Государства Южной Индии в XV—XVI вв.

Еще в середине XIV в., сразу же после того, как Мухаммед Туглак покинул завоеванную им Южную Индию, в центре Декана мятежные эмиры подняли восстание против него и провозгласили своим правителем-султаном некоего Бахмана, ставшего основателем династии Бахманидов, распространившей свою власть на большую часть Декана. Как и Делийский султанат, государство Бахманидов было мусульманским, а основные политические раздоры в нем сводились к острой борьбе между первой волной исламских завоевателей («деканцев») и новыми пришельцами с севера, занявшими наиболее влиятельные посты. Государственная администрация, формы землепользования и взимания ренты-налога были здесь теми же, что и на севере, т.е. складывались по северному стандарту.

Принявшие титул шаха правители государства Бахманидов вели ожесточенные войны с расположенным к югу от них индусским государством Виджаянагар, но эти войны больших результатов не дали. Во второй половине XV в. внутриполитическая борьба между декан-цами и пришлыми (афаки) усилилась, причем она обострялась еще и тем немаловажным обстоятельством, что деканцы были в основном суннитами, тогда как афаки — шиитами. И хотя внутренние распри суннитов и шиитов не слишком сильно отражались на благополучии государства (стоит напомнить, что посетивший это государство в 1469—1472 гг. тверской купец Афанасий Никитин оставил восхищенное описание его), они в конце XV в. все же привели к его распаду на части. Возникло пять самостоятельных княжеств — Биджапур, Берар, Бидар, Голконда и Ахмаднагар, крупнейшим из которых был Биджапур. Вместе с Гуджаратом, делийский наместник которого в XV в. тоже провозгласил себя независимым султаном с шахским титулом, Биджапур на рубеже XV—XVI вв. вел войны с усилившимися на территории Индии и пытавшимися расширить свои владения и сферу своего влияния — как политического, так и в торговых делах — португальцами, захватившими, в частности, биджапурский остров Гоа.

Государство Виджаянагар возникло практически почти одновременно с Бахмани. Завоевав и присоединив к себе ряд независимых княжеств, Виджаянагар уже на рубеже XV—XVI вв. превратился в крупное индуистское государство, равного которому на юге Индии еще не бывало. И хотя власть самого правителя-махараджи здесь была не слишком устойчива, так что в результате дворцовых переворотов одна династия порой сменяла другую, в целом централизованная администрация, многое заимствовавшая у своих северных мусульманских соседей и усилившаяся структурно за этот счет, оказалась значительно более прочной, нежели то бывало прежде. Крепость административного аппарата видна уже в организации власти. Первый министр махапрадхан был практически вариантом великого вазира. При нем существовал совет из глав ведомств и представителей князей, а также некоторых слоев населения, включая торговцев. Наместники-губернаторы не были всесильными владыками в своих областях; напротив, они подчинялись центру и обычно сменялись каждые два-три года. В обязанности их входило прежде всего строго следить за соблюдением порядка в финансовых делах (сбор налогов, поступление дани от вассальных князей). В округах, на которые делились наместничества, теми же полномачиями обладали чиновники, тоже в конечном счете ответственные перед центром.

Весьма сложными, хотя в целом опять-таки напоминавшими исламские, были и формы землевладения. Если не считать полуавтономные княжества, где в основном, видимо, сохранялись традиционные формы вассальных связей (хотя и они могли кое-где трансформироваться под влиянием норм ислама), земли страны в основном были государственными и находились либо в непосредственном ведении казны, либо в условном владении воинов. Условные наделы военных, амарам — нечто вроде исламского икта. Разница, однако, была в том, что военачальники-амаранаяки не только были обязаны содержать за счет доходов с пожалованных им земель отряд воинов, но и имели большие полномочия в деле взимания налогов, т.е. сами определяли норму налогообложения, подсчитывали и распределяли доходы, только часть которых — обычно не более 1/3 — шла в казну. Амарам не был наследственным владением, но на практике он нередко оставался в наследство новым поколениям амаранаяков. Поэтому амаранаяки чувствовали себя в своих владениях достаточно уверенно, чем выгодно отличались от иктадаров. И хотя амаранаяки не были владельцами земель в полном смысле этого слова (владения все-таки оставались служебными и условными), степень их контроля над доходами с их земель была столь значительной, что они порой могли позволить себе и злоупотребления, в частности, содержать меньшее количество воинов, чем то полагалось по норме. Иногда амаранаяки отдавали от своего имени небольшие наделы своим подчиненным, жившим за счет дохода с этих участков.

