ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО ФИНЛЯНДСКОЕ

Победоносная Северная война вернула Ижорскую землю и Корельский уезд России, но не целиком. Если в 1617 году Россия потеряла здесь территорию в 2200, то в 1721 году приобрела всего 1305 квадратных миль. Но земли вокруг Выборга (два из трех "финских" погостов XIII века) были возвращены, и граница на этом участке примерно соответствовала нынешней.

В феврале 1721 года начались предвариттельные переговоры о мире. Шведы, несмотря на тотальное поражение в войне (русские войска овладели всей Финляндией), хотели ограничитиь претензии России только Нарвой, Петербургом, Сестрорецком, Кексгольмом-Корелой и, шире, Ингрией (как звучало в западных устах имя Ижорской земли, Ингерманландии), но русские справедливо требовали большего. "Как и прежде, русское правительство отказывалось лишь от Финляндии (кроме Выборга)", писал советский историк Б.Б.Кафенгауз ("Северная война и Ништадский мир (1700--1721)", М-Л., 1944). К официальным переговорам приступили в Ништадте в апреле. Не смиряясь с близкими утратами, шведы летом послали на восток свой флот, русские ответили тем же. Более того, 5000 солдат и 450 казаков начали успешные боевые действия уже на материковой, метропольной, территории Швеции, и противник окончательно сдался.

И снова, как и в 1323--1500-х годах, возникли "затруднения" при определении границ близ Выборга. Для этого был послан бригадир Шувалов, затем Ягужинский, наконец Петр сам выехал к Выборгу для осмотра. Однако царь-победитель не успел добраться до места, встретив в пути, 3 сентября, посланца с пакетом, в котором тот вез текст подписанного 30 августа мирного договора.

Пункт 4 Ништадтского трактата непосредственно касается нашей темы. "Его королевское величество свейское уступает сим за себя и своих потомков и наследников свейского престола и королевство Свейское его царскому величеству и его потомкам и наследникам Российского Государства в совершенное через его царского величества оружия от короны свейской завоеванные провинции: Лифляндию (при этом, кроме государственной правоты сильного оружия, Россия подкрепила ее приобретение двумя миллионами "ефимков", как звалась западноевропейская серебряная монета иоахимс талер, выпускавшаяся у нас с русским орлом. -- В.С.), Эстляндию, Ингерманландию и часть Корелии с дистриктом (областью. -- В.С.) Выборского лена, который ниже чего в артикуле разграничения означен и описан с городами и крепостями Ригою, Дюнаминдом, Пернавою, Ревелем, Дерптом, Нарвою, Выборгом, Кексгольмом и... берегами в островами: Эзель, Даго и Меном и всеми другими... н стороне оста от Ревеля в фарватере к Выборгу на стороне зюйда и оста лежащими островами..." А пункт восьмой и вовсе представляет из себя непосредственное описание нового рубежа.

"От сего числа и в вечные времена между обеими Государствами границы следующие быть и остаться имеют, а именно: начинается оная у северного берега Синуса Финского (Финского залива, однако; "петровский мореходно-западный язык". -- В.С.) у Вирелакса, откуда идет она с полмили от морского берега в землю и остается в расстоянии полумили от воды, даже против Виллакоски, а отсюда распространяется оное против островов Роголей придет, оные тогда в расстоянии трех четвертой мили от морской заливы отстоит и идет тогда прямою линеею в землю даже до дороги, которая от Выборга в Ланстранд есть (Вильманстранд-Лаппееенранта. -- В.С.) расстоянием в трех силях от Выборга и тако далее, в таком же расстоянии трех миль северногою стороною за Выборгом прямою линеею, даже до старинной между Россиею и Швециею бывшей ("ореховецко-тявзийской".-- В.С.) границы, прежде нежели Кексгольмский лен Швеции достался.

И последует сия старинная граница к северу в верх восмь миль, а оттуда идет оная прямою линеею чрез Кексгольмский лен, даже до того места, где озеро Пороарви, которое под деревнею Куду Магуба свое начало имеет, с последнею между Россиею и Швециею бывшею границею сходится тако и таким образом, что все то, что за сею означенною границею к весту и норду лежит, за его королевским величеством и Королевством Свейским, а за то, что ниже ко осту и зюйду лежит, за его царским величеством и Российским Государством в вечные времена остаться имеет... А в Лапмарках (Лапландии. -- В.С.) остается граница так, как оная до начала сея войны... "

Некоторые комментарии позднейших исследователей этого вопроса: новая граница 1721 года шла до Лаппеенранта (Т.Хямюнен); от залива Виролахти на Балтике до Поросозера и далее -- по рубежу 1617 года; граница шла практически так, как идет сейчас, лишь модернизация 1833 года привела к тому, что узкая полоса территории севернее широту Оулу была отдана Финляндии (Х.Киркинен); юго-восточная граница Финляндии стала проходить по линии современной советско-финляндской границы 1944 года. Выборг, Кексгольм и Сортавала остались на российской стороне ("История Швеции")...

Опять вечный мир? Нет, дух реванша, 600-летняя инерция "дранг нах остен" привела к победе в Стокгольме военной партии ("партии шляп"), и в 1741 году на земле Суоми снова загрохотали сражения, в финской историографии названные "малой враждой" ("большая" -- война 1656--1658 годов).

В планах шведов, объявивших войну в июле, -- захват (на их языке "возврат") Санкт-Петербурга, а по возможности и всего Русского Севера вплоть до Архангельска.

В конце года начались мирные переговоры, но шведы требовали невозможного -- вернуть часть Финляндии, отданную (возвернутую) России по Ништадскому миру (забыты клятвы: отдается "в вечные времена"), и переговоры прервались. Летом 1742 года боевые действия были возобновлены. "Российская Армия, собранная у Выборга, состояла из 25.000 человек; кроме того, было посажено на галеры десантнаго войска 10.000 чкеловек, такъ что всего в действии было до 35.000 человек..." (А.Вейдемейер, "Царствование Елисаветы Петровны", 1834). Надо сказать, шведских войск было не меньше, но тактически, стратиегически и по воинскому духу они постоянно проигрывали.

"Перед рекою Кюмень сделали они несколько выстрелов, -- пишет А.Вейдемейре, -- продолжая отступать. Хотя Ласси и получил, через курьера, непременное приказание прекратить военные действия, по прогнании Шведов через Кюмень, и сделать реку сию границею (главная цель кампании! -- В.С.), устроив на берегу оной укрепления..., но после Военнаго Совета, состоявшегося по сему случаю, он... решился гнать неприятеля, если возможно, до Гельсингфорса..." И взял этот город в июне.

Русские части снова очистили от шведских войск всю Финляндию.

По условиям Абоского (1743) мира Финляндия возвращалась законному владельцу Швеции (!), но... "Свейский король уступил ее императорскому величеству и наследникам и последователям всероссийского императорского престола в совершенное владение и собственность в сей войне завоеванную из Великого княжества Финляндского провинцию Кюменегор с находящимся в оной городами и крепостями Фридринсгам и Вильманштанд и, сверх того, часть кирхшпиля Пюттиска, по ту сторону и к востоку последнего рукава реки Кюмени или Келтиса обстоящую, который рукав между большим и малым Аборфорсом течет, а из Саволакской провинции город и крепость Нейшлот (Савонлинна. -- В.С.) с дистриктом и со всеми принадлежностями и правами "(С.М.Соловьев).

Таким образом, "река Кюмень назначена границею между двумя Государствами".

Почему именно здесь пролег новый рубеж, тогда как мог -- много западнее? Тут интересно мнение Елизаветы, "дщери Петровой": "Итак, шведам большая часть Финляндии останется, а нам меньше, но нужное для удержания соседей от неприятельских нападений, которые ожидать надобно от лежащих их морю мест, а не на Олонец и Кексгольм".

Так фактически возвращалась в лоно России территория всех трех западных корельских погостов, которые Новгород отдал в 1323 году. И новый рубеж опять пролег как раз по старой этнической границе между землями корел и финнов, совпав с современной границей на широте Сортавалы.

Но, видно, надлежало до конца -- хоть с той, хоть с противной стороны -- развязать этот опасный "финляндский узел". Екатерина II считала так: "Мы шведа не задерем, но и уступать ему не будем...", а шведский король Густав III потребовал вернуть всю Финляндию и даже Карелию. И в 1788 году грянула очередная русско-шведская война, которую спровоцировали провидчески (вспомним 1939 год): на шведский пограничный пост в Финляндии начали... сами шведы, переодетые казаками!

Верельский мир 1790 года восстановил прежнее положение.

В ночь на 21 февраля 1808 года русские силы вступили в пределы Шведской Финляндии, а 28 марта император объявил о присоединении всей Финляндии (6873 квадратных мили) в России. Боевые действия продолжались, и в 1809 году (русские высаживали десант и на собственно шведском берегу), но Фридрихсгамский договор 14 августа 1809 года закрепил это юридически, а обещание шведского короля Карла XIV Юхана в 1812 году ("Швеция не будет беспокоить Россию по поводу Финляндии") • сделало изменения полностью легитимными.

"Приобретение, которое округлило нашу северо-западную границу, должно считать по справедливости драгоценнейшим из всех приобретений Александровых; завоевание Финляндии есть несокрушимый щит безопасности России со стороны Швеции", -- считал видный русский экономист середины XIX века К.Арсеньев. Ему вторил, кстати говоря, и К.Маркс. Так что, как бы мы ныне не оценивали коварности и несправедливости Сталина в 1939 году, не забудем и этих мнений.

Великое Княжество Финляндское, провозглашенное таковым шведами в 1581 году, до завоевания его Россией, не имело и тени тех прав, которые оно получило из рук русских царей. А в 1811 году неожиданно для себя еще и увеличилось в размерах: в конце того года Александр I, поддавшись настойчивым (неумным? коварным?) просьбам своего окружения, двумя рескриптами отписал в состав княжества Финляндскую (прежнее имя -- Выборгская) губернию. "Эта губерния, называвшаяся еще Старой Финляндией, ала Великому Княжеству около 200 тысяч жителей (в итоге передачи население княжества перевалило за миллион. -- В.С.) и 376 квадратных миль территории, а Россия лишилась верного дохода в четверть миллиона рублей", -- отмечал историк начала XX века М.М.Бородин.

Недальновидному в тот момент императору, вероятно, было все одно: Финляндия целиком под русской монаоршей властью и какая разница -- в каких границах? Подобная "логика" позднее была использована многими правителями коммунистической России. когда, "создавая" СССР и затем то так, то сяк "нарезали" республики из единого тела тысячелетней страны, в итоге чего сейчас 26 миллионов только русских, не говоря уж о других, оказались вне материнской державы.

После трех двух высочайших манифестов о "воссоединении" Финляндии последовали две попытки вернуть прежнее положение, хотя бы в отношении части подаренной территории. Так, неудовольствие "отданием" их "под финнов", созревшее в среде здешних русских помещиков ("птенцы гнезда Петрова получили тут огромные поместья, куда переводили порой целые русские деревни и з коренной России, и все они в одночасье, по выражению М.М.Бородкина, в разной стране становились полуиностранцами), несогласие органов власти и отчасти даже крестьян, было воплощено во "Всеподданейшей записке" 1826 года статс-секретаря Ребиндера. В ней предлагалось отделить от уходящей за рубеж губернии Кексгольмский, Кроноборгский (Куркиекский), Сердобольский и Салминский уезды, а также некоторые приходы Эйреляского уезда и присоединить их к ближайшим собственно российским -- Петербургской и Олонецкой губерниям. а вот как эта ситуация звучит в устах авторов "Истории карельского народа": " В 1827 г. в состав земель, над которыми нависла угроза присоединения к России, уже входили Кексгольмский, Куркийокский, Сортавальский и Салминский уезды, а также приходы Кивеннапа, Муолаа и Валкъярви."

Император прямо отказывать не стал, но рассмотреть это преодоление поручил... Финляндскому Сенату, с времен получения от русского царя Конституции имевшему большие права. Сенат, предрасположенный подарки брать, не вручать кому-либо, даже собственному монарху, естественно, отнесся к "Записке" отрицательно. На основании соответствующего сенатского отзыва Николай I в 1827 году предложение отклонил, что на изломе 1917 года сыграло роковую роль. Край попал под действие финских законов, продолжилось его заселение "глубинными" финнами и лютеранизация.

В то же самое время и на дальнем севере изменилась граница России, и тож в сторону территориального уменьшения государства.

ПЕЧЕНГСКИЙ УЗЕЛ

Свою часть недавно общих владений в Лапландии Норвегия и Швеция поделили еще в 1751 году, обозначив здесь постоянную границу . А вот "на Крайнем Севере у России и Норвегии не было установленной границы. В течение ряда столетий три округа на побережье Варангер-фьорда (Нейден, Пасвик и Пейсен-Печенга) считались общими, -- пишется в "Истории Норвегии" (М., Наука, 1980). -- Это была почти не заселенная местность, где кочевали несколько десятков семей лопарей-саамов, находившихся либо в российском, либо в норвежском подданстве. Использовали эту территорию и жители русской Колы, и норвежского Вадсе".

И вот в 1825 году представители двух стран провели демаркацию границы, и 14 мая 1826 года в Петербурге была подписана. Если русско-норвежский "розвод" X века проходил по Люнг-фиорду, то по Разграничительной конвенции русское правительство -- и только по просьбе норвежцев! -- отдало большую часть до сих пор общей земли в междуречье Пазы и Ворьмы, а также южный Варангер площадью в 3000 квадратных миль. России досталась меньшая часть "пирога". Местные власти, в частности, ведавшее этим краем Архангельское генерал-губернаторство, были недовольными таким "дележом" и настаивали на пересмотре соглашения, указывая на то, что оно для местных жителей неудобно. А тут еще и финские власти предъявили Петербургу пожелание: "их" саамы тоже хотели бы иметь доступ к Ледовитому океану, чтобы строить там стоянки для судов и склады, ловить морскую рыбу. В 1830-е годы начались новые русско-норвежские переговоры, но ни к чему не привели -- поздно. Ошибка стоила дорого: так как русские лопари в этой ситуации были лишены семужьих промыслов, то они почти поголовно ушли на норвежскую сторону из Пазерецкого и Борисоглебского погостов. Так установился этот участок границы, кстати -- самый старейший для СССР -- России!

Знаменитый финн Э.Леннрот, в одиночку (1836--1837) и вместе с Кастреном проехавший по Северу как раз в поисках соплеменников, писал: "В России... финские поселения кончаются... на двадцать-тридцать миль южней, чем в Финляндии (деревня Кюре на южном берегу озера Инари. -- В.С.)..." То есть финнов тогда на русском побережье океана -- не было. Но Леннрот отмечал и финнскую миграцию на север: "Удивительно, как с каждым годом расчет численность финнов в Норвегии. Ныне их там четыре тысячи человек, но как знать, за какие сроки это число может удвоиться..." Кстати, он в своих письмах, дневнике и отчетах все время называл Печенгу по-фински и, кажется, лишь однажды употребил ее русское имя.

Как свидетельствует историк из Мурманска И.Ф.Ушаков, "по прошению норвежцев царское правительство 31 августа 1860 года разрешило иностранцам селиться на Мурманском берегу, но с обязательным принятием подданства. При этом поселенцы освобождались от податей и повинностей, которые несли крестьяне в России". А первый финн, некий Нива Миккель из селения Киттиля Улеаборгской (Оулу) губернии появился на Кольском полуострове -- конкретно, на Паз-реке -- только в 1864 году: спасался от голодной смерти на родине. Четыре недели он с семьей "шел горой" в благодатный край. Лопари не были против его прихода, а русские власти даже приветствовали пришельца: "много места, мало жителей".

"Некоторые финны селились в Нотозерском и Кильдинском погостах, но здесь лопари запротестовали" (И.Ф.Ушаков), и с середины 1890-х годов переселенцы из княжества стали оседать на берегах Кольского залива. "В 1867 году в четырех местах Мурманского побережья проживало уже 114 выходцев из Финляндии..." (И.Ф.Ушаков). Тогда в Кольском уезде из 8690 человек населения финнов насчитывалось 810 или только каждый десятый.

Такова вкратце история появления в округе Печенги финнов -- через шесть столетий после русских, а уж то. что истинно коренные тут -- лопари, и говорить-то неудобно. Однако "печенгский узел" завязан был в связи и с другими событиями -- на южном участке российско-финской границы.

На финском берегу реки Сестры при Петре 1 появился Сестрорецкий государственный оружейный завод, который и исторически, и особенно экономически был связан с Петербургским промышленным районом, шире -- с Россией. Да и рабочие его были -- русские, причем в большинстве -- проживавшие на русском берегу этой пограничной реки.

"В 1862--1863 годах возник вопрос об изменении административного подчинения города Сестрорецка..., -- пишет В.В.Похлебкин. -- Российское правительство запросило правительство Финляндии (сенат) согласиться на исправление границы -- передать завод и небольшой поселок (территорию площадью 20 квадратных верст) в состав Петербургской губернии. Сенат потребовал территориальной компенсации..." -- да, Финляндия и Россия государства разные и изменение границы был таковой потребует согласия сейма. И русские власти, даже не напомнив о "подарке" 1811 года, "предложило Финляндии самой выбрать эту территорию в Петербургской губернии (очень важно! -- В.С.), но финское правительство попросило отдать им прибрежную полосу Баренцева моря восточнее реки Якобс-эльв (часть области Печенги) и • в несколько десятков раз большую "сестрорецкого пятачка". Русское правительство согласилось и на это, но в 1863 году, когда границу возле Сестрорецка исправили, сенат вдруг потребовал еще большей компенсации: прирезать к Финляндии уже всего района Печенга размером в 10,Ю5 тысяч квадратных километров (в версте 1,06 километра. -- В.С.) да плюс к тому западной части Кольского полуострова, да Кемского и Онежского уездов Архангельской губернии -- огромного пространства вплоть до 33о восточной долготы! Против выступили военные, духовенство, государственно ориентированное общественное мнение, но царя сумели отговорить от выполнения такого требования.

Тем не менее многие финские историки комментируют это, никак не упоминая о вдруг возросших аппетитах финнов: "Решение (небольшая передвижка границы на Карельском перешейке. -- В.С.) было реализовано в 1864 г., ео обещанная территориальная компенсация на побережье Ледовитого океаа так и не была получена" ("История карельского народа").

Вот такие вот аппетиты еще юридически не существующей страны. И в момент, когда сама ее судьба далеко не была безоблачной: в ноябре 1855 года Англия, Франция и Швеция заключили Канроберовский трактат, одна из секретных статей которого обещала возвращение Финляндии Швеции, если затеянная тогда против России Крымская война была бы успешной для союзников.

"Генерал-губернатор (Финляндии. -- В.С.) в 1902 г. предложил решение проблемы: отделить деревню Райвола (Рощино, где был российский железоделательный заврод. -- В.С.) и даже всю Выборгскую губернию от Финляндии... Своего апогея проблема... нашла отражение в секретном заключении комитета премьер-министра П.А.Столыпина, планировавшего отделить Уусикиркко и Кивеннапа от Финляндии..." ("Истоия карельского народа").

А вот еще одна оценка "территориальной истории", продлившейся из 1902-1912 в 1920-1940-е годы, (В.Расила): "Особенно чувствительным для финнов являлось "расчленение Финляндии" (! -- В.С.). Под этим подразумевалось уже долгое время обсуждавшиеся в России соображения о переносе русско-финляндской границы на Карельском перешейке подальше от Петербурга. С точки зрения России граница пролегала в опасной близости от столицы, поскольку от нее до берегов Невы было всего 34 км. Русские требовали территории около 1300 км2, и граница отодвинулась бы по побережью Финского залива более чем на 50 км. По инициативе министра статс-секретаря Лангхофа вопрос передали в особый комитет, где он и был похоронен в связи с начавшейся (первой мировой. -- В.С.) войной". А мы говорим: "Сталин оккупант", даже и не зная о Ленине-империалисте и его, напротив, сверхщедрых подарках.

ЛЕНИНСКИЕ ПОДАРКИ

Только так можно оценить длинную череду уступок (и не только территориальных) революционного Петрограда в отношении новообразовавшихся под его боком государств. Эстонии подарили Нарву, и западную Ингерманландию (10 десять деревень с населением около 2000 человек). Финляндии подарки оказались много щедрее.

Первый -- независимость, решение о признании которой было подписано Лениным в последние минуты революционного года. Но прошли всего сутки после новогоднего подарка Ленина, а уже 2 января 1918 года Секретный меморандум буржуазного правительства Свинхувуда рейхсканцлеру Германии Г.фон Гертлингу оговаривал: Финляндия при немецкой помощи хотела бы включить в свой состав Печенгу, Кольский полуостров и часть Русской Карелии. Затем желания увеличились: провести границу по линии Ладога -- Онежское озеро -- Белое море, присоединить Ингерманландию до рубежа Псков -- Ильмень, а из Петрограда сделать "свободную" республику, зависимую от Финляндии. Но открыто начало череду территориальных претензий сменившее Свинхувуда "Красное правительство" Финляндии, братья по классу!

Практически сразу по создании революционный Совет народных уполномоченных (финский Совнарком) на переговорах потребовал Печенгу. "Русское" правительство Советской России согласилось без спора. Аппетит приходит во время еды, и финны запросили всю Русскую Лапландию (бассейн Западной и Восточной Лицы, Туломи и Нот-озера -- тактика шведов при короле Густаве Вазе). И СНК 28 февраля постановил: "Лапландия присоединяется к Финляндии, если население, свободно опрошенное, выскажется за такое присоединение". Ничего не жалко. И это называлось завоеванием доверия финского народа! И оправдывалось тем, что классовые союзники рабочие никогда не рассорятся из-за каких-то национальных границ. Отсталому нематериалисту Борису Годунову не повезло ведать столь прогрессивной теории. Да что "неправедная" Россия, когда в 1918 году в Финляндии были сформулированы территориальные претензии буквально ко всем своим соседям -- к Швеции, Норвегии и даже заморской Эстонии. В плане того года значилось: за уступку Аландских островов Швеции Финляндия получает Советскую Карелию, а замыслы идеологов "Великой Финляндии" в году следующем уже и всю Эстонию включали в состав оной.

"Красные финны" обсуждали и такой вариант: выменять Печенгу на преимущественно русские по населению приграничные волости Терийоки и Кивенаппа на Карельском перешейке, но получали ее даром, а когда вдруг возник вопрос о форте Ино (район Зеленогорска) -- мгновенно стали несговорчивы: не дадим. Этот форт (крепость и береговой укрепрайон) был заложен русскими военными инженерами на мысе Инониеми, его сооружение проводилось на средства России, эту землю Русское правительство давно выкупило у финнов (особое положение Великого княжества Финляндского!), и он вместе с островом Котлин (Кронштадт) и фортом Красная Горка на южном берегу Финского залива составлял единую систему обороны Петрограда. Советы просили всего-то волость Терийоки, согласны были даже на один анклав мыса Инониеми площадью всего-навсего в 3 квадратных километра. Финны же, только что "уговорившие" братьев по классу на целый Печенгский край в многие сотни этих километров, тут -- уперлись. Но досель щедрый Ленин настоял на своем. Кажется, единственный раз настоял, и по подписанному в Петрограде 1 марта 1918 года договору между Советской Россией и Финляндской Социалистической Рабочей Республикой (название -- по предложению Ленина же) граница пролегла по линии Сэйвясте -- Уусикиркко (Озерки -- Поляны по-нынешнему), то есть чуть западнее Икониеми. Соответствующие 15 и 16 пункты договора посвящались вопросам о взаимной передаче территории: ФСРР уступала России форт Инор, получая район Печенги при условии, что ее население не будет возражать и при условии беспрепятственного торгового транзита между Норвегией и Россией.

"Не будет возражать..." Н.Нарочицкая в статье "Поражение после победы" ("Москва", 1994, № 5) процитировала письмо советского комиссара иностранных дел Г.В.Чичерина, бывшего куда как откровенным: "Мы отдали Эстонии чисто русский кусочек, мы отдали Финляндии Печенгу, где население этого упорно не хотело, мы не спрашивали Латгаллию при передаче ее Латвии, мы отдали чисто белорусские местности Польше". "Не будет..." "Мы не спрашивали", и все, а ежели и знали о таковом мнении -- не брали во внимание. "Это все связано с тем, что... верховным принципом является самосохранение Светской Республики как "цитадели революции", -- приводил комиссар "железный" аргумент. И это соседняя социалистическая Финляндия угрожала "цитадели революции"?!

"Красное" правительство пало, что никак не повлияло на "восточные" требования. На Берлинских переговорах летом 1918 года финны снова затребовали Кольский полуостров, а также Восточную (новое название Русской, дабы исключить из обихода это "опасное" и тем, и тем имя) Карелию. Их Министр иностранных дел Энкель выдвигал принцип "создания для независимости Финляндии естественных (! -- В.С.) государственных границ также на севере и на востоке". (Подробнее см.: В.В.Похлебкин, "СССР • Финляндия", Москва, 1975). 5 августа началось первое заседание территориальной комиссии, на котором финский сенатор Раутапяя был вполне "империалистичен" и "великодержавен".: "К Финляндии должно отойти все побережье Ледовитого океана, включая весь Кольский полуостров, Соловецкие острова, большая часть Онежской бухты. Затем граница должна идти от Умженска через Каматинск на Николаевск -- Ладожск и Бурановск до устья реки Водла... Оттуда по Онежскому озеру до Огинска, через Никозерск и нижнее течение реки Оять и Сагувью на Ладожском озере. Далее до старой границы на другом берегу озера" ("Известия Олонецкого губисполкома", 1918, № 183, 19 сентября).

Советский представитель Воровский в принципе допустил такую постановку вопроса, но вопросил логично: "Что взамен?" На что Раутяпяя ответствовал кратно: да, взамен Финляндия уступать ничего не предполагает. Дальнейшие переговоры пошли вокруг тем: Россия готова отдать некоторые территории на севере и востоке, вместо чего просит -- для защиты Петрограда -- земли на Карельском перешейке и отдельные острова в Финском заливе. В частности, округу русского оружейного завода в Сестрорецке. Советская сторона соглашалась на "развод" по линии Выборг -- Кексгольм с тем. чтобы оба эта города остались за Россией, то есть еще западнее, чем успели договориться с ФСРР (ну и аббревиатура, действительно). Но 25 августа работа конференции прекратилась. Ничем.

Германия капитулировала в I мировой войне. Финны, переориентировавшись на победительницу Антанту, запросила ее поддержки в территориальных претензиях к "Империи", но союзники не пошли навстречу. Интересен отзыв американского поверенного в делах в Копенгагене госдепартаменту (1 декабря 1918 года): притязания Финляндии на Восточную Карелию "едва ли являются оправданными, так как данные районы заселены русскими и карелами, причем русские составляют большинство". Парижская мирная конференция 1919 года и вовсе не стала глубоко вдаваться в эту тему. По финской просьбе "провести расследование вопроса о том. можно ли будет принять во внимание пожелания Финляндии в отношении этих (Печенга и Русская Карелия. -- В.С.) территорий" Верховный Совет союзников определился: такое расследование должно быть проведено, но конференция "не имеет права решать вопрос о территории, которая принадлежит России".

В середине февраля финские войска начали военное решение проблемы, предприняв вторжение в Петербургскую, в западные уезды Олонецкой и Архангельской (Северная Карелия) губерний и в русскую Лапландию и на западном направлении были остановлены лишь на самых подступах к исконно русскому (где ж тут соплеменники?) Петрозаводску, на Сулажгорских высотах. Оправившись, Красная Армия, в составе которой были и перешедшие после поражения революции в Россию "красные финны", ответила сильными ударами.

Дело шло к заключению какого-либо мирного соглашения, накануне которого стороны обменялись нотами. Финляндия (30 марта 1920 года): "...чтобы до начала переговоров Печенга была эвакуирована" советскими войсками. Россия (31 марта): "...это условия должно быть очевидно признано неприемлемым..."

15 апреля 1920 года в Раяйоки (Сестрорецк) открылись предварительные мирные переговоры, где Финляндия выставила условие: оккупация финскими войсками Печенги и части Восточной Карелии (районов Ребол и Поросозера). Красная же армия должна отойти за Мурманскую железную дорогу. Нотой от 27 мая финское правительство обещало, что оно "готово приступить к мирным переговорам... в городе Дерпте...", и 16 июня таковые начались в эстонском Тарту (русском Юрьеве). И в первый же день их проведения финская сторона огласила: Финляндии должны принадлежать и малая Печенга, и вся Русская Лапландия, и целиком Восточная Карелия вместе с Петрозаводском, границу следует провести от юго-восточного побережья Ладоги до Белого моря. Это было желание министра иностранных дел Финляндии Р.Холсти. По мнению же Ю.К.Паасикиви, к Финляндии следовало присоединить лишь те территории. население "которых само этого пожелает, но социал-демократ В.Таннер был вообще готов отказаться от Восточной Карелии. Русские, со своей стороны, требовали часть Карельского перешейка и острова Финского залива" (В.Расила). Финны получили такой ответ: "Уже свыше 800 лет область Печенги находилась во владении русских...", и вообще "развод" следует провести по фактически имевшейся на момент переговоров, то есть от Суванто (озеро Суходольское примерно посреди между Приозерском и рекой Сестрой) до Йоханнеса (ныне город Советский южнее Выборга), по восточным рубежам волостей Реболы и Поросозеро (тогда они были заняты финскими войсками), а на севере •--ориентировочно по старой русской границе XV--XIX веков.

Финны не сходили со своих позиций (19 августа): "Россия... признает право Финляндии на Печенгу, в пределах границ уступки 1918 года, в отношении прочих границ сохраняя статус кво...", то есть и Реболы, и Поросозеро, и рубеж по Сестре. И в конце августа Ленин сделал первую уступку, согласившись отдать Печенгу, если финны выведут свои войска из Ребольской и Поросозерской волостей, если южный участок границы пройдет по линии Суванто-Йоханнес, а мелкие острова Кронштадского залива отойдут к России.

Встречного согласия не последовало, и в начале сентября глава СНК пошел на уступку вторую: пусть пограничной станет Сестра, но -- освободите Реболы и Поросозеро. В ответ то же самое и в конце сентября Ленин согласился на уступку третью: отказываемся от концессии на Аннинские лесоучастки в Суоярви, которые были собственностью России. Затем последовала и четвертая -- по границе на полуострове Рыбачьем. И только тогда, 5 октября 1920 года, был взаимно утвержден окончательный ("подарочный") текст Тартусского мирного договора, 14 октября подписан, 23 октября ратифицирован ВЦИК и 1 декабря -- финским парламентом.

Подарки были поистине богатыми. Как оценивал в своей лекции "Карелия между Восточном и Западом" в Петрозаводске (1992 год) финский исследователь Тапио Хямюнен, чьи родители родом из Суоярви, "Питкяранта -- вторая по значению промышленная зона Финляндии...", "1920--1939 годы (Аннинская концессия! -- В.С.)... ознаменована ускоренным промышленным развитием Суоярви..., особенно лесопиления. В 1920-е годы здесь работали лесопилки как финнов, так и финских заводчиков... Чтобы "строгать зеленое золото", сюда стало приезжать много финнов... В Суоярви в ноябре-апреле работало до 20 тысяч лесорубов, в это время здешнее население удваивалось. Приезжали и православные, но лютеран было больше. Если в 1920 году в Сувилахти было всего 120 лютеран, то в 1939 году -- 6 тысяч... И лютеране сломали традиционную культуру..."

Тогдашняя, 1940 года, граница Тартусского мира совпадала с современной, за исключением Печенги, и район Салли принадлежал Финляндии. Как пишет председатель Союза Карелии (Karjalan Liitto) Хелена Валта в изданной на русском языке брошюре "Карельский вопрос" (1996), тогда "была утверждены линия границы..., проходившая по линии границы 1812 года". Но, кстати, уже на следующий год она же в брошюре "Что такое Карелия" ужесточила свое мнение: "Однако по Тартусскому мирному договору Финляндия лишилась захвачены ею (именно! -- В.С.) Реболы, получив взамен Печенгу и часть полуострова Рыбачий".

И все же, вроде, ударили по рукам, соблюли все необходимые юридические формальности, но в 19021 году отряды финских добровольцев (конечно, не без ведома-попустительства правительства) вторглись на территорию только что созданной большевиками Карельской Трудовой Коммуны, а 27 ноября того же года Финляндия даже обратилась в Лигу Наций с просьбой "учредить комиссию, которая изучила бы вопрос о Восточной Карелии и, посетив этот край, резюмировала результаты своего обследования в докладе, чтобы была таким образом установлена объективная база для будущего решения Лигой Наций по этому вопросу" (В.В.Похлебкин).

Совет Лиги Наций в середине января 1922 года решил, что проблема может быть рассмотрена только в том случае, "если между сторонами имеется соглашение по данному вопросу". В июле 1923 года "карельский вопрос" был передан на рассмотрение в Международный Суд в Гааге, но и тот отвечал: "без согласия России Суд не может высказать даже своего совещательного мнения". Тогда СНК в ноте от 15 сентября заявил, что считает "отныне вопрос о Восточной Карелии окончательно исчерпанным и совершенно устраненным из дипломатической переписки между правительством Союза и правительством Финляндии".

СТАЛИНСКИЕ ДИВИЗИИ

До конца 30-х годов проблема не выходила на межгосударственный уровень, но это совершенно не значит, что, как с той, так и с другой стороны считалась решенной навечно. Москва не оставляла надежд и желания отодвинуть границу подальше от "колыбели революции", а втайне даже "присоединить" к коммунистической "рэсэфэсээрии" всю Финляндию. Ы Хельсинки же вызревала и наливалась плотью полков и бригад старая идея "Великой Суоми до Урала". Но вот интересный, мало кому из спорящих сейчас по этому поводу, факт: правительству Финляндии самому предложить СССР перенести "ленинградский отрезов" на несколько километров севернее в обмен на земли в других местах советовал в 1939 году... К.Г.Маннергейм, но... Московские переговоры (и инициатива СССР) того же года окончились другим результатом.

Переговоры начались в марте, и советская делегация попросила передать СССР в аренду несколько островов в Финском заливе -- Суурсаари (Гогланд), Лавансаари (Мощный), Сейскари (Лесной), Большой и Малый Тютерсаари (Тютерс), чтобы для обеспечения безопасности морских коммуникаций возвести там укрепления (согласно условиям Тартусского мира они были демилитаризованы). "Поскольку Финляндия не согласилась на это, то Советское правительство готово было взамен островов уступить ей часть территории Советской Карелии" (Н.И. Барышников..., "Финляндия во второй мировой войне", Ленинград, 1989). "Маршал Маннергейм сообщил, что острова можно уступить, поскольку их оборона была невозможной, но правительство Финляндии не пожелало рассмотреть этот вопрос" (В.Расила).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: