первоначально намечался под школу, не подходил ни помещениями, ни местоположением, так как находился далеко от домов нового поселка. Но на первых порах этот дом остался под школу и молитвенный дом, пока наберутся силы для постройки нового дома. Как ранее упоминал, новые собственники разделились на две категории: одни, у которых 125 десятин, и вторые, у кого земли наполовину меньше. Участки под дома были размерены всем одной ширины. Теперь, когда хозяин 125 десятин получил 20 саженей, то собственник половинного участка должен был быть доволен своими 10 саженями. Но за то, что на такой маленькой площади невозможно разместить все необходимые постройки, решили дать хозяевам всех участков одинаковую площадь под застройку, но с условием, чтобы каждый собственник меньшего участка уплатил 10 рублей за дополнительные 800 квадратных саженей. Участки распределили между переселенцами жеребьевкой. Перед жеребьевкой нужно было еще кое-что уладить. А именно: единогласно решили, что школьное здание и церковь будут построены посреди села, но корчму в селе не должно иметь ни нам, ни нашим потомкам. Это благоразумное постановление действует до сих пор. Во-вторых, приняли решение насчет строительного материала. Камней требовалось для большего участка приблизительно 30 кубических саженей, для меньших же - наполовину меньше, 15 кубических саженей. Хлопотным было еще и то, что 15 семьям нужно было строиться на месте старой деревни, где были колодцы и камни под рукой, а 10 семьям - на голой пахотной земле. После долгих споров постановили, что те хозяева, чьи хутора будут на месте старой деревни, окажут помощь в строительстве тем, кто строит на голом месте, то есть помогут завезти 15 кубических саженей камней, а если не захотят этого сделать, то уплатят 3 рубля за перевозку каждой кубической сажени. Эти решения по старинке приняли в устной форме, мы все верили честному слову. Но сколько было тех, кто сдержал слово, увидим позднее. До раздачи номеров для розыгрыша, никто не знал, где будет располагаться его участок, и все были довольны этим решением. Каждый надеялся, что его участок будет на месте старой деревни. Там ведь сохранились дома, в которых можно будет прожить несколько лет; на некоторых линиях плана перестройки селения было более одного жилого дома, так как татары строили свои лачуги близко друг от друга и беспорядочно, где придется. Каждый собственник линии, если на ней окажется более чем один дом, должен будет отдать другие тем, кому достался участок на голой земле. В течение трех лет последние должны были построить свои дома на постоянном месте. Таким образом все семьи на этот раз были обеспечены кровом. Конечно, переселенцы должны были выкупить у прежних жильцов их хибарки, то есть деревянные детали и черепицу, которые стоили недорого. Дом с черепицей стоил 40-50 рублей, а дом с земляной или глиняной кровлей 15-20. Пристроек у татар было мало. Мы же за лето построили себе хлева и загоны для скота. Несколько слов о жеребьевке. Мы обсуждали свои дела на собрании уже целый день и полночи, когда настал решительный миг тянуть жребий. Как всегда бывает со жребием, так было и сейчас: многие были довольны, многие огорчены. В числе последних был я у мой товарищ со времен поиска и покупки участка Отто Кург. Мы получили участки в самом конце села. Было принято решение оказать нам помощь в строительстве, но велика ли польза от этого? Другим достались колодцы и камни, мы же должны были издалека завозить камни и копать колодцы. Но зато мы нашли, что наши участки в открытом поле значительно лучше - ровнее, с черноземом - чем участки в старой деревне, где земля оказалась малоплодородной, с глинистым основанием. Еще хуже было то, что на месте старой деревни высились горы золы. Дело в том, что татары укладывали свою золу в деревне в кучи, которые с годами становились горами. Под действием дождя, снега зола осела, оттого что по ней топтались, уплотнилась и заросла травой. Подобные кучи золы находятся около дома каждого татарского жителя; в хорошую погоду, по утрам, они любят сидеть на них и курить трубку. Кажется, самое лучшее времяпрепровождение для стариков-татар, которые отжили свой век, - сидеть на куче золы, скрестив ноги и повернувшись лицом в сторону Мекки. Эстонским переселенцам вывоз этой золы доставил много хлопот. Но вывезти ее было необходимо, потому что в золе невозможно построить дом, нельзя посадить сад, возделать огород. На некоторых линиях плана перестройки селения были тысячи возов золы и до сего дня не вывезены еще сотни возов. Однажды попробовали вывезти золу на поля, но от этого не было никакой пользы: во время дождей зола полезна, но во время засухи она "сжигает" посевы. В Крыму в летнее время выпадает мало дождей, поэтому прекратили вывозить золу на поля. Началась горячая пора. Весеннее зерно было в земле. Но до майской вспашки паров было еще время, поэтому взялись за вывоз камней. Те, кто попал в старую деревню, стали чинить дома, заборы, строить сараи для скотины. А мы, "поляне", должны были завозить камни, причем за версту-полторы, и это по крайней мере. В первое лето двое более состоятельных хозяев построили себе новые жилые дома. В последующие два года было построено уже 10 новых, довольно просторных домов - все по одному плану: длиной 8 саженей, шириной 4 сажени, высотой 4-5 аршин, с черепичной кровлей, частично с деревянным, частично с глиняным полом. Строили также подсобные строения. Много пришлось строить каменных заборов. Теперь, ранее презираемые, камни стали золотыми, и каждый старался завезти их, сколько хватало сил. Хозяевам больших участков хватало камней для своих потребностей, в то время как собственникам меньших участков не хватало камней, и они вынуждены были недостающие камни купить и везти за 7-8 верст. Сначала думали, что для перевозки камней потребуется по меньшей мере два, даже три года, но уже в первый год камни были завезены. Особенно проворными в вывозе камня были те, чьи участки выходили за пределы деревни, в открытое поле, в то время как те, чьи участки случились в старой деревне, думали, что на это еще достаточно времени, и с вывозом не торопились. Как ранее и опасались, вспыхнула ссора из-за камней. Осенью третьего года стали подозревать, что у хозяев, чьи дома стояли в открытом поле, камней гораздо больше, чем у тех, кто жил в деревне. Предприняли осмотр и проверку. Три дня хозяева со своими людьми замеряли в саженях камни, ограды и строения, и, когда с ссорами и трудностями с этим справились, оказалось, что у каждого хозяина, живущего в открытом поле, было камней на 3-5 кубических саженей больше, чем у хозяев из деревни. Последние настоятельно требовали у первых излишние камни как собственность, купленную сообща. Первые же основывались на том, что камни мог свободно взять каждый, кроме того по уговору вторые должны были помогать первым завезти половину камней на место или уплатить 3 рубля за каждую неперевезенную сажень. Ни то ни другое не было сделано. Между двумя группами было много споров и раздоров, пока дело не кончилось тем, что одни отдали камни, а другие так и не уплатили деньги. Потерпели, конечно, первые: хотя у них было камней на 3-5 кубических саженей больше, чем у вторых, но они не получили платы за перевозку камней, а это приблизительно 40-50 рублей. Должен упомянуть один печальный случай, который произошел у нас в первую весну. Один из наших новых товарищей, Ханс Кивимя-ги, купил на своей линии у татарина маленькую хибарку. Она была длиной 4 сажени и 2 шириной, оштукатурена глиной, задняя и боковые стены были из камня, а передняя из плетеных деревянных прутьев. Кровля была покрыта землей слоем в фут. Однажды ночью, когда хозяин дома спал в комнате, внезапный порыв ветра перевернул дом и похоронил спящего под обломками. По счастливой случайности, он спал в доме один; сыновья днем уехали на старое место за домашним скарбом, а жена с дочкой и младшим сыном, так как погода была теплой и ясной, спали во дворе возле скотины и домашней утвари. Случись им спать в доме, они бы все погибли. Кладбища у нас еще не было. Под кладбище определили ровное, пустынное место со сторонами по 20 саженей, удаленное на четверть версты от ближайшего жилого дома. Хоронили несчастного товарища всем селом. Покинувшему нас хозяину было 47 лет, он был отцом четверых детей. Спустя месяц кладбище освятил пастор лютеранской церкви X. Миквитс. На протяжении трех лет выполнили много важных и дорогостоящих работ: построили себе красивые жилые дома и подсобные постройки, высокий каменный забор вокруг деревни и т.д. Все это было второстепенным, основными оставались, конечно, полевые работы, которым мешали разные посторонние занятия, так что в первые годы смогли посеять только 10-15 десятин пшеницы и пару десятков десятин яровых. Осилили также самую большую тяжесть - долговую обузу в 10 000 рублей. Пора было подумать о культуре. В первую очередь надо было пред-принять шаги для духовного воспитания молодежи. Оно за три года совсем зачахло: о чтении и вероучении детей родители заботились в меру своего понимания. С самого начала я был членом церковного совета, поэтому исполнение срочных церковных дел было доверено мне, как-то: крещение детей, похороны. В первый год воскресные богослужения проводил по доброй воле также я. Было мнение, что я не подхожу для того, чтобы нести слово Божье; быть может, оно и верно, ведь не может делопроизводитель общины одновременно быть и проповедником. Поскольку другого подходящего человека не нашлось, воскресные богослужения отложили до будущих времен. В январе 1882 года решили на собрании найти школьного учителя. Он должен быть совершенным учителем-кёстером, хорошо знающим русский язык и музыку. Учителю назначили порядочную зарплату - 400 рублей в год, позволили содержать две коровы и заготавливать сена, сколько потребуется для коров. Но где найти учителя и кто поможет его выписать? Пастора Миквитса мы не хотели об этом просить, потому что наши церковные дела в то время были в самом скверном состоянии. Лютеранские церкви Симферопольского, Перекопского, Евпаторийского округов и городов Ялты, Севастополя - все были под дурным попечительством нетрезвого X. Миквитса. Кроме того, Миквитс был одним из самых старомодных пасторов. Из-за своей нерадивости у него было много неприятностей с консисториумом. Найти и выписать школьного учителя доверили мне. Это можно было сделать с помощью объявления в газете. Я нашел, что давать объявление в газету не стоило, так как пришло бы много желающих - и кого из них признать лучшим? Не доверял также родине, потому что нам могли прислать старомодного учителя. В то время шла газетная война между учителями и популярными деятелями Эстонии. Редактор газеты "Сакала", темпераментный К.Р. Якобсон, печатал большие передовицы о плохих школьных условиях; против этого резко выступали целые округа балтийских пасторов, доказывающих, что у нас школьные дела лучше всех. Особенно ярым их сторонником был учитель Ханзен из Пайсту, который от имени школьных учителей заявил, чт< со школами все обстоит в лучшем виде. Читатели тогдашних газет по мнят, какая вышла ссора и раскол между двумя важными обществен ными деятелями Янсеном и Якобсоном. Партия духовенства привлекла Янсена с его газетой "Ээсти Постимеес" ("Эстонский почтальон" ) быть оборонительным валом против победно наступающей газеты " Са кала". Борьба длилась около десяти лет, пока наконец правительстве не взяло упорядочение школьных дел в свои руки. И надумал я заполучить школьного учителя для Тархана через частное лицо. Для этого выбрал А.Ф. Раудкеппа, бывшего кёстера и: Амбла, который в то время был учителем министерской школы Раквереского общества "Калевипоег". А.Ф. Раудкепп, будучи сотрудником газеты "Сакала", был ненавистен баронам и пасторам. Что для меня было самым главным - из-под пера Раудкеппа в юном возрасте вышла книга духовного содержания "Ангелы, или дети Господни, их рождение и место в жизни". Позднее эта странная книга была запрещена, видимо, под влиянием духовенства. В Крыму я ее не видел и даже не слышал о ее существовании. Но так как я ежегодно заказывал часть книг с родины, то и завладел этой книжкой как бы случайно. Судя по содержанию книги, я подумал, что нашел человека, который смог бы указать нам подходящего школьного учителя. Написал ему длинное письмо о жизни и быте в Крыму, в котором и изложил нашу просьбу. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|