Некоторые категории государственной земли дарились от имени правителей индуистским храмам и особенно часто — коллективам брахманов, что было типичной индийской традицией. Коллективы, о которых идет речь, становились владельцами общинных земель и чаще всего жили в общинах, еще их земли обрабатывали для них на правах наследственных арендаторов члены общины из числа более низких каст. Статус наследственного арендатора (пайякари) приводил со временем к некоторой правовой неполноправности. Вообще же традиционная 1/6 доля урожая осталась в прошлом и в индуистском Виджаянагаре, где новая норма налогообложения практически не уступала той, что была на севере, в исламских султанатах. Именно за счет увеличения поборов /и общин и усиления эксплуатации труда пайякари содержался возросший и расширившийся административный аппарат; за этот же счет существовала и почти миллионная армия махараджи, которая, собственно, и позволяла правителям вести успешные войны.

Соперничая с мусульманскими государствами Декана, Виджаяна-гар порой прибегал к помощи и посредничеству португальцев. Дело в том, что в Индии, как и в Китае, не было условий для разведения и выращивания лошадей — их обычно закупали, привозя издалека. В Индию они поступали в основном из Аравии и Ирана, причем этой-то торговлей как раз и ведали на рубеже XV—XVI вв. преимущественно португальцы. Махараджи Виджаянагара ценой немалых уступок добились от португальцев монопольного права покупать привозных лошадей, что заметно усилило их армию, где конница была основной боевой силой. Наиболее успешным в политическом плане было правление махараджи Кришна Дева Райи (1509—1529), который, заручившись поддержкой португальцев, вел успешные войны с Биджапуром, а также добился расцвета ремесла и торговли в городах, превратив Виджаянагар в крупнейшее и богатейшее из индийских государств того времени. Однако вскоре после того, как в битве при Таликота в 1565 г. армия Виджаянагара была разгромлена соединенными силами нескольких северных султанатов, начался постепенный упадок могущества этой державы. К началу XVII в. она превратилась уже в небольшое княжество, которое затем было поделено между Биджапуром и Голкондой.

Империя Великих Моголов (1526—1707- дата фактического распада империи; формально она продолжала существовать при англичанах еще около полутора веков)

В 1526 г. тимурид Бабур, выходец из Моголистана (восточная часть Средней Азии, где правили представители снятых тюрке-менгольских родов; «могол»— термин, которым в Иране именовали монголов) и в прошлом правитель Ферганы, затем Кабула, вторгся в Индию. Его хорошо вооруженная мушкетами и пушками армия, включая конницу, в двух больших сражениях разгромила последнего из делийских султанов и ополчение раджпутов, после чего заняла значительную часть долины Ганга. Так было положено начало империи Великих Моголов, объединившей под своей властью в пору расцвета почти всю Индию.

Сам Бабур, вошедший в историю как просвещенный правитель, историк и поэт, автор знаменитого «Бабур-наме», правил в Индии недолго. Уже в 1530 г. его сменил на троне сын Хумаюн, войны которого с братьями за наследство отца настолько ослабили его власть, что влиятельный правитель из Бихара и Бенгалии Фарид Шер-хан, выходец из давно осевшего на востоке Индии афганского племени сур, сумел захватить власть в Дели, заставив Хумаюна искать убежище в Иране.

Приняв титул шаха, Шер-щах за недолгие шесть лет своего правления (1540—1545) немало сделал для укрепления центральной власти. Он провел несколько магистральных дорог с караван-сараями, связавших Дели с Бенгалией, Раджпутаной, Индом и т.п., упорядочил земельные отношения (при нем было начато составление генерального кадастра земель), систему налогов (средний размер ренты-налога был установлен в 1/3 урожая), характер землевладения военачальников-джагирдаров, а также повысил статус некоторых индусов, предоставив им ряд влиятельных должностей. Неожиданная смерть Шер-шаха и борьба его наследников за престол были с выгодой для себя использованы Хумаюном, который на протяжении всех этих лет выжидал и накапливал силы. В 1555 г. Хумаюн вернул себе трон в Дели, но уже через год он в результате несчастного случая погиб, а власть досталась его 13-летнему сына Акбару.

Правление падишаха Акбара (1556—1605) было золотым веком империи Великих Моголов. Укрепив власть на севере, включая Пенджаб, Акбар заручился поддержкой значительной части воинов-радж-путов (с некоторыми предводителями раджпутов он породнился, включив раджпутских княжен в свой гарем) и вскоре овладел практически всей Раджпутаной. Затем к империи были присоединены Гондвана, Гуджарат, Бенгалия, Кашмир, Орисса. Почти вся Северная Индия оказалась под властью Акбара, проявившего себя умелым правителем.

Продолжив реформы, начатые еще Шер-шахом, Акбар провел ряд новых, заложивших прочные основы управления страной. Все земли были объявлены государственными. Был закончен генеральный земельный кадастр и четко определены суммы налогового сбора с каждого из районов: по некоторым данным, общий сбор налогов в конце XVI в. достигал 166 млн. рупий. Значительная часть земель была отдана на правах условного ненаследственного служебного владения военачальникам-джагирдарам. Джагиры, отличавшиеся от икта в основном своими размерами, были крупными земельными владениями, приносившими их владельцам огромные доходы в сотни тысяч рупий. На эти деньги джагирдары, которых при Акбаре было около двух тысяч, обязаны были наподобие амаранаяков в Виджаянагаре, содержать отряды воинов в количестве, соответствовавшем чину военачальника и размеру джагира, от 100 до 5 тыс. Некоторые из подчинившихся Акбару княжеств тоже приобрели статус джагира, а в целом среди джагирдаров Акбара индусов-индуистов было не более 20 %, в основном за счет воинов-раджпутов.

Система джагиров, при которой, как то было и в случае с амара-наяками, открывались немалые возможности для злоупотреблений (еще Шер-шах пытался заставить джагирдаров клеймить своим именем лошадей и регулярно проводить смотры войск, дабы помешать практике случайного найма первых попавшихся людей и лошадей только для показной проверки), не нравилась Акбару. Подобно Шер-шаху, он попытался даже было ее уничтожить, заменив денежными выдачами из казны. Однако эта попытка вызвала мятежи «падишах вынужден был отказаться от реформы. Зато он строго следил за тем, чтобы джагирдар не обладал никакой административной и тем более финансово-налоговой властью в своем владении.

Кроме джагиров существовали и владения вассальных князей-заминдаров, плативших в казну дань и самостоятельно распоряжавшихся всеми остальными доходами. Князья были, как и прежде, наследственными владельцами своих княжеств и даже более того, субъектами централизованной редистрибуции в своих владениях. В принципе в каждом из княжеств как бы в миниатюре воспроизводилась та же схема, что и в империи в целом: часть земли принадлежала лично князю, доход от нее шел в его казну, тогда как остальные земли и доходы с них отдавались в качестве должностных воинам и чиновникам. Со временем земли категории заминдари стали считаться частнособственническими и подчас дробились на небольшие участки (наподобие исламского мулька).

Небольшое количество земли, около 3 %, было в собственности мусульманского духовенства, но некоторое количество земель находилось и во владении индуистских храмов. Земли такого типа обладали налоговым иммунитетом, что вполне соответствовало общему духу религиозной терпимости, которому следовал Акбар, отменивший ущемляющую права немусульман джизию и попытавшийся даже к концу жизни создать нечто вроде синтетической религии, призванной ликвидировать религиозные разногласия в среде его подданных.

Сын Акбара Джахангир (1605—1627) продолжил активную внешнюю политику отца, начал войны в Декане и выступил против сикхов в Пенджабе. Правда в Ассаме его войска потерпели поражение; немалые сложности вызвали и его попытки укрепиться в Бенгалии, всегда настроенной сепаратистски. Наибольшим успехом Джахангира, а точнее, его сына Шах Джахана, командовавшего армией, была победа над сильной армией султана Ахмаднагара, ядром которой была конница маратхов. Далеко не вся территория Ахмаднагара попала в руки Моголов, но и это было немалым успехом. Взойдя на трон отца, Шах Джахан (1627—1658) пытался продолжить свой успех и в 1632 г. добился удачи: Ахмаднагар был подчинен полностью, а Биджапур и Голконда признали себя вассалами Моголов. Это означало, что практически почти вся территория Индии попала под власть империи. Но дни ее уже были сочтены.

Преемником Шах Джахана был его сын, кровавый деспот Ауран-гзеб, заключивший в темницу отца. Аурангзеб правил долго (1658— 1707) и оставил по себе дурную память. Мало того, с его смертью империя фактически распалась, перестала существовать как влиятельная сила, причем такому результату в немалой степени содействовала политика самого императора.

Будучи ревностным мусульманином-суннитом, Аурангзеб энергично преследовал как индусов, так и шиитов, вплоть до попыток разрушить храмы и заново ввести отмененную Акбаром подушную подать для немусульман, джизию. Религиозные преследования вызвали резкое сопротивление населения, включая и мусульман-шиитов, а это в конечном счете сильно ослабило ту базу, на которую мог опереться правитель. Кроме того, резко уменьшились доходы джагирдаров, чьи владения в ходе постоянного разукрупнения и роста дополнительных поборов в казну приносили все меньше дохода — ситуация, весьма напоминавшая аналогичный процесс, происходивший примерно в это же время с тимариотами в Османской империи. Следствием всего сказанного были кризисные явления, проявлявшиеся не только в усилении налогового гнета, но и в бегстве крестьян, в нарушениях хозяйственного ритма жизни и в конечном счете в страшном голоде, который разразился в начале XVIII в. Только в Декане в 1702—1704 гг. от голода погибли, по некоторым данным, около 2 млн. человек.

Всему этому сопутствовали неудачи в попытках подавить сопротивление и сепаратистские движения на окраинах империи. Так, резко выступив против сикхов, Аурангзеб не только вызвал взрыв яростного сопротивления с их стороны, но и спровоцировал возникновение воинской организации сикхов, хальсы, справиться с боевой мощью которой он был уже не в состоянии. В Махараштре, районе расселения маратхов, становившихся все более грозной силой в антимогольском движении, тоже возникло весьма боеспособное войско во главе с национальным героем маратхов Шиваджи. Если вначале Шиваджи со своими воинами служил то султану Ахмаднагара, то правителю Биджапура, не имея собственных политических амбиций, то затем, усилившись, он создал собственное государство, короновавшись в 1674 г. в Пуне. Установив сравнительно легкие налоги с собственного маратхского населения, государство Шиваджи начало богатеть за счет военной добычи, так что вскоре его набеги стали наводить ужас на соседние земли. Аурангзеб пытался покончить с маратхской вольницей, но безуспешно. Столь же безуспешно стремился он усмирить и восставших против него раджпутов. И хотя к концу жизни Аурангзеб все же сумел формально подчинить себе Махараштру, маратхи, как и раджпуты, окончательно усмирены не были. Сразу же после смерти Аурангзеба его империя стала агонизировать, чем не преминули воспользоваться все те, кто не был заинтересован в сильной власти в Индии. В частности, едва ли не первыми среди них были англичане.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: