Леви-Стросс и структурная антропология

Изучая философию в Париже Леви-Стросс познакомился с сочинениями и сторонниками дюркгеймианской школы. Проработав несколько лет учителем в гимназии, он получил должность преподавателя социологии в университете Сан-Паулу в Бразилии, где антропологи-полевики пробудили в нем интерес к антропологии. Он и сам принял участие в нескольких экспедициях по Амазонке. Во время войны он приехал в Нью-Йорк, где углубил свои познания в антропологии и, кроме того, встретил некоторых важнейших представителей структурной лингвистики, включая Романа Якобсона. К концу сороковых годов он начал распространять идеи структурной антропологии. В 1958 г. он стал профессором антропологии в Коллеж де Франс.

Леви-Стросс принадлежит к тому же поколению в последовательном развитии общественной науки, что и Парсонс, и как и последний, он перерабатывает теоретические результаты и постановку проблем многих мыслителей - основателей этой науки. Наиболее явно выступает его связь с французской структурной социологией и социальной антропологией, а также со структурной лингвистикой. Но он разрабатывает также темы, почерпнутые у Фрейда и Маркса, а в его работах содержится в значительном количестве скрытая и открытая полемика с современными ему учеными и общественными деятелями, в частности, с Сартром, чья экзистенциалистская философия с акцентом на ответственность действующего индивида за выбор образа действия во многих отношениях представляет собой антитезу структуралистским представлениям. Он полемизирует также и с коллегами по антропологической сфере, прежде всего, с британскими антропологами, которые часто критически выступали против манеры Леви-Стросса обращаться с эмпирическими материалами.

Британская социальная антропология была поначалу деловой, конкретной и приземленной, что объясняется как английской эмпирической традицией, так и тем фактом, что антропология в Англии была сравнительно тесно связана с колониальной администрацией. В ней существовали высокие требования к собственным полевым опытам, и чтобы считаться антропологом, нужно было, как сформулировал Малиновский, "оставить веранду".

Рабочий стиль Леви-Стросса был совсем иным и примыкал скорее к методам Дюркгейма и Мосса по синтезированию и созданию теорий на основе работ полевых этнологов. При ближайшем рассмотрении его собственные полевые вылазки оказываются весьма ограниченными и на практике представлявшими собой походы с проводником, где он все время вынужден был полагаться на информантов, описывавших то, что он видел и слышал. Он не старался подвергать себя опасностям "выхода к туземцам". Он был и остался городским интеллектуалом, и его намерения и манера изложения также явно выраженно интеллектуальны. У народов, которые он изучает, его интересует не особенное и экзотическое. Наоборот, он ищет общечеловеческие черты. Он ищет фундаментальные и общие структуры в человеческом мышлении, более или менее колоритные проявления которого в обычаях, мифах и языке различных народов и культур интересны в первую очередь как основа для теоретического анализа.

Обширное наследие Леви-Стросса относится прежде всего к трем областям исследований: исследования систем родства, классификационных систем, включая тотемизм, и, наконец, анализ мифов. Близость к дюркгеймовской постановке проблем в социологии особенно явно проступает в обеих первых областях. Его первая крупная работа, большое сравнительное исследование различных систем родства, тоже получила по-дюркгеймовски звучное название "Элементарные структуры родства" (1949). Его можно читать как подробное и несколько утомительное описание различных систем родства, рассматриваемых как сеть обменов, но в ней содержится также тезис о переходе от естественного состояния к культурному состоянию, то есть о рождении общества, и она содержит полемику с точкой зрения Дюркгейма по этому вопросу.

Согласно Дюркгейму, социальные факты следует объяснять другими социальными фактами, а не ссылками на психологические или биологические обстоятельства. Но Леви-Стросс доказывает здесь существование социального факта с досоциальным происхождением. Это социальный институт, который наблюдается во всех обществах, и нельзя объяснить его необходимость естественными причинами. Этот "квази-естественный" институт представляет собой наблюдающийся повсюду запрет кровосмесительства и правило экзогамии, которое требует, чтобы мужчины брали себе жен из другого рода. Обмен сестреми делает мужчин братьями. Это основополагающий элемент системы родства, а с тем и социальной структуры вообще. Леви-Стросс, как и Фрейд, представляет себе, очевидно, такое исходное состояние, когда стадо живет в сексуальном промискуитете, и потому в изоляции. Никаких мирных отношений с другими группами не существует. Но с запретом кровосмесительства и экзогамией создаются социальные связи и порядок обмена, которые становятся образцом, грамматикой для всех возможных отношений, экономических, логических и т.д. Леви-Стросс, как и Фрейд, считает попытки общества регулировать сексуальность культуросозидательными. Запрет кровосмешения - первая социальная норма, а следовательно, и фундамент общества.

В "Тотемизме" и "Первобытном мышлении" Леви-Стросс полемизирует с теорией Дюркгейма об основных формах мышления. Дюркгейм и Мосс утвеждали, что основополагающие логические категории отражали социальный образ жизни группы. Ту же идею Дюркгейм развивал в своем изучении тотемизма. Тотемизм - это система классификации, где индивиды и группы получают имена по таким природным объектам, как животные, растения и т.д., и система ритуалов и религиозных представлений, где речь идет о тотемных объектах. Дюркгейм утверждал, что это отражает социальную структуру группы. Система социальных категорий является первичной, вначале возникли различные группы, а затем они были классификированы при помощи таких природных объектов, как змеи, орлы и т.д. Леви-Стросс поворачивает все это иным образом. Вначале возникают социальные образцы поведения. Люди разрабатывают категории для некоторых важных естественных объектов, и эти категории можно затем применять для всех возникающих потребностей в классификации. Леви-Стросс говорит о примитивном человеке как о "мастере на все руки", своего рода умельце и кудеснике, который делает все по необходимости и решает проблемы при помощи того, что оказывается у него под рукой. В этом случае он решает потребность в социальных отличиях, возвращаясь к уже имеющимся мыслительным категориям или используя их по-иному. Тотемизм, таким образом, это образец "интеллектуального кудесничества". Но это также и образец того, как функционируют знаковая система и язык.

Соссюр показал, что отношение между знаком и означаемым "произвольно", то есть условно и случайно. Этой чертой пользуется в своем познании умелец, обладающий примитивным мышлением. Существующие для важных естественных объектов категории, которые неминуемо впечатываются в сознание людей, живущих на природе, используются и как знаки для социальных объектов. Естественные категории, как, пример, "дерево", "трава", "камни", применяются также как обозначения таких социальных категорий, как племена и кланы. Таким образом, в терминологии Соссюра тотемный объект становится "знаком", а группа - "означаемым" в своего рода тотемическом языке. Система родства представляла собой систему коммуникации для обмена женщинами, а ее результатом явилось создание социальных отношений между различными группами людей, которые начали выделять себя как части в социальном порядке. Система тотемизма делает социальную структуру явной и придает ей форму коллективного самосознания.

Эти рассужденияна структурном уровне. Познавательные отличия должны были также осуществляться на практике и, следовательно, иметь основу в структуре сознания. Теория Леви-Стросса о том, как это происходит, основывается на взглядах Соссюра, но также и на воззрениях более современного лингвиста Романа Якобсона, с которым он познакомился, когда во время войны жил в Нью-Йорке. Якобсон изучал фонетическую структуру языка и считал в то время, что отличия в области фонетики существуют дуалистически, или бинарно. По Якобсону, все фонемы в каком угодно языке можно опеделить, исходя из двенадцати характеристик, которые определяются попарно: компактный/диффузный, беззвучный/озвученный и т.д. Эту теорию бинарной категоризации перенимает Леви-Стросс, и она функционирует как главная материальная основа его теории мышления и категорий. Места для автономного и сознательного субъекта не остается. Под многообразной поверхностью языка, мифов и социальных отношений находится общая, но неосознанная основа, которая состоит в свособе функционирования человеческого мозга. Те основополагающие мыслительные категории, которые. как утверждал Дюркгейм, были выражением социальной организации, являются, напротив, согласно Леви-Строссу, выражением биологической конституции человека.

Понятие структуры у Леви-Стросса иное, чем у Дюркгейма и в структурно-функционалистской социологии. Социальные институты являются внешними феноменами, которые создаются более фундаментальными структурами. В семиотическом структурализме пытались разработать анализ социальных феноменов теми методами и при помощи того аппарата понятий, которые были развиты в структурной лингвистике. В шестидесятые-семидесятые годы значительная часть французской общественно-научной элиты в том или ином смысле ассоциировалась со структуралистским мышлением, хотя взаимного согласия относительно того, что же такое "структурализм", и близко не было достигнуто, и немногие из них принимали обозначение "структуралист" на свой счет. Возможно, постструктуралисты - это лучшее название, поскольку все они были склонны дистанцироваться от структурализма в леви-строссовском понимании. Рассмотрение идей этой яркой плеяды не укладывается, однако, в рамки данного сочинения. Здесь будет достаточно констатировать, что Луи Альтюссер и Никос Пуланцас представляли наиболее теоретически значительное направление в марксистской традиции в шестидесятые годы, и что Мишель Фуко обновил взгляд на историю идей. Жан Лакан реконструировал психоанализ, придав подсознательному языковую структуру, взятую из структурной лингвистики, а Ролан Барт анализировал литературные произведения, моду и меню как системы коммуникации без участия сознания действующих лиц. Сегодня почти все это поколение сошло со сцены.

В отношении амбициозной программы, намеченной Леви-Строссом и Бартом, легко утверждать, что структурализме не удалось достичь того, на что он претендовал. Им не удалось сломить генетический код общества. несмотря на склонность к лингвистике, не удалось им справиться и со скрытыми структурами языка, в отличие, например, от Нома Хомского. Интерес французских структуралистов привлек скорее язык как текст, а не язык как речь или как обобщающее средство коммуникации.

Рано еще делать заключения относительно значения французского структурализма для социологии. Опыт показывает, что постоянно появляются новые "мастера на все руки", умельцы, которые возвращают продукты мышления, которые всеми считались уже использованными. сегодня, однако, курс французского структурализма невысок. Знаменательно, что сейчас говорят о постструктурализме, когда в связи с функционализмом речь заходит о неофункционализме. В то время как постструктуралисты предаются разрушению своего собственного идейного наследия, такие авторы, как Хабермас, Мюнх и Александер занимаются прочтением заново и переработкой, то есть реконструкцией, классиков структурно-функционалистского направления.

Отпадение французского структурализма не положило конец попыткам решения вопроса о соотношении сознания и общественных структур. И в этой области говорят о неофункционалистской волне, где впереди идут прежде всего английские и американские социальные антропологи и социологи, занимающиеся вопросами познания, среди них такие имена, как Мэри Дуглас, Родни Нидхэм и Барри Шварц. Но тот французский структурализм, что интересует их, - это направление Дюркгейма и Мосса, то есть социальная, а с тем и изменчивая детерминированность форм мышления. Можно сказать, что сейчас попытки найти универсальные и вневременные структуры мысли оставлены. Будущее покажет, кто подхватит их, и произойдет ли тогда реконструкция инспирированного лингвистикой структурализма, как это случилось с наследием Дюркгейма и Парсонса.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: