Сделай Сам Свою Работу на 5

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА МЕНВИТОВ





 

Генерал мрачно взглянул в зеркало, и сразу замерли его бесшумные размеренные шаги. Подойдя к креслу, он грузно сел в него, словно, кроме тяжести тела, с ним вместе опустились и его заботы. Еще никогда за все пребывание на Беллиоре он не ощущал их так отчетливо. Неудачи последних дней сдавили его плечи и грудь, но сильнее всего от них болела голова.

«Что же делать? Что происходит? – размышлял Главный менвит. – Воздушный налет на Изумрудный город закончился полным провалом. Кто знает, может, пока мы на Рамерии создавали технику, беллиорцы открывали недоступные нам тайны природы? Почему гигантские орлы напали на вертолеты? Уж не люди ли Гудвинии их научили? А набег грызунов – случайность или дерзкая вылазка? И почему атакующие людишки оставляют после себя щепки? По всему видно: беллиорцы догадались, что мы хотим их покорить. Что ж, силой не удалось, возьмем хитростью. И вот здесь нам поможет говорильная машина. С ней не будет осечки».

Генерал взял со стола серебряный колокольчик и нетерпеливо затряс им. Тотчас открылась дверь, на пороге кабинета появился Ильсор.

– Ильсор, все ли готово для опытов? – спросил Баан-Ну.



– Машина в полной готовности, полковник Мон-Со доставил двух землян в Ваше распоряжение. Препятствий для опытов нет, мой генерал.

Доклад успокоил Баан-Ну. Уж больше он не попадет в плен к событиям, он подчинит их своей воле.

– Испытания назначаю немедленно. Кроме Кау-Рука, Мон-Со и тебя никто не должен присутствовать, – приказал Баан-Ну.

Участники самого важного сейчас для менвитов опыта собрались во главе с генералом в Синем домике.

– Начнем с Ментахо, – предложил Баан-Ну.

Ментахо и Эльвина, почувствовавшие, что в Синем домике готовится что-то необыкновенное, присели на стульях у самой двери. Они думали, что их немедля отошлют за грибами. Вместо этого Баан-Ну поприветствовал ткача нежданным возгласом:

– Привет тебе, высокопочтенный беллиорец!

«Пойди пойми этих генералов», – подумал Ментахо и тут же выпалил на менвитском языке:

– И тебе привет, мой повелитель.

Баан-Ну чуть нахмурился, бросив короткий взгляд на Кау-Рука.

– Немного переусердствовал Ментахо. «Повелитель» – еще рановато, – посчитал он. И, пристально глядя в лицо ткачу, приказал без лишних предисловий: – Ну-ка придвинь ко мне свой стул, а сам отойди к говорильной машине и там стой.



Ментахо, который сидел, уставившись себе на ноги, он так всегда делал, разговаривая с Баан-Ну, не понял, кому адресованы последние слова, и не проявил ни малейшего интереса, чтобы выяснить.

– Расскажи без утайки, Ментахо, что тебя волнует, – вопрошал генерал, сверля глазами лицо ткача, но не находя его плутоватых глаз.

– Да что там волнует, – сказал Ментахо и озадаченно почесал затылок. – Ничего не волнует, Вот разве скучновато у вас, нам с Эльвиной поговорить не с кем, кроме какого-то ящика, – ткач кивнул в сторону говорильной машины.

«С этим толку не будет, – понял Баан-Ну. Он не только выучил наш язык, но и разобрался, для чего понадобился нам. Тем хуже для него, мы его навсегда изолируем от жителей Гудвинии».

– Однако мы увлеклись беседой, – снова заговорил генерал. – Отдохни, Ментахо. Сходи с Эльвиной за грибами.

Ткач с женой ушли, прихватив корзинку.

– Давайте свеженьких, – сказал Баан-Ну. Часовые ввели в комнату одного из Жевунов. Он с любопытством осмотрелся вокруг и принялся изучать ордена, украшавшие Главного менвита.

– Привет тебе, достойный сын Земли, – приветливо произнес генерал, подняв руку над головой. Раздался щелчок, мигнула лампочка, и говорильная машина отчеканила слова генерала его же голосом, но на языке жителей Волшебной страны,

Жевун широко улыбнулся, сложил свои руки, изображая рукопожатие, и произнес:

– И тебе мой поклон, добрый человек.



Машина тут же выдала перевод голосом Жевуна. Всматриваясь в глаза беллиорца, генерал сразу подал команду;

– Заговори с Ильсором.

Жевун, услышав перевод, растерянно захлопал глазами.

– От чего я должен заговорить Ильсора? – спросил он.

Машина снова перевела, настал черед удивляться Баан-Ну.

– Заговорить можно с кем-то, а не что-то, – поучительно произнес он.

Ильсор незаметно нажал одну из кнопок, говорильная машина принялась объяснять без всякой посторонней помощи;

– Заговорить можно и кого-то и чего-то, и даже самого себя, как это происходит теперь с вами, мой повелитель.

Только изумление помогло генералу снести эту неслыханную дерзость. Он так и сверкал глазами на ни в чем не повинного Жевуна.

– Заруби себе на носу, – резко заметил он, – что с генералом так не подобает говорить.

Крайнее недоумение отразилось на лице беллиорца.

– Я готов отрубить себе нос, но не могу понять, при чем тут генерал, и какая вам от этого польза? – пролепетал он.

– Что ты мелишь, болтушка? – завопил, не выдержав, Баан-Ну.

Жевун совсем перепугался.

– Если бы я был мельницей, я молол бы муку. А если я болтушка, то яичницу-болтунью жарят на сковороде. Про что вы меня спрашиваете? Я вижу, вы сердитесь. Я ничем не хочу вас обидеть. Но отдавайте мне понятные приказания, а то я не знаю, что мне делать, – тихо молвил он и покорно и преданно взглянул на Баан-Ну.

– Мон-Со, – рявкнул генерал во всю глотку, – где вы взяли этот медный лоб?

Мон-Со вытянулся перед Баан-Ну, собираясь дать ответ, но в это время Ильсор снова нажал кнопку, в машине что-то заскрипело, и до присутствующих донесся ее собственный хриплый голос:

– Ну вот, уже и обзывается, а еще генерал. Сам не может толком объяснить чего хочет, а обзывает медным лбом.

– Ильсор, выключи немедленно машину. Мон-Со, отвечай, почему ты перестал нести службу? Тебе надоело быть полковником? Я могу сделать тебя лейтенантом, – кипел генерал. – Привести другого беллиорца! Ильсор, включи машину!

К Баан-Ну, который никак не мог успокоиться, подвели второго Жевуна.

– Возьми с подоконника лист бумаги, – отрывисто бросил Жевуну генерал и выразительно взглянул в его глаза.

Глаза беллиорца округлились, он ошалело начал вращать годовой, что-то разыскивая.

– С чего я должен сорвать листок? Я не знаю таких цветов – подоконники. У нас растут подснежники, да и то высоко в горах. И где вы видите в комнате цветы? Что вы называете «бумаги»? – наконец, спросил он генерала и; поведя плечами, бессильно опустил руки…

 

– О чем он говорит? – повернулся генерал к Ильсору. Он не менее-ошалело тряхнул головой.

– Это случайный набор слов; видимо, не все сочетания машина пропускает, – спокойно ответил слуга. – Мой генерал, позвольте мне задать беллиорцу вопрос, чтобы выяснить причину сбоя. – Дожидаясь разрешения, Ильсор почтительно глядел на генерала.

– Действуй, Ильсор, – позволил Баан-Ну.

– Достойный сын Земли, отвечайте, – молвил Ильсор. – Кто правит в Изумрудном городе?

– Там правит Мудрый Страшила.

– Ильсор, он втирает тебе очки. Как могут правителя именовать таким именем?

Жевун, которому машина успела перевести слова генерала, недоуменно уставился на лицо Баан-Ну.

– Какие очки я должен натереть господину, если он не носит никаких очков?

– Что опять рассуждать? – рассвирепел БаанНу. – Ты сейчас поймешь меня, глупец. Мы говорили тебе слишком много слов, и твои куцые мозги не в состоянии их все переварить. Тебе проще понять язык команды. Возьми лист, – Баан-Ну сам взял с подоконника бумагу, – нарисуй мне ваше страшилище.

Жевун подумал и изобразил саблезубого тигра с огромными клыками.

– Я так и думал, что речь идет не о правителе, – удовлетворенно заметил Баан-Ну. – Стоять, – скомандовал он с такой силой, что Жевун подпрыгнул чуть не под потолок, но тем не менее успел вытянуть руки по швам. – Бегом! – бушевал генерал, сверкая глазами. – Марш!

И Жевун, сделав два скачка, вдруг перешел на церемониальный шаг, затем при команде «Бегом!» встрепенулся, бросился скакать и тут же начал отбивать шаг при команде «Марш!»

– Часовой, – взвыл Баан-Ну, – всыпать этому тупице десять палок.

– Вот вы, генерал, значит, самый важный господин, так растолкуйте мне, – сказал Жевун, – какая связь между часовщиками и палками и куда он должен мне их насыпать?

Машина подмигнула Жевуну и издала бормочущие звуки на языке менвитов.

Генерал побагровел и молча ринулся к дверям.

Кау-Рук и Ильсор переглянулись между собой, и штурман пожал плечами.

«Почему так нервничал генерал?» – подумал Мон-Со и торопливо пошел за ним.

 

 

УРФИН ПОМОГАЕТ АРЗАКАМ

 

Урфин за всем наблюдал и все замечал.

Приключения менвитов с Черными камнями Гингемы казались ему неоконченными, нет-нет да снова возвращался он к ним в мыслях. И вот однажды Урфин отправился к Великой пустыне. Он не боялся магической силы Черных камней. Когда-то он был помощником злой колдуньи Гингемы, и поэтому на него не действовали их волшебные свойства.

С собою Джюс взял пилу, скорее, по привычке, – единственно, чтобы иметь какой-то инструмент под рукой. Не тут-то было. И дело не в огромных размерах каменных исполинов. Пилою камень не распилишь, тем более волшебный. Пила не оставила на нем даже царапины. Урфин взобрался на черное творение Гингемы и уселся поудобней. Он вспоминал одно за другим действия колдуньи. Как ни силился знаменитый огородник, ни одного зловещего заклинания не приходило на ум, все зелья позабылись. Да и зло злом не разрушишь, Внезапно его осенила великолепная мысль: «А что, если развести костер и подогреть этот камешек? Все колдовство начинается с огня»,

Так он и сделал. Притащил на тачке вязанки дров, разложил гигантский костер, на центр которого пришелся Черный камень.

Костер разгорелся на славу. Языки пламени целиком объяли исполина, разогревая его больше и больше.

Вдруг надпись «Гингема» оплавилась и начала пропадать. Урфин не на шутку испугался: что, если он перестарался и все волшебство колдуньи сейчас испарится? Как угорелый помчался он за ключевой водой, а потом принялся бегать вокруг камня, выплескивая на него содержимое ведер и бочонка. Черный исполин весь загудел, напрягся и рухнул, рассыпался на мелкие кусочки. Но что самое удивительное – на каждом кусочке красовалась надпись «Гингема». Урфин несказанно обрадовался. Лучшего нечего было и желать. В несколько рейсов перевез он кусочки развалившегося волшебного камня к своему дому.

С тех пор он искал случая воспользоваться заколдованными обломками.

Джюс весело катил тачку с овощами по лесной тропинке. Огурцы, клубника, орехи радовали своим видом даже искушенное огородной премудростью сердце. Если бы не дума, тяжелым грузом лежавшая на душе Урфина.

«Как забрать изумруды у предводителя менвитов? – гадал он. – Ведь у него накопилось столько, что можно помочь освободить целый народ – арзаков на далекой Рамерии».

Размышляя, Джюс вспомнил листок, который похитила у Баан-Ну ворона. Кагги-Карр полагала тогда, что перехватила план важной военной операции. Когда же Ильсор прояснил текст, все оказалось забавным: и генерал, и его выдуманные приключения. Сочинения вояки-фантазера не вызвали интереса, забылись, а Джюс запомнил, что генерал любит приключения.

– Ну что же, – думал огородник, – надо устроить Баан-Ну приключение с камнями Гингемы.

Как ни мелки были волшебные обломки, все же каждый не меньше булыжника, а как такой незаметно вручишь Главному менвиту? Если же булыжник оставить где-нибудь в сторонке, генерал не обратит на него никакого внимания. Камень ничем, кроме надписи, внешне не примечателен.

В замок-то подарок Гингемы можно доставить вместе с овощами, задача нетрудная. Но что дальше?

Не единожды пришлось Урфину покатать тачку от своего огорода до замка и обратно, прежде чем у него созрел план действий.

Как-то на кухне он услышал от повара-распорядителя, который переговаривался с часовым, что генерал накопил гигантскую коллекцию изумрудов. К тому времени Джюс мог кое-как объясняться на языке менвитов, а о чем они говорили между собой, понимал достаточно хорошо.

– Возможно, ваш генерал богат, – пробормотал Джюс как бы про себя, – но вряд ли его коллекция может сравниться с сокровищами из тайника Гуррикапа.

– А где эти сокровища? – немедленно заинтересовался повар.

– Да здесь, у вас, – объяснил Джюс, – тайник в замке, но тщательно замаскирован. Никто не знает его местонахождения.

– А ты откуда знаешь?

– Мудрый странник прочитал в одной старой книге.

С того часа повар-распорядитель и часовой, вооружившись металлическими палками, бродили по замку, обстукивали стены и пол, тщетно пытаясь найти тайник.

В одно прекрасное время стук привлек внимание Баан-Ну. Повара сразу же доставили к генералу. На допросе бедняга сознался, что разыскивал тайник.

– Ты веришь в эти басни? – усмехнулся Баан-Ну, но мысль о сокровищах крепко засела в его голове, и он захотел сам поговорить с огородником. Такой случай вскоре представился. Генерал подкараулил Урфина, когда тот вновь привез в замок овощи и фрукты, и затащил его в свой кабинет.

– Что тебе известно о тайнике Гуррикапа? Где его искать? – нетерпеливо спрашивал он.

Урфин ждал вопросов.

– Знаю только, что тайник находится в одной из башен замка, – отвечал огородник – замурован камнем с надписью «Гингема». Но Гуррикап мог заколдовать сокровища. Как бы там ни было, никто в нашей стране никогда не пытался искать их.

«Жалкие трусы! Впрочем, это даже хорошо. Я сам овладею всеми сокровищами», – подумал Баан-Ну, а вслух сказал:

– Урфин, попрошу тебя больше никому не говорить об этом.

Чтобы облегчить генералу поиски, Джюс заменил несколько старых обветшалых камней на более крепкие с надписью «Гингема». План, который придумал Урфин, чтобы отнять изумруды у предводителя менвитов, походил на рыбную ловлю несколькими удочками, отстоящими далеко друг от друга.

На следующее утро огородник оставил на кухне принесенные им плоды, а затем, прошмыгнув мимо часового, обошел свои камни-удочки. В одном из темных закоулков замка он увидел то, что предвидел наперед: генерал корчился в неестественной позе, рядом с ним стоял подсвечник. Свеча успела сплавиться только на четверть: значит, Баан-Ну угодил в ловушку недавно. Он молча силился оторвать руку от камня, но не мог. Страх и жадность боролись в его душе. Страх говорил: «Зови на помощь, самому тебе не вырваться», а жадность шептала: «Позовешь на помощь, придется сокровища поделить. Лучше поднатужься и освободись сам».

Пока страх не одолел жадность, Урфин бросился в кабинет генерала, отыскал ключи от сейфа и мигом пересыпал содержимое шкатулок в мешок. Шкатулки он наполнил булыжниками. В путь к дому огородник пустился с тяжелой тачкой, но везти ее было легко – в руках Урфина оказались средства, способные освободить целый народ.

Припрятав изумруды, Джюс поспешил снова в замок, громко громыхая тачкой. Свеча успела погаснуть, но Баан-Ну еще молчал, не теряя надежды вырваться. Заслышав шум тачки, главный менвит окликнул огородника. Урфин пришел и помог генералу освободиться от камня. Пока Баан-Ну приходил в себя в своем кабинете, Урфин заменил камни Гингемы на обычные.

Но еще долго по замку тайно друг от друга бродили генерал и повар-распорядитель, разыскивая тайник Гуррикапа. Баан-Ну никак не мог вспомнить то место, где неведомая сила, исходившая от камня с надписью «Гингема», продержала его несколько часов.

 

ТРЕВОЖНОЕ ОЖИДАНИЕ

 

В это трудные для Волшебной страны дни продолжала вестись напряженная и совершенно незаметная для менвитов-завоевателей работа под землей.

Бригады Лестара и Ружеро жили одной неотвязной мыслью: «Вода, вода. Усыпительная вода. Она должна появиться в лагере Пришельцев».

Той же мыслью о воде было занято серое усатое войско: мышиные мордочки шныряли уверенно и торопливо; подданные Рамины добросовестно справлялись с работой. Одни по-прежнему рыли землю, другие таскали ее подальше.

Ружеро и Лестар не являлись новичками в такого рода труде. Именно они восстанавливали источник, когда вода ушла из него по вине, правда случайной, прислужника злых сил в человеке Руфа Билана. Дело происходило еще при семи подземных королях, которым возвращение воды объяснили волшебством Элли.

На самом деле дуболомы под руководством Ружеро и Лестара опускали колонну труб в землю до тех пор, пока не нащупали водоносный слой. Со временем неустойчивые горные породы рухнули, раздробив глиняные трубы, по которым поднималась вода. Решили выкопать колодец и убрать обломки труб. Колодец получился довольно глубоким, и, чтобы земля не посыпалась и не рухнула, стены его укрепили брусьями. Брусья доставляли сверху, из страны Жевунов. Тут уж правитель Жевунов Прем Кокус постарался вовсю. Действовать приходилось чрезвычайно осторожно. Пришельцы вполне могли починить вертолеты и с их помощью вести наблюдения. Обитатели Гудвинии, перевозившие брусья, маскировались. Груз накрывали травой, и выходило, будто фермеры везут сено. Конечно, прокладчики подземного водопровода волновались. Никто не знал, пойдет ли Усыпительная вода по трубам. Надеялись на механика Лестара, – у него изобретательная голова, он на выдумку горазд. А если нет, тогда и подумать страшно,

Взрыв звездолета – последнее средство, предложенное Каннингом, – не желателен. Никто ведь понятия не имеет о последствиях катастрофы.

Возможно, рухнет замок Гуррикапа, погребя под обломками менвитов. Но погибнут и арзаки. Даже если их известить о времени взрыва, все равно всем незаметно скрыться не удастся. Погибнет Синий домик с Ментахо и Эльвиной.

Альфреда пугало и другое: что, если от сотрясения обвалятся своды Подземной пещеры, раздавив старинный, семи цветов радуги дворец подземных королей, перестанет существовать неповторимое чудо природы.

И все же мина была заложена Ильсором на «Диавоне».

Вот когда звери и птицы начали переселение подальше от замка Гуррикапа. Страх за будущее вывел на одну тропу белохвостых оленей и чернохвостых зайцев. По соседству с ними мягко ступали ягуары, похожие на тигров, и горные львы – пумы. Рыжие гривастые волки шли за медведями-исполинами с черной пушистой шерстью и белыми отметинами вокруг глаз, казавшимися большими очками. Стремительно скакали антилопы, А еноты неторопливо брели, останавливаясь перед каждым ручьем, чтобы прополоскать в воде то ягоды, то орехи. Не слышалось ни лязга зубов, ни злобного рычания. На время переселенцы стали добрыми соседями. Птицы, охваченные тем же предчувствием беды, покидали свои леса. Вслед за птицами и зверями лесными дорогами двинулись люди. Только угрюмые совы да филины-ночные хищники не поддались общему переполоху и остались в родных гнездах.

Внезапное переселение не укрылось от глаз Пришельцев. При виде опустевших лесов и селений в окрестностях замка у них кошки скребли на душе. Местность, где они обитали, вдруг показалась им тонущим кораблем, с которого в панике бежит все живое.

Почему все спасаются бегством? Уж не почуяли они какое-нибудь стихийное бедствие вроде извержения вулкана или землетрясения? Надо быть начеку, как бы не погибнуть в этой неизвестной стране.

Между тем работы под землей продолжались с неослабевающим темпом. И вот наступил момент, когда водопровод для Усыпительной воды подсоединили к колодцу. Мыши, у которых был тонкий нюх, сами захотели, чтобы их опустили в колодец в клетках.

Теперь оставалось ждать, Если Усыпительная вода проникает в колодец, мыши заснут.

Переселенцы нашли приют в Желтой стране, – владениях доброй феи Виллины. Придется ли изгнанникам вернуться в родные края или остаться там навсегда – зависело от мышей.

 

МЫШИ ЗАСНУЛИ!

 

Дело было ночью. Неизвестно уж как, его не отпускали, но Тим пробрался к колодцу. Он осторожно приложил ухо к стенке и ничего не услышал. Вернее, услышал слабый свист,

«Уж не сопят ли это мыши во сне?» – подумал Тим. Он быстро вытянул за веревку сначала одну клетку, затем другую. Остроглазый мальчишка заметил даже в темноте, что зверюшки лежат в клетках, беспомощно раскинув лапки.

Опрометью он бросился к входу в подземелье, влетел в него и громко закричал:

– Спят, спят! Наконец-то они заснули! Вода пошла!

Ружеро как раз находился внизу. Мастер подбежал к Тиму и бережно принял у него клетки. Он пощекотал травинкой носы мышей, подергал их за хвосты, за лапы – серые зверюшки не проснулись. Ружеро приходилось прежде усыплять подземных королей, и он понял – мыши спят не обычным, а очарованным сном.

Это известие, от которого зависело, может быть, само существование Волшебного государства, укладывалось всего в два слова:

– Мыши заснули!

Ружеро хотел было отправить сообщение в Изумрудный город обычным путем по птичьей эстафете, но птицы покинули близлежащие леса. На счастье, у ручья он увидел филина Гуамоко. Тот сразу оценил важность вести и без промедления принес ее Кагги-Карр. С появлением Гуамоко Страшила поднял на ноги всех жителей Изумрудного города. Фарамант, Дин Гиор, Энни, Тим, Кагги-Карр – все они бегали, прыгали, стучали (даже Гуамоко своим крепким старым клювом) в дома жителей, передавая, как пароль, два слова:

– Мыши уснули!

К тому времени население города знало, что это значит. В Изумрудном городе жили маленькие доверчивые люди, которые всей душой хотели, чтобы Пришельцы убрались восвояси, поэтому они ни за что на свете не сказали бы менвитам правду об Усыпительной воде.

Радость радостью, а медлить было нельзя. Мина-то оставалась заложенной на звездолете. Ильсору предстояло вынести мину или хотя бы разобрать ее механизм. Но прежде вождю арзаков надо передать, что «мыши уснули».

Путь к Ильсору не так уж далек, но опасен. И нельзя посылать одного гонца, мало ли что может случиться в пути. Случайности были учтены, и одновременно из города отправились Железный рыцарь, дракон Ойххо и семь, чтобы удачнее был поход, деревянных курьеров.

Тилли-Вилли мчался по дороге, вымощенной желтым кирпичом. В кабине у него сидел Фарамант и болезненно охал при каждом прыжке, он ведь не Лестар, который привык за годы дружбы с великаном к подобным скачкам. Железные ступни Вилли выбивали ямы огромной глубины. Но что за беда? Ямы можно заделать, лишь бы вовремя доскакать.

Тилли-Вилли озорно напевал:

– Мыши заснули, клянусь рифами; мыши заснули, мыши заснули, клянусь отмелями: мыши за-асну-уули!..

Над лесами и полями летел дракон Ойххо; на его спине находился сам Трижды Премудрый.

Да, Правитель Изумрудного города оставил трон, подданных и друзей. Он спешил спасти сказочную страну, ее поля и леса, а главное, обитателей.

Страшила подпрыгивал на сиденье в такт взмахам драконьих крыльев и распевал:

– Эй-гей-гей-го, мыши заснули, заснули, заснули-и-и!

Время от времени он поглядывал вниз и, если Тилли-Вилли отставал хоть самую малость, победоносно выпрямлялся, а если рыцарь вырывался вперед, гневно топал ногами, понукал Ойххо лететь быстрее. Ничего туг не поделаешь, добрый Страшила был очень обидчив.

Звериными тропами следом за рыцарем бежали деревянные курьеры. Шаги их не были так велики, как Тилли-Вилли. Зато ноги мелькали, как спицы велосипедного колеса, а деревянные тела-стволы, казалось, летели по воздуху.

Слова донесения им приказали повторять, чтобы не забыть, и они без передышки гомонили:

– Мыши заснули, мыши заснули, мыши заснули!..

Бег наперегонки разбудил в гонцах чувство азарта, один старался обогнать другого. И когда такое кому-нибудь удавалось, тот, чья брала, дразнил соперников:

– Улитки! Черепашьи дети! Раки бесхвостые!

Игра достигала наивысшего предела, если Тилли-Вилли, не желая отставать от Страшилы, приостанавливался, чтобы отыскать в небесах Ойххо, а в это время кому-нибудь из курьеров удавалось, правда, ненадолго, вырваться вперед. Деревянные гонцы поднимали тогда невообразимый визг.

Это очень удачно получилось, что одновременно три разных посланника – Тилли-Вилли, дракон и курьеры отправились в путь. А все догадливая голова Страшилы.

Казалось, прямо с неба слетают слова, которые потом несутся по всему пути следования по земле, повторяясь эхом:

– Мыши заснули, мыши заснули, мыши заснули!..

На пути курьеров не встало серьезных препятствий. Только Большую реку Тилли-Вилли перешел вброд (он боялся сломать мост), вода в самом глубоком месте достала ему до плеч. Фарамант поеживался, слушая, как плещутся волны, разбиваясь о железную грудь великана, Хорошо было дракону – он не обратил внимания на блестевшую внизу голубую полосу.

Деревянные гонцы, переходя мост, немного отстали от своих соперников. Зато, очутившись на твердой земле, припустились во всю прыть.

В волшебной стране давно наступила ночь. Дорога, мощенная желтым кирпичом, кончилась, а значит, не было больше фонарей с качающимися лампами, освещавших путь в темноте. Тилли-Вилли и деревянные посланники поневоле замедлили бег, даже Ойххо стал тише взмахивать крыльями: ночью легко было потерять нужное направление и залететь не туда, куда нужно. Песни стихли, молчали семь курьеров, И все-таки гонцы точно держали путь к цели, словно их притягивали невидимые магниты.

Никто не перегнал друг друга, все явились к павильону Гуррикапа одновременно.

 

СВОБОДА

 

На следующий день ясно было одно: жизни арзаков спасены, избавлены от смерти Ментахо с Эльвиной, уцелел замок Гуррикапа, остался невредим корабль «Диавона». На нем в случае удачи возвращаться на Рамерию Ильсору и его товарищам.

В тот же день взятая из ранавирского колодца волшебная вода оказалась во всех кувшинах менвитов. Никто не знал, какая доза подействует на их мощные организмы, поэтому арзаки подливали воду, не жалея, и в суп, и в соусы, и в морсы.

Обед проходил как обычно. Волнения арзаков не было заметно, они спокойно разносили стряпню, может, только глаза их смотрели более внимательно, чем всегда. Повара-арзаки готовили вкусно, на аппетит менвиты не жаловались, стало быть, и в этот раз ели много. Результаты не замедлили сказаться. Обед еще не закончился, а менвиты – тут и летчики во главе с Мон-Со, охрана звездолета, подмененная Ильсором арзаками, врач Лон-Гор, сам Баан-Ну мирно спали, уронив головы на столы.

Не усыпили одного лишь штурмана Кау-Рука. В последнее время было видно, что Баан-Ну его только терпит, и он сам держался в отдалении от генерала и других менвитов.

Ильсор слышал от Баан-Ну, что тот передаст Кау-Рука, едва они вернутся на Рамерию, не кому-нибудь, а в руки Верховного правителя Гван-Ло, – штурман, по-видимому, понесет строгое наказание за самовольный уход от битвы с орлами. Его могут даже приковать в Рамерийской пустыне к камню и оставить одного. И дальше уж, по менвитским законам, его дело – выжить.

– Мой полковник, – обратился Ильсор к штурману, – согласны ли вы помочь арзакам?

– Согласен, – не раздумывая, ответил Кау-Рук, – Я давно приглядываюсь к вам, Ильсор, и все больше уважаю вас. Когда я бродил тут в тиши, без всяких занятий, я подумал: не всегда же вы будете пребывать в положении слуги, очевидно – это вам нужно… И теперь пришло время перемен?

– Я предлагаю вам быть среди нас, арзаков, – сказал Ильсор. – А задание такое – вместе со мной вести звездолет на Рамерию. Но там рассказывать о событиях, которые вы знаете, лишь так, как скажем мы.

 

– Я охотно выполню все ваши поручения, – ответил штурман, – Однако не могу обещать быть с вами, я как-то привык сам по себе.

На том и порешили. И тогда на базе Ранавир раздались сначала несмелые, даже удивленные возгласы:

– Свобода? Свобода?

Потом голоса зазвучали уже более решительно:

– Свобода! Свобода!

Арзаки, не сговариваясь, бросились друг к другу, поздравляя себя; они обнимались и целовались, плакали, а некоторые, словно Страшила Премудрый в минуты радости, пустились в пляс.

Ильсору, отважному вождю рабов, целые годы рисковавшему жизнью, потому что в любой момент могло раскрыться, что он вождь, выпали особые почести. Арзаки принесли мантию, которая была спрятана на «Диавоне» даже не в специальных тайниках, а среди прочей одежды, ведь менвиты все равно не угадали бы ее предназначения,

И вот он, Ильсор, вождь своего народа, стоит в голубой мантии с золотыми звездами. В голубую мантию, по обычаям арзаков, облачают по особо торжественным случаям, если кто-то из людей заслужил самого высшего звания, каким награждают в стране арзаков, – Друга народов. На этот раз высшее звание выпало вождю. Ильсор так горд, что оправдывает свое имя – Прекрасный. Добрым светом сияют и оттого тоже прекрасны его черные блестящие глаза.

Арзаки внимают каждому слову Ильсора, его приказания выполняют точно и беспрекословно.

Первый приказ вождя такой. Никто не знает, как долго будет действовать Усыпительная вода на менвитов. Вдруг они проснутся очень скоро. Земляне спали по нескольку месяцев и пробуждались, подобно ничего не ведающим младенцам. Менвиты могли проснуться через несколько часов и как ни в чем не бывало приняться за свои дела.

Потому Ильсор распорядился немедленно перенести спящих избранников на «Диавону», погрузив их в те самые отсеки сна, в которых инопланетяне совершили путешествие к Земле. Так и было сделано. К утру все менвиты, находясь в состоянии волшебного сна, были охлаждены в барокамерах, где сон продолжается десятки лет.

– Вот так-то надежнее! – сказал Ильсор.

Пожалуй, настало самое время для сообщения в столицу Рамерии Бассанию. Оно было согласовано со штурманом Кау-Руком и выглядело так:

"Верховному правителю Рамерии, достойнейшему из достойнейших Гван-Ло. По поручению командира сообщаю. На Земле нет жизни. Существовать в тяжелых условиях, не снимая скафандров, дальше не представляю возможным. Экипаж одолел непонятный сон. Возвращаемся назад.

Заместитель командира, звездный штурман Кау-Рук.

 

К ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЕ

 

После того как Усыпительная вода выполнила свою задачу, краны завернули, а у волшебного источника, как обычно, поставили сторожа.

– Да, загадочная вещь – ваш источник, – задумчиво сказал Ильсор. – В нем содержатся наверняка еще не открытые вещества; они-то и усыпляют.

– Вот бы вам такой воды побольше на вашу планету. Здорово, да? – сказал Тим, у него даже глаза заблестели. – Вы бы всех господ менвитов усыпили.

– Возьмите воды с собой побольше, – попросила и Энни.

– Сколько нужно, не возьмешь, – вздохнул, улыбаясь горячности ребят, Ильсор. – Да и не довезешь. Вы же сами знаете: долго она не хранится, теряет чудесные свойства.

Все было готово к тому, чтобы «Диавоне» отправиться в обратный путь к далекой Рамерии. Оставалось лишь попрощаться.

– Вы не забыли, Ильсор, – напомнил Альфред Каннинг, – всех вас ждет к себе Страшила.

Ильсору и его друзьям самим хотелось побывать в Изумрудном городе.

Познакомиться с Железным Дровосеком и Смелым Львом, увидеть своими глазами знаменитую бороду Дина Гиора и не менее известные зеленые очки Стража Ворот. Верно же говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Арзаки выбрали наименее пострадавшие в битве с орлами отремонтированные механиками вертолеты. К одному из них направился Ильсор. Он уже взялся за руль управления, как его опередил штурман Кау-Рук, который поднялся за Ильсором вместе с группой арзаков.

– Разрешите, – сказал он, – я знаю дорогу в Изумрудный город.

– Погодите! Не трогайтесь, – проговорил кто-то звонким голоском с земли у самого трапа.

Вождь арзаков и штурман, нагнув головы, поглядели вниз, да Кау-Рук так и остался стоять не разгибаясь: он никогда еще не видел таких крошечных людей. На земле копошились гномы в серых плащах и разноцветных колпаках. В руках они держали удилища из тростинок. Впереди всех стоял Кастальо в красном колпаке.

– Вы от нас чего-то хотите, друг Кастальо? – спросил Ильсор старейшину гномов.

– Как же чего? Странный вопрос! – обиделся гном. – Мы собрались к себе, в свою Пещеру. Сюда-то нас доставил рыцарь Тилли-Вилли, у него вон какие длинные ноги!

– Ах, только-то? – рассмеялся Ильсор. – Вы хотите домой. Так забирайтесь в кабину вертолета. Садитесь. Друзья мои, – обратился он к арзакам, – помогите же!

Один из арзаков сбежал по трапу и принялся осторожно собирать в корзину человечков в серых плащах, Другой арзак располагал всех по местам. Гномы заполнили вертолет. Они крутились на сиденьях и под сиденьями, усаживались, подстелив плащи, прямо на полу, устраивались даже на коленях Тима и Энни. Хоть и были они умудренные опытом и годами, все равно к озорству остались неравнодушными, любили визжать, хохотать, толкаться.

Сколько было крика, визга и смеха, когда вертолет отделился от земли и поплыл по воздуху!

Гномы видели бесконечную синеву неба, над которой громоздились снежные комья облаков. Внизу простиралась такая же бесконечность полей и лесов, окрашенная в зеленый цвет. Непривычно тихо, наверное, было бы наверху, если б вертолет не стрекотал да не гомонили сами человечки. Гномы чувствовали: может, всю жизнь отныне вспоминать им этот вертолет, слишком радостно им было. Кастальо, расположившись на плече Кау-Рука, указывал дорогу к бывшим владениям Арахны, туда, где в продолжение тысячелетий жили их деды, прадеды и прапрадеды.

Путешествие получилось веселое, было жаль, когда оно кончилось, но всему когда-нибудь приходит конец. Гномы простились со своими друзьями, и вертолет взял курс на Изумрудный город.

Традиция, заведенная Гудвином, и на этот раз была соблюдена: Страж Ворот вручил гостям зеленые очки. А потом проводил всех в пиршественный зал Изумрудного дворца. Столы уже накрыли: там происходил настоящий парад закусок, но для гостей важнее был другой парад – чудес.

Арзаки с живым любопытством рассматривали Соломенного Страшилу и Железного Дровосека, их поразила колоссальная голова Тилли-Вилли с раскосыми глазами и страшными клыками, видневшаяся в раскрытое окно, их изумила почетная стража вдоль зала, вырезанная явно из деревянных стволов с сучьями, но ходили и говорили стражи совсем как люди.

«Как могут двигаться, мыслить, разговаривать эти необыкновенные существа из соломы, дерева и железа? – думали гости. – Поистине земляне раскрыли секреты, еще не доступные нам, рамерийцам, поистине Земля – планета чудес…»

Арзаки не знали, разговора об этом так и не зашло, что они находятся в Волшебной стране и что всех землян, обитавших за горами, страна Гуррикапа поразила бы так же, как и их. С нескрываемым интересом слушали гости Льва и не менее смелую ворону Кагги-Карр, которые, как равные, вместе со всеми расположились за столом и храбро вступали в общий разговор,

– Дорогой Ильсор, – сказал Лев, – хорошо бы и у вас на Рамерии люди дружили со зверями, как в нашей стране.

– И с птицами тоже, – пожелала Кагги-Карр. – Конечно, я побывала в Большом мире, но так высоко, как полетите вы, мне еще возноситься не доводилось.

 

ТО БЫЛ ВЗАПРАВДУ ДЕНЬ СЮРПРИЗОВ!

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.