Сделай Сам Свою Работу на 5

Короленко А.В. о Марий И Катул





Реферат

Марий и Катулл

Выполнила:

Малкина Анастасия

Группа

Саратов 2013

Введение

 

Тема реферата: «Марий и Катул по статье Короленко А.В.» Короленков А.В. в своей статье поднимает проблемы, которые на протяжении многих лет находят своё отражение в таких науках, как например, литература, философия, психология. Которые будут актуальны на любом этапе развития человечества. Проблемы взаимоотношения представителей разных сословий, разного социального статуса и пробемы людской зависти, подлости.

Автор рассматривает вышеуказанные проблемы на примере Мария и Катула. Один из них был человеком из незнатного и малоизвестного рода, который получил высшие магистратуры. Другой напротив, являлся отпрыском старинного аристократического семейства. Их пути пересеклись в 103 г. и проходили рядом вплоть до смерти Катула. В прочитанной мною статье автор раскрывает содержание этого пути, как вел себя каждый из его участников.

 

Короленко А.В. о Марий И Катул

Короленков начинает свой подробный рассказ о взаимоотношениях homo novus и vir nobilissimus с 103 г когда они выдвинули свои кандидатуры на консульских выборах на 102 г. и достигли успеха. Имя Марии к тому времени уже было достаточно известно, в то время как предшествующую биографию коллеги нельзя назвать блестящей.



Он трижды потерпел поражение, домогаясь высшей магистратуры — в 107, 106 и 105 гг., проиграв соответственно Г. Атилию Серрану, Гн. Маллию Максиму и Г. Флавию Фимбрии, из которых двое последних были «новыми людьми». Кстати сказать, консулом 106 г. вместе с Серраном стал шурин Катула Цепион, а сам он так и не добился успеха — по-видимому, Метеллы сочли Катула недостаточно перспективным кандидатом на консульскую должность. Троекратная неудача означала окончательный провал

Но в 103 году Катулу неожиданно улыбнулась удача: он добился-таки консулата, на который в прошлом году и не претендовал. Возникает вопрос: откуда такой неожиданный успех?

Некоторые в избрании Катула видят победу знати, которая, не в силах помешать новому успеху Мария (он добился высшей магистратуры в четвертый раз!), так сказать, в порядке компенсации провела своего человека в консулы, а арпинату пришлось согласиться с таким выбором. Если принять такое объяснение, то Катула Марию попросту навязали. Но ведь и в 103 г. коллегой Мария был аристократ, Л. Аврелий Орест, потомок двух консулов. Кроме того, возникает вопрос, почему же в предыдущие годы Катулу поддержки не оказали, а теперь вдруг решили сделать его своего рода противовесом арпинату?



Короленков в своей статье приводит нам более вероятное на его взгляд объяснение случившегося Э. Бэдиана: Катул примкнул к Марию, чья поддержка и обеспечила ему консулат. Дело в том, что мать Катула после смерти его отца стала супругой Луция Цезаря, которому подарила двух сыновей — консула 90 г. Л. Цезаря и знаменитого оратора Г. Цезаря Страбона, а Марий, как известно, был женат на представительнице рода Юлиев. Юлии Цезари на тот момент так же, как и Лутации Катулы, утратили прежнее влияние и стремились вернуть себе его. Очевидно, Катул оказался ставленником этого альянса. В развитие этой версии можно добавить, что Марий, делая последнего консулом, ослаблял группировку Метеллов, более того, унижал их — он даровал Катулу высшую магистратуру, в которой те ему отказали. Если учесть огромное влияние арпината, который вполне мог в тот момент выбирать себе коллег (и делал это), такая реконструкция событий выглядит вполне приемлемой. Что же касается реплики Плутарха об отношении к Катулу знати и народа, то она свидетельствует лишь об отсутствии у Кв. Лутация на тот момент ясно выраженной политической позиции и потому версии Бэдиана не противоречит.



Правда, эта версия вызвала возражения Р. Льюиса. По его мнению, решающую роль в избрании Катула могла сыграть поддержка Домициев, на представительнице рода которых тот был женат. Домиции же имели большую клиентелу в Риме. В свою очередь, «влияние Мария на выборы 103 г. было ограниченным, поскольку ему пришлось возвратиться в Рим для их проведения после смерти его коллеги Л. Ореста (предположительно — из числа boni) — возможно, в тот момент, когда само голосование уже закончилось и когда Марию, вероятно, трудно было обеспечить собственное переизбрание, не говоря уже о назначении другого человека»

Что же касается меня, то мне ближе объяснение Э. Бэдиана, равно как и автору статьи Короленко. В построениях Р.Льюиса слишком много «возможно» и «вероятно». Равным образом можно утверждать, что Марий появился в Городе еще до проведения голосования. Сомнительно также, что Домиция была женой Катула, но главное даже не в этом — автор не дает ответа на вопрос о том, почему Домиции не помогли Кв. Лутацию раньше. Что же до возможностей Мария повлиять на выборы, то они были не так уж малы, ибо для этого не требовалось приезжать в Рим — достаточно было дать соответствующие указания своим друзьям в Городе.

Теперь к вопросу о том, что же мешало Мария и Катулу мирно сосуществовать. Армии Катула предстояло защищать альпийские перевалы от кимвров, которые вернулись из Испании, отброшенные кельтиберами. Узнав о наступлении кимвров по дороге через Бреннер, Катул двинулся вверх по долине Атесиса, чтобы остановить врагов, пока те не вышли на равнины, где им будет трудно противостоять. Под Тридентом римская конница под командованием Эмилия Скавра, сына принцепса сената, столкнулась с кимврами и потерпела поражение.

Кимвры стремительным броском переправились на другой берег реки, отрезая Катулу пути отхода. Римлянам нужно было отступить на другой берег реки, на котором уже стоял неприятель. Катул велел одному из отрядов имитировать сооружение лагеря на соседнем холме — возможно, по совету легатов. Кимвры наметили место для собственного лагеря и рассеялись по окрестным полям для грабежа, решив, что римляне, оставшись на этом берегу, теперь уже никуда не денутся. Воспользовавшись этой оплошностью, Катул переправился через реку.

На фоне блестящей победы Мария при Аквах Секстиевых действия Катула выглядели особенно проигрышно. Но, несмотря на неудачу, ему продлили командование. Исходя из идеи Бэдиана о покровительстве Мария Катулу, нарисованную им картину можно дополнить — здесь наверняка не обошлось без поддержки Мария или, по крайней мере, «дружественного нейтралитета» с его стороны. Ведь если бы он выступил против продления полномочий некомпетентному коллеге, решение могло бы оказаться не в пользу последнего.

Но несмотря на продление командования Катул продолжал терпеть неудачи в дальнейшем. Похоже, у него не было таланта к военному делу. Но он нашёл иную возможность заявить о себе — он написал мемуары о недавних событиях, Liber de consulatu et de rebus.В них довольно явно отразилось его отношение к Марию. Сказалось это, прежде всего, на описании кульминационного события войны с кимврами — битвы при Верцеллах.

Кв. Лутаций решил показать, что именно он, а не Марий, сыграл решающую роль в разгроме кимвров. Главным доказательством этого мемуарист считал то, что доспехи, военные значки и трубы германцев были принесены в его лагерь, тогда как люди Мария расхитили невоенное имущество. Воины показывали послам из Пармы трупы врагов, пронзенные копьями с выбитым на древке именем Катула. Кроме того, его солдаты захватили 31 из 33 германских штандартов. Но это не все — Катул уверял, будто Марий выдвинул фланги, которыми сам и командовал, в надежде, что именно они сыграют решающую роль в битве, а воинам Катула вообще не придется столкнуться с врагом.

Короленко в своей статье ясно даёт понять, что осуждает такое поведение Катула, так как своими рассуждениями он проявил себя, по меньшей мере, неблагодарным человеком по отношению к Марию. Плюс ко всему изложенные Катулом аргументы были либо ложью, либо ее худшим видом — полуправдой. И я абсолютно солидарна с автором прочитанной мною статьи. Кто мог через несколько месяцев (а то и лет) проверить, что именно принесли воины в его лагерь, а что — в мариев? О результатах же «третейского суда» послов из Пармы Плутарх дипломатично умалчивает, но даже если они и признали правоту воинов Катула, то удивляться не приходится — пармских делегатов было нетрудно обмануть, показав им тот участок, где солдаты Мария просто не появлялись.

Не должно вводить в заблуждение и число захваченных штандартов. В ходе битвы воины Мария нанесли удар по кимврской пехоте с тыла, а когда оба фланга сомкнулись за спиной у германцев и исход битвы стал ясен, они атаковали лагерь врага. Трофеи же, находившиеся на поле боя, достались в основном солдатам Катула. Боевые значки германцы несли либо впереди, либо в глубине строя. Туда легионеры Мария просто не стали прорубаться за отсутствием необходимости, потому-то им и досталось так мало германских штандартов. Но их славы это, естественно, не умаляет.

Рассуждения же о том, будто Марий нарочно выдвинул вперед фланги, чтобы легионам Катула не пришлось сразиться с врагом, и вовсе не приходится воспринимать всерьез: его воины были хуже подготовлены, чем ветераны Мария, и главнокомандующий предпочел поставить перед ними оборонительную задачу, поскольку наступательные действия требуют большего опыта и выучки. Если бы легионы Катула получили приказ наступать и они потерпели бы неудачу, последний потом утверждал бы, будто его людей нарочно бросили в атаку на слишком сильного врага, чтобы погубить.

Не приходится отрицать, что центр под руководством Катула и Суллы сыграл немалую роль в битве, но, во-первых, отнюдь не вопреки плану главнокомандующего, как уверяли оба этих военачальника, и, во-вторых, без умелого обходного маневра, осуществленного Марием, столь внушительного успеха достичь бы не удалось.

И вот теперь мы подходим к главному. Как раз к сути истории взаимоотношений данных представителей homo novus и vir nobilissimus. Почему же Катул пошел на откровенную ложь и повел себя столь неприглядно по отношению к Марию? Причин тому несколько. Прежде всего, конечно, он завидовал«выскочке»-арпинату. Ему было мучительно сознавать, насколько его слава уступает мариевой. Однако дело не только в этом. Его, очевидно, терзала мысль о том, что он кругом обязан Марию, который сделал его консулом. А ведь он, Катул, — представитель древнего рода, чей пращур завершил битвой при Эгатских островах Первую Пуническую войну. И ему, потомку выдающихся героев прежних времен, было тяжело чувствовать себя должником homo novus, предки которого не достигли даже квестуры.

И вот она здесь прослеживается проблема, о которой я писала в начале своей работы. Ведь казалось бы Катул должен быть благодарен Марию. Хотя бы за то, что тот не выступил когда-то против выступил против продления полномочий некомпетентному коллеге. Да и если просто со стороны посмотреть, ведь не сделал же он Катулу ничего плохого. Но, к сожалению, нет предела людской подлости и зависти. В чём виноват Мария перед Катулом? Ни в чём. Но Катул, как большинство людей, искал виновного в своих неудачах, на мой взгляд. И нашёл к чему придраться. Для него Мария был обычным выскочкой. Homo novus и этим всё сказано. Вот она проблема взаимоотношений людей разных сословий. В данном случае,Катул считал Мария ниже себя. А вот всеобщее признание ставило Мария выше. Вместо того чтобы постараться чему-то у него научиться, он просто ему завидовал. И тихо ненавидел. На примере Катула мы видим ещё одну распространённую человеческую черту: Мария помогал Катулу. И тот за эту помощь его ещё больше. Так часто бывает. Я сама знаю пару таких людей, которым помогаешь в трудных для них ситуациях, а они после этого испытывают к тебе не слишком светлые чувства. Странно устроен человек, не правда ли?

Но не одного Мария задел Катул. «Жертвой» его пристрастности оказался и будущий смертельный враг арпината — Сулла, много сделавший для успеха легионов Катула при Верцеллах. Однако о его заслугах мемуарист, судя по всему, умолчал — либо всерьез уверовав в то, что при Верцеллах все и впрямь сделано им, Катулом, либо не желая делиться славой с недавним фаворитом Мария.

Не вполне понятно, когда Катул опубликовал мемуары. Высказывалось предположение, что он сделал это уже в конце 101 г., чем создал определенные затруднения для Мария при соискательстве консулата на 100 г. Однако такая быстрота представляется маловероятной — битва при Верцеллах состоялась 30 июля, а выборы — вряд ли позднее ноября. Сомнительно, чтобы за это время Катул успел написать должным образом отделанное сочинение, да еще и успеть опубликовать его.

В 100 г. Катул в числе других оптиматов выступил против Сатурнина. Правда, у Цицерона речь идет лишь о последних днях борьбы с Сатурнином, когда против мятежного трибуна был издан senatusconsultum ultimum. Но весьма вероятно, что Катул противостоял ему и раньше, когда тот еще не рассорился с Марием, а потому был врагом и самого Мария.

Победитель германцев, таким образом, ошибся, если надеялся на поддержку со стороны Катула, когда оказывал ему поддержку в 103—101 гг. Кв. Лутаций поступил, как и многие другие нобили в то время — перешел на сторону Мария, когда тот был силен, и покинул, когда влияние последнего пошатнулось. А ведь он получил от него гораздо больше других — речь шла не только о консулате, но и восстановлении репутации «захудавшей» фамилии, и именно Катул сделал куда больше других, чтобы подорвать репутацию своего бывшего покровителя. О каких-либо его попытках отомстить неблагодарному коллеге в 90-х годах сведений нет — по-видимому, за отсутствием возможности.

А вот у Кв. Лутация такая возможность по отношению к Марию появилась. В 88 г., как известно, плебейский трибун П. Сульпиций добился принятия серии законов, в том числе и о передаче командования в войне с Митридатом от Суллы Марию. Сулла в ответ взял Рим и провел постановление, объявлявшее врагами Мария, Сульпиция и их приверженцев. Катул активно выступил в поддержку этого постановления, за что Аппиан справедливо обвинил его в неблагодарности по отношению к арпинату.

Но прошло немногим более года, и настала очередь Мария нанести ответный удар. Старый полководец вернулся в Рим вместе с Цинной, и началась расправа с неугодными нобилями. Марий теперь смог отомстить «всей своре аристократов, которая отравляла ему радость побед и подливала горечь к его поражениям. За каждый булавочный укол он мог отплатить ударом кинжала».

Погибли Марк Антоний, отец и сын Крассы, Публий Лентул, Атилий Серран, Луций и Гай Цезари — единоутробные братья Катула. Но сам он, как и консул-суффект Л. Корнелий Мерула, назначенный на эту должность после бегства Цинны, избежали мечей убийц — их вызвали в суд. Х. Беннет полагает, что они стали жертвой личной вражды — Цинна требовал смерти Мерулы, осмелившегося занять консульскую должность, которой его, Цинну, незаконно лишили, а Марий жаждал отомстить неблагодарному Катулу.«Однако в обоих случаях речь шла о личной вражде, и весьма вероятно, что более умеренные лидеры [победившей] группировки, в особенности Серторий, возражали против упрощенной процедуры в отношении столь уважаемых граждан в угоду одной лишь личной ненависти». Но тогда возникает вопрос, почему аналогичные соображения не повлияли на «оформление» расправы с Гн. Октавием, Л. Цезарем, П. Крассом, М. Антонием, людьми ничуть не менее уважаемыми в среде нобилитета, занимавшими в разное время консульскую должность, из которых двое последних были к тому же триумфаторами. Марианцы не сочли нужным даже повременить с убийством Октавия до сложения им полномочий консула.

Думается, что этих людей не стали предавать суду по самой простой причине — отсутствовал сколь-либо серьезный материал для обвинения. А вот с Мерулой и Катулом ситуация была иной. Первому, несомненно, могло быть инкриминировано незаконное занятие высшей магистратуры после нелегитимного отрешения Цинны от консульской должности. Обвинения же против второго, как предполагается, носили надуманный характер. Но так ли это на самом деле? Аппиан, упоминая о выступлении Катула в поддержку декрета об изгнании Мария, имел в виду не просто поведать об одном из примеров обоюдной вражды, но и назвать причину обвинения. Соответствующее постановление являлось, в сущности, незаконным и повлекло за собой убийство плебейского трибуна, а потому имелись серьезные основания для вынесения смертного приговора. Обвинение предъявил племянник полководца, плебейский трибун М. Марий Гратидиан. Процесс, очевидно, должен был носить характер iudicium populi с троекратным вызовом обвиняемого (anquisitio), а обвинение, если таковое выдвигалось, — форму perduellio. Цицерон и Плутарх рассказывают, что Мария просили пощадить Катула, но в ответ на все уговоры следовал неизменный ответ: «Он должен умереть!». Произносилась эта фраза в действительности или нет, не столь уж важно — приговор явно был предопределен заранее. Не желая подвергать себя психологической пытке, Катул предпочел ускорить неизбежный конец — заперся у себя в доме, разжег угли в очаге и задохнулся в дыму.

 

 

Заключение

 

Подводя итоги, Короленко упоминает, о чем писал Флор, когда говорил о настроениях заговорщиков, готовивших убийство Цезаря: «Милосердие первого в государстве человека было побеждено ненавистью, а сама возможность получать благодеяния была невыносимо тяжела для свободных людей».

Очень уместная цитата, на мой взгляд. Мария сделал много хорошего для Катула. Консулат, триумф и прочие милости. Но вместо верного соратника получил врага. Вот они, человеческие подлость, зависть, неблагодарность, чувство превосходства над другим, если он из менее знатного рода чем твой… А ведь это частая ситуация в нашем мире. Точнее, частые проблемы. Я бы даже сказала классические. Самое интересное, что Мария облагодетельствовал Катула и после смерти: его мемуары вскоре почти перестали читать, а вот ореол мученика в моральном отношении возвысил его над арпинатом. Как бы ни банально это звучало, я бы хотела сказать что люди не меняются: если человек ступил на один путь, то в большинстве случаев он на нем и остаётся. Катул изначально относился к Марии лишь как к homo novus, считал себя выше (мне кажется, что он действительно в это верил). Так и относился на протяжении всего их «совместного» пути. А Мария когда-тоступил на путь помощи Катула, так и шёл по нему. Даже после его смерти.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.