|
|
КАТРУСЯ КАТАЕТСЯ НА САНКАХ
снегом, а по снегу ходить скользко, можно упасть… Они только и думают: пускай бы зима поскорей линовала да наступила бы весна! А на самом деле эти люди ничегошеньки не понимают. Ну что из того, что зимой холодно? Так и надо, чтобы было холодно. Ведь если будет тепло, снег сразу растает. А если не будет снега, как же тогда кататься на санках? И на лыжах тоже нельзя ходить и бегать на коньках по льду. Ведь и лёд бывает тоже только тогда, когда холодно, а от тепла он тотчас растает. Коньков у Катруси, правда, не было. Мама сказала: «Ещё рано». Но Катруся не раз видела, как катаются большие ребята, которые уже ходят в школу. И это было так весело! Зато санки Катрусе давно уже купили, ещё в прошлом году. Очень хорошие, лёгонькие саночки! Катруся сама носила их вниз по лестнице, когда шла с мамой гулять. Она каталась на своих санках по дорожкам в сквере, съезжала со снежной горки. А один раз вместе с ними пошла гулять и Наташа. У Наташи тоже есть санки. Они и с горки катались, и возили в санках друг друга. А потом привязали Наташины санки к Катрусиным, сели каждая на свои санки, и мама начала бегом катать их по дорожке обеих сразу. - Бабушка так не смогла бы, — сказала Наташа, — ведь моей бабушке шестьдесят лет. А твоей маме двадцать пять, потому она и умеет бегать! Катрусина мама и правда бегала очень хорошо. Какой-то большой мальчишка хотел прицепиться к Наташиным санкам, но мама так на него крикнула, что он сразу же убрался прочь и только издали показал маме язык. День прошёл очень быстро. Начало темнеть, пришлось возвращаться домой. Наташина бабушка встретила их и сказала: - Очень вам благодарна, Надежда Павловна, за то, что взяли с собой Наташу! А завтра уж я пойду с девочками, а вы можете остаться дома. - Вот и хорошо! — обрадовалась мама. — В котором часу вы пойдёте? - Да хоть бы в два часа. Пускай Катруся с санками вый дет ровно в два. А мы уже будем готовы и сразу пойдём. На другой день, ровно в два часа, Катруся надела шубку и шапочку, валенки да рукавички, попрощалась с мамой и вышла из квартиры. Она оставила санки около своей двери, а сама побежала на четвёртый этаж и постучала в Наташину дверь. Открыла бабушка, только совсем неодетая — в халате и фартуке и в тёплых домашних туфлях. - Ах, да это Катруся! — заволновалась она. — А я и забыла предупредить: не пойдём мы сегодня гулять. У Наташи что-то горло болит и температура повышена. Не ангина ли начинается… Вот тебе и раз! Катруся даже не нашлась что сказать. Только вздохнула и тихо пошла вниз. Около своей двери она остановилась, посмотрела на санки и опять вздохнула. Неужели так и пропало гулянье? Мама, конечно, не пойдёт гулять, она уже разложила на столе чертежи и начала работать. А что, если Катруся одна погуляет? Она же не какая-нибудь малышка! До сквера недалеко, и только один раз надо переходить улицу. А Катруся хорошо знает, как надо переходить: посмотреть в одну сторону, а потом в другую — не идёт ли машина? — и тогда поскорей перебежать. Вот и всё! Зато как хорошо в садике! Ровные белые дорожки, снежная горка, много детей… Что случится, если Катруся погуляет немножко одна? И, подумав так, Катруся решительно взяла санки и пошла вниз по лестнице. Вот она уже и на улице. Недалеко от парадного старый дворник дядя Панас с метлой в руках расчищал тротуар. Катруся испугалась — вдруг он скажет: «Ты что вышла одна, без мамы?» Но он стоял к ней спиной и не оглянулся. Она скорей пробежала вперёд со своими санками и повернула за угол, на ту улицу, которая вела в сквер. Улица была тихая, белая. Пушистый иней густо покрывал ветки деревьев, что стояли вдоль тротуара. Людей на улице было немного. Встречные прохожие либо не обращали на Катрусю внимания, либо ласково улыбались и давали ей дорогу. И Катруся шла себе не спеша со своими санками. Ей было очень приятно, что она идёт одна, как большая. Дойдя до перекрёстка, Катруся остановилась и приготовилась переходить улицу. Посмотрела в одну сторону — нет машины, посмотрела в другую — тоже нет. Тогда она покрепче ухватила за верёвочку свои санки и быстро-быстро перебежала улицу.
Катруся уже собралась войти в сквер, но вдруг остановилась. Возле снеговой горки, среди других ребят, она издалека увидела того самого большого мальчишку, который вчера цеплялся за Наташины санки. Он тогда ещё так противно высунул язык, когда мама крикнула на него. Сейчас этот мальчишка тоже озорничал — орал, выкрикивал какие-то глупые слова, лез без очереди на горку, расталкивал маленьких. Малыши разбегались от него в разные стороны, а спорить с ним боялись. Все только испуганно и сердито смотрели ему вслед, когда он с диким криком скатывался с горки. Нет, туда даже и подходить нельзя. Что, если он уцепится за санки или совсем выхватит их, да ещё и отколотит? Мамы нет, а Катруся одна ничего не сможет сделать с таким большим мальчишкой. Лучше туда и не ходить! Катруся с досадой топнула ногой, повернулась и пошла прочь от сквера. Только пошла она не назад, не домой, а дальше по улице, сама не зная куда. Улица, конечно, была знакомая. Тут через несколько домов помещался магазин «Овощи — фрукты». Мама с Катрусей часто ходили сюда покупать яблоки, кислую капусту, огурцы… В этом магазине продавались также халва и мёд, а иногда мандарины и апельсины. Кроме того, тут можно было напиться вкусного соку — яблочного или виноградного. Катруся очень любила соки и потому охотно ходила с мамой в этот магазин. Недалеко от магазина — школа, где работает Варвара Ивановна. В этой школе, в третьем классе, учится Люся. И Катруся с Наташей тоже будут ходить сюда учиться, когда им исполнится семь лет. Школа стояла немного в стороне от улицы, посреди большого сада, обнесённого узорчатой оградой. А дальше, за углом этой ограды, вниз под гору спускался узенький переулочек. По этому переулочку, видно, никто никогда не ездил. Только по сторонам были протоптаны в снегу узкие тропочки, а посередине блестел белый, нетронутый снег. Ой, так ведь это же снежная горка, да ещё какая! Не то что в сквере — там совсем маленькая, далеко не покатишься. А тут широкая, отлогая; хоть не очень крутая, но зато длинная-длинная!.. И целая стайка девочек катается с горы на санках. Две из них сели на санки и покатились, а остальные стоят на горе и кричат и смеются — ждут своей очереди. Девочек-то много, а санки — одни! На дорожке около забора Катруся увидела кучку портфелей, — значит, это всё школьницы, они, наверно, идут в школу во вторую смену. А кто-то из них захватил с собой санки — вот они и веселятся, пока ещё есть время… Девочки такие, как Люся, — может, тоже из третьего, а то и из четвёртого класса, большие. - А ты что, малышка? — крикнула вдруг одна девочка. — Тоже прокатиться хочешь? - Хочу! — смело ответила Катруся. Девочек она не боялась, какие бы они ни были большие. Ведь девочки совсем не то, что мальчишки. - Тебе нельзя! — вмешалась другая девочка. — Эта гора не для маленьких. Шла бы ты лучше в садик! - Как тебе не стыдно, Нинка! — сказала третья девочка. — Чего ты её прогоняешь? Что тебе, жалко, если маленькая покатается? - Да она же не сумеет! — насмешливо фыркнула та, которую назвали Нинкой. — Не затормозит вовремя, так и вылетит на площадь! - Ну и что ж из этого? Мы ведь её одну не пустим… Хочешь со мной, девчурка? — ласково спросила третья девочка и подошла к Катрусе. - Конечно, хочу! — ответила Катруся. Ей очень понравилась эта приветливая девочка, не то что сердитая Нинка. - Ну так садись сзади меня да держись крепче! Катрусю не надо было упрашивать. Она живо уселась на санки за спиной этой хорошей девочки и крепко схватилась за её шубку. - Хитро придумано! — скривила губы Нинка. — Наша Лидуся и доброту свою покажет, и с горы без очереди скатится! - А ты как думала? Доброму всегда на свете лучше живётся! Девочки, помогите оттолкнуться! Нина что-то ещё проворчала, но Катруся уже не разобрала её слов. Девочки все сразу закричали на Нину и кинулись помогать Лиде стронуться с места.
Тут Катруся оглянулась вокруг — куда же они примчались? Дальше, правда, нельзя было ехать, переулок кончился. Дальше была площадь, а там, на площади, мчались одна за другой разные машины — и легковые, и грузовые… - Ну как? Не испугалась? Молодец, не трусиха! — сказала Лида. — Пойдём теперь скорей на гору, покатаемся ещё! Пока они шли назад со своими санками, Лида успела расспросить Катрусю, как её зовут, сколько ей лет, есть ли у неё старшие братья или сестры. Не спросила она только о том, как это Катруся очутилась одна на улице. А Катруся всё время боялась, что Лида спросит об этом. Поэтому Катруся очень обрадовалась, когда они поднялись наконец на гору и разговор оборвался. Некогда было разговаривать! Теперь на санки села другая девочка, а Катрусю опять посадили сзади. И они снова съехали с горы, ещё лучше, чем в первый раз, — теперь уже было совсем не страшно. И так они катались одна за другой, и все девочки по очереди брали с собой Катрусю. Она даже немножко устала — далеконько-таки приходилось каждый раз возвращаться пешком, да ещё в гору. Зато она каталась с настоящей большой горы и с большими девочками-школьницами! Вдруг со двора школы долетел звонок. Девочки всполошились и кинулись к своим портфелям. - До свиданья, Катруся! — крикнула Лида. — Приходи ещё когда-нибудь! - До свиданья! — закричали и другие девочки и стремглав побежали в школу. Катруся осталась одна. Вот жалко, что так скоро кончилось катанье! Можно было бы ещё покататься с горки! Катрусе ведь некуда спешить… И тут вдруг, сама не зная, как это случилось, Катруся села на свои санки, оттолкнулась ногами и покатилась одна вниз под гору! Санки летели, как ветер. Впереди лежала искристая белая дорога. Теперь уже всё было хорошо видно, ничья спина не загораживала. Но было совсем не страшно — она уже привыкла к такому полёту. Санки сами мчались по накатанной колее, сами повернули направо, где переулок сворачивал в сторону. Ветер так и свистел в ушах! Но вот гора кончилась. Скорей тормозить! Катруся вытянула ноги вперёд, хотела упереться в снег. Но, может, ноги у неё были коротки, а может, силы не хватило, только она со страхом увидела, что никак не может остановиться. И в тот же миг санки с разбегу вылетели из переулка, раскатились по площади и остановились на самой её середине…
- Чей это ребёнок? Что это за выходки?! Какой ужас! Ужаса, правда, никакого не было. Но Катруся совсем растерялась и не знала, что ей делать. Около неё уже собралась толпа. Подошёл милиционер. - Чья это девочка? — спросил он. Никто не знал. Все только переглядывались и пожимали плечами. Тогда милиционер повернулся к самой Катрусе: - Где твоя мама? С кем ты гуляешь? - Одна, — тихо ответила Катруся. - Как же твоя мама отпустила тебя одну? Разве можно с: этой горы кататься? Вот попала бы под машину, что тогда было бы? Катруся молчала. Тогда милиционер спросил, где она живёт. Свой адрес Катруся хорошо знала. Она сказала: - Новая улица, пять, квартира двадцать. - Я знаю этот адрес! — сказала вдруг какая-то девушка в белой шапочке. Она стояла в толпе вместе со своей подругой, и обе они держали в руках школьные портфели. — В этой квартире живёт наша учительница Варвара Ивановна. Катруся молча кивнула головой. - Так отведите её домой, гражданочка, будьте добры, — обратился милиционер к девушке. — И скажите вашей учительнице, чтобы она не пускала свою дочку одну кататься на улицах! - Я совсем не дочка, я соседка, — сказала Катруся. В это время подруга дёрнула девушку в белой шапочке за рукав. - И зачем ты вмешиваешься, Оксана? — недовольно сказала она. — Какое тебе дело? Только время тратить… - А как же можно не помочь, если меня просят? — ответила девушка в белой шапочке. — Ты же видишь, малышка испугалась, и её мама, наверно, волнуется. И она взяла Катрусю за руку. - Очень благодарен! — сказал милиционер и козырнул девушке. А потом обратился к толпе: — Расходитесь, граждане, прошу вас! Девушка в белой шапочке повела Катрусю домой. Сначала Катруся шла молча, ещё ошеломлённая тем, что случилось. Но понемногу ей стало повеселее: кругом всё было так же бело, как раньше, снег поблёскивал на солнце, будто ничего и не случилось. Вот хорошо, что подвернулась эта девушка — Варвары Ивановны ученица! А иначе милиционер забрал бы Катрусю в милицию… Катруся поглядела на свою спутницу и вспомнила, что подруга назвала её Оксаной. - Может, ты Оксана Коваленко? — спросила Катруся. - О! — удивилась девушка. — Откуда ты меня знаешь? - Я тебя не знаю. Мне Варвара Ивановна говорила. Она тебе поставила пять. Ты обрадовалась, правда? - А кто же не обрадуется пятёрке? — засмеялась девушка и с любопытством взглянула на Катрусю. — Раз ты про меня всё знаешь, то расскажи про себя: как тебя зовут и кто ты такая? Тут Катруся совсем развеселилась и начала рассказывать про всё: как её зовут, и как фамилия, и как она тоже будет учиться в школе и получать пятёрки — ведь она и теперь уже большая и знает буквы… - Большая не большая, а на улицу одна больше не ходи! — сказала Оксана Коваленко. Так с разговором они и не заметили, как пришли к Катрусиному дому. Катруся остановилась и смущённо сказала: - Оксана Коваленко, ты меня дальше не провожай. Я теперь сама пойду. А на улицу одна больше ходить не буду. Оксана засмеялась и с укором покачала головой: - Ага, боишься, что я маме расскажу? Что ж, умела на проказить — умей за это и отвечать. Ну да ладно, малышка, беги одна домой, да не шали больше! ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ - Вот и наша Катрусенька! — весело сказала мама, открывая дверь. — Хорошо погуляла? Не замёрзла? Да и разрумянилась как! Может, по лестнице наверх шибко бежала? Ничего не отвечая, Катруся вошла в переднюю. Она поставила в уголок санки и начала медленно снимать рукавички и шубку. «По лестнице шибко бежала»! Нет, никогда ещё она не поднималась по лестнице так тихо, как сегодня. С каждым шагом всё тяжелее становилось у неё на сердце. Мама, наверно, уже знает, что Наташа захворала и не пошла с бабушкой гулять. Знает, что Катруся, никого не спросившись, пошла одна на улицу. И даже не в знакомый сквер пошла, а далеко, за Люсину школу… А может, она знает и о том, что случилось на площади? И о том, как она чуть-чуть не попала в милицию? И, конечно, попала бы, если бы не Оксана Коваленко… - Весело было? — спросила мама. — Да что с тобой, доченька? Почему ты такая хмурая? С Наташей поссорилась или ещё что? Ой, и зачем мама расспрашивает! Правду ведь не скажешь, а обманывать нельзя. Мама всегда говорит, что обманывать нельзя.
- Почему не очень весело? С тобой что-нибудь случилось? — встревожилась мама. - Совсем ничего не случилось! — буркнула Катруся. И это уже была настоящая ложь. А дальше пошло ещё хуже. Мама, как на беду, всё продолжала расспрашивать: - Где же вы гуляли? В сквере? - Да… — промямлила Катруся совсем тихо. Но громко ли, тихо ли сказана ложь — она всё равно остаётся ложью. - А ты хоть поблагодарила бабушку за то, что она с тобой гуляла? - Поблагодарила… - Ну, значит, всё хорошо, — сказала мама. — Ты, я вижу, устала. Иди возьми книжку да посиди тихонько, отдохни. А скоро и папа придёт, будем обедать. Катруся вздохнула с облегчением, забралась в уголок дивана и раскрыла книжку с картинками. Но картинки почему-то показались ей совсем неинтересными. На обложке стояла девочка в веночке, в лёгком красном платьице и босая. Она стояла среди спелой пшеницы, подняв кверху руки, и чему-то радовалась. И чего бы это ей радоваться? Так «раденька, что глупенька», как иногда мама говорит. А вот эта девочка сидит с бабушкой за столом и пьёт чай. Бабушка на неё смотрит ласково, а рядом на табуретке сидит кукла. Ну, и опять ничего интересного нет!.. Катруся перевернула ещё несколько страничек и снова увидела на картинке эту самую девочку. Теперь она уже вдвоём с каким-то парнишкой сидела на санках — может, собиралась съехать с горы… Ой, ну зачем только такие картинки рисуют? Катруся сердито захлопнула книжку. Может, поиграть в куклы? Она слезла с дивана и взяла на руки Фому. Он, как всегда, вымолвил «Фома», но Катрусе показалось, что его голосок звучит как-то невесело. Может, он знает, что Катруся без спросу одна пошла гулять, а главное — маме отвечала неправду… А мама обязательно про всё дознается — ведь так всегда бывает, — и что ж тогда будет?.. На счастье, пришёл домой папа и прервал эти печальные Катрусины мысли. Мама накрыла стол, подала борщ, и все сели обедать. — А что у меня есть! — сказал папа, таинственно прищурив один глаз. — Вот съедим борщ, тогда скажу! Хоть и очень плохое настроение было у Катруси, а всё ж таки папины слова её заинтересовали. Поэтому она взяла ложку и начала торопливо есть борщ. Уж очень ей хотелось поскорей узнать про папин секрет! Но, как она ни торопилась, папа съел борщ раньше её и раньше мамы и с хитрой усмешкой сидел и ждал, пока они поедят. Наконец все тарелки опустели. - Ну, — сказал папа, — теперь я скажу, что у меня есть. Сегодня пятница, завтра суббота, а на воскресенье у меня есть билеты в театр! - Ура! — закричала Катруся и захлопала в ладоши. - Очень хорошо, — сказала мама, — мне давно хотелось повести Катрусю в театр. А в какой театр мы пойдём? - В оперу. В воскресенье утром идёт балет «Лебединое озеро». Я думаю, Катрусе будет интересно. - Интересно, интересно! Конечно, интересно! — твердила Катруся, а сама подпрыгивала на стуле от радости. — А какое это озеро? Почему оно лебединое? Разве в театре бывают озёра? - Выходит, что бывают, — улыбнулся папа. — А какое оно — это уж ты сама увидишь в воскресенье!
И в субботу с утра тоже всё шло очень хорошо. Мама села дошивать Катрусе новое платье, завтра Катруся в нём пойдёт в театр. Платье было уже почти готово — такое красивое, синее шерстяное с пёстрой вышивкой. Мама сама его вышивала. Теперь осталось только подшить подол. Катруся весело примеряла платье и всё глядела на себя в зеркало. Чудное платье, не у каждой девочки есть такое! - Ах, — вдруг сказала мама, — подшивать нужно синим шёлком, а у меня его нет! Придётся сбегать к Наташиной бабушке. У неё, наверно, есть. При этих словах сердце у Катруси так и замерло. К Наташиной бабушке!.. Сразу вспомнился вчерашний день. Что делать? Сейчас Наташина бабушка расскажет маме, что Наташа больна, что никуда они вчера с Катрусей не ходили… И тут уж обязательно узнают, что Катруся гуляла одна и маму обманула, говорила ей неправду… - Мама, я сама сбегаю! — живо сказала Катруся. - Ну что ж, сбегай, — согласилась мама, — а впрочем, нет, не нужно. Я подошью чёрным шёлком, чёрный у меня есть. У Катруси отлегло от сердца. На этот раз обошлось… Но почему-то ей стало совсем не так интересно смотреть, как мама шьёт платье. Она отошла в свой уголок, села на стул и стала думать. Сейчас мама не пошла к Наташиной бабушке за синим шёлком. Но, может, ей ещё что-нибудь понадобится — соль, или лавровый лист, или ещё какая мелочь. Когда в доме чего-нибудь не хватает, мама всегда идёт к Наташиной бабушке. А если бабушке что нужно, то она просит у мамы. Вот, может, Наташиной бабушке как раз что-нибудь понадобится, она и придёт… А может, и так просто зайдёт на минутку. Она часто заходит к ним. Тогда уж она обязательно скажет про Наташину болезнь и про вчерашний день!.. Ой, лучше бы Катруся сама про всё рассказала, ещё вчера, как только вернулась домой! Целый день до самого вечера Катруся всё думала одно и то же. Игрушки и книжки не интересовали, не утешали её. Красивое синее платье с вышивкой было готово, но и оно казалось теперь совсем не таким красивым. И таинственное озеро с белыми лебедями тоже казалось неинтересным. Да и что за радость идти в театр, когда так неспокойно и тяжело на сердце… Вот уже начало темнеть. Катруся с мамой пообедали вдвоём — папа сегодня задержался на работе. Стукнула входная дверь, но это был не папа. Это Варвара Ивановна вернулась из школы и прошла к себе в комнату. Минут через десять она позвала маму: — Зайдите ко мне на минуточку, Надежда Павловна. Мама пошла к ней и что-то долго не возвращалась. Потом Катруся услышала, как она быстрым шагом прошла по коридору и вышла куда-то из квартиры. Куда она пошла?.. Неодетая, без пальто… Значит, к соседям. Не может быть никаких сомнений — мама пошла к Наташиной бабушке! Катруся изо всех сил стиснула кулачки и упёрлась в них подбородком. Она забралась на диван и сидела там в уголке неподвижно. Что же теперь будет? И вот снова громко хлопнула входная дверь. Мама не вошла, а вбежала, как вихрь, в комнату. - Катруся! — закричала она ещё с порога. — Что это такое? Что ты вчера натворила? - Ничего не натворила, — прошептала Катруся. Она низко опустила голову и принялась водить пальцем по узору диванной подушки. - Как так — ничего? Зачем ты лжёшь? Ведь я же всё знаю! Сейчас же отвечай, как ты смела одна пойти на улицу?! Но Катруся молчала, только ещё внимательней разглядывала подушку. - Брось подушку и отвечай! — ещё сердитей закричала мама, выхватила подушку и с досадой бросила её на пол. В эту минуту пришёл папа. - Что тут делается? — удивлённо спросил он и поднял по душку с пола. — Чего ты кричишь на весь дом, Надюша, и по душками кидаешься? - Вот, полюбуйся на свою дочку! — крикнула мама разгневанно. — Ты знаешь, что она вчера натворила? И мама с возмущением рассказала папе про все вчерашние Катрусины похождения. Папа нахмурился и подошёл к Катрусе. - Одна пошла на улицу? Чуть не попала под машину? Да ещё и маме не рассказала ничего? — сурово спросил он. — Да как же тебе не стыдно? Катрусе хотелось сказать, что ей очень стыдно. Но она ничего не могла вымолвить, не могла даже рта раскрыть. - Проси сейчас же у мамы прощения! — приказал папа. Но рот не разжимался, будто его кто склеил. Папа подо ждал с минуту, а потом сказал: - Раз ты такая упрямая, то я с тобой буду иначе разговаривать. Вот возьму сейчас твоего Фому и отнесу назад в магазин. Пускай его продадут другим, хорошим детям! И он направился прямо в тот угол, где на стульчике спокойно сидел Фома. Но Катруся вскочила с места, стрелой метнулась в свой уголок и крепко прижала к груди Фому.
Мама ахнула и села на стул. - Вот сейчас дам тебе ремня, тогда будешь знать! — крикнул папа и начал расстёгивать пояс. - Варвара Ивановна говорит — нельзя бить детей, — растерянно сказала мама. - А что ж с ними делать?! - А разве я знаю! Папа помолчал, подумал, потом взглянул на Катрусю с презрением и подошёл к маме. - Вот что, Надюша,— сказал он. — Не обращай на неё внимания, раз она такая плохая девчонка. Не будем совсем с ней разговаривать, пускай живёт себе как знает, одна. Мама вздохнула и стала подавать папе обед. И он начал рассказывать маме, что было сегодня у него на работе, и про всякие другие дела. А про Катрусю уже ни одним словом не упоминал. Ну что ж, тем лучше, если на этом всё и кончилось… Но вскоре оказалось, что ничего ещё не кончилось. Уже совсем стемнело. Катруся начала зевать и подумала, что, наверно, и спать пора бы… Но мама ничего не говорила. Катруся посидела ещё немножко, зевнула нарочно погромче, чтобы мама услышала. Но мама даже не взглянула на неё. - Давай ложиться спать, — сказал папа. Он тоже не обращал на Катрусю никакого внимания. — Я очень устал, а завтра надо рано встать и пойти в театр, вернуть билеты. Мама начала стелить постель себе и папе. Папа стал раздеваться, а про Катрусю они будто забыли… И Катрусе стало так горько, что она потихоньку начала всхлипывать и шмыгать носом. Мама что-то сказала папе шёпотом, но папа ответил громко: - Пускай попросит прощения! Тогда Катруся перестала всхлипывать, вытерла нос кулачком и принялась сама раздеваться. - Никогда не видела таких упрямых детей! — сказала мама. Катруся молча сняла с себя платье, трусики и чулки. Лифчик она не смогла расстегнуть. Подумала немножко и легла в постель в лифчике. Мама и на это ничего ей не сказала. В эту ночь уже не снились Катрусе весёлые сны про лебедей да про сказочные озёра. И утро тоже наступило невесёлое. Катруся проснулась рано, но в комнате уже никого не было. Мама, наверно, пошла на рынок, а папа… Папа, конечно, пошёл в театр возвращать билеты. Ну что ж, пускай возвращает, можно и без театра обойтись. А вот как жить дальше, если мама и папа не обращают на тебя внимания?.. «Пускай живёт себе как знает, одна», — сказал папа. Правда, Катруся не какой-нибудь младенец, она уже большая. А всё-таки как она будет жить одна? Она даже лифчик сама застегнуть не может…
На столе стояло что-то накрытое салфеткой. Катруся сняла салфетку и увидела тарелку с кашей, стакан молока и кусок булки. Значит, мама всё-таки оставила ей завтрак? Мама всё-таки заботится о ней, хоть и думает, что Катруся её не любит. А может, мама догадывается, что Катруся говорила неправду, будто она папу и маму не любит? Ведь это она просто так, с досады крикнула. А на самом-то деле Катруся очень-очень любит маму, и папу тоже любит… И вот как это всё нехорошо вышло! Слёзы закапали прямо в тарелку с кашей. Но Катруся всё-таки продолжала есть и съела всё, что мама ей оставила на завтрак. Ведь так приятно было думать, что мама ещё не совсем отказалась от неё… В дверь заглянула Варвара Ивановна: - Ты одна, Катруся? Позавтракала? А ну, иди ко мне! Ой, как хорошо, что есть на свете ещё и Варвара Ивановна, что хоть она не отказалась от Катруси! Варвара Ивановна посадила Катрусю на диван в своей комнате, сама села около неё и сказала: - Ну, теперь расскажи по порядку, Катруся, про всё, что с тобой случилось. И Катруся всё рассказала, самую чистую правду. И о том, как она одна пошла гулять, потому что Наташа захворала. И про озорного мальчишку в сквере. И про девочек около школы, про милиционера и Оксану Коваленко. А главное — о том, как она поссорилась с папой и мамой и ей теперь приходится жить одной, как сама знает… Катруся спешила поскорей рассказать, сбивалась, кое-что забывала и опять сначала рассказывала. Всё выходило как-то неладно и перепутано. Но Варвара Ивановна кивала головой и приговаривала: «Так, так, понимаю». - Что ж ты теперь думаешь делать? — спросила она, когда Катруся замолкла. - Не знаю! — вздохнула Катруся. - А ведь всё очень легко поправить, — сказала Варвара Ивановна. — Надо только попросить прощения. - Я сама знаю, — ответила Катруся и опять вздохнула.— Только я не могу! Варвара Ивановна поглядела на неё, подумала немножко и сказала: - Да, я тебя понимаю. Это и вправду бывает очень трудно. Но если хочешь, я тебя научу, как это сделать. - А как же? - Говорить ничего не надо. Надо написать маме письмо. - О! — обрадовалась Катруся. — А разве я сумею? - Ну, тут уж я тебе помогу! — улыбнулась Варвара Ивановна. — Вот бери карандаш и бумагу и пиши: «Мама, прости меня». - И ещё надо: «Я тебя люблю!» — быстро добавила Катруся. - Правильно. Садись к столу и пиши.
- Теперь пойди и положи письмо на видном месте, — сказала Варвара Ивановна.— Мама придёт, увидит и прочитает. Катруся радостно вскочила и хотела уже бежать, но вдруг остановилась: - Ой, нет! Надо ещё написать! И, уже ничего не спрашивая, дописала сама: «И папу тже». Варвара Ивановна поглядела письмо. - Правильно, — сказала она. — Хоть и с ошибкой, но правильно. Ну, беги положи, а потом пойди умойся. Что-то мне кажется, что ты сегодня не умывалась. На самом видном месте в комнате — на столе — Катруся положила своё письмо. Ей сразу стало так весело, так легко, будто все неприятности уже кончились и снова всё стало хорошо. Подпрыгивая, побежала она в ванную. Она и правда забыла умыться, когда встала! Только успела она вымыть руки и лицо, как вдруг услышала, что кто-то открывает входную дверь. Это мама! Ещё с мокрым лицом и с полотенцем в руках Катруся бросилась ей навстречу. - Мама, мама! — закричала она. — Иди скорей в комнату и посмотри на стол! - Что такое? Что такое? — встревожилась мама и побежала в комнату. А Катруся за ней. - Смотри на стол! Смотри на стол! — нетерпеливо подпрыгивая, кричала Катруся. Мама посмотрела на стол и сразу увидела письмо.
- Читай! Читай! — прыгала вокруг неё Катруся. — Там написано: «Прости меня, я тебя люблю, Катруся, и папу тоже». Я сама написала! - Ура! — закричала мама подхватила Катрусю на руки и за кружилась с ней по ком нате. - Что тут такое творится? — услышали они вдруг папин голос. — Что за пляски, точно в сказке? - Вот читай!—воскликнула мама и подала ему Катрусино письмо. — Наша доченька попросила прощения! И она любит меня и тебя тоже! - Меня, правда, не «тоже», а «тже», — возразил папа, прочитав письмо. — Она забыла написать «о». Но я на это не обижаюсь. Он взял Катрусю у мамы и поцеловал её. - Хорошо всё, что хорошо кончается, — сказал папа. — Не будем больше вспоминать про вчерашнее. Да у нас и времени нет. Наводите на себя красоту, и пойдём в театр. Катруся даже руками всплеснула от неожиданности. - Как? А билеты? Не отдал? Ты же ходил! Папа засмеялся: - Так я же ходил стричься да бриться! А билеты — вот они, тут! Катруся с мамой и папой оделись и вышли из комнаты. В коридоре они встретились с Лидией Максимовной. Она, видно, знала про всё, что случилось. - И вы всё-таки ведёте эту непослушную девочку в театр? — спросила она удивлённо. — Слишком скоро вы её простили! Но Варвара Ивановна, которая тоже вышла из своей комнаты, ласково улыбнулась Катрусе и сказала: - Она теперь будет хорошей девочкой. Правда, Катруся? - Правда,— ответила Катруся и благодарно взглянула на старую учительницу.— Я никогда больше не буду так делать! 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
Есть на свете такие странные люди, которым почему-то не нравится зима. Они жалуются, что зимой холодно, что нужно на себя надевать много разной тёплой и тяжёлой одёжи. Им не нравится, что нет зелени да цветов, что вся земля покрыта
Вот и сквер — весь засыпанный сверкающим снегом садик с расчищенными дорожками, со снежной горкой. Возле горки со смехом и гомоном толпились ребятишки с санками. Как тут весело! Вот когда можно наиграться вволю!
И вот санки покатились под гору — всё шибче и шибче, прямо как ветер полетели, даже в ушах загудело! Ух, как страшно, а в то же время и весело! По сторонам замелькали дома, деревья, кучи снегу… Катруся не видела, что там впереди, она носом уткнулась в Лидину спину и только чувствовала, как быстро мчатся санки, а горе конца-краю нет… И вот они уже сворачивают немножко вправо — тут переулок делает такой поворот. Потом вдруг толчок — санки круто свернули в сторону и остановились. Снег метелью взвился из-под полозьев. Это Лида так круто затормозила.
— Стой! Стой! Под машину попадёшь! Помогите! Со всех сторон к Катрусе бежали люди. Заверещал пронзительный свисток милиционера. Какой-то длинноногий дяденька первый очутился около санок и одним рывком подкатил их к тротуару. Какая-то тётенька кричала не своим голосом. Легковая машина остановилась шагов за десять от Катрусиных санок, из неё выпрыгнул и подбежал к Катрусе толстый человек с портфелем:
- Нет, не поссорились… — сказала Катруся, и это была чистая правда. — Было весело… — Но вспомнила своё приключение на площади и добавила: — Нет, не очень весело…
До самого вечера Катруся только и мечтала о том, как она в воскресенье пойдёт в театр. Она легла спать, и ей приснилось озеро. По озеру плавали белые лебеди, как в зоопарке или как на картинке в той сказке про гадкого утёнка, которую читала ей мама.
- Не отдам! — закричала она во весь голос. — Не буду просить прощения! Не люблю тебя! И маму не люблю!
Тут Катруся вспомнила, что лифчик застёгивать не нужно — она же его не снимала! Катруся быстро оделась, кое-как расчесала гребешком волосы и поглядела на себя в зеркало. Пока всё идёт как следует… может, и дальше не так-то уж трудно будет жить, как сама знает. Вот только как быть с завтраком?
И она стала подсказывать Катрусе, какие буквы нужно писать. Правда, буквы вышли не очень красивые и разного роста. И, может, «Я» смотрело не в ту сторону. А потом пришлось спросить Варвару Ивановну, как пишется «Б» и «Ю». Но письмо всё-таки было написано и подпись готова: «Катруся».
Она схватила его и стала читать.