Дорогой смерти в Семей (Семипалатинск) 10 глава

Мне дали чоппер футов 12 длиной, у которого задняя часть была ниже передней. Сидеть на нем было как‑то странно, но в то же время очень удобно. Я откатил его немного назад (чтобы развернуться, надо много места) и, не заметив прикрепленный сзади приличных размеров брызговик, слегка впечатался в стену. Рядом со мной стоял Пол‑младший. «Э‑э‑э!» – воскликнул он.

Я был в ужасе. К счастью, обошлось без царапин. Чарли – убежденный фанат спортбайков, и я не думал, что чопперы произведут на него большое впечатление. Но как только увидел его за рулем, понял: он в восторге. Оседлав два невероятно длинных мотоцикла, мы завели моторы, и под их рев нас будто сорвало с места. С левой стороны байка располагались ременные приводы, и мы ужасно боялись, как бы брюки не затянуло в этот трехдюймовый ремень. У чоппера Чарли выхлопные трубы проходили по боку, а потом поднимались вверх. Стоило ему добавить «газу», как его выхлопом у меня волосы отбрасывало назад. Сам Пол‑старший поехал на мотоцикле Санта‑Клауса, с рождественскими фонариками и оленьими рогами, а его сын – на огромном байке, стилизованном под военнопленного.

Мы переключились на первую передачу и поехали вверх по холму на дорогу. Полы ехали впереди и на вершине холма остановились. «О нет, только не это, давайте не будем останавливаться», – подумал я. Каждый байк стоил $70 000, и мне до смерти было страшно уронить свой. Чарли ехал передо мной. Я немного поиграл с рулем и тут заметил, что Чарли смотрит вниз. Оказалось, это я задеваю его ногу передним колесом. Надо же! Как далеко оно впереди!

А потом мы выехали на дорогу. Мой чоппер был великолепен. Со своими V‑образными двигателями объемом 103 кубических дюйма они оказались гораздо «индустриальнее» наших BMW или спортбайков. Переключение передач требовало определенных усилий, но крутящий момент у чопперов был ломовой. На прямой это просто мечта. В ушах звучит электрогитара. Я посмотрел на Чарли. Мы ехали без шлемов, Чарли был в джинсах и футболке. Его длинные волосы развевались на ветру, на лице сияла блаженная улыбка, и совершенно по делу. Чарли смотрелся отлично. Я представил берег океана, как мы несемся через Калифорнию на этих чопперах, и решил: если я все же когда‑нибудь переберусь в Лос‑Анджелес, то обязательно прикуплю парочку таких машин, чтобы ездить на них по прибрежным шоссе вместе с Чарли, когда он приедет к нам в гости. Идеальная картина.

После Orange County Choppers мы где‑то за час доехали до очень красивого отеля. Дэвид сказал, что хочет провести нашу последнюю ночь в совершенно особенном месте. Мы ждали своих номеров в маленькой пагоде, попивая напитки и разговаривая. Чарли вдруг сказал, что Ив, Ойли, Дун и Кинвара, наверное, уже ждут нас здесь, и у меня тут же появилось чувство, будто так оно и есть.

«Они случайно не здесь, а, Дэвид?» – спросил я. Сердце у меня заколотилось, в животе запорхали бабочки, и мне вдруг стало как‑то тревожно.

Дэвид сделал вид, что очень удивлен. «Чего‑чего?» – переспросил он.

«Наши девочки, они случайно не здесь?» – повторил я. «Вовсе нет, они на Манхэттене, – ответил Дэвид. – А почему ты так подумал?»

«Да так, не знаю… Просто… мы с Чарли… Я просто хочу знать: если их здесь нет, то сердце мое может успокоиться», – сказал я. «Нет, их здесь нет».

«Они в Нью‑Йорке, – сказал я. – Конечно же. Мы их завтра увидим».

«Ну, вы же сами так хотели». «Да‑да, все правильно…»

«Вы же с ними разговаривали – они в Нью‑Йорке, помните?» «Ага, просто… Хорошо, что так».

«Как думаешь, каково это будет, снова увидеть жену?» – спросил Дэвид.

«Это будет безумие. Нет, не то. Это будет…» – начал я, подыскивая слова, но меня прервал крик.

«Папочка! Папа! Папа!» – к нам по лужайке бежала Дун. Кинвара же словно приросла к месту, от радости она не могла двигаться.

«О господи!» – воскликнул Чарли. «О господи!» – воскликнул я.

Это были они. Я перепрыгнул карниз маленькой пагоды, подбежал к Ив и крепко ее обнял. Невозможно описать, что я чувствовал. Видеть Ив было странно, головокружительно – какие‑то совершенно неземные ощущения. Я попытался ее поцеловать, но мешали усы и борода – каждый раз, когда я хотел прикоснуться к ее губам, целовал собственные волосы. Это начало раздражать, и я их просто приподнял, чтобы получился нормальный поцелуй. Я так по ней соскучился!

«Я знал, что вы здесь», – сказал я.

«Откуда?» – спросила Ив, голос у нее дрожал.

Ив страшно бесила моя борода, таким я ей не нравился. «Сбрей немедленно! – сказала она. – Господи, все так странно». До этого момента я сам не осознавал, какой длинной и густой стала борода. «Я тебя не узнаю, потому что с этой штуковиной ты какой‑то другой человек. Умом я понимаю, что это ты, но глазами не узнаю».

Чарли тем временем обнимал и целовал жену и дочек, переживая то же, что и я, только без бороды. У него отросла небольшая козлиная бородка, но Ойли она даже понравилась.

«Как же давно я об этом мечтал», – услышал я слова Чарли.

Дэвид наблюдал за нами со стороны, на лице у него блуждали чистая радость и легкое смущение: ведь ему здесь вроде как не место. «Десять пальцев, две руки, две ноги, волос чуть больше нормы, но в целом такой же, как раньше. Передаю его вам, мадам, – сказал он Ив. – Он теперь с вами, а мне пора сматывать удочки».

Мои дочки пока были с бабушкой и дедушкой во Франции, так что мы с Ив пошли в отель одни. Я не мог отвести от нее взгляд, все время глазел, хотел к ней прикоснуться. Когда мы подошли к лифту, чтобы подняться в номер, я уже чувствовал себя с ней совершенно естественно, ведь мы действительно половинки одного целого. Все тревоги развеялись. Как только мы друг друга увидели, все сразу встало на свои места.

Вечером мы ужинали все вместе, рассказывая родным о своих приключениях, а потом разошлись по комнатам. У Ойли ужасно разболелась голова, и мы с Ив спустились в сувенирную лавку купить аспирина. На обратном пути к лифту прошли мимо большой бальной залы, где явно кто‑то был. Я заглянул за дверь. И там, посреди залы, Ойли, Чарли, Дун и Кинвара, держась за руки, танцевали в круге. Я немного за ними понаблюдал. Это выглядело очень здорово. Чарли снова в кругу семьи и очень счастливый, и я видел, как радуются его дочки.

Отель был очень большим и старым. Он напомнил мне отель «Крифф‑Хайдро», рядом с которым я вырос, там всегда скрипели полы и было много пожилых постояльцев. Чувствовалось, что сюда каждое лето год за годом приезжают отдыхать семьями. Но когда мы с Ив вернулись в номер, все это перестало иметь значение. Для меня во всем отеле остались только два человека: Ив и я. Я снова забрался в постель со своей женой. Так и должно быть.

Наутро снова пришли мысли о путешествии. За завтраком с Ив я чувствовал, как мотоцикл зовет меня к себе. Ужасно хотелось пойти и в последний раз привести его в порядок. У меня было такое чувство, что сегодня Рождество или еще какой‑то большой праздник. Едва проснувшись, я сразу понял: это будет особенный день. Когда мы сели завтракать, я повернулся к Ив: «Слушай, я схожу, мотоцикл подготовлю».

«Да, конечно, брось меня тут, байк тебе дороже», – в шутку сказала она. И вот, после четырехмесячной разлуки с женой, я оставил ее одну за столом и отправился в номер, чтобы собрать вещи. Мой мотоцикл на какое‑то время стал третьей стороной в нашем браке, и на встречу с ним еще нужно было отпроситься.

Вскоре я уже сидел на солнышке перед отелем, готовый к дороге мотоцикл стоял рядом, и я стал вспоминать разные этапы пройденного пути. Самым ярким из них, несомненно, стала Монголия. Там было так тяжело, так хорошо, так удивительно и здорово. В голове всплывали самые разные моменты, некоторые – необычные, другие – самые что ни на есть тривиальные, например, кафе, где мы обедали, или место на обочине, где мы остановились, чтобы сходить в кусты. Но в этой‑то беспорядочности воспоминаний и заключалась вся их прелесть, решил я, надеясь возвращаться к ним до конца жизни.

Больше всего я буду скучать по ощущению, что у нас еще куча времени. Даже в те дни, когда мы наматывали на колеса по четыреста‑пятьсот миль, стоило нам остановиться и поставить палатки, как вечер впереди начинал представляться бесконечным. Еще я ценил каждую задержку и остановку в пути, был ли это перерыв на отдых, на обед или же вынужденная остановка из‑за очередной поломки «Красного дьявола». Во время большинства таких остановок мы веселились и дурачились. Это как в детстве, когда ты гуляешь по улице и пинаешь камешки, – такого со мной уже много лет не бывало. Мы с Чарли однажды в шутку договорились, что в первый же уикенд после возвращения созвонимся и условимся о встрече на заправке на Кингс‑Роуд, где будем полчаса стоять и ничего не делать. Также я знал: мне будет не хватать дорожных размышлений. Время на дороге, когда ты наматываешь милю за милей – особенное и очень важное, потрясающая возможность подумать обо всем на свете.

Вскоре появились Дэвид и Джимми. Притворившись обиженной за то, что я бросил ее одну за завтраком, Ив забралась в машину с Ойли, Дун и Кинварой. Мы с Чарли в последний раз сели на мотоциклы и тут же превратились в мальчишек, выпендривающихся перед девчонками в школе. Мы демонстрировали им «билли» и другие трюки, в глубине души желая, чтобы они велели нам прекратить это, пока мы себе шеи не посворачивали. Потом нас подозвал Дэвид и сказал, что по пути в Orange County Choppers, где нас ждали Пол‑старший и Пол‑младший, надо дать интервью кому‑то из BMW. Меньше всего нам с Чарли сейчас хотелось ехать на какое‑то интервью, мы горели желанием снова увидеть эти чопперы. Мне хотелось, чтобы Ив на них тоже посмотрела. Дэвид сказал, что отменить уже ничего нельзя, и представитель BMW прибудет в кофейню в десяти минутах отсюда. Мы подъехали к этой кофейне в маленьком городке и стали ждать. Очень скоро появился Расс с каким‑то человеком, оба на мотоциклах BMW. Расса я уже давненько не видел, поэтому был рад встрече и подошел к нему, как только он снял шлем.

«Рад тебя видеть, – сказал я. – На последнем этапе нам тебя не хватало».

«Ага, я по вам тоже скучал, – ответил Расс. – Знакомьтесь: это Лоренс из BMW».

Я повернулся к нему. Лоренс стоял ко мне спиной и снимал шлем. Пока он так стоял, я подумал: да это, похоже, Тед Саймон – иначе зачем представлять человека, стоящего к тебе спиной? Но тут таинственный незнакомец обернулся, и на какое‑то мгновение я потерял дар речи, но потом радостно выдохнул: «Па‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑а‑ап!»

Я и представить себе не мог, что увижу отца. Мне такое даже в голову не могло прийти. Это был отличный сюрприз, и я был рад проехать последний отрезок пути вместе с ним. Мы обнялись и поцеловались, оба сильно взбудораженные, и потом все вместе поехали в Orange County Choppers. Там к нам присоединились еще несколько мотоциклистов, включая Пола‑старшего, Пола‑младшего, Винни и еще нескольких механиков и конструкторов. Большинство ехало на «Харлеях», а вовсе не на своих дорогущих чопперах.

С тяжелым сердцем и огромным восторгом мы выехали на самый последний этап пути. Пункт назначения: Манхэттен. Мы ехали в Нью‑Йорк под чистым синим небом, и эмоции, связанные с приближением конца пути, накапливались во мне снежным комом. В какой‑то момент я подумал: это неправильно – ведь тут должны быть только я, Чарли и Клаудио. Может, зря мы взяли с собой всю эту толпу из сорока байкеров, которые не видели того, что видели мы, и не сделали того, что сделали мы? Но потом, оглянувшись назад и увидев длинную цепь мотоциклов, протянувшуюся вдоль дороги насколько хватало глаз, я понял: все в порядке. Нужно только, чтобы Чарли был рядом, и мы ехали вместе, и чтобы на подъезде к мосту Джорджа Вашингтона он и я шли бок о бок. Было здорово видеть в зеркалах отца и других мотоциклистов. Пока все по очереди платили пошлину за проезд по мосту, я стоял и качал головой. Все так необычно, и эта толпа вокруг – весьма впечатляющая картина. Торжественный и шумный въезд в город усиливал ощущение большого события.

И мы двинулись вперед. Съезжая по рампе на мост, мы с Чарли встали на подножках, и справа вдруг показались очертания строений Манхэттена, протянувшиеся вдоль реки Гудзон. Перед мостом, над водой, висел вертолет, и из него свесился оператор.

Тут меня и подкосило. Я расплакался, разревелся, как ребенок, слезы в три ручья текли по щекам, и я показал в сторону вертолета знак V – знак нашей победы. Так и проплакал всю дорогу через мост и до середины Вестсайдского шоссе. Эмоции захлестнули меня, я смотрел на окружающие дома сквозь пелену слез, в голове вертелась только одна мысль: «Мы это сделали! Мы это сделали!» Я уже давно ждал конца поездки, давно хотел услышать хвалебные речи в наш адрес, слова «Молодцы вы, ребята». Но я не мог и подумать, что буду чувствовать себя именно так. Шум от колонны мотоциклов был оглушительный. Некоторые из байкеров клуба Orange County изо всех сил жгли резину, и теплый воздух заполнили клубы синего дыма. На первом светофоре мы, все сорок человек, «газовали» и сигналили, и потом, когда загорелся «зеленый», одновременно сорвались с места.

«У нас все получилось! – прокричал я Чарли. – Обалдеть, мы это сделали! Мы хотели это сделать. Мы сказали, что сделаем. И сделали!»

На следующем светофоре Чарли наклонился ко мне. «У меня это все в голове не укладывается, – перекричал он оглушительный рев моторов. – До меня еще не дошло, что это уже конец, но все равно я хочу сказать: ничего лучше у меня в жизни еще не было, и я благодарен тебе за это».

Мы отъехали от светофора и поехали через бетонные ущелья Нью‑Йорка, я все еще не до конца совладал с эмоциями, и добрые слова Чарли меня очень поддержали. За два квартала до финишной линии в Бэттери‑Парк я вдруг подумал: «Черт, кажется, сейчас сцепление сорву прямо перед финишем» – но обошлось. В парке нас встречали друзья. Я увидел Клару, моего рекламщика, и Линди, моего агента. Но больше всех мне хотелось увидеть Ив. Я очень этого хотел, но нигде не мог ее найти. Потом обвел взглядом толпу и заметил Ив по другую сторону ограды. Я подбежал и обнял ее и во второй раз расклеился, уткнувшись мокрым лицом ей в волосы и шею. Меня снова захлестнули эмоции. Мы это сделали, мы на финише!

Потом я пошел искать Чарли, снова осмотрел толпу. А вот и он. Я подбежал к нему, обнял, крепко прижал к себе и положил голову ему на плечо.

«Мы это сделали, – всхлипывал я ему в плечо. – У нас получилось, я тебя люблю». Между всхлипываниями было трудно выдавить из себя что‑то еще.

«Спасибо, друг, – сказал Чарли. – Это было здорово». Мы 14 недель провели в обществе друг друга и ни разу за это время серьезно не поругались. «У нас было всего два пути, – сказал Чарли. – Мы могли больше никогда не захотеть друг друга видеть. Но вышло по‑другому. Ты стал братом, которого у меня никогда не было».

Вышибив пробки из двух двухлитровых бутылок шампанского, мы обрызгали им друг друга и всех присутствующих; все были разгоряченные, с растрепанными волосами, моя борода торчала во все стороны. Чарли выглядел так, словно только что вылез из реки.

«Лучше, чем сейчас, вы никогда не будете выглядеть, – прокричала нам Клара. – Вид у вас такой, будто бы вы сделали именно то, что вы сделали!»

Мы дали несколько интервью и попозировали фотографам, чувствуя себя чемпионами мира и наслаждаясь каждой минутой процесса. Потом Чарли, Клаудио, мой отец, Расс и я снова сели на мотоциклы и поехали по улицам Манхэттена. Стояла ужасная жара. Я обернулся и посмотрел на отца. «В жизни бы не подумал, что однажды буду вот так ехать с тобой по Манхэттену», – прокричал я ему. Лучшего и пожелать нельзя.

Мой отец – самый законопослушный из всех мотоциклистов на свете, он никогда не нарушает скоростного режима, но на этот раз папа покорно следовал за нами по тротуарам и срезал углы перед светофорами. И ему это нравилось! Мы вернули мотоциклы моего отца и Расса BMW и потом с Чарли повезли наших красавцев в отель «Мэритайм», где должна была состояться вечеринка в честь возвращения, с выступлением Black Rebel Motorcycle Club.

Нас еще ждало много дел. Вечером мы отправились на эту вечеринку, где со странным выражением на лицах смотрели на свои дорожные костюмы, шлемы и ботинки, выставленные под стеклом, как музейные экспонаты. Мне тут же захотелось их надеть, сесть на мотоцикл и снова отправиться на восток. Еще меня поразили огромные увеличенные фотографии, сделанные в пути. Было ужасно странно видеть лица ребят на заправке в Монголии и думать, что еще совсем недавно ты сам там был. Пару дней спустя мы с Чарли наблюдали, как наши BMW грузили на самолет в нью‑йоркском аэропорту Кеннеди, следующий в Лондон. Потом мы должны были забрать их из Хитроу, проехать 20 км от аэропорта до Бульвер‑Стрит и пересечь линию, с которой стартовали теплым апрельским утром, помахав руками родным и друзьям. Нам с Чарли было очень важно вернуться в ту точку, с которой все началось. Но если не считать этой чистой формальности, путешествие осталось позади. Мы проехали от Лондона до Нью‑Йорка – 29 565 км по одометру плюс еще несколько километров на поезде и 3000 км на самолете.

Перед отелем «Мэритайм» я отстегнул багаж и достал вещи из кофров, побросал их в багажник желтого нью‑йоркского такси и сел в машину. Находиться в такси совершенно одному, после почти четырех месяцев с Чарли под боком, было странно – какое‑то космическое ощущение, но пока машина ехала по улицам города, все как‑то встало на свои места. Через пять минут такси уже стояло перед отелем, где мы остановились с женой. Я дал таксисту хорошие чаевые, поднялся на лифте в номер, набрал в ванну воды и со вздохом блаженства залег в пене. Все позади, наконец‑то.

Приложение А

МАРШРУТ

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: