Античная цивилизация и судьба человека с отклонениями в развитии.

Кодифицировано Римское Право. Кодекс содержит классификацию инвалидов, признает право глухонемых на частную собственность, но запрещает им быть завещателем (Юстиниан I, Византия).

692 Трульский Собор предписывает православным строго наказывать юродивых по примеру наказания истинно бесноватых.

Указ, запрещающий убивать людей, подозреваемых в одержимости бесом (Карл Великий).

XI - XIII вв. В результате Крестовых походов европейцы знакомятся с арабской и античной медициной.

Приток иноверцев в города Средиземноморья делает их жителей более терпимыми к

"инаковыглядящим" и "инакомыслящим" людям.

1198 Открывается первый приют для взрослых слепых (баварский Кюрфюрст).

Античная цивилизация и судьба человека с отклонениями в развитии.

Указать истинное число людей с выраженными нарушениями в умственном и физическом развитии в древнем мире крайне сложно, однако можно предположить, что их было не меньше, а, возможно, и значительно больше, чем в наши дни. Тем не менее, несмотря на свою относительную многочисленность, эти люди на протяжении тысячелетий воспринимались обществом как неполноценное меньшинство. К человеку с выраженным физическим или психическим недостатком во все исторические эпохи относились с предубеждением не только потому, что инвалид не мог участвовать в социальной жизни, но и потому, что у здорового человека он вызывал мистический страх.

Объективно определить численность той или иной категории лиц с аномалиями умственного или физического развития невозможно даже приблизительно еще и потому, что вплоть до XVIII столетия различали только категории сумасшедших, слепых и глухих (глухонемых). Не только обыватели, но и врачи, юристы, философы относили к одной популяции как людей с физическими дефектами (глухих, карликов, калек) так и тех, кто страдал выраженными интеллектуальными нарушениями или психическими заболеваниями.

Очевидно, что общественное внимание фокусировалось на дефектах, явно отличающих их носителя от большинства окружающих. Именно об этих людях идет речь в исторических документах, литературных источниках, античных и средневековых законодательных актах.

Первым документальным свидетельством интереса к людям с увечьями, инвалидам принято считать египетский папирус Ebers (1550 г. до н.э.), который, по мнению египтологов, базируется на еще более древней рукописи времен врача Имхотепа (3000 г. до н.э.). [70]. Ebers включает перечень древнейших рецептов, врачебных советов, магических целебных заклинаний. В папирусе есть косвенные упоминания об умственной отсталости, рассуждения об эпилепсии, он также cодержит первое документированное упоминание о глухоте [83]. Примечательно, что египтян интересовали не только причины болезни и способы ее лечения, но и заботило социальное самочувствие инвалидов. В городе Кармаке жрецы обучали слепых музыке, пению, массажу, привлекали к участию в культовых церемониях. В отдельные исторические периоды слепые составляли основную массу придворных поэтов и музыкантов [83]. Умственно отсталые дети находились под защитой бога Озириса и его жрецов, тогда как глухие не являлись объектом внимания [70, 83].

В античном мире человеческая жизнь, особенно жизнь ребенка, не представлялась

ценной сама по себе. Греки и римляне разделяли убеждение в том, что жизнеспособность государства является производной от физической силы его граждан и исповедовали культ военного искусства, физического здоровья и тела. Гражданин (греч. polites; лат. civis) обладал совокупностью политических, имущественных и иных прав и обязанностей в соответствии с греческими и римскими законами.

Условия жизни детерминировали концепцию общественно-государственного воспитания: дети считались собственностью государства, а не родителей. Численность полноправных граждан в полисах строго регулировалась законом или фактически (например, в Рим-

ской империи подобный статус имело не более 10% от всех жителей римских колоний и метрополии), причем гражданские права напрямую связывались с ношением оружия, в силу чего инвалиды детства в принципе не могли претендовать на статус гражданина и являлись абсолютно бесправными [23, 30].

В древнегреческой педагогической практике традиционно различают две альтернативных базовых модели - спартанскую и афинскую. Первая отвечала идеалам тоталитарного

военизированного общества, вторая являлась частью системы политического воспитания в

контексте Афинской демократии. Но несмотря на явные различия в социально-политических условиях жизни Афин и Спарты, а также несовпадения педагогических идеалов, оба полиса, согласно литературным данным, занимали близкие позиции в отношении детей-инвалидов [30, 60]. Заботясь о прочности государства, античное законодательство предписывало выявлять физически неполноценных детей в момент рождения и отделять их от здоровых. В худшем случае эти обездоленные уничтожались, в лучшем - оставлялись на произвол судьбы. Незаинтересованность, невнимание человечества к рассматриваемой проблеме подтверждается и практическим отсутствием исторических свидетельств. Примечательно, что вопрос о судьбах аномальных людей становится общественно значимым лишь в тоталитарных государствах, провозглашающих идею "полезности" граждан. Об этом свидетельствует древнегреческий полис Спарты (IХ - VIII в. до н.э.), возведший заботу о "физической полноценности" граждан в догму.

Располагая единственным историческим фактом, мы, тем не менее, можем использовать его в нашем исследовании как серьезный аргумент, так как он зафиксирован Плутархом

в "Ликурге и Нуме Помпилии" [51]. Ценность свидетельства подтверждается двумя обстоятельствами. Во-первых, царь Спарты Ликург (IХ - VIII в. до н.э.) - легендарный законодатель античной Греции, и можно предположить, что его суровый взгляд на детское уродство разделялся всем античным миром. Во-вторых, сам Плутарх (ок. 45 - ок. 127) в истории мировой культуры фигура исключительная: его "Жизнеописания" были популярны и при жизни автора, и в средневековье, когда большинство греческих и римских трактатов подвергалось остракизму, и в эпохи Возрождения и Просвещения. Вот что он пишет о спартанцах: “Воспитание ребенка не зависело от воли отца, - он приносил его в "лесху", место, где сидели старейшие члены филы, которые осматривали ребенка. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу.., но слабых и уродливых детей кидали в пропасть возле Тайгета.В их глазах жизнь новорожденного была также бесполезна ему самому, как и государству, если он был слаб, хил телом при самом рождении, вследствие чего женщины для испытания здоровья новорожденного мыли его не в воде, а в вине, - говорят, что эпилептики и вообще болезненные дети от крепкого вина погибают, здоровые становятся от него еще более креп-

кими и сильными.” [51, с. 108]. По достижении семилетнего возраста ребенок у родителей

отбирался и получал дальнейшее обучение по государственной программе [23, 30]. Глухонемые в Спарте также не пользовались юридическими правами и умерщвлялись [7, 41, 77, 85].

Подобное вычленение "неполноценных" детей, видимо, осуществлялось не только в Спарте, но и, отличаясь организационно и технологически, было нормой для Древней Гре-

ции на протяжении столетий. Во всяком случае, Платон (427 - 347 до н.э.) по евгеническим соображениям, а Аристотель (384 - 322 до н.э.) по экономическим одобряли опыт Спарты [10, 23, 30]. "Пусть в силе будет тот закон, - писал Аристотель, - что ни одного калеки ребенка кормить не следует." [24, с. 7]. Несмотря на то, что римляне считали семью, а не государство основным институтом социализации, отношение к телесно неполноценным детям в империи мало отличалось от эллинского. По закону только глава семьи, отец, являлся римским гражданином: он обладал всеми правами, распоряжаясь жизнью и смертью всех членов семьи [82]. Отец с его абсолютной властью имел право отвергнуть ребенка в момент рождения, убить его, изувечить, изгнать или продать. Ребенка, не достигшего трехлетнего возраста и могущего стать бременем для общества, отец бросал в Тибр [77]. Правда, подобные обычаи не всегда исполнялись строго. Литературные источники содержат упоминания о больных или увечных детях, внебрачных сыновьях, т.е. тех, кто мог быть оставлен на произвол судьбы, но не подвергся такой участи.

Со временем в Греции и Риме вводятся ограничения на детоубийство, а в некоторых городах и на право родителей убивать новорожденных; иногда для такой акции требовалось получить одобрение пяти соседей; часто запрещалось убивать родившихся первыми младенцев мужского пола; в Фивах детоубийство было запрещено законом. С созданием Империи (ок. 30 г. до н.э.) характер законодательства меняется, и полномочия отца постепенно сокращаются. Теперь нежеланных младенцев оставляли у основания колонны Лактарии, а отвечал за спасение найденных здесь детей и обеспечивал их кормилицами город [86, 87].

Философ Сенека (ок. 4 до н.э. - 65 н.э.) утверждал: "Мы убиваем уродов и топим де-

тей, которые рождаются на свет хилыми и обезображенными. Мы поступаем так не из-за

гнева и досады, а, руководствуясь правилами разума: отделять негодное от здорового." [28].

Позиция Сенеки типична для гражданина военного государства, коим являлась Римская им-

перия. Ее идеалом был воин; совершеннолетие римского юноши означало его способность

нести армейскую службу. Естественно, что воспитание ребенка по преимуществу было на-

правлено на физическое совершенство и военную подготовку. С точки зрения Римского го-

сударства и гражданина, ребенок-инвалид, даже принадлежавший к высшему сословию, был

неполноценным и ненужным.

Во втором столетии нашей эры полномочия отца ограничивались правом бросить сво-

его ребенка на произвол судьбы, но к третьему веку такой поступок уже считался равносиль-

ным убийству. По предположению Э. Гиббона [97], большое число подкидышей спасли пер-

вохристиане, которые крестили найденышей, воспитывали и заботились о них. Уникальна

позиция императора Константина (IV в.), предложившего оказывать финансовую помощь

семьям, которые по бедности могли бы отказаться от своих новорожденных или убить их

[91]. К сожалению, это гуманное предложение не нашло последователей в течение после-

дующих полутора тысяч лет.

Отношение к детям-калекам, выжившим в результате благоприятных обстоятельств

или хорошего родительского ухода, а таких, согласно историческим свидетельствам, все же

было немало, оказывалось подчас терпимым. Мы объясняем это тем, что дети-уроды пред-

ставляли в глазах окружающих известную экономическую ценность. Многих слепых маль-

чиков в Риме учили нищенствовать или продавали как гребцов, слепые девочки становились

проститутками. Умственно отсталых людей продавали как рабов, использовали в качестве

гребцов, а иногда специально калечили, чтобы вызвать больше жалости и сочувствия и уве-

личить их ценность как объектов благотворительности. Зачастую аномальные люди исполь-

зовались в Риме для развлечения; богатые семьи держали умственно отсталых в качестве

шутов. Так, Сенека, бывший в одно время учителем Нерона, упоминает о слепом слабоум-

ном (fatua), принадлежащем императрице. Ко второму веку содержание в доме людей с

уродствами для развлечения приобретает у римлян все большую популярность. В городе су-

ществовал даже специальный рынок, где можно было купить безногих, безруких или трех-

глазых людей, гигантов, карликов или гермафродитов [58, 91].

Правда, у многих римлян инвалиды вызывали неприязнь и антипатию. Так, император

Август, по свидетельству Светония Транквилла, питал отвращение к карликам и калекам,

считая их предвестниками неудач. Тем не менее имя императора [58] Августа занимает по-

четное место в истории специального образования, так как он, в отличие от Юлия Цезаря, не

пожелавшего заботиться об инвалиде, взял на себя ответственность за глухого Квентуса Пе-

диуса, которого учили рисовать. Это упоминание является первым в истории цивилизации

достоверным свидетельством попытки учить глухого человека.

В нашей системе доказательств важным свидетельством бесправного положения лиц с

отклонениями в развитии в античном мире можно считать судьбы инвалидов, оставивших

свой след в истории и культуре человечества. Самый тщательный отбор позволяет назвать

только три имени - Гомер, Дидим Слепой и Эзоп. Показательно, что в анналах эллинской и

римской цивилизаций сотни тысяч инвалидов остались безвестными и безымянными. Уже

один этот факт является достаточно сильным аргументом в пользу гипотезы о социальном

неравенстве инвалидов детства, о невыносимом положении лиц с отклонением в развитии в

античном обществе, об их исключении из него как “инаких”. Практически никто не смог вы-

рваться из круга презираемого меньшинства [66, 72, 85].

Однако вернемся к перечисленным счастливым исключениям. О жизни поэта класси-

ческой древности Гомера не сохранилось никаких достоверных свидетельств. Потомков ин-

тересовало его литературное наследие, авторство и в меньшей мере биография. Принято счи-

тать, что Гомер жил в VIII в. до н.э., а изображать его принято в виде слепого старца. Невоз-

можно сказать, в каком возрасте поэт потерял зрение. Однако, памятуя о том, что в Египте,

Китае, Элладе существовали музыкальные и поэтические школы, где незрячих учили испол-

нительскому мастерству и стихосложению, можно допустить, что Гомер ослеп достаточно

рано [60].

История жизни другого литератора античных времен - баснописца Эзопа также полна

легендарных подробностей. Калека, попавший в рабство и отпущенный на волю, был послан

в Дельфы, где и погиб, сброшенный рассерженной толпой со скалы. Приняв приведенные

эпизоды за реальные факты, мы можем констатировать верность нашей гипотезы об отноше-

нии античного общества к инвалидам: Эзоп сумел преодолеть все превратности судьбы, под-

няться над толпой, но в итоге тем не менее оказался ее жертвой то ли по воле рока, то ли по

законам Ликурга. [60].

Третий исторический персонаж - Дидим Слепой - фигура менее мифологическая. Из-

вестно, что он жил в IV столетии в Александрии и умер в 398 г. Дидим потерял зрение буду-

чи пятилетним, но овладел грамотой (с помощью объемных деревянных букв), получил об-

разование, а впоследствии стал автором ряда философских трактатов и последователем ере-

тического учения Оригена, ортодоксального теолога, осужденного официальной церковью

[60].

Иногда исследователи [59, 66] расширяют приведенный список “великих слепых”, за

счет включения в него имен одного-двух государственных деятелей античности. Речь идет о

знаменитых людях прошлого, вошедших в историю под прозвищами, указывающими на их

физические недостатки, например: Аппий Клавдий Слепой (Caecus). Однако отнесение к ка-

тегории “незрячих” людей, как с врожденной, так и с приобретенной в зрелом возрасте потерей

зрения в данном контексте неправомерно. Ибо именно в зависимости от времени возникно-

вения нарушения зрения, они попадали либо в “неполноценное меньшинство” (ситуация

врожденного дефекта), либо оставались полноправными членами “полноценного большинст-

ва”. Так, Аппий Слепой (IV - III в. до н.э.) - патриций, консул, диктатор Рима ослеп и получил

свое прозвище, находясь в зените своей карьеры [60].

Как свидетельствуют литературные источники, на протяжении многих столетий сле-

пые жили преимущественно за счет подаяний, более того, составляли своего рода касту сре-

ди нищенствующих странников. Слепота (врожденная или приобретенная) не мешала незря-

чему общаться с окружающими, воспринимать “слово Божье”, но делала человека очевидно

беззащитным в глазах окружающих. Вплоть до XIX в. слова “слепец” и “нищий” осознавались

европейцами как синонимы, и естественной общественной реакцией долгое время остава-

лись милостыня и призрение [59, 66, 91]. Будучи, как правило, законопослушными, люди с

глубокими нарушениями зрения не вызывали агрессивного отношения к себе со стороны ок-

ружающих и являлись в этом плане исключением. Что касается глухонемых, то с античных

времен законом отрицалась их дееспособность, а в средние века их положение даже усугу-

билось. Католическая церковь трактовала глухоту как Божье наказание, что предопределяло

изоляцию глухого ребенка с момента рождения от общества [6, 7, 34].

Отношение западноевропейцев к умственно отсталым закреплено в термине “идиот”

(от греческого idiotos - невежда; лицо, не принимающее участие в общественной жизни), ко-

торый вплоть до XVIII столетия использовался для обозначения лиц с любым уровнем ин-

теллектуального нарушения - от незначительного до выраженного. Можно видеть, что опре-

деление включает две социально-значимые характеристики: с одной стороны “идиот” - это

человек, не обладающий знанием, умом, с другой - исключенный из нормальной жизни. Та-

ким образом, вопрос о необходимости и целесообразности обучения “идиота” неуместен. (Не

случайно первые попытки воспитания и обучения умственно отсталых детей будут пред-

приняты во Франции в контексте нового осознания прав человека, являясь ответной реакци-

ей на провозглашенные Конвентом идеалы всеобщего равенства).

1.3. Античное и средневековое законодательство о правах инвалидов.

Анализ античных и еще более ранних законоуложений показывает, что на протяжении

тысячелетий закон воспринимал людей с грубыми физическими и умственными недостатка-

ми как неполноценных граждан и защищал от них общество. Формально первым законом,

предписывающим правила в отношениях с увечными, можно считать Ветхий Завет: "Не зло-

словь глухого, и перед слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему, бойся Бога твоего"

(Левит 19:14). Вместе с тем в том же Левите сказано: "Никто, у кого на теле есть недостаток,

не должен приступать - ни слепый, ни хромый, ни уродливый" (21:18). "Ни один человек из

семени Аарона - священника, у которого на теле есть недостаток, не должен приступать,

чтобы приносить жертвы Господу; недостаток на нем, поэтому не должен он приступать,

чтобы приносить хлеб Богу своему..." (21:21).

Трудно сказать, какая из Библейских заповедей соблюдалась неукоснительнее - тер-

пимость к инвалиду или недопущение его к таинствам. Исторический опыт показывает, что

религиозные запреты в отношении инвалидов исполнялись строже, чем рекомендации про-

являть милосердие к ним.

“Древние правовые обычаи, в значительной степени основывавшиеся на религии, бы-

ли в VII в. до н.э. заменены расширенными и кодифицированными правовыми нормами, ко-

торые заложили основу для господствующего положения закона как позитивного Права по

сравнению с обычаем и естественной справедливостью.” [60, с. 453]. Законы греческих по-

лисов не упоминают лиц с умственными и физическими недостатками, эллины искали не

юридические, а медицинские решения проблем увечности.

Древнейшая письменная фиксация Римского права - так называемые Законы 12 Таб-

лиц (451 - 450 до н.э.) - свидетельствует о внимании их составителей к вопросам семейного,

наследственного и соседского права [22]. Составителей Таблиц можно считать первыми

юристами, упомянувшими о наличии в обществе людей с грубыми физическими и умствен-

ными недостатками. Их не интересовала природа и причины неполноценности; их заботило

судебное подтверждение факта физической или душевной ненормальности, установление

возможных негативных для общества последствий. Так, закон защищал от психически боль-

ных общественную и частную собственность. Рожденных глухими, но способных говорить,

предписывалось считать лицами, могущими выполнять свои обязанности по закону; глухие

от рождения и не умеющие говорить были признаны недееспособными и сведены в один

класс с сумасшедшими и младенцами, которые не могли выполнить от своего имени ни од-

ного юридического действия. Законодательство не делало различий между глухонемыми,

идиотами и сумасшедшими, приравнивая первых к людям, лишенным рассудка, вследствие

чего все они не имели юридических прав [7, 24, 53, 89]. Умственно отсталых (mente capti)

считали неполноценными и назначали им опекунов. Римские судьи ввели в юридическую

практику институт опекунства, ставший образцом для выработки последующего законода-

тельства относительно психически и физически неполноценных людей [60, 89].

Эти юридические нормы существовали много веков. Так, император Максимиан (240

- 310) лишал юридической силы все распоряжения глухонемых. По его закону завещание по-

лагалось формулировать устно или письменно, поэтому не умеющий писать или говорить

глухой считался законом мертвым и, соответственно - бесправным [7, 24, 53, 91].

Вряд ли возможно обвинить античное законодательство в формальной или небрежной

проработке нормативных актов в части, касающейся прав лиц с грубыми физическими или

умственными недостатками. Даже исходя из признания естественного права равенства чело-

веческого бытия, запрещавшего неравное обращение к свободному и несвободному, Закон

"не видел" аномальных людей, так как являлся проекцией отношения к этой части населения

императора и сената, по мнению которых инвалиды и рабы не являлись и не могли являться

полноценными гражданами империи.

Византийский император Юстиниан I (ок. 482 ? - 565) кодифицировал Римское Право.

Фрагменты множества предшествующих римских законов и эдиктов были сведены в много-

томное законоуложение Corpus Juris Civilis (гражданское право). Юстиниан не внес почти

никаких изменений в закон, относящийся к инвалидам, а лишь систематизировал древние

эдикты, касающиеся психических дефектов (mente capti, fatui), глухих, немых и подвержен-

ных неизлечимым болезням людей (cura debilium). Благодаря повышенному вниманию за-

падноевропейцев (короны, церкви, знати, суда) к Праву наследования, эта часть гражданско-

го законодательства отличалась значительной детализацией. Обостренный и понятный инте-

рес общества к процедуре оформления завещания обусловил включение в новый закон более

широких и конкретных рекомендаций о правах лиц с отклонениями в развитии. Так, закон

признавал частную собственность глухонемых, но лишал их права делать завещание, исклю-

чение делалось только для лиц, поздно потерявших слух и речь, при условии, что они могли

выразить свою волю письменно. Кодекс Юстиниана впервые встал на защиту права незряче-

го в части составления им завещания. “Желая охранить лишенных зрения от обмана, закон

этот предписывал, чтобы, составляя завещание, они заявляли свою последнюю волю в при-

сутствии не менее семи свидетелей и нотариуса, записывающего слова завещателя. В мест-

ностях, где нет нотариуса, приглашался 8-й свидетель, исполняющий его обязанности. Под-

писанное слепым завещание слепой отдавал на хранение одному из свидетелей по своему

выбору. Позднейшие западноевропейские законодательства, развившиеся на основе Римско-

го Права, сохранили главное положение относительно числа свидетелей... Они касались еще

грамотности и неграмотности слепого завещателя, числа лиц, удостоверяющих своей подпи-

сью его подпись...” [59, с. 698].

Кодекс Юстиниана чрезвычайно подробно классифицировал недееспособных людей,

уточняя, в каких случаях и как суду следует ограничивать их права. Например, лунатики и

идиоты признавались неспособными заключить брачный контракт; согласия душевноболь-

ного отца не требовалось при женитьбе его детей; человеку, имеющему невменяемых потом-

ков, позволялось для наследования заменять их другими лицами. В кодексе было определено

пять классов глухоты: от тех, кто не слышал, но мог говорить, до тех, кто не мог ни слышать,

ни говорить [28, 34, 91].

Дети-инвалиды в античном и средневековом мире подвергались узаконенной дискри-

минации и вне зависимости от сословной принадлежности их родителей причислялись к

"неполноценной" части населения не только общественным мнением, но и по закону.

Кодифицированное Юстинианом Римское Право, почти без изменения воспринятое в

VI в. вестготами и франками, явилось основой законодательства большинства европейских

стран [60]. В силу этого обстоятельства в государствах, где превалировало гражданское пра-

во, юридический статус людей-инвалидов не пересматривался с VI в. до середины XVIII сто-

летия.

На протяжении полутора тысячелетий в Европе происходили кардинальные измене-

ния: создавались и рушились империи, возникла и получила распространение новая религия,

видоизменялось государственное устройство, менялся уклад жизни, развивалась научная

мысль, европейское же законодательство неизменно следовало античному пониманию прав,

а точнее, бесправия глухих, слепых и умалишенных людей.

1.4. Взгляд античной медицины и философии на природу нарушений слуха и зрения.

Дошедшие до наших дней древнеегипетские папирусы рассказывают о попытках врачевания глухоты и слепоты. Врачи древности, исходя из религиозно-мистической природы человеческих недугов, лечили их по преимуществу с помощью заговоров и магических действий [91]. Античная медицина не могла обойти вниманием физические и психические недуги. Основатель научной медицины Гиппократ (ок. 460 - ок. 370 до н.э.) впервые предложил не религиозно-мистическое, а рациональное объяснение причин возникновения болезней; он активно пытался лечить эпилепсию, слабоумие, нарушения зрения и слуха. Невозможность излечения врожденной глухонемоты, загадочность причин ее порождающих привели Гиппократа к мысли о сверхъестественной природе глухоты [78, 90, 91]. Идея о взаимосвязи речи и слуха навела великого врача на мысль о том, что человек, лишенный слуха от рождения, обречен быть немым. Это заблуждение разделял и Аристотель (384 - 322 гг. до н.э.), считавший, что звук является проводником мысли, и орган звука есть важный орган познания. По мнению Аристотеля, глухонемой, лишенный одного из органов чувств, не способен к развитию [4, 5]. Можно считать историческим казусом то, что гений античности, положивший начало эры “медицины Гиппократа”, на многие столетия преградил путь попыткам врачей и педагогов преодолеть глухонемоту своим утверждением о сверхъестественности ее природы.

В античном мире медицина тесно переплеталась с философией, и врачебные рекомендации базировались на современных им философских постулатах. По Аристотелю, потеря человеком одного из чувств неизбежно приводит к ограничению чувственного опыта и к потере какого-то знания. Из трех важнейших чувств (обоняние, слух и зрение) философ считал зрение наиболее ценным в обеспечении жизненных потребностей, а слух - более важным для развития интеллекта. Слепота - недуг более серьезный, но менее влияющий на умственное развитие, чем глухота, в силу чего слепые от рождения умнее глухих от рождения. Утверждая, что из всех чувств именно слух вносит наибольший вклад в умственное развитие, Аристотель охарактеризовал глухих людей как "необучаемых, бесчувственных и неспособных рассуждать, ничем не лучше животных"(Mc. Gann, 1888 по 91, с. 18). С другой стороны, Аристотель считал, что слепые люди обладают таким же интеллектом, как зрячие. Авторитетное мнение философа и очевидная для окружающих природа глазных повреждений способствовали тому, что слепые, в отличие от глухонемых, пользовались в обществе большей поддержкой и сочувствием. Оценка Гиппократом и Аристотелем статуса и умственных способностей глухих являлась, считает M. Winzer [91], мощной преградой на пути попыток их обучения в течение двух тысяч лет, и мы разделяем мнение известного канадского специалиста в области истории специального образования. Действительно, медики и философы средневековья следовали за Аристотелем в понимании божественного порождения речи и важности слуха как обязательного условия ее возникновения.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: