Сделай Сам Свою Работу на 5

ПАДИШАХСТВО БУГРА-ХАНА СЫНА КАРА-ХАНА И ЕГО ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ ГОСУДАРСТВА





У Явкуй-хана наследника не было и когда род его прервался, на престол падишаха возвели Бугра-хана сына Кара-хана. Через девяносто лет у него родилось три сына. Старшего звали Ил-Текин, среднего Коры-Текин, а самого младшего Бек-Текин.

Слово текин означает «прекрасноликий» 215. Бугра-хану приписывается кушанье, называемое «Блюдо Бугра-хана» 216. По преданию однажды случилось следующее: как-то раз воины остались голодными и спросили, что же мы сварим поесть? И он быстро взял немного теста, помесил его в руке и бросил в котел. И с того времени до сего дня эта еда стала называться его именем.

В его время господствовали справедливость и правосудие, и каждый полностью получал положенное. Народ жил в изобилии и достатке.

У него была женой мать всех трех его сыновей — очень умная, знающая и опытная госпожа по имени Байыр-Хатун 217. Приговоры по делам государства большей частью выносила она. Однажды эта женщина умерла. Бугра-хан три года держал траур, не выходил из царского шатра и не подрезал своих волос. Он постарел и ослабел и чем дальше, тем больше силы стали покидать его и идти на убыль. Видя его такое состояние, беки в конце концов спросили у него: «Кого из твоих [81]трех сыновей ты выберешь ханом вместо себя?». Бугра-хан ответил: «Посоветуйтесь и назначьте того, кого хотят беки» (л. 599б). Однако они единодушно и все вместе стали возлагать эту обязанность друг на друга и расспрашивали один другого о его пожелании. Они сообщили Бугра-хану обо всем этом, и Бугра-хан спросил: «А о котором вы думаете?». Они ответили, что «все трое достойны быть избранными и достойны носить корону и занять престол. Поэтому слово за вами!». Бугра-хан сказал: «Самое лучшее из всего — середина!». И беки из этих слов поняли, что он выбирает среднего сына Коры-Текина.



После этого они в течение семи дней пировали и усадили Коры-Текина на престол. Затем Коры-Текин отправился к своему отцу и сказал ему так: «О, отец! Вот уже несколько лет ты сидишь в одиночестве в одном из уголков дома и держишь траур. Что же получится из такого одиночества?». После этого он вывел отца наружу и вместе с ним отправился на охоту.

На охоте Коры-Текин выпустил стрелу в одного горного оленя. Один из [воинов] по имени Сары-Кул нашел эту стрелу и принес ее Коры-хану. Коры-хан сказал:



«Он принес мне эту стрелу по причине своей преданности, верности и искренности». Он хорошо обласкал его и возложил на него [обязанности] бека лешкер-кеш (командующего), назначил его на должность и возвел его в высокий ранг.

После возвращения с охоты Коры-хан сказал отцу: «Я возьму в твое услужение одну девушку, чтобы она заняла место моей матери». Бугра-хан заплакал и сказал так: «Какая женщина может занять место твоей матери Бану (Байыр)-Хатун? Кроме того, я избегаю женщин, ибо они рассорят нас, отца и сына, и посеют раздоры».

Коры-хан пожелал для отца дочь своего беглярбека Кюнджебека 218 Вскоре, в один из дней созвали пир. Была зима, Бугра-хан опьянел и заснул. Увидев Коры-хана одиноким, жена Бугра-хана для того, чтобы ему понравиться, решила избавить его от вшей на голове. Коры-хан, подумав, что «все же она считается моей матерью», без колебаний положил свою голову на ее колени.

Женщина сказала ему: «Ты взял меня для своего отца, ты совсем на меня не глядишь и сделал меня пленницей в руках старца!».

У Коры-хана восстала его мужская гордость и честь, и он в гневе и раздражении сказал: «Как ты можешь носить в себе такое грязное желание. Не далее как завтра я поговорю с отцом и достойным образом накажу тебя!». После этого он поднялся на ноги, пошел домой и уснул.

Женщина испугалась, что о ее тайне узнают, она распространится повсеместно и ее покроют позором. И она решила опередить его и придумала хитрость: она вызвала из дома Коры-хана две-три девушки. В ту ночь внезапно пошел снег. Одна из этих девушек надела сапоги Коры-хана и наследила ими до самых ворот дома Бугра-хана.



Утром женщина отправилась к Бугра-хану и сказала ему: «Достойно ли, чтобы твой сын Коры-хан вынашивает для меня сотни постыдных и грязных замыслов? Вот, посмотри на следы его сапог, которые говорят о том, что он приходил в дом!».

Бугра-хан от этого дела разгневался и вспылил, вызвав беков, рассказал им о происшедшем. Беки сказали: «Для того, чтобы узнать правду, самое лучшее — схватить его и расспросить о преступлении и о низости, в которую он впал».

Бугра-хан разрешил это. Когда беки направились к воротам дома Коры-хана, он все еще спал. Беки сказали: «Есть приказ, чтобы мы тебя схватили!».

Коры-хан растерялся и подумал: «Кажется, пришел Антлык Сары-Кулбаш, должно быть появились враги и он хочет перехватить меня!». Но беки сказали: «По приказу твоего отца мы тебя арестовываем!». Коры-хан сказал: «Раз вы меня арестовываете по приказу моего отца, то в таком случае, пожалуйста!». Он протянул руки и его схватили. У него спросили относительно того, с чем говорила женщина. Коры-хан подумал: «Как видно я опоздал сообщить отцу о случившемся. Она оказалась проворнее и успела раньше меня. Самое лучшее — это молчать о том, что ты думаешь предпринять потом. Не зря все великие мудрецы говорят: «Дело, о котором начинают болтать, — гиблое!». Это наставление [83]предупреждает людей, чтобы они не рассказывали о делах, которых они не совершали, ибо в итоге это приносит человеку тяжкие последствия!». После этого он откровенно рассказал обо всем, что у него произошло с этой женщиной.

Беки передали его отцу все, что он рассказал во время допроса: «Коры-Текин говорит, что следы действительно от его сапог, но что он ничего такого не делал и вовсе не опускался до такой низости». Бугра-хан спросил у беков: «А каково ваше мнение по этому поводу?».

В те времена на склонах высокой горы под названием «Див Кайасы» («Скала Злого Духа») обитал 219 дракон . На склоне этой горы, расположенной на краю очень широкой степи, которая именовалась Эндек, росло три больших дерева. Каждое из них росло у устья источника и под каждым деревом обитало по два голубых дракона. Если кому-либо была доказана его вина в преступлении, то обвиняемому наносили раны и относили его к дракону. Если он действительно был виновен, то дракон его тут же пожирал, но если он был невиновен и чист, то его израненное тело излечивалось. Там становилось сразу ясно — хороший этот человек или вредный.

Бугра-хан пожелал, чтобы вопрос об измене Коры-Текина был разрешен драконами, и приказал выколоть ему глаза. Затем они усадили его на стремительного дикого верблюда и отправили вместе с негром-поваром, который должен был охранять своего бывшего господина. Негр взял верблюда за недоуздок и двинулся в двухмесячный путь по этой степи.

Сипахсалар и лешкер-кеш (командующий войсками) Коры-хана Антлык Сарыкулбаш в это время отсутствовал. Когда он возвратился и услышал об этом горьком известии, он призадумался и сказал самому себе: «Я убью его отца Бугра-хана, привезу его голову сыну, верну его с пути и посажу на престол. Пусть он даже не видит, но управлять ведь он сможет!». Однако еще раз подумав, [он решил]: «Как я очень люблю своего отца, так и Коры-Текин любит своего отца Бугра-хана. А раз это так, то ему совсем не понравится, если я его убью. Решив сделать какое-то дело в надежде, что я ему услужу, я, [наоборот], сотворю зло. Мне надо найти его, и если я получу его разрешение, то вернусь назад[84]и тогда убью его отца». И он весьма поспешно отправился вслед за ними.

Однажды утром он нагнал их. Коры-Текин, услышав цоканье копыт, обратился к негру: «Посмотри-ка, кто это спешит вслед за нами?». Тот ответил: «За нами следует какое-то войско». «А кто предводитель войска?». Негр ответил: «Человек сидит на буланом коне и к груди коня привязана черная кисть» (кутас). 220 Тогда Коры-хан сказал: «Раз так, то это — Антлык Сарыкулбаш, то есть, тот, кто дал мне присягу верности. Если бы это были мои братья, то их кони были бы черными, а кисти — белыми».

Как только они сблизились, то сошли с коней. Коры-Текин воскликнул: «О мой верный друг! Я в большом долгу перед тобой. И вместо моих братьев приехал ты. Возвращайся и смотри за своим домом и детьми. Я знаю, что я невиновен и знаю также, что вернусь в добром здравии (л. 600а). Если же исход окажется иным, тогда присмотри за моим домом и детьми».

Антлык Сарыкулбаш заплакал и сказал: «Я назад не вернусь; плохо ли будет, хорошо ли — я останусь с тобой!».

Отсюда они двинулись в путь. Наконец, длинная дорога стала короткой и однажды, через два месяца издалека показались три дерева. Антлык спросил: «К какому из этих трех деревьев мы подъедем?». Коры-Текин ответил: «Так как я средний, давай к среднему!».

В это время показались три горных барана. Антлык подогнал своего коня прямо к дракону. Когда он посмотрел в сторону Коры-хана, то увидел что он заснул у истока родника, а дракон направлялся прямо к его груди. Сарыкулбаш испугался этого вынул свой меч и хотел убить дракона.

Обратившись к дракону, он воскликнул: «Что ты делаешь? Он — падишах! Его оставили в таком трагическом положении, несмотря на то, что он невиновен. Я убью тебя, чтобы ты не причинил ему какое-либо зло!» 221.

Дракон ответил: «Да не пугайся ты! Он невиновен и безгрешен!». А когда он облизал языком оба глаза Коры-Текина, тот тут же прозрел.

Они в добром здравии возвратились, оттуда. Когда он добрался до дома и увидел свою жену и детей, ему

Сообщили, что подошел враг и окружил Бугра-хана. Они тут же выступили и напали на вражеские войска, разгромили их и рассеяли!

Коры-Текин увидел своего отца и рассказал ему о том, что с ним произошло. Бугра-хан в ответ сказал так: «В тот день, когда ты взял для меня эту женщину, я уже знал, что она однажды пустит в ход интриги и смуту (булгак) 222. Однако ты меня не послушался. Теперь наказывай женщину как хочешь!».

Коры-хан приказал привести пять жеребцов. Женщину привязали к хвосту одного коня, ее правую руку привязали « хвосту другого коня, таким же образом к хвостам других коней привязали ее левую руку и ноги. Потом ударили кнутами сразу всех коней [они понеслись] и ее тело, таким путем, было разорвано на куски. Как говорит об этом блаженной памяти Фирдоуси:

«Она повелела, чтобы из конюшни привели жеребца,
который еще не был под седлом.
Его привязали к спине жеребца веревками,
как камень, обвязав его шею ремнями,
Еще никто не видел такого быстрого в беге животного,
как этот жеребец. Эта мстительная владычица вывела его на ристалище
и послала туда же нескольких всадников.
К его шее привязали ремень,
чтобы жеребец все время тащил его.
В какой-то момент конь должен был сбросить его
и все время волочить по земле.
Все, кто видел это, впадали в ужас.
Он так волочил его,
что с его лица полностью была содрана кожа,
а из горячего тела сочилась кровь.
И он отдал свою душу в страданиях и унижениях.
Разве можно ждать справедливости от жестокого 223?» .

Коры-хан сказал: «Кто отныне будет говорить неправду и будет клеветать, его конец будет вот таким!». После этого Бугра-хан сказал своему сыну: «Садись на престол, чтобы больше не было никаких разговоров и сплетен. Ведь по существу ты имеешь право на падишахство!».

Коры-хан воссел на престол Кары Таласе и пробыл падишахом семьдесят пять лет 224.

После его смерти в Кюленге 225 семь лет был падишахом один из его родственников Оюнак 226. Там же, в Кюленге на престол воссел его сын, Арслан-хан. У него [86]было сорок хаджибов 227 и один раб (гулам) по имени Сувар, которого он купил в стране Сувар 228. Он был очень умным, смелым, ловким и общительным человеком. Падишах его очень приблизил к себе. Он так сблизился с ним 229, что в отсутствии беков и визирей мог нашептывать [что угодно] в ухо падишаха. Однажды его восхваления достигли слуха Хатун (госпожи) и она даже растерялась от его независимости и дерзости. Ему стали завидовать хаджибы и инаки. Они посоветовались между собой и все вместе сказали падишаху следующее: «Этот Сувар вынашивает в отношении падишаха злой умысел. Он убьет тебя, силой захватит царство и женится на твоей жене. Как только мы узнали об этом, мы решили, что молчать уже нельзя!».

Кара Арслан-хан отправил Сувара куда-то с поручением и приказал: «Я отдаю его вам, чтобы по возвращении вы схватили его и разорвали на куски!».

Они ушли, а падишах отправился в гарем. К нему пришли старшая жена Бал (Мал?)-Хатун и Джевар-Хатун, чтобы пожелать ему доброго виночерпия. Увидев, что падишах грустен и печален, они спросили у него о причине этого. Арслан-хан рассказал им все, что узнал относительно Сувара и сказал: «Именно из-за итого мое сердце опечалено. Завтра, когда он вернется сюда, по этому поводу будет проведено дознание. И если рее, о чем говорят, правда, то в любом случае я казню его».

Жены же сказали следующее: «Честно говоря, мы иногда и завидовали ему и не терпели его, тем более, что он тайно или явно передавал тебе всевозможные слухи, проявляя при этом дерзость. Он сильный и смелый человек. Он выполнял многие дела и обязанности. Он прекрасно улаживал и организовывал все мирские и государственные дела, вопросы питания, фуража для лошадей, мулов и верблюдов, одежды, платья и снаряжения. Весьма возможно, что они высказали эти слова из-за неприязни и злобы на него. Надо, чтобы сначала провели тщательное дознание и расследование. Необходимо, чтобы не допускали произвола и не пренебрегали мнением сторон и порядком. Нельзя, чтобы [несчастный] человек, будучи невинным, погиб из-за лжи тех, кто ему завидовал. Позднее раскаяние никакой [87] пользы не даст, и чтобы быть спокойным, необходимо действовать внимательно».

Кара Арслан-хан всю ночь тщательно обдумывал это дело. Наутро, когда взошло солнце, он вызвал старшего из своих хаджибов и сказал ему следующее: «Я хотел отправиться на охоту в Кюйюкю 230 Хисар , но они (жены?) немного нездоровы и это помешало мне. Вы отправляйтесь на охоту сами». И они по указанию Ц падишаха отправились.

На следующий день прибыл Сувар. Кара Арслан-хан сделал так, чтобы Сувар не смог его увидеть. Через день он послал Сувару почетную одежду и приказал, чтобы он отправился в вилайеты. Ананде 231 и Йени Кент и доставил оттуда подати за три года. Он передал для него распоряжение (маншур) и послал ему животных и еще много подарков и отправил в путь.

В течение следующих дней он стал обдумывать против своих хаджибов и Сувара хитрость. Представив себя умершим, он лег в гроб и послал хаджибам и Сувару весть, что «Кара Арслан-хан умер!».

Как только хаджибы узнали об этом, они тут же вернулись, быстро собрались и стали советоваться друг с другом: «Он с нами никогда нормально не обращался, не оказывал нам милостей и не доверял нам, а, наоборот, он подрывал наше доверие и сверх этого оказывал предпочтение Сувару. Его поминальная процессия для нас словно свадебный обряд для невесты!». О женах хана они совсем не вспоминали и только один раз из милости и с неохотой побывали на поминках. Они захватили сокровища Арслан-хана и разделили между собой. Они прихватили также его большой и малый барабаны (кус ва табл) и знамя.

(л. 600б). На следующий день прибыл Сувар. Он организовал большую траурную церемонию. Он пошел к женам хана и рыдал и причитал с сердечной болью. Его стенания, которые он излагал стихами, заставляли плакать каждого. Он в этих стихах говорил: «О, падишах!. Как жаль, что ты не удовлетворил своих беков, иначе бы они после твоей смерти оказывали помощь твоему дому и твоим детям и охраняли бы их, а не утащили бы к себе домой барабаны и знамя. Какая польза от моей жизни теперь, когда ты умер? Я покончу со своей [88] жизнью, чтобы не видеть после тебя радостный мир твоих врагов!».

Когда Кара Арслан-хан услыхал эти его причитания и плач, он сразу же взломал своими руками гроб и встал на ноги. Жены испугались этого и, воскликнув: «Как это мертвый вдруг ожил?» — бросились бежать.

Сувар не побежал и громким голосом прокричал: «Тебе стали очевидными моя преданность и верность и ты вернулся, чтобы взять меня с собой на тот свет!».

Кара Арслан-хан крепко обнял его и радостно расцеловал. Его сердце было переполнено радостью и весельем: «Всевышний Господь мне снова даровал душу и вернул жизнь, и ты совсем не печалься!».

Сувар растерялся и сказал: «Как ты можешь так испытывать человека?». Падишах сказал: «Сейчас не время упреков. Пусть мои сыновья Ил-Арслан и Махмуд вместе со свитой и слугами (хашам-у хадам) сядут на коней, отправятся и, схватив сорок хаджибов. доставят их сюда».

Их схватили и доставили к падишаху. От стыда за то, что натворили по неведению, они не смели поднять глаза. Падишах в гневе закричал: «Почему ваши глаза смотрят вниз?». Они остолбенели от ужаса и пробормотали: «Потому, что мы виновны!».

Арслан-хан повелел: «Все, что вы задумали относительно Сувара, обернулось против вас. Все, что вы мне о нем говорили, оказалось только в вашей гнусной природе. Вы забрали к себе домой наши барабаны и трубы. Если бы я вылез из гроба немного позже, то пришедший Сувар из-за ваших терзаний покончил бы с собой. Теперь же за все, что вы содеяли, вашей карой будет смерть и вы должны исчезнуть!». И тогда же он поручил их казнь Сувару.

Сувар сказал: «С позволения падишаха я их так казню, что [казнь эта] станет образцом, поучительным уроком для всех противников и врагов!». Он приказал доставить их на перекрестки дорог. Их для назидания казнили, то есть, выкололи им глаза и отрезали уши. От их тел отделили руки и ноги и водрузили на перекрестках [вдоль дороги]. Когда толпы людей и беки, прибывающие с разных концов страны для участия в поминальной процессии, видели на перекрестках дорог рею эту картину, они теряли от этого голову. И, прибывая [89] на службу к Кара Арслан-хану, они выражали свое удивление [по поводу увиденного].

Падишах соизволил молвить так: «Они были людьми со злыми умыслами. Они вынашивали ложь и старались вносить беспорядки. И вот это — плата за содеянное ими!». Затем он сказал Сувару: «Ты оставил после себя хорошую славу. Сделай так: объяви, что мир избавлен от их скверных телес. И еще оповести, что если кто-то скажет неправду, будет клеветать, задумает скверну и решится поднять руку на падишаха, таких ожидает подобная кара!».

На Сувара он возложил обязанности Сю-баши (имарат-и лешкер), на'иба и хаджиба. Он семьдесят лет стоял во главе государства, царствуя счастливо, в полном величии и великолепии.

В связи с тем, что его собственный сын был малолетним, на престол в Кюленге взошел его двоюродный брат (по отцу) Осман-хан, который был падишахом пятнадцать лет.

После его смерти на престол взошел Эсли-хан. Он был пожилым и, видевшим многое человеком, поэтому он соизмерял мирские дела аршинами месяцев и годов.

Через три года престол занял его сын Шабан-хан 232. Шабан-хан был падишахом двадцать два года 233. После его смерти престол занял его сын Буран (Туран)-хан. Он был падишахом восемнадцать лет.

После смерти Буран-хана вместо него падишахом стал его сын Али-хан. Он в течение двадцати лет пробыл падишахом в Менде (Мейде?) и Йеникенте. Он сидел на престоле на этой стороне реки Амуйе. На другой стороне Амуйе, на берегах реки Сейхун обитало множество племен. Их вождями было несколько беков (бек Дженда?).

Али-хан назначил своего сына Кылыдж-Арслана управлять племенами той стороны, которые могли выставлять около сорока тысяч всадников. Он назначил на'ибом и везиром своего сына стовосьмидесятилетнего Бюгдюза Кардычы 234, чтобы его сын вел свои дела честно и предупредил того, чтобы он не отступал от справедливости Кардычы. Он пристегнул к поясу своего сына меч (кылыдж) и сказал: «Пусть твое имя будет Кылыдж-Арслан!». [90]

Они прибыли в Хорасан, а через несколько лет, когда Кылыдж-Арслан достиг совершенолетия, он превратился в молодца. Почти ежедневно он греховодничал и бедокурил; По ночам он проникал в дома дочерей беков и насиловал их. Беки же этого вынести не могли. По этой причине ему дали имя «Жестокий Шах-Мелик,». Все они вместе отправились к атабеку Кардычы и изложили ему свою пространную жалобу.

Кардычы давал ему много наставлений, но он не обращал на них внимания. В конце концов все беки сговорились и решили схватить его. Однако Шах-Мелик бежал и переправился через реку. Вслед за ним выехал и Бюгдюз-Кардычы.

Он прибыл к Али-хану, подробно рассказал ему о проступках его сына и сказал: «Такое безобразное положение случилось из-за того, что он не слушался моих советов и наставлений. [Он-то ведь малолетний!]».

Али-хан подумал: «Если мой сын узнаёт об этом, то он убежит, не явившись ко мне!». И обратившись к [атабеку], сказал: «Ты лжешь! Все эти беспорядки возникли из-за тебя. Ведь он еще мал!».

Когда Шах-Мелик узнал об этих словах своего отца, он тут же пошел, заставил коня опуститься на колени (текмемиши) и хотел поцеловать ногу своего отца. Отец же стукнул его по голове сказал: «Схватите этого несчастного!». Его схватили и заточили в тюрьму.

Али-хан вызвал Бюгдюза Кардычы и, попросив у него прощения, сказал: «Закуй этого малого в цепи, возьми его с собой и передай в руки врагов, чтобы они казнили его по своему желанию и обрадовали свои души». Однако ночью, когда они остались одни, они обговорили положение и стали советоваться: «Если малого везти в таком состоянии, то это будет нехорошим шагом. Да еще его выдать врагу! Если враги убьют его, то после этого они станут надменными и не будут отступаться от содеянного. Они разбудят спящую смуту, придут сюда и начнут сражаться с тобой (падишахом). Ты в присутствии всех приказал заковать ребенка в цепи. Самое лучшее — ты сегодня спрячь его куда-нибудь, а я, для того, чтобы унять их гнев и ярость, поеду к ним и скажу, что Али-хан схватил своего сына и передал его мне, чтобы я отдал его вам для того, чтобы отомстить ему. А теперь пусть каждый из вас отправится [91] по своим местам. Если они не послушаются и откажутся от повиновения, то тогда хоть твой сын останется жив. Пошли его с войсками, чтобы он силой сломил их, подчинил и заставил склонить головы».

(л. 601а) Эта мысль показалась Али-хану весьма подходящей. Он тут же усадил Бюгдюза Кардычы на арабского скакуна и отправил в путь. А сына той же ночью упрятал в укромном месте.

Собрались племена и беки огузов, живущих в стороне Мерва, Сарахса и Фарамурзана. Часть этих беков отправилась в сторону Ирана. Когда Кардычы добрался до них на границах Мерва, то он рассказал им о положении дел. Все беки в один голос заявили: «Пока Али-хан не убьет своего сына, мы ему кочевок представлять не будем и в свой родной юрт не вернемся».

Главой беков был Кынык Казыгурт 235. Были отправлены [гонцы] в города Хорасан, Бушендж и Мерв с требованием годовой подати. Однако население уклонилось от выплаты и было заявлено: «Мы выплатим вам подати тогда, когда ваши междоусобицы превратятся в договоренность и станет известен ваш падишах!».

Из-за такого положения население и племена, живущие по обеим берегам Амуйе, снялись с мест и отправили тысячный отряд всадников для соединения с теми, кто находился в Мерве. Среди этих беков был один факих по имени Амиран Кахин 236, который был знатоком будущего и сокрытых тайн. Кынык Казыгурт спросил у него: «Погадай-ка и узнай — чем окончится наша вражда с Али-ханом!». Продумав почти час, он сказал: «Среди вас найдется один, известный своей справедливостью, правдивостью, геройством и щедростью».

Среди них жил один мастер по изготовлению каркасов для шатров по имени Токсурмыш Ичи (Элчи?) сыч Керакючи Ходжи 237, у которого было три сына: самый старший — Дуркак 238, средний — Тогрул и младший — Арслан. Этот человек той ночью увидел во сне, как у него из пупка выросло три могучих дерева со множеством ветвей. Верхушки этих деревьев доходили до небес. «Корни уходят в землю, а ветви в небесах» (Коран, XIV, 24).

Амиран Кахин, которому он рассказал о своем сне, сказал ему: «Берегись и не рассказывай никому об этом [92]сне и тайне», и спросил: «Сколько у тебя сыновей?». Когда тот ответил, что у него три сына, Амиран Кахин сказал ему: «Все трое будут падишахами!».

Это показалось ему неправдоподобным. Несмотря на свою крайнюю бедность, он отправился и продал имевшиеся у него два-три шатра и, купив несколько баранов, раздал их как милостыню.

Каждый из трех его сыновей был храбрым, отважным и смелым. Они прекрасно справлялись с любой охотой. И когда огузские беки увидели, что эти парни добрые охотники, они назначили их эмирами охоты (эмир-и шикар).

Однажды беки отправили посланцев в Герат, Газну, Керман и другие вилайеты Хорасана и потребовали подати. Естественно, что народ не выполнил их требования.

Среди сыновей Токсурмыша самым способным был Тогрул. Он сказал Кыныку Казыгурту: «Дайте мне такое-то количество всадников, я отправлюсь, соберу подати, определенные мустофием (финансовым инспектором) и доставлю сюда!». Поэтому ему выделили тысячу воинов. Он заранее разослал в разные стороны посланцев и велел спросить у них следующее: «Почему вы не вносите своей подати? Ведь [против вас] выступят войска подобно муравьям и саранче!».

Он приказал каждому воину заполнить песком два продырявленных мешка и гнать своих лошадей вскачь, Сыпавшийся из дырок песок создал такую густую пыль, что вокруг стало темно и глаз ничего не видел. А посланцы стали кричать еще громче: «Идет султан Тогрул с бесчисленным и невиданным количеством войск! Он уничтожит вас, а ваших жен и детей уведет в плен!».

Тогрул приказал войскам разжигать множество огней на каждом привале. От таких его мер в сердца всех [жителей] вселился страх. И народ принял обязательство выплачивать подати. Жители отправили [к Тогрулу] посланцев с просьбой не посылать войск, ибо они будут вносить подати.

Тогрул приказал войскам разжигать множество or-деньги и возвратился назад. Видя, что он такой удачливый, [огузы] разбили свои шатры и юрты и сделали его своим беком (эмиром) и шахом.

Во время этого шума прибыл Бюгдюз Кардычы, Огузы уже избрали Тогрула своим беком. Бюгдюза привели к Тогрулу. Величие и знатность Тогрула сильно-содействовали на Кардычы. Тогрул сказал: «Я спрошу тебя о чем-то, только ты скажи правду!». Тот согласился и Тогрул спросил: «Ты зачем сюда прибыл?». Кардычы ответил так: «Али-хан схватил Шах-Мелика и передал мне, чтобы я доставил его вам и вы бы отомстили ему. Сейчас он в пути, в вилайете Джаркенд 239, и скоро будет здесь!».

Тогрул сказал: «Ты спасешься от меня, если говоришь правду, но, если лжешь, то ты умрешь от моих пыток!». Испугавшись этого, Кардычы рассказал правду обо всем. Тогрул арестовал Кардычы и приставил несколько воинов для его охраны. Он оставил там 16 тысяч воинов и приказал им: «Будьте осторожны и не отходите от своих мест!». Отобрав 14 тысяч воинов и выделив из них шесть тысяч, он передал их в распоряжение своего брата Дукака, чтобы тот устроил засаду на правом фланге между двумя долинами. Шесть тысяч воинов он передал младшему брату Арслану, чтобы тог устроил засаду на левом фланге. Сам Тогрул с двумя тысячами воинов встретился с двадцатитысячной армией Шах-Мелика.

Когда отходивший назад Тогрул дошел до места, где находились засады, его братья выскочили из засад,-напали и, окружив двадцать тысяч воинов ([врага], большую часть их перебили. Захватив Шах-Мелика с несколькими знатными беками, он с победой возвратился назад. Шах-Мелика в присутствии войска разрубили пополам. Тогрул сказал: «Кто хочет стать падишахом, тому подобно установить добрые законы и обычаи. Шах-Мёлик наказан за свои гнусные деяния и понес ответственность за свои грязные проступки и преступления!».

Когда Али-хан узнал, что Тогрул стал султаном и убил Шах-Мелика, то от горя и печали он заболел и через два года умер и султанат перешел к Тогрулу. Он отправила соседние страны и края послов и создал государство на основе справедливости, правдивости и доброты. Он стал собирать подати со всех концов света.

Он отправил своегостаршего брата Дукака править. Газной и тамошними землями. Младшего брата Арслан-шаха [94] он назначил беком Рума и соседних с ним земель. Когда он (Арслан-шах) прибыл в страну армян, то назначил одного из своих беков Ил-Арслан-шаха беком армянской страны. Ему же он поручил взимать подати с грузинской страны и отправил их в казну султана Кызыл-Предана 240.

Он (Арслан-шах) отправился в Рум и, сражаясь, захватил всю страну Рум. Он ежегодно отправлял дань о Мерв своему брату, султану Тогрулу.

Он (Тогрул) был падишахом двадцать лет до самого пророчества нашего пророка (Мухаммеда), да благословит его Аллах и да приветствует! Когда он умер, его место занял его брат [Дукак]. Он был падишахом семь лет. Когда он умер, на престол падишаха посадили [Токуз Явкуя]. Это — уйгурское имя. Он был падишахом двенадцать лет.

После него на престол падишаха в Мавераннахре посадили (Саман Явкуя), то есть, благородного. В истории Саманидов его называют Саман Худа и он является предком всех Саманидов 241.

(л. 601б). После него в течение года падишахом был [Агым Явкуй]. После него падишахом стал Кёкем Явкуй. Он был еще малолетним. Их государство имело врага по имени Кара-Шит. Приказы, необходимые для управления государством, отдавались беками. Внезапно Кара-Шит подтянул войска и начались тяжелые сражения. Да такие, что Кёкем Явкуй столкнулся с трудностями и тягостями. Враги сумели разграбить все и вся до самых ворот его дома. Они захватили в плен находившегося в люльке его брата и были заняты поисками удачи.

Войска Кёкем Явкуя вновь обрели силу, собрались мужчины и женщины и, движимые усердием, героизмом, желанием и мужеством, они двинулись вслед за Кара-Шитом. Они настигли его, разгромили и возвратились назад и справедливо и честно занялись делами царства.

Через несколько лет увезенный в плен младший брат прислал старшему брату следующее сообщение: «Я уже вырос и достиг поры зрелости. Надо, чтобы ты прислал войска. С их помощью я одержу над ними верх и сам спасусь от них».

Кёкем Явкуй отправил туда армию, и она встретилась с войсками Кара-Шита. Там у них брату Кёкем [95]Явкуя дали имя Серенк 242. Он сумел ускользнуть от них и примкнуть к войскам своего, брата.

Как только армии вошли в соприкосновение друг с другом, между ними началось крупное сражение. С обеих сторон было убито и ранено большое количество людей. В конце концов обе стороны отвели свои войска назад.

Когда Серенк добрался до штаба войск, он явился к своему брату, поцеловал землю и рассказал ему обо всем, что с ним приключилось. Он сказал: «Мне у них приказали выполнять обязанности серхенга (командира полка, чавуша?), а также привратника (эшик агасы)». Тогда Кёкем Явкуй повелел: «Исполняй эти же обязанности и у нас!».

Кёкем Явкуй пробыл падишахом двадцать лет и внезапно умер. Серенк положил тело своего брата в гроб и держал его так целый год, говоря, что он болен, а сам, охраняя двери, вершил государственными делами.

Через год собрались беки, пришли к Серенку и сказали: «Ты уже целый год управляешь [государством]. Если твой брат жив, то покажи его нам! Если же он умер, то зачем же его прятать? Ты сам должен занять престол!».

Когда Серенк понял, что они согласны, чтобы он стал падишахом, он заплакал и сказал: «Брат мой умер год тому назад. У нашей страны много врагов, и поэтому я не хотел, чтобы об этом узнали». Затем брата вынесли наружу, похоронили и Серенк занял престол падишаха.

Он был падишахом десять лет. Когда он умер, падишахом стал его сын [Себюк-Тегин]. После него правил его сын Махмуд Себюк-Тегин, который происходил из потомков Кайи 243 из рода... Он был... девятнадцать и занимал престол падишаха... лет. Он завоевал некоторые города Индии. (Рассказы о нем более подробно были изложены раньше).

(л. 641а) После него падишахом стал его сын Мас'уд. Для зимовки он прибыл на зимовья (кышлак) Джурджана и Мазандарана.

Близкие и родственники султана Тогрула, потомки и соплеменники Кынык Селчука и Чагры-бек Давуда завоевали вилайеты Мерва, Балха и Герата.

Когда султан Мас'уд потребовал от них выплаты дани, они отказались и заявили: «Мы выплачиваем дань.[96]только тем, кто из нашего [рода], ибо мы сами тоже из рода падишахов!».

Когда Мас'уд-шах отправился на зимовку в Джурджан и Мазандаран, прибыл Чагры-бек Давуд, который стал держать совет относительно захвата главного города Махмудидов (Газневидов) Газны. Как только Мас'уд узнал об этом, он выступил с 30 тысячами всадников и окружил город Мерв.

Потомки Кынык Селчука отправили посланцев за помощью. Сами же, повесив на шеи саваны, заявили [Мас'уду]: Вот мы оказываем тебе послушание» и отправили ему подати тузгу и тагар 244.

Отправляя посланцев и вестников (Чагры-бек Давуд), поручил им: «Внимательно смотрите и узнайте, где находится лагерь Мас'уда — в каком он состоянии!». Они подробно все рассмотрели и разузнали, а потом рассказали об увиденном,

Чагры-бек назначил к каждым воротам по сотне полностью экипированных всадников и приказал им: «В будете начеку до полуночной молитвы. Мы все вместе выступим и совершим ночной налет на врага!».

В полночь муаззин прочитал стих «О Давуд! Мы сделали тебя наместником на земле» (Коран, XXXVIII, 25). Давуд спросил, что означают эти слова. После того, как он узнал о значении их, он понял, что дело обернется для него счастливо и снова стал прислушиваться. Чтец Корана (хафиз) говорил: «Господи! Ты возвеличиваешь, кого желаешь и унижаешь, кого пожелаешь. В твоей руке — благо, ты ведь над каждой вещью мощен!», (Коран, III, 25).

Давуд расспросил о значении этого стиха. Он счел его также полезным, его сердце окрепло, а отваги прибавилось. Он связался с братом Чагры-беком 245 и они вместе с твердыми сердцами и чистой душой выступили из города и с нескольких сторон бросились на врага. Воины сразу же захватили Мас'уда, доставили его к Давуду и передали ему 246.

Селчук был из колена Кынык и происходил из рода Токсурмыша, сына Керакючи Ходжи,который изготавливал каркасы для шатров тюркских падишахов. Точно также самым дальним предком султана Мухаммада Хорезмшаха был Нуштекин Гарча, который был потомком [97] колена Бегдили из рода Огуза. Нуштекин находился в числе тех, кто пребывал на службе у сельджукских султанов 247.

Падишахи из рода Огуза являются потомками пятерых его детей: Кайи, Языра, Эймура, Авшара и Бегдили. Падишахами были только представители этих колен 248.

У Кынык Казыкурта, одного из беков Шах-Мелика, был слуга по имени Салвур (Салувур?) Дикли-бек. Далее говорят, что когда Шах-Мелик был разгромлен, то в это время все огузские беки собрались в Мерве. Салвур с десятью тысячами всадниками из числа своих соплеменников перекочевал к границам Хорасана и в течение многих лет грабил пределы Кухистана, Табаса и Исфахана. А когда сельджукиды завоевали эти страны, то этот Салвур примкнул к ним и продолжительное время помогал им. В конце концов его дети направились в сторону Фарса и захватили этот край. Атабеки Фарса, которых в истории называют Салгуридами, происходят из их рода.249

Другой огузский бек по имени... во главе тысячи всадников занял юрт на другой стороне Джейхуна. На зимовку (кышлак) и летовку (яйлак) он уходил в Балканские горы, а также на границы Хорезма. Его дети — Кутлуг-бек, Казан-бек 250. Род их все еще продолжается.

Туркмены Рума, Караманы, Ашрафы и другие туркмены происходят от тех 20 тысяч туркмен, которые были вместе с сельджукским султаном Тогрулом, когда он направлялся в Рум. Когда Тогрул возвращался назад, они остались там и расселились. Их беком и предводителем был султан Арслан из рода Кынык.

Кроме того, когда огузы разделились и рассеялись, один из беков Шах-Мелика, происходивший из колена Языра, а также дети Али-хана отправились в сторону Языра. Они избрали своим местопребыванием и юртом Хисар-Так 251 и поселились там. В том краю до сих пор живут их дети и внуки.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.