Вечер, встреча предводителей в Форт-Вейре 7 глава

И вот она здесь, в Вейре… Но то яркое, деятельное будущее, которое рисовал ей Ф'лар, так и не стало реальностью… Она не может использовать свою тайную силу, не может управлять событиями и людьми на благо Перна. Вместо этого ее засосал круговорот тягучих, бессмысленных дней, заполненных надоевшими до тошноты поучениями Р'гула и С'лела… Ее жизнь ограничена апартаментами госпожи Вейра (правда, несравненно более комфортабельными, чем холодный угол в сыроварне), площадкой для кормления и купальным бассейном. Что за убогий исход – применять свои способности для избавления от нудных уроков так называемых наставников! Скрипнув зубами, Лесса подумала, что, если бы не Рамот'а, она сбежала бы отсюда немедля. Выгнала бы сына Геммы и завладела Руатом – как, пожалуй, ей и следовало сделать сразу после смерти Фэкса.

Она прикусила губу и усмехнулась. Если бы не Рамот'а, она в любом случае не задержалась бы здесь ни на минуту. Но с того мгновения, как ее глаза встретились на площадке Рождений с глазами молодой королевы, все, кроме Рамот'ы, потеряло значение. Лесса принадлежала ей, Рамот'е, всем своим существом – и мыслями и сердцем. И это могла нарушить только смерть.

Иногда всадник, потерявший дракона, продолжал жить – как Лайтол, управляющий Руата, – но он становился похожим на тень, и существование его превращалось в многолетнюю пытку. Когда же умирал Крылатый, его дракон навсегда уходил в Промежуток – ледяную пустоту, через которую он мгновенно переносил и себя, и своего всадника из одной географической точки Перна в другую. Лесса уже представляла себе главную опасность, подстерегающую в Промежутке: там нельзя находиться больше времени, чем требуется для того, чтобы трижды моргнуть глазом.

И все же единственный полет Лессы на шее Мнемент'а наполнил ее неутолимой жаждой повторить приключение. Она наивно полагала, что ее будут обучать, как обучали молодых всадников и их драконов. Но она – фактически самое главное существо в Вейре после Рамот'ы – оставалась на земле, в то время как подростки, кружась над Вейром в нескончаемых тренировках, то ныряли в Промежуток, то вновь возникали в воздухе над хребтами и плоскогорьями Бендена.

Рамот'а была самкой, но она, несомненно, обладала такой же врожденной способностью проникать в Промежуток, как и самцы ее племени. Этот вывод, как считала Лесса, подтверждался «Балладой о полете Мореты». Разве Баллады не были инструкциями? Разве они существовали не для того, чтобы каждый молодой перинит, будь он всадником, лордом или простым холдером, мог узнать о своих обязанностях перед Перном и изучить его славную историю? Два старых идиота могут сколько угодно отрицать существование подобной Баллады, но тогда каким же образом Лесса выучила ее?

Она раскопает истину, отыщет и подлинный текст Баллады, но… Это случится лишь тогда, когда Р'гул наконец разрешит ей взять на себя традиционные обязанности хранительницы Архивов. Она не перестанет теребить Р'гула, пока ее не допустят к Архивам – «в свое время», как любит говорить предводитель.

В свое время! – возмущенно подумала она. В свое время! Когда же оно наступит? Когда луны позеленеют? Чего они ждут? И чего ждет высокомерный Ф'лар? Прохождения Алой Звезды, в которое верит он один? Лесса почувствовала, как ее обдало холодом; мысль о зловещей звезде вызывала в ней предчувствие опасности.

Она встряхнула головой, резкое движение привлекло внимание Р'гула. Он оторвался от Записей, которые усердно изучал, и потянул к себе доску, плод стараний Лессы. Шарканье доски по столу разбудило С'лела; престарелый всадник вскинул голову, не в силах сразу сообразить, где находится.

– Хм? Что? Да? – пробормотал он, моргая и уставившись перед собой заспанными глазами.

Это было уже слишком. Лесса мысленно позвала Туэнт'а, бронзового С'лела, который сам только что проснулся. Договориться с драконом не составило труда.

– Туэнт' беспокоится, мне нужно идти, – пробормотал С'лел, устремившись к проходу с не меньшим облегчением, чем испытала Лесса, избавившись от одного из наставников. Она насторожилась, услышав, как тот заговорил с кем-то в коридоре, и обрадовалась, разобрав ответ. Кажется, сейчас ей удастся избавиться и от Р'гула.

В зал вошла Манора, хозяйка нижних пещер, заправлявшая всеми складами для припасов, что располагались на нижнем уровне Вейра. Лесса приветствовала ее с едва скрытым облегчением. Р'гул, который откровенно не переваривал Манору, тут же покинул их.

Манора, статная женщина средних лет, распространяла вокруг себя ощущение уверенности, спокойной силы и невозмутимого достоинства, выкованных нелегкой жизнью. Ее терпение было немым упреком Лессе, склонной к раздражительности и мелочным обидам. Из всех женщин, с которыми Лесса встречалась в Вейре, – когда наставники позволяли ей с кем-нибудь встречаться, – Манора вызывала в ней наибольшее восхищение. Какой-то инстинкт – или горькое предчувствие – подсказывали Лессе, что она никогда не подружится, никогда не будет близка ни с одной женщиной в Бендене. Однако даже чисто формальные отношения с Манорой, по-видимому, доставляли удовольствие им обеим.

Манора принесла записи, в которых отмечалось поступление припасов в склады нижних пещер. В ее обязанности входило представлять госпоже Вейра сведения о хозяйственных делах, и Р'гул настаивал, чтобы этот порядок неукоснительно соблюдался.

– Битра, Бенден и Лемос прислали десятину, но ее недостаточно, чтобы пережить холодный период нынешнего Оборота, – сказала хозяйка, не заглядывая в записи.

– В прошлом Обороте мы тоже получили припасы только из этих трех холдов, но, кажется, еды хватало.

Манора дружелюбно улыбнулась, однако было ясно, что, по ее мнению, Вейр снабжается не слишком щедро.

– Тогда еще оставались запасы консервированных и сушеных продуктов от более щедрых поступлений прежних Оборотов. Это нас и поддерживало. Теперь же их нет. Не считая, конечно, бесчисленных бочек с рыбой из Тиллека… – Она сделала выразительную паузу.

Лессу передернуло. Сушеную рыбу, соленую рыбу и рыбу во всех прочих видах последнее время подавали к столу слишком уж часто.

– Наши запасы зерна и муки совсем скудны – ведь Бенден, Битра и Лемос не выращивают пшеницу.

– Больше всего мы нуждаемся в зерне и мясе?

– Мы могли бы для разнообразия употреблять больше фруктов и корнеплодов, – задумчиво сказала Манора. – Особенно если холодный период затянется, как предсказывают знатоки… Обычно весной и осенью мы посещаем равнину Айгена для сбора орехов и ягод…

– Мы?.. Равнину Айгена?.. – с недоумением перебила Лесса.

– Да, – ответила Манора, очень удивившись, – мы всегда там собираем… И еще скашиваем злаки, которые растут на болотах, и потом молотим их…

– Как же вы туда попадаете? – резко спросила Лесса, догадываясь, что ответ может быть только один.

– Летаем со стариками… Они не возражают… И, кроме того, удается занять зверей чем-нибудь необременительным… Разве ты не знала?

– Что женщины из нижних пещер летают вместе со всадниками? – Лесса сердито сжала губы. – Нет, мне об этом не говорили.

Сострадание и жалость в глазах Маноры не улучшили настроения Лессы.

– Я понимаю, обязанности повелительницы Вейра ограничивают твою свободу… – мягко сказала женщина.

Лесса безжалостно прервала ее, возвращаясь к теме, которой хозяйка хотела избежать:

– А если бы я попросила отвезти меня куда-нибудь… например, в Руат… Мне бы отказали?

Манора бросила на девушку пристальный взгляд, глаза ее потемнели. Лесса ждала. Она намеренно поставила Манору в такое положение, когда та должна была либо солгать, что казалось противным ее природе, либо уклониться от ответа. Последнее могло оказаться не менее поучительным.

– Твое отсутствие может привести к бедствию. К страшному бедствию, – наконец проговорила Манора, лицо ее вспыхнуло. – Ты не должна отлучаться сейчас, когда королева так быстро растет… Ты обязана быть здесь. – Взгляд Маноры, полный мольбы и тревоги, был не менее выразителен, чем ее слова. – Ты должна оставаться тут! – повторила Манора, не скрывая страха.

– Что ж, королевы не летают, – язвительно заметила Лесса.

Она ожидала, что Манора повторит ей реплику С'лела, но женщина неожиданно переключилась на более безопасную тему:

– Даже если мы уменьшим рацион наполовину, нам не протянуть холодный сезон, – выпалила она, нервно перекладывая таблички с записями.

– Когда-нибудь раньше возникала такая же нехватка припасов? Что по этому поводу говорят Записи? – насмешливо поинтересовалась Лесса.

Манора с немым укором подняла на нее глаза, и Лесса покраснела, почувствовав стыд за то, что срывает на женщине свое раздражение. Она раскаялась вдвойне, когда Манора, печально покачав головой, приняла ее безмолвное извинение. Девушка вздохнула и поклялась покончить с господством Р'гула – и над Вейром, и над ней самой.

– Подобного никогда не случалось, – спокойно ответила Манора. – Согласно традиции, зафиксированной в Архивах, – она одарила Лессу неловкой улыбкой, – Вейру всегда поставляли лучшие плоды земли и лучшую часть добычи от охоты. Правда, в последние Обороты поставки постепенно снижались, но тогда этому можно было не придавать значения. Тогда нам не требовалось кормить молодых драконов. А сколько они едят, ты знаешь сама.

Их взгляды встретились в вечном женском восхищении причудами детей, вверенных их заботам. Потом Манора пожала плечами:

– Раньше всадники водили своих зверей на охоту на Плоскогорье или на плато Керун. Теперь же…

Беспомощная гримаса на ее лице как бы продолжила фразу, засвидетельствовав, что нелепый запрет Р'гула лишил Вейр весьма существенного источника продовольствия.

– Были времена, – продолжала она, и голос ее смягчился, – когда каждый Оборот мы проводили холода в каком-нибудь из южных холдов. Или возвращались в родные места… Семьи гордились женщинами, чьи сыновья стали племенем дракона, – печальная складка прорезала ее лоб. – Перн вертится – времена изменяются.

– Да, – услышала Лесса свой напряженный голос, – Перн, конечно, вертится… а времена – времена изменятся!

Манора озадаченно посмотрела на девушку.

– Даже Р'гул должен понять, что иного выхода у нас нет, – торопливо сказала она, стараясь не отвлекаться от интересующей ее темы.

– Иного выхода? Какого же? Снова начать охотиться на Плоскогорье?

– О, нет. На сей счет Р'гул непреклонен. Нет. Нам придется вести меновую торговлю в Форте или Телгаре.

Румянец негодования выступил на щеках Лессы.

– В день, когда Вейру придется платить за то, что он должен получать… – начала она и внезапно замерла на середине фразы, потрясенная как ужасным смыслом произнесенных ею слов, так и эхом слов другого человека, всплывшим в памяти… «В тот день, когда один из моих холдов не сможет прокормиться или достойным образом принять своего законного господина» – так сказал Фэкс. Неужели эти слова вновь предвещают несчастье? Кому? За что?

– Я знаю, знаю, – продолжала Манора, не заметившая потрясения, которое согнало краску с лица собеседницы. – Это не всем понравится. Но если Р'гул не разрешит охотиться, другого выхода нет. Вряд ли ему понравится голодное урчанье в собственном желудке.

Лесса попыталась совладать с охватившим ее ужасом. Она глубоко вздохнула.

– Тогда Р'гул, наверно, перережет себе глотку, чтобы отключить желудок, – с иронией процедила она. Насмешка вернула ее к реальности. Не обращая внимания на испуг и смятение Маноры, она продолжала: – Я полагаю, ты, как хозяйка нижних пещер, обязана выносить такие вопросы на рассмотрение госпожи Вейра?

Манора кивнула, сбитая с толку быстрой сменой настроения Лессы.

– А затем я, очевидно, выношу их на рассмотрение предводителя Вейра – который, надо надеяться, – она даже не попыталась скрыть издевку в голосе, – должен принять соответствующие меры?

Манора снова кивнула, ошеломленно глядя на нее.

– Отлично, – беззаботно сказала Лесса, – будем считать, что ты выполнила свою традиционную обязанность. Теперь я должна выполнить свою, верно?

Манора с опаской взглянула на девушку. Лесса ободряюще улыбнулась.

– Предоставь это дело мне.

Хозяйка медленно поднялась. Не отводя глаз от Лессы, она начала собирать свои записи.

– Говорят, в Форте и Телгаре необычайно богатый урожай, – небрежно произнесла она, пытаясь скрыть озабоченность. – В Керуне тоже, несмотря на наводнение…

– Вот как? – вежливо поинтересовалась Лесса.

– Да, – с готовностью подтвердила Манора. – И стада в Керуне и в Тиллеке дали хороший приплод.

– Я рада за них.

Манора опять скользнула взглядом по хрупкой фигурке Лессы; источник ее неожиданной доброжелательности явно казался женщине подозрительным. Она закончила собирать записи, затем аккуратно сложила их стопкой.

– Ты заметила, что К'нет и его всадники ропщут по поводу запретов Р'гула? – спросила она, пристально глядя на Лессу.

– К'нет?

– Да. И старый К'ган. О, его нога совсем уже не сгибается, а Тагат' скорее седой от старости, чем синий, но он из выводка Лидит'ы. А в ее последнем помете были прекрасные звери, – заметила она. – К'ган помнит иные дни…

– До того, как Перн повернулся и времена изменились?

Мягкий голос Лессы на сей раз не обманул Манору.

– Ты – не только госпожа Вейра, ты – женщина, Лесса Пернская, и мужчины давно заметили это. – Хозяйка резко выпрямилась, лицо ее посуровело. – Кое-кто из коричневых всадников, например…

– Ф'нор? – с усмешкой спросила Лесса.

Глаза Маноры гордо сверкнули.

– Он взрослый человек, госпожа, а мы, в нижних пещерах, научились не обращать внимания на кровные узы. Я говорю о нем как о коричневом всаднике – не как о сыне, которого я выносила… И так же, как я сказала бы о Т'саме и Л'раде…

– Ты рекомендуешь людей из крыла Ф'лара, потому что они воспитаны в истинных традициях Вейра? Мужчины, не склонные считаться с моими капризами…

– Я говорю о них потому, что они верят в древние законы. Они считают, что холды должны снабжать и поддерживать Вейр.

– Хорошо. – Лесса усмехнулась, убедившись, что Манору не поймаешь на такую приманку, как имя Ф'нора. – Я приму твои слова к сведению, так как в мои намерения не входит… – Она резко оборвала фразу и важно кивнула головой. – Спасибо, что ты ввела меня в курс наших продовольственных проблем. Больше всего мы нуждаемся в свежем мясе? – спросила она, поднимаясь на ноги.

– Еще требуется зерно, и было бы желательно получить кое-какие овощи с юга, – официальным тоном ответила Манора.

– Хорошо, – кивнула Лесса.

Манора удалилась с задумчивым видом.

Девушка устроилась в огромном каменном кресле. Поджав под себя ноги и замерев, похожая на хрупкую статуэтку, она долго обдумывала отдельные моменты состоявшейся беседы.

Самым значительным и тревожным показался ей искренний испуг Маноры – тот глубокий ужас, в который повергла женщину одна мысль об отсутствии Лессы в Вейре по любой причине, на любой срок. Ее инстинктивный страх был гораздо более действенным аргументом, чем любая из поучительных сентенций Р'гула. Правда, Манора намекнула на проблемы с Рамот'ой, но ничего определенного выжать из нее не удалось. Хорошо, Лесса откажется от попыток использовать другого дракона – со всадником или без оного, – хотя она полагала, что сумела бы это сделать.

Что касается проблемы припасов, то этим она займется. Займется сейчас же и вплотную, тем более что Р'гул, по-видимому, не желает тратить время на подобные мелочи. Надо полагать, у него не возникнет никаких возражений, ибо как возражать против того, чего не знаешь? Она придумает что-нибудь и использует К'нета, Ф'нора и других – ровно столько всадников, сколько понадобится, чтобы обеспечить пристойное снабжение Вейра. Хорошая еда стала привычкой, с которой ей не хотелось расставаться. Она не собиралась проявлять алчность, но небольшая, в пределах разумного, контрибуция, наложенная на обильные урожаи, вряд ли будет тяжкой для правителей холдов.

К'нет, впрочем, молод и может проявить излишнюю горячность. Пожалуй, разумнее остановиться на Ф'норе… Но обладает ли он такой же свободой перемещений, как К'нет, который, в конце концов, бронзовый всадник? Может, выбрать К'гана? Отсутствия удалившегося на покой синего всадника, имевшего в распоряжении массу времени, наверно, вообще никто не заметит…

Лесса улыбнулась про себя, но веселое настроение быстро испарилось.

«В день, когда Вейру придется платить за то, что он должен получать…» Она отогнала прочь дрожь предчувствия, сосредоточившись на чувстве стыда. Нынешняя ситуация как нельзя лучше отмеряла степень ее самообольщения.

Почему она думала, что жизнь в Вейре будет так уж отличаться от жизни в Руат-холде? Неужели воспитание, полученное в раннем детстве, внушило ей подобную почтительность – и надежду? Может ли измениться образ жизни лишь потому, что она, Лесса Руатанская, прошла обряд Запечатления? Как могла она оказаться такой маленькой романтической дурочкой?

Посмотри вокруг, Лесса Пернская, взгляни на Вейр открытыми глазами. Вейр – древний и священный? Да, но ветхий и нищий – и лишенный былого уважения. Ты с восторгом уселась в громадное кресло госпожи Вейра у стола Совета – но разве ты не заметила, что ткань его обивки протерлась и покрыта пылью? Твои ладони с почтением касаются подлокотников, на которых лежали руки Мореты и Торины – но в камень въелась грязь, он нуждается в хорошей чистке. Да, седалище твое покоится на том же месте, которое занимали они, – но не в нем же твой разум!

Нищета Вейра отражала падение его роли в жизни Перна. Все эти пригожие всадники, гордо восседавшие на шеях громадных драконов, так мужественно смотревшиеся в своей кожаной амуниции, – все они, при более внимательном изучении, давали повод к некоторому разочарованию. Они были всего лишь людьми, с обычными для людей амбициями и обычными недостатками; и они не желали отказываться от привычного легкого существования в обмен на тяжкий труд по восстановлению былого могущества Вейра. Они были так далеки, так оторваны от остального рода человеческого, что даже не представляли, как мало думают о них в холдах Перна. И у них не было настоящего вождя…

Ф'лар! Чего он ждет? Чтобы Лесса убедилась в неспособности Р'гула править Вейром? Нет, подумала она, он хочет, чтобы выросла Рамот'а… чтобы Мнемент' догнал ее в брачном полете… И тогда всадник бронзового гиганта станет, по традиции, предводителем Вейра! Он, Ф'лар! Какая приверженность древним традициям, думала Лесса, какой подходящий предлог для смены власти…

Что ж, Ф'лар может обнаружить, что события развиваются не так, как он планировал.

«Меня ослепили глаза Рамот'ы, но теперь я способна разглядеть не только это радужное сияние, – решила Лесса, и ожесточение охватило ее – проломив нежность, которую она испытывала всегда, едва подумав о своем золотом звере. – Да, сейчас я способна различить серые и черные тени и понять, где и как может пригодиться опыт, полученный в годы ученичества в Руате… Конечно, придется управлять чем-то гораздо большим, чем один маленький холд, и влиять на более проницательные умы. Проницательные, острые – но по-своему ограниченные. И риск поражения велик… Но разве я могу потерпеть поражение? – Лесса широко улыбнулась и уперлась в бедра сжатыми кулаками в предвкушении вызова. – Они ничего не смогут сделать с Рамот'ой без меня, а Рамот'а им нужна. Никто не смеет диктовать свою волю Лессе из Руата; они связаны со мной так же прочно, как с Йорой. Только я не Йора!»

Возбужденная, Лесса спрыгнула с кресла. Она ощутила, как жизнь кипит в ней, почувствовала свою мощь; сейчас она была сильной – даже сильнее, чем тогда, когда бодрствовала Рамот'а.

Время, время, время… Время Р'гула. Что ж, Лесса больше не будет жить в его времени. Она оказалась просто глупышкой. Теперь она превратится в повелительницу Вейра – такую, какой мечтала стать, увлеченная уговорами Ф'лара.

Бронзовый всадник Ф'лар… Ее мысли постоянно возвращались к нему. Его надо остерегаться. Особенно когда она начнет все «устраивать» по-своему… Но у нее есть преимущество, о котором он не подозревает, – она умеет разговаривать со всеми драконами, не только с Рамот'ой. Даже с его драгоценным Мнемент'ом.

Лесса откинула назад голову и рассмеялась; звуки раскатились гулким эхом в огромной пустой комнате Совета. Она снова громко расхохоталась – радостно, с наслаждением, которое так редко испытывала. Переполнившее ее веселье разбудило Рамот'у. И радость, принесенная только что принятым решением, сменилась ликованием – ее золотой дракон просыпался!

Рамот'а вздрогнула и потянулась; голод делал ее сон беспокойным. Лесса легко пробежала по проходу, с детским нетерпением спеша окунуться в глубину восхитительных глаз и ощутить излучаемые драконом нежность и дружелюбие.

Громадная золотистая голова Рамот'ы поворачивалась из стороны в сторону, просыпающийся дракон инстинктивно искал свою подругу. Лесса коснулась огромного подбородка, и голова зверя замерла; разошлись веки, прикрывавшие фасетчатые глаза, и Лесса с Рамот'ой… Каждый раз, когда Лесса и Рамот'а встречались взглядами, они тем самым приносили обет взаимной преданности.

Рамот'е опять привиделись те сны, сказала она Лессе, вздрагивая. Там так холодно! Лесса, успокаивая, погладила мягкий пушок на огромном надбровье. Ее связь с Рамот'ой была настолько сильной, что она отчетливо и остро ощущала тревогу, вызванную странными видениями.

Рамот'а пожаловалась на зуд около левого спинного гребня.

– Снова треснула кожа, – сказала ей Лесса, втирая целебное масло в ранку. – Ты растешь так быстро! – добавила она с притворным испугом.

Рамот'а повторила, что чешется ужасно.

– Либо ешь меньше, будешь не так много спать, либо прекрати ночами вырастать из собственной шкуры.

Девушка размазывала густую ароматную жидкость, монотонно декламируя:

– Молодых драконов необходимо ежедневно натирать маслом, так как быстрый рост на ранней стадии развития может излишне растянуть кожу, сделав ее нежной и чувствительной.

«Она чешется, чешется!» – извиваясь, раздраженно бубнила Рамот'а.

– Помолчи. Я лишь повторяю то, чему меня учили.

Рамот'а фыркнула, и поток теплого воздуха плотно прижал одеяние Лессы к коленям.

– Тише. Ежедневное купание является обязательным, и после каждого омовения необходимо тщательно втирать масло. При плохом уходе шкура взрослого дракона становится недостаточной прочной. Это приводит к многочисленным разрывам кожного покрова, что может оказаться для летающего зверя смертельным.

«Ну, почеши меня, почеши!» – упрашивала Рамот'а, как маленький капризный ребенок.

– Вот уж действительно, летающий зверь!

Рамот'а пожаловалась, что ужасно голодна. Нельзя ли отложить купание и смазывание маслом?

– Едва эта прорва, которую ты называешь желудком, наполняется, ты становишься такой сонной, что с трудом можешь ползать. И ты уже слишком выросла, чтобы таскать тебя на руках.

Едкий ответ Рамот'ы был прерван негромким мужским смехом. Лесса, еле сдерживая раздражение, резко обернулась. Под высокой аркой ведущего к карнизу коридора стоял Ф'лар.

Очевидно, он летал на патрулирование и только что снял тяжелую кожаную одежду, защищавшую его в полете. Жесткая туника облегала его грудь, обрисовывала длинные мускулистые ноги. Красивое лицо с выступающими скулами раскраснелось, обожженное мгновенным леденящим холодом Промежутка. В его удивительных янтарных глазах светилось веселье – и, добавила про себя Лесса, самодовольство.

– Какая она холеная, – заметил Ф'лар, приближаясь к ложу Рамот'ы и учтиво склоняя голову перед молодой королевой.

Лесса услышала: сидевший на карнизе Мнемент' послал приветствие Рамот'е. Та, кокетничая, скосила огромный сверкающий глаз на бронзового всадника. Его улыбка, в которой, как показалось Лессе, промелькнула гордость собственника, удвоила ее раздражение.

– Итак, свита прибыла, чтобы пожелать королеве доброго дня, – насмешливо сказала она.

– Добрый день, Рамот'а, – послушно повторил Ф'лар. Он выпрямился и стоял теперь в небрежной позе, похлопывая себя по бедру толстыми перчатками.

– Ты спешил сюда… и даже не переоделся после полета, – сказала она; ее мягкий тон можно было воспринять как извинение.

– Не важно, я не устал. Обычный патрульный вылет, – миролюбиво ответил Ф'лар. Всадник отступил назад и внимательно посмотрел на Рамот'у. – Она уже крупнее, чем большинство коричневых самцов. – Он повернулся к Лессе и сообщил новости: – Море в Телгаре поднялось, там наводнение. А на болотах Айгена из-за прилива вода стоит по шею дракону.

Он усмехнулся, словно бедствие чем-то обрадовало его.

Лесса постаралась запомнить его замечание, чтобы обдумать позже; по собственному опыту она знала, что Ф'лар не бросает слов на ветер. Временами Ф'лар раздражал ее, однако она предпочитала его компанию обществу других бронзовых всадников.

Рамот'а прервала размышления девушки, язвительно напомнив: если ей нужно купаться перед едой, не могли бы они приступить к этому – прежде чем она умрет от голода? Лесса услышала, как снаружи, на карнизе, Мнемент' одобрительно рыкнул.

– Мнемент' говорит, что нам лучше не спорить с ней, – снисходительно обронил Ф'лар.

Лесса прекрасно слышала, что сказал Мнемент', и с трудом подавила желание сообщить об этом Ф'лару. Когда-нибудь всадник узнает, что она может свободно общаться с любым драконом в Вейре; будет интересно взглянуть на его ошеломленную физиономию. Теперь же она пробормотала с мнимым раскаянием:

– Я так мало забочусь о ней…

Ей казалось, что Ф'лар готов что-то ответить. Он помедлил, его янтарные глаза на мгновение сощурились. Потом, вежливо улыбнувшись, он жестом предложил ей первой выйти в коридор.

С упорством, достойным лучшего применения, Лесса не упускала возможности поддразнить Ф'лара. Когда-нибудь она пробьется через его невозмутимое спокойствие и заденет за живое. Но это потребует усилий – он обладает острым умом.

Они присоединились к Мнемент'у, который ждал на карнизе. Бронзовый дракон парил над Рамот'ой, прикрывая ее, пока она неуклюже планировала вниз, к дальнему краю вытянутой овальной чаши Вейра. Туман, поднимавшийся над теплой водой небольшого озерца, колыхался под судорожными взмахами крыльев королевы. Она росла слишком быстро и еще не умела правильно координировать мышечные усилия и свой вес. Для короткого спуска Ф'лар усадил Лессу на шею Мнемент'а, и теперь девушка с волнением наблюдала за неуверенным полетом своей подопечной.

Королевы не летают, потому что не могут, подумала Лесса с горькой беспристрастностью, сравнивая гротескные движения Рамот'ы с плавным скольжением Мнемент'а.

– Мнемент' говорит, что она станет более грациозной, когда повзрослеет, – раздался над ее ухом веселый голос Ф'лара.

– Молодые самцы растут почти так же быстро, но они совсем не… – Лесса резко оборвала фразу. Да, полет самцов не походил на неуклюжие движения Рамот'ы, но она никогда не признается в этом Ф'лару.

– Самцы не вырастают такими большими. К тому же они постоянно тренируются.

– В полетах! – Лесса даже подпрыгнула на шее Мнемент'а, но, заметив, как у Ф'лара блеснули глаза, крепко сжала губы. Бронзовый всадник слишком скор на насмешки.

Рамот'а окунулась в воду и теперь нетерпеливо ждала, когда ее потрут песком. Левый спинной гребень ужасно чесался. Лесса набрала в руку песку и добросовестно принялась за работу.

Нет, ее жизнь в Вейре не отличалась от той, которую она вела в Руате. Она по-прежнему чистила и скребла. И с каждым днем ей придется скрести все больше и больше, подумала Лесса, посылая золотистого зверя на глубину ополоснуться. Рамот'а погрузилась в воду до кончика носа; ее глаза, прикрытые прозрачным внутренним веком, светились под поверхностью воды, словно огромные драгоценные камни. Рамот'а перевернулась, и у ног Лессы заплескались маленькие волны.

Когда королева покинула озеро, все дела в Вейре приостановились. Лесса заметила женщин, сгрудившихся у входа в нижние пещеры; глаза их были широко раскрыты от восхищения. Драконы восседали на своих карнизах или лениво кружили в небе. Со стороны тренировочной площадки, где располагались помещения для молодняка, придвинулись мальчики со своими зверями.

Неожиданно дракон на возвышенности у Звездной Скалы издал трубный звук. В следующий момент синий зверь уже мчался вниз по широкой спирали.

– Десятина, Ф'лар! Караван уже в Проходе! – широко улыбаясь, объявил всадник.

Но лицо его тут же вытянулось от разочарования – Ф'лар воспринял добрую весть с ледяным спокойствием. Сухо кивнув, он произнес:

– Пусть ими займется Ф'нор.

Он отвернулся от вестника, который уже возносился к пещере Кант'а.

– Кто бы это мог быть? – задумчиво спросила Лесса. – Три холда, которые остались верны нам, уже все прислали.

Ф'лар поднял голову, наблюдая, как его помощник вместе с несколькими зелеными всадниками взвился вверх и перевалил через защищавший Вейр край чаши.

– Скоро узнаем, – заметил он, повернув лицо на восток.

Жесткая улыбка скользнула по его губам. Лесса тоже взглянула на восток, где искушенный взор мог различить слабую искорку Алой Звезды, почти незаметную в свете полуденного солнца.

– Верные будут под защитой, когда Алая Звезда пройдет над нами, – еле слышно пробормотал Ф'лар.

Лесса не знала, почему они оба придавали такое значение этой крохотной точке, мерцавшей на восточном небосклоне. Но, как и Ф'лар, она инстинктивно чувствовала связанную с ней угрозу. В конечном счете Алая Звезда, зловещий символ неведомой опасности – главный аргумент Ф'лара; именно из-за Звезды Лесса оставила Руат и оказалась здесь. Почему бронзовый всадник не поддался тому пагубному равнодушию, которое обессилило остальных обитателей Вейра? Она не могла догадаться – и никогда не спрашивала об этом. Не потому, что питала неприязнь к Ф'лару; просто ей было ясно, что вера его не допускает сомнений. Он знал. И она тоже знала.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: