Сделай Сам Свою Работу на 5

Эмблема 1. Ветер носил его в себе





Михаэль Майер

Убегающая Аталанта

 

 

Перевод и предисловие Глеба Бутузова

Предисловие

В начале XVII века Орден Розенкрейцеров, к которому пфальцграф и советник императора Рудольфа II Михаэль Майер себя официально не причислял, и с которым английский философ Роберт Фладд настойчиво и безуспешно пытался связаться через прессу, выбрали работы этих двух авторов в качестве теоретической основы учения, своего рода пансофии, приемлемой для всех религиозных конфессий, которая должна была стать фундаментом для некоего нового сверх-масонства, и позволить жить людям всех вероисповеданий в мире и согласии, строя общество будущего на основе науки, религии и всеобщего братства.

Жизнь Майера была весьма разнообразна. Он, родившись в Ренсбурге (Хольштайн) около 1568 года, — дата до сих пор точно не известна, — с 1587 по 1596 годы получает образование в университетах Ростока, Нюрнберга, Падуи, Франкфурта-на-Одере и, наконец, Базеля, где защищает диссертацию на степень Доктора медицины. В 1601 году Майер входит в преподавательский состав Университета Кёнигсберга как Доктор медицины и философии, однако особых успехов он там не добивается и уезжает в Прагу заниматься частной медицинской практикой. В 1609 году он поступает на императорскую службу, и через два года отправляется в длительное путешествие по Европе — через Саксонию в Амстердам и Англию; последняя привлекает его более всего, как родина великих алхимиков, и прежде всего Томаса Нортона из Бристоля. Так же, как Джон Ди в свое время выступал в качестве неформального посла Англии во многих европейских странах, Майер направился в Англию как полномочный представитель новой немецкой мысли, намереваясь изучить английский, сделать перевод Томаса Нортона, хорошо познакомиться с английской герметической школой и, вернувшись назад, пропагандировать ее идеи в Германии. Конечно, поддержка Якова I в этом предприятии была необходима — тем более, что кроме философских, Майер преследовал еще и политические цели, пытаясь добиться союзничества с Англией для Фридриха, курфюрста Пфальцского. Но тут его постигла неудача. Розенкрейцерские идеи всеобщего братства, прогресса и процветания не вызвали сочувствия у короля Якова; он полностью отказался от помощи радикальной чете правителей Пфальца в их претензии на Богемский трон, и, фактически, бросил на произвол судьбы свою дочь принцессу Елизавету, верную и любящую супругу курфюрста Пфальцского. 8 ноября 1620 года у Белой Горы, на подступах к Праге, войска новоявленного короля Богемии, мечтателя и философа Фридриха V, были наголову разбиты армией Габсбургов. Фридрих и Елизавета в спешке бежали с двумя детьми, бросив все имущество, а Габсбурги еще раз доказали, что не потерпят никакого свободомыслия в Европе. Чудесные поющие фонтаны Пфальца были разрушены; в Праге велись повальные аресты и казни. Началась Тридцатилетняя война. Но Майер покинул Англию задолго до этих трагических событий; в конце 1614 года, не добившись особых успехов при английском дворе, он вернулся в Германию, в Кассель, где стал работать личным врачом Ландграфа Мориса Гессенского, сохраняя при этом свое имение во Франкфурте, и занимаясь изданием замечательных книг при содействии курфюрста Фридриха, Иоганна Теодора де Бри, а также других тайных покровителей — вплоть до самой Пфальцской трагедии. В 1622 году в Магдебурге при невыясненных обстоятельстствах розенкрейцер Михаэль Майер закончил свой жизненный путь, формально став одной из многочисленных жертв Тридцатилетней войны...





Независимо от жизненных перипетий, которыми изобиловала биография Майера, итог его научной и литературной деятельности весьма значителен. В начале XVII века в европейской научной мысли стали происходить изменения, позднее названные Алхимическим Ренессансом; трактовка древней науки, предложенная ранее Парацельсом, теперь была развита выдающимся математиком, каббалистом и магом Джоном Ди. Его исследования были направлены на синтез некоей универсальной герметической науки из алхимии, каббалы, ангельской магии и самой передовой для того времени математики и астрономии. Продолжателем и популяризатором его дела стал Михаэль Майер. Развив в своих трактатах собственную мистическую алхимико-религиозную философию, он вызвал огромный интерес к герметизму у образованных людей Европы, и способствовал возникновению новой «волны» алхимических публикаций в Англии и Германии, продолжавшейся вплоть до конца XVII века. Обладавший широчайшими познаниями в области естественных и эзотерических наук, Майер был также весьма талантливым поэтом, сочинителем латинских стихов — как в классическом, так и в средневековом, или рифмованом, стиле. Кроме того, он был превосходным музыкантом и композитором, знатоком классических принципов гармонии. И все эти способности, вместе со своей страстью к чудесному, он принес на алтарь самой главной для него науки и самого высокого искусства — Алхимии, солнца, вокруг которого вращались все мысли этого интереснейшего философа Розенкрейцерского просвещения.



Работа Atalanta Fugiens (1617), в основу которой лег миф об Аталанте и Гиппомене, стала своего рода пиком творчества Майера, или, во всяком слуячае, той его части, которая была посвящена музыке, Алхимии и поэзии. Как описывает книгу сам автор, это «новые Химические Эмблемы, открывающие Тайны Природы, пригодные как для созерцания, так и для размышления, в фигурах, гравированных на меди, с прилагающимися описаниями, эпиграммами и примечаниями, предназначенными для воссоздания в душе и звуке пятидесяти музыкальных фуг на три голоса, два из которых приведены к простой мелодии, на которую исполняются куплеты, и все это в целом можно рассматривать, читать, использовать для медитации, понимать, оценивать, петь и слушать не без приятности...» Всякому человеку, знакомому с компьютером, здесь непременно прийдет на ум слово «мультимедия», то есть многомерная информационная среда; по этому принципу создаются современные презентационные CD-ROM и электронные учебные пособия. Естественно, ни аудио-, ни видеозаписи в семнадцатом веке не было, так что роль видеоряда у Майера играют гравюры, а музыка представлена в виде нот, предназначенных для воспроизведения человеческим голосом.

В предлагаемой читателю работе есть три основных — с точки зрения Алхимии — персонажа: это бегущая впереди Аталанта, преследующий ее Гиппомен, и Золотые Яблоки, которые замедляют бег героини. Майер выбрал для музыкального отображения сюжета идеально подходящую форму — трехголосую фугу. Само слово «фуга» означает погоню или бегство (стоит обратить внимание на название трактата Atalanta Fugiens). Эта музыкальная форма, считавашаяся наиболее важной формой полифонии вплоть до XVIII века, по сути представляет собой повторение первого голоса (называемого Dux, то есть «ведущий») вторым (называемым Comes, то есть «сопутствующий») с некоторым отставанием последнего на фоне так называемого Cantus firmus, то есть неизменной мелодической основы, подобной ткани, на которой два других голоса вышивают узор. Результатом композиторского эксперимента Майера стало произведение, достаточно уникальное в своем роде; вы можете найти в нем диссонансы, больше не встречающиеся в полифонической музыке того времени — Майер, жестко следуя канону, предпочел не сглаживать эти острые углы (в принципе, способы решения подобных композиционных проблем были разработаны гораздо позже, — в частности, И.С.Бахом). Однако, «тот факт, что композитор не Монтеверди, не только не мешает достижению основной цели произведения, но напротив, этому способствует», — говорит профессор музыки Джоселин Годвин в предисловии к своему английскому переводу Аталанты. Дело в том, что фуги Майера — не развлекательное концертное слушание; это своего рода интеллектуальное подспорье, способствующее более внимательному и глубокому созерцанию эмблем и заложенных в них идей. Излишняя эстетическая привлекательность музыкального материала вероятнее всего помешала бы достижению такой сверхзадачи.

Что касается иллюстраций, то это, несомненно, шедевр алхимической гравюры и апогей ее развития. Пятьдесят гравюр цикла Адам МакЛейн разбил на семь групп по семь плюс одна с точки зрения их символического значения. Не вдаваясь в подробности расшифровки символов, их можно разделить также на семь групп чисто тематически: эмблемы, касающиеся смерти и последующего возрождения, эмблемы, связанные с работой огня и воды; символика взаимосвязи и борьбы противоположностей; эмблемы, указывающие на местонахождение камня и на его трех- и четырехсоставную природу; эмблемы, содержащие ключ к истинному Деланию. С точки зрения техники и художественных образов, гравюры Аталанты весьма разнообразны и полистилистичны. Некоторые из них своей перспективой городского пейзажа отсылают к итальянскому Кватроченто; другие своими лишенными выражения лицами напоминают символические работы Карпаччо. Отдельные эмблемы вне контекста Аталанты весьма точно вписываются в сюрреалистическую концепцию ХХ века, представляя из себя реалистическое изображение несуществующих объектов. Кстати, следует заметить, что «отец» сюрреализма Андре Бретон проявлял серьезный интерес к алхимической гравюре XVII века, черпая в ней вдохновение для своих произведений.

В целом можно заключить, что Убегающая Аталанта представляет собой неповторимый аудиовизуальный сплав алхимического и мифологического символизма, демонстрирующий динамику процесса Великого Делания на примере развития музыкальной композиции, сопровождаемой иллюстрациями, стихами и прозаическими комментариями. Такой «тотальный» герметический трактат, являясь уникальным в своем роде, в то же время представляет собой, пожалуй, самый яркий пример европейской мысли периода Розенкрейцерского Просвещения.

Глеб Бутузов

^ ^ ^


Убегающая Аталанта
или
Новые Химические Эмблемы,
Открывающие Тайны Природы,

Пригодные как для созерцания, так и для размышления, в фигурах, гравированных на меди, с прилагающимися описаниями, Эпиграммами и примечаниями, предназначенными для воссоздания в душе и звуке 50 музыкальных фуг на три голоса, два из которых приведены к простой мелодии, на которую исполняются куплеты, и все это в целом можно рассматривать, читать, использовать для медитации, понимать, оценивать, петь и слушать не без приятности:

Написанные
Михаэлем Майером
Графом Имперской Консистории, Доктором Медицины, Рыцарем и т.д.

 

Авторская Эпиграмма


Из сада Гесперид, прекрасный юноша унес
Бесценных три плода, Кипрейский дар.
По одному он наземь их бросает
Пред быстроногой Девой; лишь его завидя,
Она стремится прочь; он — вослед,
Быстрее ветра мчит за даром новым.
То перейдет на шаг она, то вновь бежит,
Пока влюбленный третий плод не потеряет;
Тогда лишь Аталанта приз вручит.
Имеет Серы добродетель Гиппомен;
Она же — ускользающий Меркурий.
В погоне женщина побеждена мужчиной.
Им, жаждущим любви, обняться суждено
В святилище Кибелы, разъярив богиню,
Которая во львов их обратит;
Красны тела любовников, серца пылают.
Чтобы погоню эту описать точнее,
Я фуги на три голоса у Музы попросил:
Один — простой весьма: то плод, который ищут;
Другой летит, а третий — вслед за ним.
Эмблемы эти слуху доступны, как и взору,
А тайный смысл их разум разгадает.
Я предоставил это чувствам вашим так,
Чтоб всем сокрытым в них мог разум овладеть;
Тогда вы обретете несметные богатства и здоровье:
Двуликий лев даст все, что только пожелаешь.

 

ПОСВЯЩЕНИЕ

Наиболее выдающемуся, прославленному и замечательному Сенаториальному Ордену Мюльхаузена в Имперской Республике Тюрингия, мужам, известным своими добродетелями, познаниями, и подлинным благородством души; а также наиболее бдительному Члену Магистрата, Кристоферу Райнарту, наиобразованнейшему Доктору всех Законов, Пфальцграфу, и т.д., с выражением искренней признательности, Михаэль Майер, Доктор Медицины, Граф Имперской Консистории, Рыцарь и Пфальцграф, предлагает и с глубоким уважением посвящает этот труд (каковой бы ни была его ценность), с благодарностью и добрыми пожеланиями.

Выдающиеся и просвещенные Господа, о знаменитом ТРЕНОЖНИКЕ, подаренном Вулканом Пелопу, когда тот взял в жены Гипподамею, дочь Эномая, царя Элиса, говорят, что Пелоп из-за его удивительных свойств передал Треножник Пифии Аполлона в Дельфах, и он способствовал тому, чтобы девственница пророчествовала по вдохновению Божьему. Так, когда этот Треножник, изготовленный Вулканом, попал в мои руки, следуя примеру Пелопа, я решил пожертвовать и вручить его наиболее достойному ордену, и, конечно же, прежде всего, Вашим Преосвященствам и Превосходительствам, не с целью, конечно же, выступить в роли Пророка (хотя в пророчествах, как минимум химических, тут недостатка нет), но чтобы публично засвидетельствовать устремления и добрые намерения моей души вам, которые несколько лет тому назад во время моих странствий в качестве одного из советников по медицине светлой памяти Его Императорского Величества Рудольфа II, высказали его министрам свои глубокие чувства по отношениею к этому вельможе. С тех пор я превозношу ваши добродетели насколько это возможно, и не только на словах, но так же много уделяю внимания тому, как полнее использовать свои знания на практике и получить наилучший результат. Осознавая, что обладаю лишь ограниченными литературными способностями, я затратил немалые усилия на написание Atalanta Fugiens, и хотел бы посвятить ее такой, какая она есть, Вашим Преосвященствам и Превосходительствам, подражая в этом писании как современным, так и античным авторам из тех, которые не любили появляться на публике в одиночку, без сопровождающего или компаньона. Ибо если они упадут, кто поможет им подняться? Я прошу позволить мне называть вас Патронами этого маленького произведения; не потому что я призываю вас приложить свою руку к этому исследованию (ваши в высшей степени серьезные занятия не оставляют вам достаточно времени), но потому, что мне кажется, вы вполне готовы всесторонне защищать данную доктрину, а это является для меня наиболее важным и ценным в настоящее время. Как бы то ни было, я уверен, что вы оцените мои усилия, принимая во внимание более не скудность этой книги, но искренность моего сердца, и включите меня в число наиболее послушных служителей Ваших Преосвященств. На этом я прощаюсь с вами.

Написано во Франкфурте-на-Майне,
в Августе месяце 1617г.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЯ

Человек, мой благосклонный читатель, вполне может быть назван в данном контексте компендиумом вселенной, которому судьба предназначила прожить три жизни, а именно: растительную в материнской утробе, где он развивается почти во всем подобно растению; чувственную жизнь, то есть жизнь в этом мире, где большей частью он следует своим чувствам, как и все остальные животные, от которых он отличается лишь благодаря своему интеллекту, хотя и пользуется им несовершенно; и, наконец, разумную жизнь, в другом мире, принадлежащем Богу, сопровождаемый гениями добрых Ангелов. В настоящей жизни, чем ближе он приближается к божественной природе, тем больше он испытывает радость и находит удовольствие, исследуя вещи при помощи ума — вещи тонкие, чудесные и редкие. И напротив, тот, кто склоняется к животному началу, понимает такие вещи гораздо меньше, и ограничен чувственным восприятием. Мы можем наблюдать примеры и тех, и других: к первым относятся люди болеее оразованные, посвятившие себя изящным искусствам и наукам; ко вторым можно отнести то подавляющее большинство людей, отдающихся телесным удовольствиям, похоти, обжорству, показной роскоши, и тому подобным вещам.

Что же касается развития интеллекта, Бог сокрыл бесчисленные тайны в природе, которые подобно огню, полученному от кремниевой искры, могут быть выделены и применены в различнейших науках и искусствах. Секреты Химии не последние среди них, а скорее первые и наиболее ценные после изучения божественной природы; но только не в руках странствующих обманщиков и псевдо-химических шарлатанов (которые в этом вопросе напоминают осла, пытающегося играть на лире, такие же далекие от подлинной доктрины и цели), а когда ими обладают истинные мастера, просвещенные и рожденные для изучения тех вещей, каковые являются наиболее тонкими, и в то же время величественными, священными, редкими и сокровенными, познать которые можно скорее умом, чем чувствами, скорее путем глубокого размышления после прочтения книг различных авторов, сравнивая их между собой и с трудами природы, чем чувственными действиями или практическими экспериментами, каковые никуда не приведут без знания Теории.

Среди интеллектуальных занятий подобного рода, следующими необходимо отметить те, которые имеют дело с видимыми и слышимыми объектами, а именно Оптику, или перспективу, и рисование, назваемое беззвучной Поэзией, точно так же, как в свою очередь букву называют говорящей картинкой; также Музыку, как вокальную, так и инструментальную, которой древние Философы настолько усердно занимались, что считали невеждой всякого, кто не мог ничего исполнить на лире во время праздника, или спеть, держа в руках миртовую ветвь, как нам свидетельствует Фемистокл. Сократ был музыкально образован, и Платон также, причем последний утверждал, что никто не может достичь гармонии, если не получает наслаждение от гармонии Музыки. Наиболее знаменит в этом отношении Пифагор, о котором говорят, что он использовал музыкальные симфонии по утрам и вечерам, чтобы укреплять дух своих учеников. Да, Музыка обладает той особенной силой, которая возбуждает и успокаиваеет страсти, в соответствии с различным музыкальным ладом; так, Фригийский лад был объявлен греками воинственным, потому что он призывает к войне и битве, и обладает определенной способностью поднимать дух солдат: вместо него сейчас используется Ионийский лад, который ранее считался лирическим (каковым мы сейчас называем Фригийский), из чего можно предположить, что лады сменяют один другой. Утверждается, что Тимофей Милетский, используя Фригийский лад, помог Александру Великому достичь большего мастерства и твердости духа в ратном деле, как Цицерон указывает в De Legibus 2. Терпандер с острова Лесбос воспользовался Ионийским ладом, когда предстал перед судом Спартанцев, оглушенный криками негодования, и так смог успокоить их дух своей песней, что они стали дружелюбны и спокойны. С тех пор певцы Лесбоса всегда выходили перед началом Спартанского суда.

Фабий сказал о музыке: "Музыка есть достойное и похвальное занятие, наиболее приличествующее людям ученым и свободомыслящим." Таким образом, чтобы представить все это единым целым, и объединить все три объекта для наиболее одухотворенных чувств, а именно для зрения, слуха, и собственно ума, и дать возможность душе охватить все это одновременно, мы соединили Оптику с Музыкой и с интеллектуальным смыслом в виде избранных химических эмблем для слушания и наблюдения, соответствующих этой науке. Если же воспользоваться другими искусствами для создания эмблем или поучений, или изображения вещей вроде тайн природы, это бы не соответствовало их возможностям и целям, так как они стремятся быть, как и должно им быть, понятными для всех. Химия же не такова, она как целомудренная дева за гратами, как Диана, которую нельзя увидеть иначе как, как скрытой под разноцветной вуалью, по причине, совершенно очевидной. Четые вещи заключены одновременно и связаны навсегда в этой книге, предназначенные исключительно для твоей пользы: поэтическая аллегория; вымысел художественный и эмблематический, выгравированный на "Венере" или меди не без изящества; наиболее глубокие тайны Химии, предназначенные для интеллектуального исследования; и, наконец, музыкальные миниатюры. Чем в большей степени средства эти воздействуют на разум, а не на чувства, тем больше от них пользы и полнее результат: хотя, конечно, же, чувства первыми поверяют их, но затем, несомненно, они должны направить их к разуму, подобно воротам. Сказано, что нет ничего такого интеллектуального, что не вошло бы в нас через один из органов чувств, поскольку разум новорожденного подобен чистому листу, на котром еще ничего не написано, но может быть написано что угодно при помощи чувства, как при помощи пера. Есть также поговорка: "Никто не желает того, что ему не известно," потому что все необходимо познать интеллектом, привести к нему, как к судье и повелителю, после того, как чувства восприняли это подобно исследователям и посыльным, подобно стражникам, охраняющим врата города.

Я добавлю еще несколько слов по поводу названия эмблем, которые могут показаться вам странными и неприятными. Аталанту поэты славят за ее быстроту, которая позволяет ей побеждать всех преследователей, — неудачников, которые вместо девы, обещанной в качестве приза, находят смерть; пока Гиппомен, наиболее дерзкий и дальновидный юноша, не победил и не завоевал ее, бросив три золотые яблока, одно за одним, во время бега, так что пока она наклонялась за ними, он успевал приблизится, и догнал ее до финиша. Так же, как и Аталанта, так и один музыкальный голос всегда опережает другой, а тот бежит вслед подобно Гиппомену, пока они не сольются на основе третьего голоса, представляющего простой и постоянный ритм, подобный золотому яблоку.

Эта дева — чисто химическая, а именно Философский Меркурий, зафиксированный и удержанный в полете золотым сульфуром; тот, кто знает, как ее заполучить, обретет жену, которую искал, но без этого знания он потеряет все и погибнет. После того, как Гиппомен и Аталанта соединились в храме Матери Богов, т.е. вазе, возникают львы, т.е. они приобретают красный цвет. Эта дева также одержала победу над мужчинами, когда убила гигантского вепря, за которого получила приз от Мелеагра. В храме Эскулапа в Стетейе, она, испытывая жажду, ударила рукой по скале, и из скалы потекла вода. Поскольку все эти эпизоды, конечно же, не являясь историческими, представляют собой аллегории и эмблемы, я решил написать данный эмблематический трактат в качестве интеллектуального посвящения этой Героине, в особенности учитывая, что брошенные перед ней яблоки были сорваны в Саду Гесперид и дарованы Гиппомену Венерой, Богиней красоты.

В музыкальных пьесах, или фугах, вы обнаружите, что каждый куплет, соответствующим образом исполненный на три голоса, составляет песню, в которой разнообразие фуги сведено к одной мелодии так, что всякий рассудительный и интеллигентный человек вполне одобрит такое эмблематическое изложение и разложение куплетов на индивидуальные голоса, и оценит его по справедливости. Если существуют коммерсанты, оценивающие произведения неких художников и покупающие их за большие деньги, хотя произведения эти просто обманывают глаз, потому что изображение на них кажется очень близким к природе, то сколько же всего может грамотный человек почерпнуть ценного из этих фигур, которые обращаются к интеллекту и некоторым органам чувств, и от которых можно ожидать открытия весьма великих вещей, как полезных, так и развлекательных? В добрый путь, читатель!

 

ЭПИГРАММЫ

Эмблема 1. Ветер носил его в себе

Фуга 1

Эпиграмма 1

Плод, сокрытый во чреве Борея,
Живым и могучим явит себя.
Ему подвиги все дано совершить
Умело, искусно, силами мысли и тела.
Дай только Бог, чтоб не стал он уродом как Кезо,
Или Агриппой, а родился под счастливой звездой.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.